Stand By Him

Корабль Лофу Сяньчжоу был огромен. Будь Блэйд чуть более красноречив, то непременно отметил бы и потрясающую архитектуру, и впечатляющие меры защиты, и, в конце концов, он упомянул бы о том, сколько ресурсов уходило для поддержания корабля такого размера. Однако в воспаленном и пораженном Марой мозгу лихорадочно билась лишь одна единственная мысль, затмевающая остальные: он там. Блэйд давно научился жить бок о бок с агонией, раз за разом жадно сжирающей его тело, накидывающейся изголодавшимся зверем, словно он был самым лакомым кусочком пирога. Мара была внутри, пуская корни в организм, пропитывая собой все тело, сжимая и не отпуская, словно тиски кокона. Зараза была повсюду, пыталась подчинить своей воле, забрать хрупкие остатки разума и если бы не он и Проклятие Изобилия, каждый раз восстанавливающее его плоть и кости, он давно уже растворился в забытье, где была бы лишь блаженная, счастливая Пустота. Не то чтобы Блэйд хотел умереть. По крайней мере, раньше. Просыпаясь и засыпая с разливающимся по телу жаром, он представлял на своих волосах родные прохладные пальцы, забирающие боль, дарующие исцеление, если не телом, так душой, живя этими мыслями и двигаясь дальше. Воспоминания держали на плаву, служили якорем и были чем-то слишком необходимым, чтобы так просто отпустить. Блэйд знал, что это утешение не могло работать всю ту вечность, которая у него была в запасе, — в глубине души уже давно таилась тихая, темная обида. Обида на него, что с каждым днем высовывала голову все сильнее, уродливым монстром отражаясь в глазах. Рано или поздно стоило понять, что он не придет за ним, он не собирается искать Блэйда, он, вероятно, даже не думает о Блэйде, воспринимая как жалкую, сломанную безделушку. Он виноват. Он заслуживает расплаты. Теперь Блэйд учился жить без напоминания о чужих прохладных руках, мягком бархатном голосе и нежных, тонких губах. Теперь были ее руки, ее розовые волосы и ее низкий голос. Это не то, в чем Блэйд нуждался, но то, что помогло ему не сойти с ума окончательно. Он понятия не имел кто такие Охотники за Стеллароном и что они делают, но когда она представилась Кафкой и протянула ему руку, Блэйд отчаянно ухватился за чужое тепло, — такое позабытое и желанное, — что едва проскальзывало сквозь бинты на собственной ладони. Стать палачом, лишь оболочкой без наполнения — было проще простого. Главное, чтобы Элио исполнил их уговор. А затем во снах начал появляться он. Снова. Будто решая вновь въесться в кожу, захватить собой сознание и выжечь Мару, оставляя в мыслях только единственное имя. Его имя. Дань Фэн. Дань Фэн. Блэйд видел его, хотя думал, что давно утратил способность видеть сны. В его фантазии он выглядел иначе, с короткими непослушными волосами, в небрежных грязных штанах и кофте, без привычного ханьфу. Он испуганно смотрел на темную фигуру Блэйда, настороженно оглядываясь. Мечтая сбежать. Мечтая проснуться. Во снах Блэйда Дань Фэн не узнавал его, из раза в раз доставая копье — то самое копье — и завязывая бой. Блэйд думал, что на своем веку испытал на себе все виды боли, но каждый раз просыпаясь с широко раскрытыми глазами и окрасившимися в красный от открывшихся ран бинтами, грудь сдавливало по-особенному болезненно. — Он придет, — ее голос был спокоен, а на окрашенные розовой помадой губы прилипла легкая улыбка. Она глядела вдаль и всматривалась в темную гладь воды. Выжидала. Блэйд не мог не последовать за ней. Не после того, как имя Дань Фэна слетело с ее губ, а глаза насмешливо уставились на Блэйда, словно ожидая реакции. Но какая реакция могла быть? Блэйд хотел ответов. Он хотел, чтобы из его снов ушел этот слабый на вид мальчишка, боящийся его, и появился тот, кто раньше всегда был рядом. Блэйд желал содрать эту кривую оболочку и бить-бить-бить мечом по чужой груди, протыкая кожу тысячу раз, а после бережно ухаживать за яйцом, в котором затаится новое перерождение. Однако в настоящем Блэйд мог только позволить себе увидеть Дань Фэна вживую еще хотя бы раз, а после наконец уйти на покой. Блэйд заметил небольшую лодку сразу же. Щуплого на вид юношу с холодной решительностью во взгляде он почувствовал за несколько километров. Их связь все еще была сильна, пусть и прошла через адские пытки, испытания и даже смены облика одного из партнеров. Они все еще ощущали друг друга как многие века назад, и Блэйд все еще помнил, какова на вкус чужая бархатная кожа. Только вот этот мальчишка отталкивал его. Стоило только Блэйду открыть рот, произнести первые слова, как на него градом хлынуло чужое равнодушие. Он называл себя «Дань Хэном», говорил об ошибке и вновь смотрел на Блэйда глазами, полными настороженности и отчуждения. И в груди снова было больно-больно, пусть губы и растянула злая, натянутая улыбка. Тогда Блэйд решил для себя сделать то, о чем мечтал: содрать эту оболочку собственными руками любой ценой. Ему нужно — нет — необходимо было увидеть Дань Фэна, на секунду пересечься взглядом, вдохнуть запах. Когда завязался бой, она не мешала, отходя в сторону и позволяя гневу собраться на острие его меча. Мешал только юный ученик генерала, появившийся неожиданно в разгар поединка, так не вовремя решивший поиграть в героя и надеясь получить похвалу от своего учителя. Блэйд не воспринимал его всерьез, но он был помехой, мешающей добраться до Дань Фэна, защищая того грудью и стараясь отразить атаки Блэйда. — Прочь с дороги! — зло рычал он в лицо упрямого мальчишки, но безрезультатно. — Не позволю убить невиновного, — ответил ученик яростно, с запалом. Блэйду хотелось горько рассмеяться: невиновного? Каков абсурд! Дань Фэн был виновен: виновен в том, что произошло, виновен в том, что сотворил хаос и был изгнан. Виновен в том, что их связь все еще была сильна, а сидящие глубоко внутри чувства не иссохли даже под воздействием Мары. Когда Блэйд метнул меч, пронзая насквозь сердце Дань Фэна, то собственное замерло и остановилось на несколько секунд вместе с чужим. Он знал, что это был единственный способ, доступный ему, но все равно чувствовал, как бешено колотится сердце. Он наблюдал, как плавные потоки воды охватывают тело «Дань Хэна», питая древней силой и отдавая то, что было утрачено многие годы назад. Воочию видеть родной облик было сродни возвращению домой. Стало тепло, уютно и совсем немного тоскливо. Тоскливо от огромного количества потраченного времени, от испытаний, что каждому из них пришлось пройти, чтобы дойти до этого мгновения. Блэйд смотрел, как развеваются на ветру длинные черные волосы и вспыхивают лазурью глаза, не видя никого и ничего. Дань Фэн… Его Дань Фэн… Рядом раздался шокированный возглас ученика генерала, но Блэйд отмахнулся от него, делая твердый шаг вперед. Язык словно прирос к нёбу, не позволяя вымолвить и слова, но конечности двигались сами: вперед, туда, где был тот, кто подарил так много тепла и причинил так много мук. Блэйд крепко сжимал меч в руках — казалось, отпусти он рукоять хоть на секунду, то едва сдерживаемый контроль рассыпется в труху, обнажая творившийся в голове хаос. Дань Фэн поднял голову, остро реагируя на родное присутствие. Мягкую поступь шагов, грациозную, смертоносную, он бы узнал из тысячи. Блэйд увидел, как зрачки Дань Фэна расширяются, оглаживая его фигуру, что ощущалось подобно касанию летнего ручейка голой кожи. Как же сладко было видеть шторм узнавания в глазах, что раньше смотрели со страхом! Кривая, поломанная улыбка украсила губы, а покрытая бинтами рука сжалась в крепкий кулак. На Блэйда обрушился стремительный ураган из посторонних эмоций, что грозились вот-вот вылиться наружу мокрыми солеными дорожками. Он сделал еще один шаг вперед, замирая, когда тихий голос мягко позвал: — Инсин? О, этот голос. Блэйд грезил о нем, мечтая услышать вживую долгое время, вспоминая о нем в особенно плохие моменты. Сейчас он был подобен нежной мелодии, ласкающей уши. Хотелось зажмуриться и слушать, впитывая в себя каждый звук, срывающийся с губ Дань Фэна. Хотелось наслаждаться собственным давно позабытым именем, что только он умел произносить так чувственно и особенно, как будто говорил о ценном сокровище. Дань Фэн поднялся, выпрямляя спину и заводя одну руку назад — все такой же статный, величественный видьядхара, даже спустя столько лет и только-только начавшиеся возвращаться силы. Он смотрел на Блэйда не отрываясь, жадно впитывая образ, совершенно игнорируя порывающегося заговорить с ним генеральского ученика. Было довольно легко забыть о присутствии посторонних, когда одна душа тянулась в ответ к другой, а кончики пальцев подрагивали от желания коснуться. Именно поэтому Блэйд не ожидал ощутить на своем плече узкую женскую ладонь, облаченную в перчатку. От нее сильно пахло вишнями и она встала рядом, расправив плечи. Должно быть, под порывом эмоций Мара под кожей разбушевалась, раз она решила встать рядом, следя за действиями Блэйда. Впрочем, ему было все равно. Он смотрел только на одного человека. Низкий угрожающий рык вдруг пронесся над головами всех присутствующих. Дань Фэн смотрел зло, настороженно. Он выглядел устрашающе и опасно, рыча и фокусируясь взглядом на той, что стояла за плечом Блэйда. Для видьядхар связь — нечто сокровенное и бережно охраняемое. Они ревностно относились к своей паре, с которой состояли в эмоциональной связке. Словно драгоценность, те прятали своих нареченных подальше от чужих глаз и касаний. В отличие от других сородичей, Дань Фэн был более собран и спокоен, под стать статусу верховного старейшины. Он никогда не позволял себе лишнего, все разногласия предпочитая решать строго между друг другом разговором, не срываясь на посторонних или на паре. Сейчас же прерванная на долгие годы разлуки связь медленно срасталась, укрепляясь и исцеляясь. То, что раньше бы привело к легкому недовольству, сейчас вызвало цепную реакцию из гнева и негодования. Истинное нутро видьядхары кричало и требовало свое, разрушая годами натренированный Дань Фэном контроль. Видеть свою пару с кем-то, ощущать чужие касания и молча смотреть на это, сейчас было выше его сил. Жадный до внимания и ласк, Дань Фэн ревностно и тщательно готов был охранять то, что принадлежало ему по праву, то, что было сцеплено нерушимыми узами и то, что было отобрано у него на долгие годы. Он не намерен был терпеть то, что происходило прямо перед его глазами. — Инсин, — вновь повторил Дань Фэн, вытянув руку, будто намеревался ухватить, забрать себе, притянуть ближе. Блэйд почувствовал, как темное уродливое желание наполняет каждую клеточку его тела. Он мечтал сделать шаг вперед в родные объятия, крепко стиснуть руками… чтобы потом грубо вгрызться в шею, пробуя на вкус крупные бисеринки крови, раздирая кожу. Спустя столько лет Дань Фэн все еще хотел его себе и был необходим подобно воздуху, а Блэйда разрывало от противоречий. Он хотел искромсать чужое лицо и тело, оставляя уродливые багровые полосы, а затем тщательно перематывать каждый порез бинтами, исцеляя. Он хотел увидеть на чужом лице боль, а затем подойти и разгладить нахмурившиеся брови пальцами. Ему хотелось сделать вид, что ему все равно, а потом крушить предметы на корабле Охотников в порыве отчаяния и тоски. — Так вот какое твое настоящее имя, Блэйди, — промурлыкала она на ухо, почти касаясь мочки губами. Дань Фэн предупреждающе зарычал, зыркнув холодно — глаза были подобны льду на пресловутой Ярило-VI. — Прочь. Отойди от него, — острые рога угрожающе блеснули, а запястья стали покрываться водяными кольцами. Дань Фэн скалился, глядя на женщину с вызовом, когда та смотрела с сдерживаемым любопытством: так обычно люди рассматривали существ Фрагментума в музее. Она наигранно подняла руки вверх, отходя от Блэйда на несколько шагов. Играючи улыбнулась, кивнув ему. Дань Фэн шел к нему, гордо подняв подбородок — даже ветер по-особенному развевал полы его ханьфу, которое Блэйд так давно не видел воочию. Ученик генерала, как и она, не вмешивался, судорожно сжимая клинки и источая холод. Несколько снежинок, кажется, даже прилетели на сапог Блэйда, но он не смел склонить голову вниз. Казалось, сделай он это, как родной образ рассыпется и исчезнет с глаз, окажется очередным кошмаром или галлюцинацией проклятой Мары. — Дань Фэн, — голос звучал низко, хрипло. Угрожающе. В груди таилась не выплеснутая за эти долгие годы обида и гнев, мечта о расплате и самое банальное желание подойти ближе и обхватить эти широкие плечи своими руками, прижимаясь к крепкому телу. — Наконец перестал прятаться за своей никчемной фальшивой оболочкой. Блэйд криво улыбнулся. Дань Фэн же, напротив, оставался спокойным. Ни единый мускул не дрогнул на идеально красивом лице. Лишь направленный на Блэйда взгляд — чертов взгляд лазурных глаз! — стал в два раза печальнее и темнее. Блэйду хотелось спросить: что именно он видит, глядя на это тело, изувеченное и обмотанное с ног до головы бинтами? Что ощущает, зная, что большая часть вины возложена на его плечи? Блэйд сделал широкой шаг вперед, являя чужому взору изломанный, покрытый трещинами, меч. Вытянул руку, острием касаясь груди другого, едва ли не вспарывая кожу. — Я мечтаю вырвать твое сердце и стиснуть его в своих руках. Оставить тебя с дырой в груди и лужей крови, вытекающей из раны, что хоть немного принесет мне удовольствие. Совсем немного, ведь ты не умрешь, перерождаясь вновь и вновь. И за каждым твоим воплощением я бы последовал, нашел тебя на каждом корабле, в которым бы ты ни скрывался, проник бы в твои сны и стал кошмаром. Я обязательно нашел бы тебя везде, — голос срывался с шепота на хрип, с хрипа на яростный дрожащий крик. Блэйд указывал острием меча в грудь своей пары, угрожал и клялся отомстить, зная, что больше всего страдать будет не Дань Фэн. О, нет, страдать будет именно он. Маленький, глупый Инсин, на долю которого выпало то, что он не заслуживал, будучи парой видьядхары. — Инсин, — Дань Фэн ухватился голыми руками за меч, отводя лезвие в сторону. На чистые одежды начала капать яркая алая кровь, — Душа моя. Пара моя. Послушай. Я виноват и знаю это. Я не заслуживаю твоего прощения, — он прижал окровавленные ладони к холодным щекам Блэйда, приближая их носы друг к другу, вдыхая и наслаждаясь запахом. Блэйд позволил приблизиться к себе, позволил коснуться. Это ли не первые ростки надежды, что у них получится? — Меня изгнали, мне пришлось скрываться. Не хотел подвергать опасности тебя — нас. Корил себя за причиненную боль, за то, что воткнул в тебя свое копье. Корю себя сейчас за то, что забыл тебя, скрываясь за фальшивой оболочкой. Так виноват перед тобой, что не сохранил тебя, повреждая связь. Слова утешения лились из чужих уст, а холодные пальцы, как и раньше, осторожно убирали налипшие на лицо волосы, отводя назад. Эти пальцы зарывались в темные пряди, оставляя следы крови. Было слишком просто поддаться порыву, услышав эти сладкие речи. Блэйд схватился за чужие плечи, чувствуя, как ноги едва держат тело в вертикальном положении, как широко на самом деле раскрыты собственные глаза, а бинты вновь покрываются багровым из-за потревоженных ран. — Этого мало! Мало, — шипит он, всматриваясь в лицо Дань Фэна, жадно впитывая каждую черточку. — Ты — мерзкий ублюдок. Ты заслуживаешь страданий, заслуживаешь расплаты. Ты — моя пара, которая исчезла на долгие годы и которая вернулась ко мне, сама того не желая. Вернулась насильно! Твоих слов мало, Пожиратель Луны. Ничтожно мало! Лицо Дань Фэна искривилось, с губ сорвался всхлип, а связь пошла болезненной голубой рябью между ними, обоим причиняя дискомфорт. Вопреки всему, Блэйд наслаждался. Забытыми эмоциями, ощущениями другого человека, что будто был внутри, словно они — единое целое, две половинки, наконец собравшиеся в одну. — Моя душа кровоточит вместе с твоей, Инсин. Мы же связаны, ты и я. Я выбрал тебя многие века назад, а ты выбрал меня. Я буду вымаливать прощение столько, сколько нужно. Вечность, — он горько усмехнулся — сожаление сквозило в его голосе, — у нас у обоих есть. Вини и ненавидь меня, презирай и убивай. Я ни за что и никогда не откажусь от тебя, Инсин, душа моя. Дань Фэн легко подцепил кончиками пальцев несколько длинных темных прядок, поднес к губам, нежно целуя. Посмотрел вкрадчиво в красные глаза. — Раньше… они были светлее, — слабо произнес он, а после резко начал заваливаться назад, упав без чувств на холодный камень. Блэйд наблюдал, как испуганный ученик генерала подбегает к упавшему видьядхаре, вставая на колени и проверяя пульс. Паника сквозила в его нервозных движениях, удушая. — Он жив, — не узнавая собственный голос, прохрипел Блэйд. Дань Фэн был… жив. Его тело не выдержало нагрузки, не справилось с эмоциональной встряской и наверняка прямо сейчас готовилось к гону, стоило сущности видьядхары почуять свою пару. — Он пробудет без сознания еще несколько часов. Блэйд проигнорировал неуместную вспышку возбуждения, стоило только представить пред глазами их последний совместно проведенный гон многие годы назад — воспоминания были такими далекими и смазанными, что казались странными и нелепыми фантазиями. Он тряхнул головой. Сейчас на это не было времени. — Ты удовлетворен, Блэйди? — спросила Кафка, вновь подходя к его плечу, обволакивая своим приятным баритоном. Он бы мог ответить «да». Причинить в ответ еще больше боли, оставляя Дань Фэна валяться на полу, на опеку генеральского мальчишки. Он бы вернулся обратно на корабль Охотников за Стеллароном, игнорируя чувство пустоты и неотвратимой утраты, через которое ему пришлось пройти после того, как Дань Фэн оставил его в первый раз. Блэйд сжал руку в кулак, стирая красные мазки со своей щеки. Он не мог уйти. Не мог поступить так же, как это сделали с ним. — Нет, — тихо сказал он, склоняясь над лежащим телом и заставляя мальчишку отшатнуться одним своим видом. Он мягко придержал голову мужчины. Кафка отчего-то хмыкнула. На губах играла фальшивая улыбка. — Это будет тебе маленькая награда от Элио, Блэйди, — она указала на Дань Фэна. — Но послушай меня: ты должен вернуться на корабль, обратно ко мне. Ты меня понял? Блэйд замер, вслушиваясь в чужой приказ. Тот был четким и безусловно понятным. Он кивнул, впрочем, не сводя взгляда со своей пары. Сейчас — в его руках, — Дань Фэн был беззащитен и прекрасен. На его лбу появились капельки испарины. Блэйд рукавом промокнул чужую кожу, склоняясь ниже и позволяя вдыхать другому свой запах. Инсин держал самое важное и ценное, что когда-либо было в его жизни. Инсин гладил мягкие на ощупь волосы, горько осознавая, что их связь почти полностью укрепилась заново, а значит в цепочку выборов Инсина добавился еще один: Остаться рядом или навсегда позабыть? В глубине души он знал ответ. Сейчас же он осторожно поднимает мужчину на руки, неся в самое безопасное место — их место, — в котором можно было спрятаться от всего мира в особо тяжелые мгновения. Дань Фэн обвил его шею руками, неосознанно касаясь ртом шеи. Инсин прижался губами к родной макушке.