Выхода нет

      Датч изменился. Кажется, это замечали все, кроме одного. Артур долго отказывался принимать это, отмахиваясь каждый раз, стоило кому-то заговорить об изменениях, но иногда Датч делал такие нелогичные и странные вещи, что даже такой преданный пёс, как Морган, ставил под сомнение логичность и важность тех или иных решений. Ковбой не знал точной причины такого поведения, но в голове придумал множество самых разных и порой нелепых оправданий, которые с каждым разом становились всё лучше и правдоподобнее. Смерть Хозии, Гуарма, череда неудачных решений, смертей и предательств, надоедливый попугай на плече, которого все остальные называли Микой. Артур мог бы придумать ещё тысячу и одну причину сверху, чтобы простить лидера и следовать за ним дальше, но было одно решение, которое однозначно забило последний гвоздь в крышку гроба, на котором красными буквами было выведено преданность.       Джон был той ещё занозой в заднице. Был, есть и будет, но как бы Артур не злился на него, не смог бы оставить того гнить за решёткой. Обижаться, пинать, раздавать оплеухи и подначивать, но никак не оставить на произвол судьбы. И этого поступка Датча Морган не принял. Также как и последующей реакции на спасение Марстона. Оправдания закончились, бросить семью на произвол судьбы было выше того, что мог объяснить и простить Артур. А были ли они до сих пор семьёй?       Убийство Молли стало отправной точкой для действий. Может и не Датч убил влюблённую дурочку, но он позволил этому случиться, а разочарованный и наполненный уверенностью Морган больше не видел смысла в молчании и слепой вере. Он больше не доверял своему отцу.       — Датч, нам надо поговорить, — Артур, подкошенный болезнью, исхудавший, бледный, и периодически выплёвывающий куски собственных лёгких, по-прежнему пылал решительностью внутри. Никакие болезни и невзгоды не могли сломить огня в воспалённых голубых глазах. Особенно, когда он нашёл для себя новую цель.       — Не сейчас, сынок, я занят, — Датча раздражал этот взгляд. Ему казалось, что все в этом лагере перестали его уважать и всему виной этот наглый мальчишка, что переманил на свою сторону даже "золотого мальчика" Марстона, пойдя против воли самого ван дер Линде и спасав братца из федеральной тюрьмы.       — Я настаиваю, нам надо поговорить. Сейчас, — Уставший, измученный Артур не уступал. Сейчас или никогда. Туберкулёз забрал все силы, никакие лекарства и отвары уже не помогали. С каждым днём мужчине всё сложнее встать с кровати, приступы накрывают его с завидной регулярностью, а от былой физической силы не осталось и следа. Артур был полон решимости спасти хотя бы тех, у кого был шанс на нормальную жизнь и кого он мог назвать своей семьёй.       — Ты настаиваешь? Настаиваешь... Ну хорошо, сынок, пойдём, — Датч был взбешён. Этот щенок смеет на чём-то настаивать! Может он ещё и бандой управлять сам хочет?! В голове мужчины как будто что-то сломалось. Последний хрупкий барьер, что сдерживал всю ту черноту, что тут же заполнила подкошенный разум и чёрствое сердце старого бандита.       Датч сам не знал, что он хочет сделать. Зачем он ведёт Артура в пещеру? Почему на его губах играет жестокая усмешка? Почему в голове так много самых отвратительных и постыдных мыслей и почему от этих мыслей он получает какое-то болезненное и неправильное удовлетворение? И почему с каждым пройденным шагом этого удовлетворения становится всё больше?       Датч уводил Артура как можно дальше. В пещерах до сих пор воняло кровью, гнилью и непонятно чем ещё. Атрибутика, что осталась там со времён Мёрфи, лишь сильнее подначивала тёмные желания внутри. Чего стоят эти явно крепкие клетки? А цепи, ошейники, наручники? Как много мыслей роилось в голове мужчины. Если бы только Артур знал, он бы точно не пошёл так покорно за своим лидером. Ничего не подозревая, спокойно и безмолвно идя во тьму вместе с ним. Но даже этому терпению пришёл конец:       — Датч, куда ты меня ведёшь? — Артур не понимал, что они забыли так глубоко в пещерах. Что такого Датч хотел ему показать. Но спускаться всё глубже во тьму, где влажность воздуха повышалась, и дышать становилось всё труднее, становилось для больного мужчины практически невозможным. Кашель разорвал тишину, ударяясь о своды пещеры и исчезая где-то высоко над головами.       — Закрой свой рот, щенок! — Задыхающийся от собственного кашля Артур, сложившийся пополам, явно не ожидал того, что его ударят. Прямо в висок. С такой силой, что тяжёлые перстни содрали кожу, а в ушах зазвенело. Датч кричал что-то над ухом, но дезориентированный мужчина, оказавшийся на полу, совершенно ничего не мог разобрать. Артур даже не сразу сообразил, что его куда-то волокут. Лишь когда его бросили на каменный пол, он смог разобрать что происходят и что ему говорят.       — Ты, ничтожество, бесполезный кусок говна. Лучше бы ты сдох на Гуарме, неблагодарный щенок. Сучёныш, что своего места не знает. Требует он что-то, ублюдок, — удары сыпались со всех сторон. Датч пинал его ногами со всей силы. Рёбра трещали, внутренности казалось выворачивало наизнанку, а перед глазами всё плыло. Из последний сил Артур пытался хоть как-то закрыться, спрятаться, сжаться. Тело не слушалось, каждый вздох сделать было всё сложнее, а последний удар был настолько сильным, что мужчину откинуло к стене и он ударился затылком. Жгучая боль пронзила всё тело, мир перед глазами померк и отключился.       Датч испытывал какое-то запретное возбуждение. Каждый новый удар приносил радость и триумф. Беззащитный, скрючившийся Артур, задыхающийся и стонущий от боли, пытающийся сопротивляться из последних сил, взбудоражил мужчину. Это было что-то на грани безумия. Хотелось бить со всей силы, доказать своё превосходство, сломать причину своих бед. Но даже этого было мало. Датч вспомнил Артура. Побитого, с простреленным плечом, свалившегося с лошади прямо посреди лагеря. Хотелось вновь увидеть это. Вскрыть все старые раны и нанести их вновь. Чтобы они принадлежали только Датчу, чтобы именно он стал источником страданий этого несносного мальчишки. Наблюдать, как его сын мечется в агонии, как лихорадка забирает его силы, как даже самое крепкое тело легко ломается от простого ранения. Он просто не мог себе в этом отказать.       Вырубившийся Артур был лёгкой добычей. Шляпа слетела ещё при первом ударе, а вся остальная одежда была сорвана и разбросана разбушевавшимся Голландцем. Датч стоял и смотрел на обнажённого сына, на его выступающие рёбра, по которым медленно расползались свежие кровоподтёки, на старые шрамы, которые так хотелось разорвать голыми руками, на некогда сильные и крепкие руки, что были покрыты кровью самого Артура. Датчу определенно нравилось наблюдать за избитым мужчиной, слушать его хриплое и тяжёлое дыхание, а тот болезненный вид, что Морган приобрёл из-за туберкулёза, только добавляли мрачной красоты этой картине.       Датч сам не понял, когда успел возбудиться. Как это чувство всепоглощающего удовольствия переросло в сексуальное влечение. Многие бы испытали странный спектр эмоций от такого откровения, но не Датч. Нет никаких сомнений, только полное и всепоглощающее желание владеть и доминировать. И не важно, каким способом он завладеет Артуром. Пусть это будет даже самое грязное и отвратительное, что он делал в своей жизни.       Первая мысль Артура была о том, что ему холодно, даже слишком. Затем он почувствовал камни своей голой спиной. Осознал, что дышать ему тяжело не только из-за болезни и треснувших рёбер, а ещё и потому, что что-то сдавливает его горло. Металлический ошейник не давал нормально дышать и двигать головой.       На пробу Артур двинулся. Боль тут же пронзила всё тело, к тому же двигаться ему что-то мешало. Открыв глаза, Морган замер. Он смотрел на спину Датча, который что-то довольно насвистывал себе под нос. Он никуда не торопился, его настроение явно было на высоте. Мужчина хотел было открыть рот и что-то спросить, но, как оказалось, это практически невозможно. Собственный платок Артура был использован как кляп, оставалось только мычать.       — Терпение, сынок, сейчас папочка уделит тебе внимание. Знаешь, глядя на тебя, я испытываю такое возбуждение, что грех его не снять... — Глаза Артура были похожи на два огромных голубых блюдца: такого откровения он никак не ожидал. Надо было бежать или звать на помощь, делать хоть что-то, но никак не оставаться в этом месте, с этим чудовищем.       — Тише-тише, не стоит так дёргаться. Ты же не хочешь, чтобы я разозлился? — Трепыхающийся Артур замер: он не мог поверить в то, что слышит. В то, что здесь происходит. Ещё месяц назад он готов был жизнь за этого мужчину отдать. А сейчас, с ним хотят сотворить что-то жуткое и постыдное. Артур не сомневался — Датч точно это сделает, он ни капли не шутит. А это пугало лишь сильнее.       — Вот так, хороший мальчик, — Артура парализовал страх, а Датч лишь приближался. В отличии от Артура, он был полностью одет и, почему-то, в свете костра, внушал самый настоящий первобытный страх. Такого страха Морган не испытывал даже будучи в плену у Колма. Чувство беззащитности, обречённости и потери терзали мужчину. Ему хотелось, чтобы это было сном. Просто жутким сном. Но это было самой настоящей реальностью.       Датч оказался совсем рядом, навис чёрной тенью сверху. Он выглядел как дикое животное, его глаза были наполнены безумием и голодом, не хватало только капающей на пол слюны. Артур пытался что-то промычать, но лишь закашлялся, вновь сгибаясь. Ошейник до крови впивался в шею, сдирая кожу от каждого нового приступа. Кляп давно вылетел, а кровь попала на начищенные сапоги напротив.       — Какой плохой мальчик... Испачкал мои сапоги. Ну, ничего, на первый раз прощаю. И даже не заставлю их вылизывать.       — Датч, я... — Артур не успел прохрипеть что хотел, мужчина с размаху ударил его ладонью по лицу и тут же второй рукой поймал за челюсть.       — Заткнись. Не порти мне развлечение своим занудным трёпом, — пальцы Датча с силой сжали челюсть Артура. Это было больно и неприятно. Но всё ещё терпимо. Мужчина пытался абстрагироваться от происходящего, уйти от реальности, сфокусироваться на чём-то другом. Он зажмурил свои голубые глаза, стараясь забыть о чужом дыхании совсем рядом, о таком привычном запахе Датча, что бил в нос вперемешку с гнилью пещеры, вызывая сейчас только рвотные порывы. Артур пытался фокусироваться на чём угодно. На боли от побоев, на холоде от каменного пола, даже на боли в лёгких, от которой он до этого всегда убегал. Что угодно, только не реальность. Но все его попытки были разрушены всего одним действием со стороны.       Датч грубо поцеловал Артура. На деле, у последнего даже язык не поворачивался назвать это поцелуем. Его губы кусали, вылизывали, чужой язык то и дело пытался проскочить мимо плотно сжатых зубов, но Артур сопротивлялся, жмурил глаза и пытался вырваться, плевать на боль и кровь, он к ней уже привык, плевать на всё, лишь бы оказаться на свободе или поскорее умереть.       Датч злился. Он хотел завладеть Артуром, а тот так отчаянно сопротивлялся и из последних сил сжимал челюсти. Голландцу ничего не оставалось, кроме как отстраниться и снова ударить младшего по лицу, в этот раз тот уже не отделался простой пощёчиной.       — Думаешь, я с тобой шутки шучу, щенок! Открой рот и смотри на меня, или я отрежу твои веки и губы, неблагодарная скотина! — Но Артур молчал, лишь сильнее сжимал челюсти и жмурился. Пускай, пускай он сделает это, Артуру же будет лучше, может он быстрее умрёт и не будет страдать. Но Артур просчитался. Он забыл, что Датч, может и сошёл с ума, но точно не стал глупее.       — Не слушаешься? Что ж, сынок, не удивительно, своя жизнь тебе никогда не была дорога. Только вот ты забыл, что у меня в руках жизни всех вас, — Датч замолчал, а Артур застыл. Осознание ушатом холодной воды вылилось на него сверху. Он, только что, сам подписал себе смертный приговор. Пытаясь казаться сильным, сам затянул вокруг своей шеи петлю. Больше он не сможет сопротивляться Датчу, тот нашёл его слабое место. То самое, которое Морган так упорно прятал ото всех. Только вот в этот раз он просчитался, его противником был Датч, который Артура же и вырастил. Один из нескольких людей, кто знал об Элизе и Айзеке, о том, как он тяжело переживал разрыв с Мери или уход Джона из банды. Датч знал всё, и не в его интересах закрывать сейчас на это глаза.       — Если тебе не дороги свои глаза, то давай я отрежу веки Джону и посажу его напротив? Он будет смотреть на нас и не сможет отвернуться. Его взгляд всегда будет прикован к тебе, до тех пор, пока глаза не высохнут. А следующим на очереди будет Чарльз. Тебе ведь так нравится этот полукровка, давай покажем ему, как ты можешь развлекаться? Эбигейл, Джек, миссис Адлер, Хавьер, мисс Гримшо — у меня целая куча людей, которые тебе дороги и с каждым я могу сделать то, что не смогу сделать с тобой, — у Артура просто не осталось выбора. Он послушно открыл глаза, в которых плескалась ненависть, но за этой напускной пеленой скрывался настоящий страх. Страх животный и сковывающий изнутри.       — Вот так, хороший мальчик, — Датч вновь набросился с поцелуем. Артур не сопротивлялся. Как много сил ему на это понадобилось. Как ему хотелось вырваться, ударить, оттолкнуть, да хотя бы зажмуриться, но было нельзя. В его рот скользнул язык Датча. Горячий, скользкий, он исследовал каждый уголок Артура. Жадно доминируя и подавляя. От отвращения хотелось тошнить, в горле стоял ком, а на глаза наворачивались слёзы. Это было таким противным и унизительным занятием, что Артур не знал куда себя деть. Но как же он ошибался, думая что хуже ничего не будет.       Датч не мог насытиться. Власть над Артуром сводила его с ума. Чёрное нечто поглощало его с головой, окончательно срывая любые барьеры. Поцелуев, даже таких мокрых и властных, с рукой, что сжимала челюсть, не давая сомкнуть зубы, было уже чертовски мало. Это лишь разгоняло огонь похоти внутри, но никак не помогало получить разрядку. Датчу лишь оставалось воплощать свои фантазии дальше.       — Сейчас, я отпущу твою челюсть, и только попробуй сомкнуть зубы. Я на твоих глазах кастрирую всю мужскую часть лагеря, заставляя их сожрать собственные яйца, — Артур лишь кивнул. Челюсть нещадно ныла. Чужой вкус смешался с собственным вкусом крови, хотелось плеваться и блевать, но оставалось только терпеть.       Датч не соврал. Он и правда отпустил челюсть мужчины. Только вот явно не для чего-то хорошего. Это Артур понял почти сразу, когда услышал звук расстегивающейся ширинки. Его не спрашивали, его не предупреждали, ему просто вогнали в горло член. Грязный, вонючий и полувялый. Из глаз брызнули слёзы. Это было больно, обидно и противно. Чем крепче Датч становился в его рту, тем сложнее Артуру было подавить рвотный рефлекс. Довольные вздохи и стоны над головой как награда совсем не воспринимались. Это казалось ужасной эмоциональной пыткой, с которой ничего нельзя было сделать.       Артур терпел. Терпел пальцы в волосах, что с силой насаживали его на этот член. Терпел боль в горле. Но терпеть тошноту был не в состоянии. Чем большее это продолжалось, тем сложнее было держать себя в руках. И даже зажмуриться он не мог. Так бы хоть представил кого-то другого на месте Датча. Пусть это будет Чарльз, Хавьер, Джон, да пусть даже Билл, от которого вечно воняло порохом, бухлом, помадой для волос, потом, блевотиной и ссаньём, но никак не Датч. Кто угодно, но не Датч.       Артур не сдержался. Его вырвало. Из глаз текли слёзы, он сидел на полу в собственной рвоте, а изнутри его разрывал кашель. Датч недовольно нависал сверху и фыркал, вытирая свой член платком. Этого он точно не ожидал. И это его разозлило. И даже тот факт, что Артур не виноват, совсем никого не волновал.       Артур не успел прийти в себя, как его перевернули на живот ударом сапога под дых. Задыхаясь от кашля, он совершенно не осознавал в каком положении находился. Что своей голой задницей светит перед злобным Датчем. Мужчина даже не успел ни о чём подумать и прийти в себя, как его нутро обожгло жгучей болью.       Артур кричал так, как никогда до этого. Даже когда в него стреляли, он не издавал таких звуков как сейчас. Слёзы текли уже в три ручья. Нутро разрывал каждый толчок, а хриплый голос Датча над ухом, никак не мог успокоить. Чувство безнадёжности поглощало с головой. Артур даже не думал о сопротивлении, он хотел просто умереть, чтобы это всё закончилось.       — Твою мать, Артур. Ты такой сухой и узкий. Расслабь задницу, так можно и член сломать! — Датч явно был в экстазе. Его голос был хриплым, а толчки только ускорялись. Артур ощущал себя так, как будто ему в задницу засунули раскалённую кочергу.       Легче стало, когда кровь потекла по бёдрам, она хоть чуть-чуть смягчила обжигающую боль. Но Артур уже ничего не осознавал. Он даже не помнил как в него кончили, как он отрубился и что случилось дальше. Это всё превратилось в один огромный нескончаемый кошмар. Он либо спал, либо его насиловали и ломали. С каждым разом это заходило всё дальше, и здравый рассудок сохранить не смог бы никто, даже самый отбитый мазохист. Всё чаще голова мужчины была пуста и он залипал в одну точку. Жизнь превратилась в один сплошной ночной кошмар и даже во сне Артур не мог успокоиться и получить хоть немного тепла и умиротворения. Даже во сне его преследовал обезумевший Датч и мёртвые друзья. Никакой надежды. Только нескончаемая боль и страдания.       Артур не появлялся в лагере несколько дней. Но никто даже не придал этому особого значения. Мужчина, даже больной, очень часто покидал лагерь на какое-то время. К тому же, его лошади тоже не было на месте. Хотя никто не заметил, когда он успел уехать.       Джек подбежал к Эбигейл. Он явно был чем-то напуган и обеспокоен. Весь грязный и в пыли, мальчик выглядел так, будто призрака увидел.       — Мама, я был в пещере и слышал страшные звуки!       — Джек, сколько раз говорила не ходить туда! — Эбигейл была обеспокоена. Она прекрасно знала, что Артур и Чарльз нашли в пещере, когда зачищали ту от Мёрфи. Она не хотела, чтобы её сын увидел хоть часть того, что там осталось. К тому же, она не хотела, чтобы сын ходил где-то без присмотра хоть кого-то из взрослых.       — Да мама, извини. Но я не заходил далеко, я испугался, — Джек виновато опустил глаза, детское любопытство пересилило наказ матери. Но то, что он услышал, очень напугало ребёнка. Правда тёплые объятья матери быстро вернули счастье мальчику, и довольный Джек побежал дальше играть с Каином.       Артур пропал уже на неделю. Чарльз первым начал волноваться. Больной Артур редко покидал лагерь на такой долгий срок. Но Джон и Сэди сумели успокоить полукровку. Артур был в некоторых делах немного импульсивным и нелогичным, мог спокойно найти что-то интересное и неосознанно задержаться, а может он отправился в Сен-Дени к врачу. В последнее время ведь он говорил, что лекарства уже не помогают. Чарльз принял это и, чтобы хоть как-то успокоиться, отправился на охоту. Сейчас это было совсем необязательно. Многие члены банды уже покинули её. Не было нужды кормить столько голодных ртов. Пастор, дядюшка, Пирсон, Тилли, Карен, Мэри-Бет, Трелони, Штраус — все сбежали, даже если и не все по своей воле. К тому же, Каин тоже пропал, что очень расстроило Джека, и никто не мог понять куда делся пёс.       — Джон! Сэди! — Чарльз влетел в лагерь верхом на Тайме. Лошадь недовольно фыркала и переступала с ноги на ногу, мужчина явно загнал свою верную подругу. Чарльз спрыгнул на землю, чуть ли не бегом направляясь в сторону друзей. Выглядел он не лучше своей лошади. Весь взъерошенный и явно чем-то обескураженный.       — Я нашёл лошадь Артура, — Чарльз говорил тихо, как самый отъявленный заговорщик.       — Где? И где Артур? — Джон тут же оживился. Эта новость свалилась на него как камень на голову. На деле он тоже стал переживать за Артура, что пропал больше чем на неделю. Даже если не показывал этого никому.       — За холмом, вниз по течению. Она мертва. Давно. Её уже успели обглодать дикие звери. Узнал только по седлу и личным вещам с сумках.       — Думаешь, на Артура напали? — хоть Сэди и старалась сохранять хладнокровие, но в этой ситуации даже она начинала нервничать.       — Нет, не думаю. В том месте никого не бывает, дождей тоже не было. Я смог прочитать следы. Кто-то привёл её со стороны лагеря и застрелил. Не думаю, что Артур способен на такое. Я думаю, его там даже не было, — Чарльз выглядел очень обеспокоенным. Эта ситуация казалась максимально странной. Джон громко и беззастенчиво выругался. К тому же, к разговору подключилась Эбигейл, что в это время сидела недалеко и занималась стиркой.       — Пару дней назад Джек говорил, что слышал какие-то страшные звуки из пещеры. Я заметила, что там часто пропадает Датч, решила проследить. Звуков не услышала, но узнала, что там он прячет наши деньги. Но глубоко в пещеру я не заходила, так что, мало ли что, — Эбигейл выглядела не лучше Джона. Они оба нервничали и плохо умели это скрывать.       — И ты не могла сказать об этом раньше, женщина! — Взвыл Джон, уже начиная ходить туда-сюда от волнения. Он делал так каждый раз, когда происходило что-то.       — Не кричи на меня, Джон Марстон! Джек часто жаловался на звуки из пещеры ещё до пропажи Артура, — кричать Эбигейл не боялась. Помимо них в лагере была только мисс Гримшоу. Хавьер, Мика и Билл отправились по поручению Датча и должны были скоро вернуться. А сам Датч куда-то пропал.       — Тихо, чего вы разорались? — В разговор вмешалась Сэди. Ей явно, как и Джону, хотелось побыстрее действовать. Она буквально рвалась в эту пещеру, и сама бы пошла туда, если бы никто не согласился.       Чарльз тяжело выдохнул и устало потёр переносицу. Всю неделю его не покидало чувство тревоги. Как будто что-то не так. Как будто всё идёт неправильно. Как будто он должен был что-то сделать, но опоздал. Как будто произошло что-то необратимое и весь мир кричал Чарльзу, что он слепой дурак.       — Давайте сходим и проверим. Не знаю что мы можем найти, так что я пойду впереди. Постарайтесь не шуметь и держаться за несколько шагов позади, — Чарльз проверил обрез на бедре и первым отправился к пещере. Никто с ним даже не пытался спорить. Он был лучшим следопытом и к тому же, мало кто мог услышать или почувствовать его движения.       Слегка пригнувшись, словно большая кошка на мягких лапах, Чарльз шагнул в пещеру. Позади, шагах в семи, шли Джон, Сэди и Эбигейл. Чем дальше они заходили, тем медленнее Чарльз двигался. Сначала он услышал голос Датча, но не смог разобрать слов. Датчу кто-то отвечал, но в этом слабом, хриплом и сломанном голосе Чарльз не сразу признал Артура. Мужчина спрятался за камнем и выглянул, прислушиваясь к разговору. То, что там происходило, он не забудет уже никогда.       Артур сидел на каменном полу. Его тело больше походило на человеческий скелет. Нельзя было сказать, ел ли он что-то за это время или беспросветно голодал. Кожа была бледная, казалось, ещё немного и можно будет увидеть внутренние органы мужчины, по крайней мере вены были видны отлично. Копна русых волос превратилась в грязное спутанное нечто. Воняло в том месте ужасно, блевать тянуло даже на приличном расстоянии.       Артур сидел в одной позе и не двигался. На его раскрытой ладони что-то лежало, но Чарльз не мог разобрать что. Тело мужчины было покрыто запёкшейся кровью. Где-то её было больше, где-то меньше, а где-то она явно смешалась с чем-то другим. И лучше было даже не задумываться с чем.       Рядом с Артуром стоял Датч и вытирал свой нож о платок. Что старший мужчина делал этим ножом, Чарльз не знал, и если быть честным с самим собой, то и не хотел знать. Но до ушей полукровки долетел обрывок диалога.       — Артур, сынок, тебе нравится мой подарочек? — Датч говорил спокойно и до отвратительного нежно. Так он никогда ни с кем не разговаривал. Даже со своими названными детьми.       — Да, Датч, — голос Артура же, напротив, был до болезненного тихим и безжизненным. Он не выражал ни радости, ни грусти. Мужчина лишь страшно хрипел от болезни. Чарльз не видел лица Артура из-за падающих волос, но сама фигура не сдвинулась ни на миллиметр. Как будто мужчина где-то прячется, а это просто кукла.       — Ты же будешь о нём заботиться? — Датч звучал как строгий отец, переигрывая каждую эмоцию. Казалось он наслаждается этой актёрской постановкой и игрой в отца. Самое удивительное, что отметил для себя Чарльз, это то, что Артур не был на цепи. Глаз охотника не заметил ничего, что могло бы сковывать движения Артура.       — Да...       — Хороший мальчик. Я уже разобрался с той вредной шавкой, что утащила мой подарок в прошлый раз. Теперь будь внимательнее, — Чарльз забыл как дышать. Только услышал как за спиной зубами скрипнул Джон и задержала дыхание Эбигейл. Теперь они знали, куда пропал всеми любимый Каин.       — Да, отец...       Первым не выдержал Джон. Он резко вскочил на ноги, создавая море шума и привлекая внимание. Больше прятаться смысла не было. Молодой мужчина шёл быстрыми шагами и резко замер. Как будто окаменел. Сэди громко выругалась и достала револьвер, направив его на Датча. Эбигейл же разрыдалась и убежала к выходу, сдерживая не только слёзы, но и рвотные позывы от увиденного.       Чарльз подошёл последним и не мог поверить своим глазам. Перед ним на полу сидел Артур. Тот, с кем они охотились и сражались плечом к плечу, тот, кому Чарльз спас жизнь, тот, кого он учил делать отравленные стрелы. Но это был не его Артур. Перед ним сидел сломленный и покалеченный мужчина, в собственных испражнениях, крови и непонятно чём ещё. Чарльз даже не хотел думать что там было, но к его собственному сожалению догадывался. На руках и ногах следы от кандалов, шея разорвана в мясо от металлического ошейника и медленно гниёт. Тело усыпано гематомами и порезами и это только то, что Чарльз заметил мельком, ведь всё его внимание приковало лицо и руки.       В ладонях Артур держал глаз. Самый настоящий человеческий глаз. Свой глаз. В крови, без привычного блеска и с поблекшей радужкой. Вырезанный самым варварским способом. На Чарльза же смотрела бездонная пустота. И даже то глазное яблоко, что ещё было на месте, нельзя было назвать живым.       Перед полукровкой сидела просто кукла. Без желаний и эмоций. Сломанная и разбитая кукла, с которой можно было делать что угодно. От этого зрелища хотелось бежать, а сердце сковал животный ужас. А ведь это и правда был его Артур. Он узнал его, улыбнулся распухшими и искусанными губами, показал кровавые зубы, парочки из которых не хватало.       — Чарльз... Джон... Сэди... — Артур говорил медленно, так же медленно переводя взгляд и вспоминая своих друзей. Никто не знал, что у него творилось в голове, но было понятно, что он рад их видеть.       Чарльз сделал неуверенный шаг. Ещё один и ещё. Артур не сопротивлялся, спокойно подпуская к себе того, кто мог бы сейчас просто сломать его пополам, не испытав при этом никаких трудностей. На самом деле, сломать его могла бы даже Сэди. На левой стороне шеи, был огромный и относительно свежий кровоподтёк. Чарльз не хотел верить в то, что он увидел, отодвинув волосы. У Артура больше не было уха. Вот о каком подарке говорил Датч. Вот за что был убит Каин.       Полукровка отпрянул как ошпаренный. Его обожгло осознанием того, что произошло. Что Артур не жилец. Удивительно, что он ещё дышит, узнаёт их и разговаривает. Чарльз видел как на месте раны ползают опарыши, как Артура буквально пожирают заживо. Мужчина буквально превратился в ходячий труп.       Чарльзу было тяжело. Лучше бы он нашёл труп. Изуродованный, искалеченный, но труп. Но только не так. Только не живой мертвец, в глазах которого даже нет надежды. Он не кричит о том, чтобы его спасли. Не кричит почему они так долго. Да лучше бы он кричал, чем полз в сторону Датча, умоляя Сэди опустить револьвер.       Хавьер, Билл и Мика вернулись в лагерь. Лошади были на месте, но людей они не видели. Слышен был лишь женский вой, что привёл их в чувство. Эбигейл сидела у входа в пещеру. Её пытался успокоить Джек, крепко обнимая маму и почему-то тоже плача. И мисс Гримшо, что готова была рвать и метать.       В последнее время отношения в банде были не сахар. Хавьер бросался на Артура и Джона, даже Чарльзу доставалось. Но сейчас, все обиды и подозрения были задвинуты, слишком уж странная ситуация выходила.       — Хей, что случилось? Где все?       — Там... Там Артур... В пещере... — Эбигейл рыдала навзрыд и не могла сказать что-то внятное. А Сьюзан лишь недовольно махнула рукой в сторону непроглядной тьмы. Да, она не видела что происходит внутри, но реакция Эбигейл была более чем показательной.       Хавьер плюнул на всё, и, не глядя на остальных, зашёл в пещеру. Найти остальных по шуму и ругани в глубине не составило труда. Билл и Мика последовали за ним. И как жаль, что сейчас никто не смотрел по сторонам, иначе довольное лицо Мики просто не смогло бы остаться незамеченным.       — Какого чёрта! — Хавьер хотел было возмутиться. Первым делом он увидел Сэди, что держит Датча на мушке. И лишь сделав ещё один шаг, он на одном дыхании произнёс все пришедшие ему в голову испанские ругательства. Вид Артура был ужасен. Особенно заметно это было на фоне здорового Чарльза, что стоял рядом. Ещё пару месяцев назад они могли потягаться в габаритах, а сейчас Артур даже на свою тень похож не был.       Не считая Датча, лишь одна пара глаза наслаждалась происходящим. Мика прекрасно знал, что происходит в этой пещере. Нет, участвовать в этом было для него низко, но само осознание того, что его главный противник сейчас выглядит вот так, доставляло просто уйму удовольствия. И да, Датч ему доверял. И это лишь сильнее тешило эго бандита. Именно Мика убил лошадь Артура и именно Мика убил Каина, и всё это по приказу Датча. И только Датч об этом знал.       Была ещё одна странная пара глаз: Билл выглядел потерянным и неоднозначным. С одной стороны, картина перед ним была отвратительной, но почему-то вся эта ситуация и вид обнажённого Артура по-своему возбуждали мужчину. Возможно, в его голову закралось осознание того, что именно так он мог бы затаскивать в свою постель всех несогласных. И как было бы приятно, когда твоя игрушка ползает за тобой и защищает тебя от других. Но Билл лишь плюнул. Ни к чему хорошему это не приведёт, и он даже не хочет смотреть на то, что будет дальше. Он просто развернулся и ушёл. Чертыхаясь на чём свет стоит, понимая, что это конец. Собирая свои вещи и уезжая куда глаза глядят.       Чарльзу тяжело. Людей стало ещё больше. Даже в таком состоянии Артур с ненавистью смотрит на Мику, но эта эмоция пуста, и Чарльз понимает это лучше всех. Он принимает решение не спрашивая ни у кого. Так будет лучше. Да, однозначно будет.       — Прости, — Чарльз говорит тихо, его слышит только Артур, но когда огромная фигура полукровки нависает над слабым мужчиной, замолкают все.       Это было быстро и почти безболезненно. Артур даже ничего не понял. В тишине раздался хруст ломающегося позвоночника, и Чарльз аккуратно положил обмякшего Артура на пол. Слёзы предательски не останавливались, капая на ещё тёплое тело. Чарльз смотрел на свои руки и не мог поверить, что сделал это. Головой он понимал, что это было лучшим решением, но руки предательски дрожали и отказывались принимать происходящее.       — Ты что сделал? — Шепот Джона был сродни грому в этой гробовой тишине.       — Ублюдок, ты убил его! — Осознание приходило рывками. Джон уже кричал и пытался наброситься на Чарльза, но его удерживал Хавьер.       — А что я мог сделать!? Ты видел его? Личинки пожирали его заживо! Его тело гниёт, а ты предлагаешь продлить его страдания! Это было милосердие! Не думаю, что кто-то кроме меня смог бы это сделать. Я просто избавил его от мучений! Думаешь мне легко? — Голос предательски дрогнул и Чарльз перешёл на крик. Как будто ему легко было свернуть шею своему лучшему другу. Но наблюдать за его страданиями было ещё труднее. Больше Чарльза не волновало ничего. Он лишь искал глазами во что завернуть тело. Хоть какую-то тряпку, чтобы прикрыть всё то, что никто не должен видеть.       Датч, молчавший всё время, лишь рассмеялся. Громко так, безумно, запрокидывая голову и извергая из себя непонятные звуки. Он только что увидел, как сломали его игрушку, которую он так долго не решался доломать. А ведь это было так просто, и почему он сам не сделал такое?       Джон, агрессия которого уже утихла, быстро разгорелась с новой силой, полностью переключившись на Датча.       — Датч! Я ненавижу тебя! Безумный уёбок! Как ты мог такое сделать? — Ярость смешивалась с безграничной печалью. Такого финала истории, что досталась Артуру, даже врагу не пожелаешь. А Датч лишь смеялся.       — Это вы виноваты, маленькие ублюдки. Я столько сил вложил, чтобы вас вырастить! И как вы относитесь ко мне? Если бы вы все слушались меня как Мика, у нас бы не было никаких проблем! Почему я могу доверять только ему?       — Хей, Датч прав, вы доверили ему свою жизнь и сами же предали его. Это некрасиво, — Мика вмешался в разговор, закрывая собой лидера банды, который сейчас выглядел таким довольным и счастливым, как будто умудрился ограбить самый большой банк в стране.       — Ты! Ублюдок! Всё знал и помогал ему! — Джон кипел от гнева. Каким бы Мика не был говнюком, такого от него никто не ожидал.       — Полегче, ковбой, я всего лишь исполнял приказы. И в отличии от вас, не задавал слишком много вопросов и не перечил, — Мика поднял руки в примирительном жесте, но это стало его роковой ошибкой. Джон выхватил револьвер быстрее, чем Мика успел опустить руку. Раздались выстрелы и весь барабан револьвера оказался в груди этого уёбка.       Тяжёлое тело грузно упало на пол, заливая всё вокруг горячей кровью. Мика не умер сразу. Какое-то время он хрипел на полу, задыхаясь и корчась в агонии, но помогать ему никто не рвался. Джон только пнул лежащее тело, а Сэди плюнула сверху. Только такого финала заслуживала эта крыса.       Джон, как зверь, учуявший кровь, хотел броситься на Датча, но его остановил Чарльз, который лишь отрицательно покачал головой:       — Оставь. Оно того не стоит. Он сгорит в агонии от болезни Артура и собственного безумия. Как бы он не пытался, он не сможет победить смерть. Оставь, Джон, Артур уже отомстил за себя.       Как бы Джон не злился, но Чарльз был прав. Как всегда прав. Самый спокойный и рассудительный из них, он быстрее всех взял себя в руки и оценил ситуацию, не давая другим натворить больших глупостей. За что все были ему благодарны.       Чарльз нашёл старую ткань, которой была укрыта одна из повозок, что украли Мёрфи. Это было лучше, чем ничего. Полукровка бережно завернуть тело Артура в ткань и вынес из пещеры, дабы достойно похоронить в самом живописном месте, что они найдут.