Неужели ты так соскучилась?

Погода на улице была далеко не самой хорошей. Но неистовый ливень как никак идеально сочетался с гнетущей атмосферой темницы. Звук капель воды попадал через маленькое отверстие высоко-высоко над землёй и эхом разносился по камере. "Посетителями" той самой камеры становятся далеко не все люди, а лишь максимально выделявшиеся в своих преступлениях. Таковым было решение суда. А является ли попытка кражи сердца бога и в добавок не единожды использование насилия к гражданам Фонтейна и к самому архонту на территории региона судов преступлением? Ещё и со стороны члена могущественной организации? Суд решает, что да. По камере несло сыростью. Тяжело дыша, вдыхая этот запах, скрепя от злости зубами и дёргая оковы, заключённой оставалось лишь проклинать своих недругов и своё поражение. Скрип оковов и ворчливый тон можно было бы услышать наруже рядом с отверстием. Девушка находится в таком положении почти сутки, неудивительно, что части тела затекли. Но при вынесении приговора судье было абсолютно наплевать, в каком состоянии причина немалых проблем в Фонтейне проведёт эти 2 дня до продолжения резко перенесённого суда. Сама Слуга сейчас и знать не хочет, какой приговор в конце концов выдаст судья. Было уже всё равно. “Проклятые... это был мой план, мой гнозис. Как, сука, я могла позволить?" – Она продолжала бесполезно дергать оковы. Это была последняя ночь перед судным днём. И, скорее всего, она будет такой же бессонной, как прошлые сутки. В этой ситуации можно лишь повиснуть в неудобном положении. Сбежать из обычной тюряги для таких, как она, было бы сущим пустяком. Но глаз порчи, а вместе с ним и глаз бога конфисковали. Да и оковы непростые. Страдать от негодования более суток без еды и воды в сырой камере в оковах уже было тяжким наказанием. В таком положении надежд на побег не оставалось, хотя была б хотя бы одна, Арлекино бы несомненно воспользовалась. Камера, где была заперта Слуга, находилась глубже другой зоны в тюрьме. Свет на лестничной площадке горел всегда, но шаги слышались лишь пару раз в день, когда сторож спускался проверить заключённую. Но в этот раз, неожиданно для её самой, когда все подавно должны спать, в подвальную камеру кто-то начал аккуратно спускаться. Сначала придавать этому значения она не стала, быть может, допрос в тайне ото всех. Но шаги человека кардинально отличались от шагов сторона. Шаги прекратились. Некто не с первого раза вставил ключ в замок, после чего послышался скрежет ржавого замка. Дверь со скрипом отворилась. Резкий свет заставил слегка прищурить глаза. Вошедший, вернее, вошедшая первая нарушила тишину. — Здравствуй, Слуга. – Слегка улыбаясь, произнесла она. Было сложно спутать этот голос с каким-то другим. Удалось различить невысокую девушку с закрытыми глазами, поверх которых был белый аксессуар. Коломбина. Номер три из предвестников фатуи. Но теперь заключённая была больше заинтересована не в изучении неожиданной гостьи, а начать диалог. Пытаясь сохранить свой привычный тон, она ответила. — Коломбина? Зачем ты здесь? Оба вопроса были риторическими. Очевидно, что посреди ночи коллега могла прийти лишь ради того, чтобы вытащить ту из темницы. Она продолжила — Собираешься меня отсюда вытащить? — Как бы сказать... я здесь ради тебя, но не собираюсь тебя вытаскивать. Та в ответ была готова огрызнуться, но это желание резко прервало некое чувство тревоги и недопонимания. Тревоги не за себя, а за Коломбину. Зачем бросать свои планы и проникать аж в главную тюрьму Фонтейна к той, судьба которой, видимо, уже предрешена? Зачем терять время? Глупо. Тут третья предвестница сделала шаг ближе и наконец вошла в камеру. По её бледной коже пробежали мурашки от прохлады, а в нос попал запах сырости. "Ну и атмосфера здесь.Может быть со стороны верхушки Фонтейна висеть вот так вот в оковах и справедливо, но пусть хотя бы камеру подремонтируют". Пока та размышляла, Арлекино подала голос, выразила все свои размышления. — Зачем ты теряешь время, бессмысленно навещая ту, чья судьба предрешена? Моя казнь завтра, а ты небось из самой Снежной доехала, так ещё и обошла охрану главной тюрьмы. "Её пение способно усыпить кого угодно. Она не могла этим не воспользоваться". — Ты сейчас не за себя беспокоишься, так ведь? Тебя ведь не особо волновали все планы Фатуи в целом. Ладно, давай всё по порядку... "Меня уже раскусили", – подумала Слуга. — Узнав о твоём перенесенном приговоре, мы решили попытаться тебе помочь. Я оставила свои дела в Натлане, чтобы тебя осведомить и... — Почему это ты? – Сначала подумала, но потом случайно вслух сказал Арлекино. — Потому что сама так захотела. Коломбина снова сделала пару шагов ближе к Арлекино. Сейчас расстояние между ними не более вытянутой руки. Беловолосая немного наклонилась. "Наши отношения более чем нормальные. Ей же незачем причинять мне вред". Не ошиблась. Другая снова слегка улыбнулась и обняла её за шею, глубоко выдыхая. — Я скучала Дыхание донеслось до уха Слуги. Естественно, любой другой после такого действия в ту же секунду был бы перекинут через спину и лежал бы на земле. Кажется, лишь от Коломбины Арлекино бы могла стерпеть подобное даже в такой ситуации. И снова молчание. Но оно здесь даже к месту. Никто из них не хотел бы прерывать этот момент, хотя стоило бы. Беловолосая расслабила шею и положила голову на плечи обнимающей. Тихо прошептала. — Не стоило — Но ты ведь не против Та не ответила. В ответ Коломбина отпустила из своих объятий. Наконец-то можно всё объяснять. — Послушай, мы собираемся заступиться за тебя, так что ты выживешь. Невиллет, конечно, вынесет какое-то другое решение, но оно не помешает тебе потом покинуть Фонтейн. Она достала из небольшой сумки, что держала в руках, какую-то сложенную бумагу и сунула Арлекино в карман плаща. — А это карта где здесь спрятан наш дирижабль, на котором доберешься в Снежную. И ещё... На этот раз Слуга не отвечала, была лишь слушателем. Информация как никак важная. — Ты здесь довольно давно. И как я знаю, с того самого момента как тебя поймали ты ничего не ела. Она достала из той же сумки немного завернутых в салфетку кусочков хлеба. Арлекино лишь слегка прикусила губу, а потом ответила своим привычным для многих тоном. — Смеёшься? Для предвестника это сущий пустяк. Ты меня не уважаешь что ли? "Знала, что сейчас будет упрекать", – подумала Коломбина, глубоко выдыхая. — В чём смысл вот так вот отказываться? Об ведь этом никто не узнает. И желание помочь и неуважение у тебя в одном ряду? Ответа не последовало. Действительно, разводить ссору сейчас было бы не лучшим решением. Та всё-таки приняла еду. Впервые за несколько суток удалось поесть, ещё и из чьих-то рук. Тут беловолосая сменила тему диалога. — Гидро сердце бога ведь уже у вас? Коломбина приникла к стене рядом и посмотрела в пол. Отвечать она начала медленнее, чем во время прошлых разговором с ней. — Да. Чайльда уже наградили за успешную работу. — Крыса. Не ты, а Чайльд. Слова заинтересовали темноволосую. — Вмешался в мой план и тайком стащил гнозис. Из-за него тоже меня поймали. — Пару раз я слышала от Аякса, что ты бы несомненно предала Фатуи, если б это сошло тебе на руку. – Та ухмыльнулась — Кого ты слушаешь? Тебя бы вряд ли, но.. — Всё же запомни. Предашь нас, предашь меня — я убью тебя. Те, кто достаточно долго знаком с Коломбиной, знают, что по этому поводу та шутить бы не стала, несмотря на отношения с кем-либо. "Со стороны показалось бы трагично, что если б меня убила именно ты". Вслух этого, конечно, она не произнесла.