Одни

      — Как думаешь, там кто-нибудь есть? — спросил Бэкхён, глядя на тёмное окно соседнего дома, в котором только что уловил взглядом свет, будто от небольшого фонарика.      Чанёль проследил за его взглядом, но лишь отмахнулся и толкнул его в сторону двери одного из номеров очередного заброшенного мотеля. Конечно, брошен он был лишь здоровыми людьми, потому что заражённые всё ещё бродили вокруг и даже прятались до наступления рассвета в открытых номерах, поэтому перед тем, как пробраться в одну из комнат прошлой ночью, им пришлось какое-то время отгонять их, чтобы расчистить себе путь.      В номере было грязновато — судя по всему, кто-то укрывался внутри, а затем спешно покинул место. Здоровым или заражённым — понятно не было, да и было всё равно. В любом случае, тот человек и Бэкхён с Чанёлем выбрали эту комнату не просто так. Номер был угловым и располагался на втором этаже, с окном, выходящим на пожарную лестницу. У каждой комнаты был свой отдельный вход с улицы, поэтому у них было два пути отхода на случай непредвиденных обстоятельств.      Они провели день, как обычно, а на вторую ночь подогнали машину и продолжили отгонять тварей, для того, чтобы осмотреть административное здание и соседний магазинчик. Удалось пробраться только в здание администрации, но и там было чем поживиться в комнате для персонала. Всё лучше, чем ничего.      Бэкхён скинул с себя плотные перчатки и тяжёлую куртку и подёргал за ворот футболки, пытаясь охладить разгорячённую кожу. На вылазки приходилось надевать побольше одежды на случай близкого контакта с заражёнными, и в ней было так жарко, что каждый раз по спине буквально стекал пот и хотелось быстрее помыться. Вот только самым большим недостатком этого места было отсутствие горячей воды, что существенно снижало желание. Им, конечно, было к этому не привыкать, но всё же приятного в такой процедуре было мало. Однако сегодня Бэкхён уж слишком много бегал, поэтому ему было плевать какой водой, главное быстрее освежиться, и, пока Чанёль раздевался сам и разбирал их находки, он поспешно скрылся в ванной.      Ледяная вода не слишком способствовала размышлениям, но Бэкхён всё же не мог забыть тот свет, что увидел в другом окне. Всё это время он прекрасно понимал, что они не могли быть единственными, кто пытался вот так выжить, хоть и прошло уже так много времени с начала всего этого заражения. Наверняка были ещё такие же люди, как они, кому удалось продержаться так долго. И наверняка их было намного больше, чем они могли себе представить. Просто все они прятались, поэтому он уже долгое время не натыкался ни на кого, кроме Чанёля и того полицейского. Но стоило ему увидеть этот свет, будто от фонарика, который мог принадлежать одному из выживших, как все эти другие здоровые перестали быть для него абстрактными. Может, на Севере и правда было ещё много здоровых. Они с Чанёлем ведь не были в этом мире одни. Не могли быть.      Вот только он не мог понять, что чувствовал по этому поводу… и чего хотел. Хотел ли попытаться встретиться с кем-то сейчас, может, даже объединиться, или всё же нет… Это пугало. Определенно его пугала мысль о том, чтобы попытаться, но он не мог понять почему.      А ведь возможно, там кому-то нужна была помощь.      — Ты ведь тоже его видел? — спросил он Чанёля, как только вернулся в комнату, закончив с ледяным душем. Ужасно хотелось накинуть на себя что-нибудь потеплее, чем простая футболка, но чистого в номере ничего не было. Свою кофту он оставил в машине, поэтому теперь придётся терпеть. Даже окно не закрыть из соображений безопасности, а ведь на улице уже давно было не лето и жёлтые листья даже залетали к ним в комнату вместе с прохладным осенним ветром.      — Я много чего сегодня видел, — даже не взглянув на него, продолжил начищать своё оружие Чанёль. Рядом с ним стояла пустая консервная банка, значит, он уже поел.      — Ты понял, что я имею в виду.      Бэкхён достал первую попавшуюся баночку и, поставив её на стол рядом с окном, снова посмотрел на соседний дом — в окнах была кромешная тьма, как и всё время до этого.      — Даже если там кто-то есть, забудь, — бросил Чанёль, продолжая свои незамысловатые действия.      Бэкхён поймал себя на том, что снова раздражался из-за Чанёля. А вот тому было всё равно. Он спокойно начищал пистолет и пересчитывал патроны. И выглядел при этом так, что любой другой не стал бы с ним спорить, но Бэкхён провёл с ним слишком много времени, чтобы бояться, что тот что-то с ним сделает… по крайней мере не пристрелит уж точно и даже не ударит… наверно.      — А если им нужна помощь?      — Это не наша проблема.      Бэкхён поёжился. То ли от холода после ледяного душа, то ли от того, как прозвучала эта фраза. Конечно, он осознавал, что Чанёль был в какой-то степени прав и им не нужны были лишние проблемы в виде ещё какого-то количества людей, но с другой — всё это было как-то неправильно. Просто стоило представить себя на месте этих людей, как становилось не по себе.      — Теперь я понимаю, почему ты единственный выжил, — пробормотал Бэкхён, усаживаясь на второй свободный стул у стола и взболтнув банку. — Всех вот так бросал, наверное…      Внезапно Чанёль отложил пистолет и с не предвещающим абсолютно ничего хорошего выражением лица склонился на своём стуле так близко к лицу Бэкхёна, что тот едва сдержался, чтобы не отпрянуть, в последний момент вспомнив о собственной гордости.      — Я. Никого. Не. Бросал, — вкрадчиво по словам произнёс Чанёль, и звучал при этом крайне убедительно. — Ты ничего не знаешь.      Он вдруг вынул из кармана свой армейский нож и, ещё немного одарив Бэкхёна уничтожающим взглядом, положил его на стол рядом с всё ещё не открытой консервной банкой, прежде чем отстраниться и продолжить своё занятие.      Бэкхён какое-то время сидел в ступоре, но быстро взял себя в руки. Да, он успел немного напугаться, но лишь немного. Всё же больше он был раздражён. Он взял нож, который Чанёль так эффектно ему подал, и, открыв им банку, бессмысленно уставился внутрь. Если подумать, есть он не сильно-то и хотел.      — Тогда почему не хочешь?.. — начал было он, но не успел договорить.      — Всё, чего я хочу, это чтобы сегодня днём ты получше присматривал за нашей машиной, пока я сплю, — перебил его Чанёль, распихивая оружие по сумкам, — потому что не все здоровые такие, какими ты хочешь их видеть.      Бэкхён непонимающе вздёрнул бровь.      — Какие такие?      — Хорошие, — просто ответил тот и то ли осознанно, то ли нет провёл пальцем по своему длинному порезу на щеке, который давно зажил, но всё ещё выглядел болезненным. — С самого начала и даже сейчас самое опасное, что есть в этом мире, — это люди.      Бэкхён его понял. И осознание этого будто ударило его под дых. Чёрт, он же столько фильмов про зомби видел, столько игр прошёл. Люди ведь и правда разные, а жизнь в условиях, где каждый день приходится бороться за еду, это не обычная обстановка, где люди ещё как-то пытаются жить по правилам. Тут больше подходит правило «каждый сам за себя». Мысль о том, что в и без того тяжёлых для всех пока ещё здоровых условиях какие-то люди выживают за счет других, обрекая тех на смерть, определённо пугала. В конце концов и правда — выживает сильнейший. Бэкхён снова поёжился.      И всё же… вдруг именно в том доме обычным людям нужна была помощь.      За всеми этими мыслями он и не заметил, что Чанёль рядом с ним уже не сидел. И как-то будто даже холоднее стало. Он снова посмотрел в тёмное окно соседнего дома и обнял себя руками, пытаясь согреть всё ещё холодную после ледяного душа кожу.      В это же мгновение на его плечи легло тёплое одеяло, которое Чанёль стащил с кровати и набросил на него, очевидно заметив, что он всё никак не мог согреться.      — Не мёрзни, — сказал тот, стоя у него за спиной и сжимая его плечи пальцами, — и не думай о других людях. Нам с тобой больше никто не нужен.      «Нам с тобой»… «никто не нужен».      Чанёль убрал руки с его плеч и снова уселся на соседний стул. Он откинулся на спинку и внимательно посмотрел на Бэкхёна.      — Даже не думай туда лезть, — как всегда прямо сказал он.      Бэкхён мысленно закатил глаза. Днём он туда точно не полезет, но вот ночью, пока Чанёль будет занят чем-то другим, можно было бы и попытаться. И уж точно отчитываться перед ним он не будет.      — Я знаю, о чём ты сейчас думаешь, — хмыкнул Чанёль и придвинулся ближе, облокотившись на стол, — подумай ещё раз.      Бэкхён уставился на его порез. Тот был глубоким и довольно широким. Резали явно не тонким ножом.      — Расскажешь? — кивнул он на его лицо.      Чанёль смотрел на него долгое время, будто и не услышав его вопроса.      — Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, — внезапно выдал он вместо ответа.      Бэкхёна настолько застали врасплох его слова, что он на мгновение потерял контроль над выражением своего лица, явно показав всю степень своего удивления. И быстро взять себя в руки не получилось. Они оба сидели у окна и смотрели друг на друга, казалось, вечность, хотя на деле прошло не больше минуты. За окном только-только пробивался рассвет, но уже был слышен гул, напоминающий о том, как небезопасно снаружи. А они сидели в едва освещённой комнате, где каждый из них чувствовал себя в безопасности в какой-то степени благодаря другому. Чувствовал себя не одиноким. И может именно поэтому Чанёль и сказал эту фразу. Потому что не хотел снова оставаться один.      — Я не… — Бэкхён не знал, что сказать, но разрушить эту почти давящую тишину уж очень хотелось. А ещё хотелось куда-нибудь деться от этого взгляда. — Я не пойду туда.      Чанёль кивнул скорее самому себе, чем Бэкхёну, и поднялся со стула. Он убрал нож и, снова ненадолго сжав плечо Бэкхёна пальцами, ушёл готовиться ко сну.      А Бэкхён сжался под тёплым покрывалом, чувствуя, как наконец согревается его тело. Он снова посмотрел на содержимое консервной банки и решил, что поесть всё же надо, а после немного позаниматься. Он и до встречи с Чанёлем старался почаще упражняться, чтобы не потерять форму и даже стать чуточку сильнее и увеличить свои шансы на выживание, но Чанёль делал это каждый день и довольно интенсивно, чем заставлял Бэкхёна чувствовать себя ещё большим слабаком. Поэтому он и сам стал тренироваться каждый день, всё равно заняться больше было нечем, пока тот спал.      С едой он расправился быстро, затем долго смотрел в окно, как и просил Чанёль, получше следя за машиной, в которой хранилась половина их запасов. После этого немного поупражнялся так, что можно было и снова идти в душ. Вот только не хотелось опять мёрзнуть.      Он взглянул на Чанёля, который всё так же спал, укрытый лишь тонким покрывалом. Если подумать, то тот давно больше не говорил во сне и спал намного спокойней. Почти не ворочался и не просыпался. Бэкхён и сам теперь спал спокойнее, потому что чувствовал себя в большей безопасности, будучи не один. Однажды после особенно утомительной ночной вылазки он проспал почти весь день, а Чанель его даже не разбудил.      В комнату залетел очередной осенний лист, и Бэкхён, стащив со стула больше не нужное ему одеяло, подошёл к кровати и накинул его на Чанёля, усевшись рядом на самый край. Он склонился чуть ближе, чтобы, как он пытался себя убедить, ещё раз рассмотреть порез, но спустя несколько минут поймал себя на том, что рассматривал его лицо. Оно было спокойным, совсем не таким напряжённым, как днём. Пушистые ресницы трепетали, а сухие губы были приоткрыты, придавая выражению его лица чего-то невинного. Всё же было интересно, каким человеком был этот Чанёль до всего этого. Был ли он таким же серьёзным и молчаливым или таким его сделали последние месяцы "жизни"?      От него исходило тепло, и Бэкхён испугался. Испугался того, как невыносимо ему хотелось окунуться в это тепло. Хотелось забраться под одеяло и уткнуться носом в чужую грудь, чувствовать чьё-то живое дыхание, горячие руки и слышать, как бьётся чужое сердце. Он давно слышал только своё.      Ещё больше он испугался, когда Чанёль внезапно открыл глаза.      Бэкхён быстро отстранился, хоть и не был настолько близко, но всё же всё это было слишком неловко. Наверняка, тот был удивлён, почему на него пялятся, пока он спит.      — Я… вернул тебе одеяло, — как можно спокойнее сказал в своё оправдание Бэкхён, для наглядности дёрнув за его край.      Чанёль какое-то время внимательно его рассматривал и его брови хмурились, будто он был чем-то недоволен.      — Ты куда-то ходил? — наконец спросил он довольно грубо.      Бэкхён удивлённо моргнул, но почти сразу понял, с чего тот так подумал. Он ведь был весь взъерошен и футболка всё ещё липла к влажному телу, отчего могло показаться, что он всё же выбирался из их комнаты на улицу.      — Нет, я просто упражнялся, — поспешил заверить его Бэкхён, чтобы он не напридумывал лишнего.      Взгляд Чанёля действительно смягчился, но смотреть, будто изучающе, он не перестал. В какой-то момент Бэкхёну даже показалось, что тот проследил взглядом за каплей пота, неприятно скатившейся с его лица по шее вниз, за ворот футболки. И он не мог понять, казалось ему или нет, что дыхание их обоих будто стало громче в тишине этой маленькой комнаты.      — Разбуди меня как обычно, — первым прервал неловкое молчание Чанёль, отвернувшись к стене.      Бэкхён только тогда будто вышел из какого-то транса и поспешно потряс головой, отгоняя от себя наваждение.      Кажется, осталось совсем недолго.      Бэкхён вынырнул из собственного сна и первые мгновения не мог понять, где он находился. Сначала его охватила паника, но он быстро осознал реальность происходящего, отбросив неприятные образы, что только что видел во сне. Снова его мучил кошмар.      Но сейчас он сидел в машине, которую где-то раздобыл Чанёль и на которой, как он помнил, они уезжали из их последнего укрытия, когда он незаметно для себя провалился в сон. Однако сейчас машина больше никуда не ехала. Снаружи всё ещё было темно, они стояли посреди пустого поля, где не было ничего, кроме бесконечных гектар цветущего рапса. Бэкхён никогда здесь не был.      Он обернулся и встретился взглядом с всё так же сидящим за рулём Чанёлем. Его руки с узловатыми пальцами покоились на руле, как если бы он всё ещё вёл машину, вот только на дорогу он не смотрел.      — Что случилось? — спросил Бэкхён охрипшим после сна голосом и поспешно откашлялся. — Мы ведь ещё не приехали.      — Здесь красиво, не находишь? — вместо ответа выдал тот, кивнув головой в сторону выглядящих в темноте не такими яркими жёлтых цветов, укрывших землю до самого горизонта, но взгляда от Бэкхёна так и не отвёл.      Бэкхён снова оглянулся, неловко ёрзая на месте. Да, поле и правда было красивым, но сейчас его больше волновало другое. Он чувствовал это. Чувствовал напряжение, буквально наэлектризовывающееся в тесном пространстве старенькой машины. То самое, которое он уже чувствовал много раз, вот только теперь оно было почти физически ощутимо и будто даже нагревало холодный воздух внутри.      — Красиво, — только и смог ответить он, снова встречаясь взглядом с глазами напротив.      Тёмные зрачки словно плавились, как шоколад на солнце, и Бэкхён настолько увлёкся этим зрелищем, что совсем не заметил, как чужая рука легла на его собственную, нервно сжимающую край новенькой куртки, что они стащили из опустевшего магазина каких-то два дня назад.      — Тебе страшно? — голос низкий, почти шепчущий.      Бэкхён не знал, что ответить. Во сне он... наверняка он снова что-то говорил или даже о чём-то просил. Но он не мог понять, билось ли его сердце сейчас так быстро от адреналина, вызванного пугающим сном и внезапным пробуждением, или от чего-то иного.      Он мотнул головой.      — Ты очень тёплый, — снова эта фраза.      Объяснить, что случилось после неё, Бэкхён уже не мог. Сначала он почувствовал сухие тёплые губы на своих, они были совсем не нежными, как женские, а скорее грубыми и требовательными. Бэкхён не мог сопротивляться их напору, да и не хотел, всё его тело будто парализовало, и он даже не чувствовал, как сильные руки обхватывают его всё крепче. Он очнулся лишь на секунду, чтобы осознать, насколько глубок был их поцелуй, и как ощущалась тяжесть чужого тела на его собственном.      А дальше всё было как в тумане. Горячее дыхание опаляло кожу, посылая мурашки по всему телу, а чужие руки, казалось, были повсюду, лаская каждый сантиметр под одеждой, которую у них не было времени и желания снять. Бэкхён рвано вдыхал спёртый воздух запертой изнутри машины, а выдыхал лишь через раз, всё громче и громче, пока не услышал собственный стон, заполнивший всё пространство и эхом отдавшийся где-то в голове. А затем ещё один. И Ещё.      Он ловил остатки самообладания, иступлено двигая рукой вверх-вниз по налитому кровью стволу, что совсем не помещался в ладони. Чанёль делал ему то же самое, только рукой двигал жёстче, буквально срывая с губ Бэкхёна стоны и ловя их собственными уже искусанными и раскрасневшимися.      Бэкхён держался изо всех сил, не желая так быстро заканчивать это внезапное… он даже не знал, как назвать то, что происходило между ними. Было ли это простым животным желанием получить удовольствие, которого они были лишены столь долгое время, или же это было стремлением избавиться от чувства одиночества, пожиравшего их изнутри. Бэкхён не знал, но в этот момент он и правда не чувствовал себя одиноким. Ему было тепло и спокойно. Казалось, будто всего того апокалипсиса за пределами этой машины вовсе не было, будто им ничего не угрожало и они были в этом мире совсем одни. И они нужны были друг другу. Такое приятное чувство, но… надолго ли оно?      Он не выдержал первым, излившись себе на живот, и, пока Чанёль пальцами размазывал сперму по его стволу, мучительно лаская и без того слишком чувствительную после долгожданного оргазма головку, продолжал водить рукой по члену Чанёля, пока тот не излился следом. Только тогда Бэкхён, наконец, расслабился на своём мягком сидении, которое, как он осознал только сейчас, было уже приопущено, а он и не заметил, когда это произошло. Чанёль завалился на него всем своим телом и теперь тяжело дышал куда-то в район шеи. Бэкхён чувствовал его сердцебиение, такое же учащённое, как и его собственное, и он только сейчас ощутил, как неудобно и тесно было им двоим на этом сидении.      Их передышка быстро закончилась. Чанёль первым пришёл в себя и, достав из бардачка салфетки, перелез обратно на своё место. Бэкхён тоже взял немного салфеток и, поспешно обтеревшись, застегнул джинсы, неловко приподнимая опущенную спинку. Чанёль же, наоборот, двигался спокойно, не торопясь стёр салфетками все следы и, застегнув свои военные штаны, удобнее устроился на водительском сидении.      — До ближайших объектов, ещё час-два езды, так что можешь ещё поспать, — сказал он ровным голосом, будто ничего и не произошло, будто только что они не занимались чем-то столь… важным.      Бэкхён лишь молча отвернулся к окну, за которым всё так же колыхались на ветру цветы рапса, и прикрыл глаза — нет, заснуть он теперь точно не сможет.