I
Птичьи трели заглушались гулом человеческих голосов, поутихших во время появления на помосте выдающихся представителей Гусу Лань. Лань Цижэнь шел во главе процессии, поглаживая бороду. За ним следовал Лань Чжань, из-за спины которого Вэй Усянь и наблюдал за собравшимися. Позади них двигались немногочисленные достойные особых почестей старшие ученики, возглавляемые Лань Цзинъи и Лань Сычжуем (Вэй Усяня переполняла гордость). Остальные участники соревнований ожидали их начала в специально установленных для этих целей шатрах. – Учитель Лань, – Не Хуайсан подошел к ним, сияя из-за веера улыбкой, – рад видеть вас и ваших учеников в Цинхэ. Прошу – занимайте свои места. Скоро объявим начало. – Благодарю Верховного Заклинателя, – Лань Цижэнь спокойно поклонился, и Вэй Усянь испытал что-то похожее на восхищение. Он сомневался в том, что старик Лань знал о реальном вкладе Не Хуайсана во всем известные события, а потому не представлял, как ему тяжело уважительно кланяться столь бесталанному ученику и заклинателю. – Глава Цзян, глава Цзинь, мастера, – последовала череда вежливых поклонов. Цзинь Лин поморщился, суетливо вскочил со своего места и поклонился настолько старательно, что это было даже смешно. Цзян Чэн же, напротив, как и в юности был поборником всяких церемоний: – Учитель Лань, – почтительно отозвался он и... опустился на место, игнорируя присутствие остальных. Делегация Гусу Лань заняла свои места. Вэй Усянь оглядел стол с закусками и чаем, тоскливо вздохнул и наклонился к супругу: – Я поздороваюсь с Цзинь Лином и вернусь. – Мгм, – благосклонно кивнул Лань Чжань. Расплывшись в улыбке, Вэй Усянь не выдержал – поцеловал супруга в щеку – и перебрался за стол главы Цзинь. – Что ты делаешь? – возмущенно зашипел Цзинь Лин, опасливо косясь в сторону делегации Юньмэн Цзян. – Пришел поздороваться с любимым племянником. – Я тебе не племянник. – Ах, Цзинь Лин разбивает мне сердце, – Вэй Усянь прижал руки к груди, с трудом сдерживая смех – выражение лица юного главы было точно таким же, как и у Цзян Чэна в далекой юности. У того самого Цзян Чэна, что совершенно не обращал на них внимания, сидел с закрытыми глазами и слушал какого-то своего ученика, то и дело кивая или хмурясь. – Уходи, – сквозь зубы произнес глава Цзинь, подпихивая Вэй Усяня в бок. – Не позорь меня. – Да ладно тебе. Разве это не скука? – бывший Старейшина Илина сунул нос в носик чайника, стоявшего на столе главы Цзинь, но к его вящему разочарованию и там был чай. Цзинь Лин огляделся по сторонам и чуть сгорбился, очень тихо бормоча: – Скука. Пока Лань Сычжуй, Лань Цзинъи и Оуян Цзычжэнь будут участвовать в соревнованиях, я буду сидеть здесь и слушать эти нудные старческие разговоры. – Старческие? – с восторгом переспросил Вэй Усянь переводя взгляд сначала на Цзян Чэна, а потом и на Верховного Заклинателя. – Ну... – замялся Цзинь Лин и поторопился выкрутиться, – скучные разговоры. Они вечно говорят о политике. Торговля, пошлины, браки, – юноша скривился, словно выпил уксус. – Браки? Уже?! – Уже. Не хочу. Мне еще рано. – Так за чем дело стало? Твой дядя настоящий мастер – попасть в черный список всех известных свах не каждый сможет. Цзинь Лин шутки не поддержал, наоборот, нахмурился: – Мой клан цел, хоть и представляет собой беспорядок. И у меня нет ребенка на воспитании. – При чем тут ребенок? – Ты не знал? Одним из требований дяди к будущей жене было: принять меня, как собственного ребенка. Я не помню, но слуги говорили, что одна кандидатка подняла на меня руку... В общем, повезло, что там проплывал тот рыбак – всем жителям Пристани Лотоса под страхом наказания было запрещено помогать ей выбраться из воды. Дядя потом сказал, что не позволил бы этой дурехе утонуть, но преподать урок был обязан, раз уж ее родители не справились. После этого его внесли в черный список все известные свахи... Но мне кажется, он только вздохнул с облегчением. – Он всю юность твердил, что я должен быть серьезней и дальновидней. А что же сам? Кто унаследует Юньмэн Цзян, если с ним что-то случиться? Неужели ты? Спина не переломится от такого груза, глава Цзинь? – Не я. Дядя поклялся мне. – Тогда кто? – Мне почем знать? Спроси у него сам, раз так любопытно. И вообще, иди на свое место, – Цзинь Лин снова пихнул Вэй Усяня в бок, – на нас все смотрят. – Ладно-ладно, ушел, раз уж ты такой же милый, как Цзян Чэн, – мужчина увернулся от очередного тычка, засмеялся, вернулся на свое место рядом с мужем под неодобрительный взгляд Лань Цижэня и принялся жевать, разглядывая делегацию Юньмэн Цзян: если Цзян Чэн уже определился с наследником, то тот явно должен был быть среди его близкого окружения. «Точно не этот. Он же старше самого Цзян Чэна. Тогда может кто-то из младших? Не понятно. Как так получилось, что адепты Юньмэн Цзян ведут себя едва ли не дисциплинированнее, чем Лани?» – Внимание участникам – займите свои места, соревнования скоро начнутся! – громко объявил мрачный мужчина – адепт Цинхэ Не, сопровождавший своего главу, словно огромная уродливая тень. За спиной зашуршали одежды учеников. Обогнув столы, они выстроились перед Лань Цижэнем и синхронно поклонились: – Мы отправляемся. – Будьте лучшими! – Вэй Усянь вскинул руки, улыбаясь, и повернулся к мужу. – Лань Чжа-а-ань, ну можно я поучаствую? – Нет! – резко припечатал Лань Цижэнь, не дав племяннику даже рта открыть. – Идите, – это уже относилось к адептам. Вэй Усянь скривился – мало того, что ему предстояло скучать на помосте, с которого толком ничего не было видно, так еще и старик Лань не удосужился подбодрить учеников. – ...не посрамим честь клана, – донесся голос ученика Юньмэн Цзян. – Это меньшее, что вы можете сделать, но достаточно ли этого? – Цзян Чэн усмехнулся, вскидывая бровь. – Мы не разочаруем главу, – в один голос пообещали адепты и, не дожидаясь других наставлений, развернулись на пятках и строем отправились к месту сбора. – Кажется, глава Цзян сегодня рассчитывает на победу, – Не Хуайсан сверкнул глазами из-за веера. – Глава Цзян рассчитывает, что его адепты приложат все силы. Если это приведет к победе – хорошо. – Бьюсь об заклад, что победа будет за Гусу Лань, – достаточно громко, чтобы это услышали все собравшиеся, произнес незнакомый Вэй Усяню заклинатель. – Почему? – поинтересовался его сосед, опасливо косясь в сторону делегации из Юньмэн Цзян. – Ты слышал о списке выдающихся молодых господ этого поколения? – Э-э-э. Нет. – Потому что это поколение слабее предыдущего. Тем не менее несколько имен я слышал – и это ученики Гусу Лань. Потому уверен, что победа будет за ними, – подхалимски улыбаясь, мужчина поднял свою чашу с чаем и отсалютовал Лань Цижэню. Старик Лань не ответил, только поджал губы. – Не стоит преуменьшать способности учеников других кланов. Может быть сегодня кто-то нас особенно удивит, – вмешался в разговор глава Оуян. – Да-да, – присоединился к нему глава Яо. – Посмотрим. – Ждать осталось не долго, – возвестил Не Хуайсан, делая красивое движение веером. – Начинается! В небо взвились оранжевые искры, кто-то ударил в гонг. Вэй Усянь подскочил с места и бросился к ограждению. Но ничего интересного не происходило – участники соревнований кто на мечах, кто на своих двоих мчались к лесу и прилегающим к нему скалам, где притаились многочисленные враги. В воздух взвился золотой цветок пиона – ученик Ланьлин Цзинь открыл счет... Снова завязались разговоры. Вэй Усянь повис на ограждении, от скуки считая вспыхивающие огни. Ему очень не хватало кувшина вина и компании. Он невольно оглянулся: Не Хуайсан сидел на своем месте, попивал чай и благосклонно слушал что-то рассказывающего ему главу Оуян. Цзян Чэн смотрел в пространство перед собой, изредка кивая на замечания своего адепта. Почесав щеку, Вэй Усянь хотел было вернуться к мужу или снова прицепиться к Цзинь Лину, как громыхнуло, в отдалении взвились в небо огромные языки пламени и дохнуло жаром. Кто-то закричал от боли или ужаса. – Что там такое?! – Цзян Чэн в одно мгновение оказался у ограждения, но смотрел не вперед, а на побледневшего Не Хуайсана. – Это твои проделки?! – Что?! Нет! Нет. Я не... Я не знаю. Я действительно не знаю, что происходит! Криков становилось все больше, звучали они все громче и отчаянней. – Вперед! – глава Цзян первым бросился на Саньду к эпицентру происходящего. Немногочисленные оставшиеся с ним адепты отстали от своего главы всего на мгновение. В поле зрения мелькнули белые одежды. Вэй Усянь привычно ухватился за руку супруга, занимая свое место перед ним на Бичэне. Лес горел. Огонь и клубы дыма мешали обзору. Кричали ученики, кто-то яростно, кто-то испуганно. Из пламени, прямо перед ними выступила огромная фигура – уродливое порождение больного разума, с мерзостью которой не могла сравниться ни одна виденная Вэй Усянем тварь. Трель дизи прорезала густой воздух, но неизвестный монстр этого даже не заметил. – Что это?! – потрясенно спросил Вэй Усянь, чувствуя дивное смешение страха и азарта. – Не уверен, – признался позади муж, спускаясь с меча. – Похоже, что демон. – Демон?! Слетело с гуциня белое полотно, задрожали струны под уверенными пальцами. Демон пошатнулся и зарычал. Вэй Усянь прикусил указательный палец, вытащил заготовки талисманов, дочертил на одном из них несколько линий и швырнул в тварь. Талисман прилип к груди, кожа под ним забурлила, словно кипящая вода. Монстр взвыл, раздирая когтистыми лапами собственную грудь. Лань Чжань закинул гуцинь за спину, схватил меч и бросился вперед – размытое белое пятно. Сталь прорезала чужое брюхо. Демон пошатнулся и завалился на бок, пытаясь лапой дотянуться до повергшего его противника. – Меч – лучше всего, – решил Лань Чжань, убирая Бичэнь в ножны. – Как неудачно вышло, – Вэй Усянь усмехнулся, стараясь изобразить невинный взгляд. Парное совершенствование неуклонно укрепляло его золотое ядро. Но привычка использовать другие методы и нежелание разговаривать с Цзян Чэном, чтобы тот вернул Суйбянь, поставили Вэй Усяня в неудобное положение. Супруг нахмурился: – Ванцзи будет защищать. Они двинулись вперед, туда, где бушевало самое страшное пламя и слышались звуки битвы... Их разделило упавшее горящее дерево. Вэй Усянь закрыл лицо рукой, прячась от взметнувшихся в воздух искр. А когда смог снова видеть, Лань Чжань по другую сторону уже сражался сразу с двумя тварями. – Я сейчас! – Усянь выхватил талисман, но не успел им воспользоваться. Огромная лапа схватила его за горло, легко сдавливая со всех сторон и поднимая в воздух. Бывший Старейшина Илина захрипел, пытаясь разжать чужие пальцы. В глазах темнело. Внезапно преграда, сдавившая горло, исчезла. Вэй Усянь припал на одно колено, пытаясь откашляться. Вездесущий дым сильно мешал. – Идиот! На землю прямо перед Вэй Усянем упал Суйбянь. Потрясенный мужчина заставил себя поднять голову: над ним возвышался мрачный Цзян Чэн, в левой руке которого подрагивал темный от крови Саньду, а на правой светился и трещал Цзыдянь. – Не теряй больше свой меч! – рявкнул Цзян Чэн. Вэй Усянь хотел было отшутиться, но рядом с главой Цзян приземлился взволнованный Лань Чжань, и разгневанный Цзян Чэн напустился уже на него: – А ты не теряй этого болвана! Я понимаю, что тебе не привыкать носить белое, но вряд ли он воскреснет снова! Вэй Усяню хотелось спросить «Неужели ты до сих пор обо мне волнуешься?», но было не время и не место вести подобные разговоры. Тем более, что сквозь еще не полыхающую чащу, с треском и завыванием к ним вывалились два молодых заклинателя в грязных, рваных и окровавленных одеждах. Девушка из клана Яо тряслась, словно осиновый лист, и рыдала, с трудом опираясь на своего товарища из Ланьлин Цзинь. – Что случилось? – Цзян Чэн преградил им дорогу. – Саньду Шэншоу, – облегченно выдохнул юноша и рухнул на колени, потянув за собой и девушку. Губы у заклинателя дрожали, а цвет лица больше подходил покойнику, настолько серым даже в свете бушующего кругом пламени он был. – Там... Там... – Тва-а-арь, – девушка зарыдала, закрывая лицо руками. – ТВА-А-АРЬ! – Тварь столь страшная, что один взгляд на нее заставляет потерять рассудок. Я не смотрел, увидел краем глаза. Это... Это... Это так ужасно. Ее не убить. Мы все умрем. Мы все умрем! Вэй Усянь посмотрел на мужа и, увидев на его лице собственную решимость, почувствовал прилив любви к этому удивительному самоотверженному человеку. – Где эта тварь? – спросил у юных заклинателей Цзян Чэн. – Мы умрем. Умрем. Умрем... – вместо ответа бормотал адепт Цзинь, раскачиваясь из стороны в сторону. – У нас нет на это времени, – зарычал глава Цзян. Хлесткая оплеуха оставила на лице юноши красный след, тот вздрогнул и во все глаза уставился на Цзян Чэна, снова повторившего вопрос. – Где тварь? – Т-там, – заклинатель махнул рукой куда-то на северо-запад. – Хорошо, – Цзян Чэн кивнул и повернулся к Хангуан-цзюню, – Позаботьтесь о них, – и, не оглядываясь, поспешил в направлении, указанном адептом Цзинь. – Что? – Вэй Усянь подскочил. – Что ты делаешь?! Что ты собрался делать один?! – То, что необходимо, – бросил Цзян Чэн через плечо. – Не мешайся. Вверяю их жизни вам. – Ты не пойдешь один! Мы с Лань Чжанем... – Бросите их здесь? – Цзян Чэн остановился и все-таки обернулся. – Они не выберутся сами – их смерть будет на ваших руках. – Ты... – Нет времени, – Цзян Чэн отвернулся и стремительно скрылся среди деревьев. Вэй Усянь дернулся за ним, но обернулся на юных заклинателей: – Лань Чжань, я не знаю, что делать, – и потерянно посмотрел на мужа. – Поможем и вернемся, – решительно произнес тот.II
В главном зале Нечистой Юдоли царила гнетущая тишина. Успевшие переодеться главы кланов и их ученики в большинстве своем выглядели плохо. Битва, транспортировка пострадавших и погибших, а так же сдерживание и ликвидация пожара закончились только к середине ночи. Верховный Заклинатель распорядился организовать лазарет, подготовить комнаты и накрыть поздний ужин в главном зале для наименее пострадавших. Таковых оказалось не слишком много. Вэй Усянь сидел рядом с супругом и аккуратно кормил его рисом: пальцы левой руки Лань Чжаня были сломаны, а предплечье правой рассечено почти до кости. Рану только-только зашили. Сам Вэй Усянь почти не пострадал: отделался многочисленным ушибами и следами удушения. – Глава Цзян, – неожиданно для всех заговорил глава Яо, – как вам удалось уничтожить ту страшную тварь? – С трудом, – коротко бросил в ответ Цзян Чэн. Он сидел сгорбившись, устремив пустой взгляд на стол. Окровавленные бинты опутывали шею и уходили под одежду, к левому плечу. Рядом, намертво вцепившись в дядину руку с Цзыдянем, расположился Цзинь Лин. – Все, кто видел этого монстра, потеряли рассудок и сейчас находятся под наблюдением целителей. – К чему вы клоните, глава Яо? – в разговор вмешался Лань Цижэнь. Он пострадал меньше прочих, но очевидно устал, оттого голос его звучал особенно недовольно. – Клоню? Разве? Я, как и все здесь, хочу получить ответ на заданный вопрос. Но глава Цзян слишком высокомерен, чтобы внимать большинству. И его молчание наводит на определенные размышления. – Говорите прямо, глава Яо, вы полагаете, что произошедшее моих рук дело? – Цзян Чэн поднял голову и недобро оскалился. – Глава Цзян, – суетливо заговорил глава Оуян, – вас никто не обвиняет, но ваше молчание и впрямь подозрительно. Отчетливый треск Цзыдяня заставил многих присутствующих вздрогнуть. – Господа, прошу вас. На сегодня достаточно насилия, – Не Хуайсан поднялся со своего места и вышел в середину зала. – Цзян-сюн, прости меня за вопрос, но... – Что? – Как давно ты слеп? Вэй Усянь, украдкой зевавший в это мгновение, чуть не подавился слюной. Цзинь Лин встрепенулся на своем месте, вскинул голову, как молоденький петушок: – Глава Не, что вы... Но договорить не успел, его перебил безразличный голос: – Достаточно давно, чтобы это перестало быть проблемой. – Дядя... Что ты такое говоришь? Как это может быть правдой?! – Цзинь Лин дернул Цзян Чэна за руку, заставляя того повернуть к нему голову. – Твой взгляд... Он же живой. – А-Лин, не делай из этого трагедию, – глава Цзян поморщился, высвобождая руку из болезненной хватки племянника. – Я сильный заклинатель, у которого не было выбора, кроме как скрывать свой недуг. – Как... давно... – Вэй Усянь не сразу понял, что срывающийся хриплый голос принадлежал ему. – Очень. Через месяц после осады горы Луаньцзан? Может полтора. Не помню точно. Это был один из первых последователей Старейшины Илина, сильная и наглая сволочь. Он убил двух моих учеников и наложил проклятие на меня. Увы, взять его живым и выяснить, что он сделал, равно как и разобраться самому не удалось. Так мой мир погрузился во тьму. Повезло, что первые полтора года все зализывали раны и до меня и Юньмэн Цзян никому не было дела. К первому же Совету Кланов, объявленному после этого, я мог притворяться, что все в порядке. «Щенок не смотрит в глаза? – Скверный нрав и слишком большие потери, он все равно никогда не славился дружелюбием». Не здоровается первым? «Заносчивый мальчишка, гуль с ним»... Мне потребовались годы, чтобы слух и заклинательство достаточно компенсировали зрение. – Глава, вы не обязаны оправдываться! – на ноги вскочил один из немногочисленных находящихся в зале заклинателей в фиолетовом. – Тан Чжоань, сядь. Адепт стиснул руки в кулаки, но опустился на место, обводя присутствующих яростным взглядом. – И мы должны вам верить, глава Цзян? – глава Яо засмеялся. – Хотите сказать, что вы держали в секрете свою слепоту и никто, даже ваш племянник, не знал? Это же просто смешно. – Что уважаемые заклинатели в упор ничего не видят, хотя единственный лишенный зрения я? Это и впрямь смешно, – Цзян Чэн усмехнулся уголком губ. – Глава Цзян! – Перестаньте! – Цзинь Лин вскочил на ноги, закрывая своей подростковой фигурой дядю. – Неужели сейчас самое подходящее время, чтобы это выяснять?! – Благодарю вас, глава Цзинь, – Не Хуайсан прошелся по залу. – Действительно, проблема главы Цзян (которая, судя по выражению его лица, таковой вовсе не является) не касается никого, кроме него самого и Юньмэн Цзян. – Не соглашусь! – глава Яо выпятил грудь и вскинул подбородок. – Слепота? Смешно! На самом деле это было подлое нападение… – Зачем? – грубо перебил его Цзян Чэн. – Зачем мне организовывать нападение на детей, среди которых были мои адепты? Трое моих учеников погибли, выживут ли еще двое – не известно. И вы смеете меня обвинять?! – Не оправдание! Вы собственного шисюна не пожалели! – Прекратите! – Вэй Усянь не заметил, как оказался на ногах. – Вы ничего не знаете! – Заткнись, – рыкнул Цзян Чэн, чуть поворачивая голову в сторону бывшего Старейшина Илина. – Я не нуждаюсь в твоей защите, Вэй Усянь. Слушать подобное оказалось на удивление больно: – Но... – Не надо, – Лань Чжань качнул головой и коснулся пальцами в лубках плотного подола ханьфу супруга. Тот беспомощно оглянулся, но все-таки осел на свое место. – Вы сами все видели! – глава Яо высокопарно взмахнул руками. – Отношения главы Цзян и Вэ... господина Вэя к делу не относятся, – у Цзинь Лина дрожали руки, а лицо его покраснело от гнева. – Вы еще слишком юны, глава Цзинь, и ничего не понимаете. – Глава Яо. Скажите, вы намерены сегодня оскорбить всех глав Великих Кланов? – Цзян Чэн поднял голову и вперил в оппонента пустой неподвижный взгляд. – Или вам хватит благоразумия остановиться на двоих? –Достаточно, – устало проронил Лань Цижэнь, поднимаясь на ноги. – Глава Яо, простите за прямоту, но я считаю ваши обвинения необоснованными. Вэй Усянь восхищенно уставился на своего бывшего учителя – никогда на его памяти тот не вел себя подобным образом. – И тем не менее, я развею ваши опасения. Глава Цзян, позвольте ваше запястье. Задрожали крылья тонкого носа, Цзян Чэн поджал губы, но отрывисто кивнул, снял с правой руки наруч и протянул ее Лань Цижэню. Тот обхватил чужое запястье сухими тонкими пальцами, нажимая на точку пульса и ци. Несколько долгих мгновений он, нахмурившись, прислушивался к чему-то в теле главы Цзян, затем отступил на шаг, поглаживая бороду. – Я осмелюсь посоветовать главе Цзян посетить Облачные Глубины, когда тот оправится от ран. Не могу обещать, что наши целители смогут вернуть вам зрение, но шанс есть. Цзян Чэн окаменел, опустил голову, привычным движением поглаживая кольцо на пальце. Мгновение спустя он резко выпрямился и произнес: – Цзян Ваньинь благодарен за приглашение и непременно им воспользуется.III
В клубящихся темных, почти черных тучах сверкали молнии. Ветер клонил деревья к земле. Косые струи дождя били по подоконнику, разбрызгивались и оседали водяной крошкой на темном полу. Лань Сичэнь не двигался. Ему нестерпимо хотелось закрыть ставни, чтобы не вспоминать другой день, омраченный бурей и невыносимой виной. Но он упрямо оставался на месте, не позволяя слабости одержать над собой верх. Стук в дверь заставил вздрогнуть – позор для заклинателя его силы. Движимый недоумением и любопытством, Лань Сичэнь подошел к двери, впуская порыв ветра и дождевую воду. Но их непрошеное холодное присутствие меркло перед гостем, появившимся словно из того самого дня. – Цзэу-цзюнь, приветствую, – в голосе не было ни ярости, ни раскатов грома, которых Лань Сичэнь невольно ждал. – Вы не предложите мне войти? – Глава Цзян, – Сичэнь отмер и суетливо отступил вглубь дома, освобождая незваному гостю дорогу, – приветствую. Прошу, проходите. Простите, мою грубость – я не часто принимаю гостей. Оставьте зонт и проходите к столу... Я приготовлю чай. Чайные листья рассыпались по столу. Лань Сичэнь выдохнул. – Цзэу-цзюнь, вам нужна помощь? – Нет-нет. Не беспокойтесь, глава Цзян, – чужой голос заставил собраться. – Простите за вопрос, – начал Сичэнь, стоило только оказаться за столом напротив гостя, – но что вас привело в ханши? Всеми делами клана сейчас занимается дядя. – Вас не предупредили, – чужие пальцы несколько раз стукнули по столу, но Цзыдянь молчал. – Не предупредили? О чем? – О моем приезде. Я здесь не по делам клана, а по личным. – Вы решили наладить отношения с господином Вэем? Глава Цзян поморщился: – Не могу представить, зачем бы мне это делать. Откровенность, хоть и грубая, стала неожиданностью. Лань Сичэнь отвык от подобных разговоров. – Разве вы не... скучаете? – Двадцать лет прошло. Не скучаю... Лань Сичэнь опустил взгляд на собственные сжатые вокруг чаши руки. Он наивно понадеялся, что в главе Цзян сможет найти человека хоть немного способного понять его боль и смятение, но очевидно снова ошибся в своих предположениях. – ...но тоскую, – продолжил говорить глава Цзян, совершенно не обращая внимания на потрясенный взгляд Лань Сичэня. – То, что нас разделило, непреодолимо. И да, бывает, я тоскую о том, что было и чего больше никогда не будет. Господин Вэй – не Вэй Усянь моих юности и детства, да и я уже не Цзян Чэн. – Почему не будет? – Потому что я не столь добр и слишком горд, чтобы отпустить ненависть последних лет. А он, хоть и не признается, не сможет преодолеть обиду. – Обиду? – Я не выбрал его. Пошел на поводу у мнения ненавистных людей, позволил зависти и детской обиде обречь его и многих других на смерть... А ведь есть еще ядро, – глава Цзян горько усмехнулся, накрывая нижний даньтянь правой ладонью. – Желание Вэй Усяня спасти меня стало первым шагом на его пути к гибели. Вот вы, добродетельный Первый Нефрит, смогли бы простить такое? – Не называйте меня так, – Лань Сичэнь невольно поморщился. – Вы не хуже меня знаете, что я совсем не добродетелен. – Не знаю. – Что? – Я ничего о вас не знаю, Цзэу-цзюнь. – Это не... Это было так. Всю жизнь друг для друга они были наследниками и главами кланов. Имея столь похожие обстоятельства, удивительным образом они никогда даже не пробовали делиться опытом, не общались иначе, как по клановым вопросам. – Вы знаете, как слеп я был. Цзян Чэн издал странный горловой звук, чуть не промахнувшись, торопливо поднял со стола чашу и спрятал за ней лицо. Выпив свой чай двумя большими глотками, он аккуратно поставил чашу на место и только после этого спросил: – Разве слепец виновен в том, что он чего-то не видит? Особенно того, что от него стараются скрыть. – Нет. Конечно, нет. Но, если ему говорят о том, что скрыто, а он не хочет слушать? Старший брат предупреждал меня. И что я сделал? Я позволил... этому человеку убить моего друга, брата(!) техниками моего клана. Глава Цзян закатил глаза, и Лань Сичэнь невольно поджал губы, оскорбленный таким пренебрежением. – Знаете, я всегда поражался тому, насколько Не Хуайсан был бесталанен в пути меча и как одарен в отношении искусств, – внезапно сменил тему глава Цзян. – Я плохо рисую, моя каллиграфия посредственна, а музыка... Если бы я захотел пытать Хангуан-цзюня мне было бы достаточно сыграть что-нибудь на гуцине. Не Хуайсан же, напротив, еще в юности впечатлял талантами. В том числе музыкальными. Я слышал и его пение, и его игру. – Почему вы заговорили о Не Хуайсане? – звенящим от напряжения голосом спросил Лань Сичэнь. Младший брат Не Минцзюэ был слишком сложной темой: обида на него и вина перед ним разрывали Сичэня на части. – Потому что он мог бы играть Песню Ясности для старшего брата. Его золотое ядро бы справилось. Или он мог бы присутствовать, когда для Не Минцзюэ играли вы или Цзинь Гуанъяо. Этого было бы достаточно, чтобы ублюдок не смог навредить вашему старшему брату, потому что Не Хуайсан услышал бы, что мелодии отличаются. Вас не было – вы были главой восстанавливающегося клана. Но какое оправдание у Не Хуайсана? – Вы предлагаете мне обвинить младшего брата Не Минцзюэ в его гибели?! Это бесчеловечно. – Слухи обошли вас стороной? Поступать бесчеловечно как раз в моем духе, – глава Цзян хищно усмехнулся, но очень быстро лицо его приобрело немного раздраженное выражение. – Но нет, я не предлагаю вам обвинить Не Хуайсана в смерти его брата. Я предлагаю вам перестать тащить груз вины в одиночку и увидеть, что виновных было достаточно, помимо вас. Первый и самый главный – ублюдок Цзинь Гуанъяо. – Я понимаю, – Сичэнь печально опустил голову, разглядывая дно чаши, – но это не утешает... – И не утешит. Ничто и никогда вас не утешит. Вы не получите ответов на вопросы, которые роятся в вашей голове. Так что перестаньте ими задаваться и просто живите. С этим можно жить. – А если я не хочу? – из чистого невесть откуда взявшегося упрямства спросил Лань Сичэнь. С тихим шелестом Саньду покинул ножны. Глава Цзян положил обнаженный меч посреди стола и указал на него кивком: – Тогда закончите все прямо здесь и сейчас. Сичэнь потерял дар речи. Несколько долгих мгновений он молча смотрел на чужой клинок, отливающий холодом даже в теплом свете свечей. – Вы жестоки, – наконец-то произнес он, подвигая меч ближе к владельцу. – Да, – согласился глава Цзян, – иначе бы не выжил. А вы малодушны. Где человек, что поднимал восстание против Вэней, что был решителен и опасен на поле боя? – Это был не я. – Напротив. Именно там и тогда – это были вы. А после вы снова стали удобным. Перестаньте пытаться угодить другим – учитесь отстаивать себя... Дождь закончился, – неожиданно сам себя перебил глава Цзян и поднялся на ноги. – Я пойду, тем более, что скоро комендантский час. Спасибо, что приютили. Не провожайте, я найду двери. Несколькими широкими шагами глава Цзян преодолел расстояние до выхода, подхватил оставленный у стены зонт, каким-то неловким движением распахнул двери и вышел в темноту пасмурного вечера. Лань Сичэню только и осталось, что проводить темную фигуру взглядом.IV
Утро, в противовес мрачному вечеру и еще более шумной и дождливой ночи, тонуло в прозрачном чистом небе и лучах солнца, отражающихся от всех мокрых поверхностей. Вопреки бессонной ночи дышалось легко. Впервые за долгое время, выбирая чай для ожидаемых гостей, Лань Сичэнь чувствовал себя спокойно. Он не боялся прихода брата и его супруга, людей, что первыми обнаружили гнилую сущность Цзинь Гуанъяо. Раньше ему было стыдно. Но короткий разговор с главой Цзян заставил еще раз внимательно присмотреться к событиям многих лет. Разве его слепота и доброта делают его плохим человеком? Разве он должен нести ответственность за других людей, их выбор и поступки? – Нужно извиниться перед дядей, – пробормотал Лань Сичэнь, наконец-то делая выбор и приступая к завариванию чая. Дядя был добр к нему: безропотно взвалил на плечи обязанности главы клана, но все равно находил время навестить племянника. И говорил то же, что и глава Цзян, только был деликатней. Но его Сичэнь слушать не стал. И вне зависимости от причин (нужно ли было, чтобы ему наконец-то сказали все прямо в лицо, или от того, что у главы Цзян был свой похожий опыт, делавший его слова более вескими) дядя заслужил благодарность и извинения. Чай перестоял: помутнел, приобрел неприятную горечь. Сичэнь выплеснул остатки, помыл посуду и оставил ее на столе, не желая впустую расходовать продукты. ...Они пришли, когда солнце стало клониться к закату. Голос зятя был слышен издалека: – Не верю, что уже поздно! Ответ Ванцзи удалось разобрать с большим трудом: – Много лет прошло. – И что? Это должно быть обратимо! Сичэнь настороженно замер, не понимая, о чем идет речь. – Не все можно обратить вспять, – Ванцзи звучал устало, будто повторял одно и тоже далеко не в первый раз. – Я не сдамся! – Мгм... Старший брат, – заметив Лань Сичэня, младший поклонился. – Сичэнь-гэ! – Вэй Усянь растянул губы в натянутой улыбке. – Что-то случилось? – Сичэнь обеспокоенно посмотрел сначала в лицо брату, потом его супругу. – Нет. – Лань Чжань! – Вэй Усянь звучал... Недовольно. – Брат в уединении, – напомнил супругу Ванцзи, занимая свое обычное место за столом, – нет нужды утруждать его неважным... – Неважным?! Это важно! – Достаточно, что дядя, целители, старшие ученики и Вэй Ин впустую тратят время. Энергия вокруг Вэй Усяня словно сгустилась, воздух наполнился тяжелым земляным духом. – И все-таки, я бы хотел узнать, что происходит, – поторопился заговорить Лань Сичэнь. Он опасался, что в гневе Вэй Усянь наговорит супругу того, что на самом деле не думал. – Старший брат. – Ванцзи. В игре в гляделки Лань Сичэнь побеждал с самого детства, и этот раз не стал исключением. Младший едва заметно нахмурился, но признал поражение и опустил голову. – Господин Вэй, – Сичэнь ободряюще улыбнулся зятю, тяжелая энергия вокруг которого медленно рассеялась. Вэй Усянь упал на место рядом с Ванцзи, но не прислонился к нему, чем явно расстроил. Сичэнь послал брату утешительный взгляд и сосредоточил все свое внимание на зяте. – Много лет назад Цзян Чэн попал под проклятие, которое не смог снять. Мы узнали об этом, когда сражались с демонами. Вернее после. Потому что мерзавец Яо... – Вэй Ин, – несмотря на обиду и разочарование, Ванцзи положил руку на сжатую в кулак ладонь супруга. – Я не злюсь, – Вэй Усянь хищно улыбнулся. – Рано или поздно главе Яо кто-нибудь отрежет язык, и этот день станет всеобщим праздником... Что касается Цзян Чэна, старейшина Лань предложил ему посетить Облачные Глубины, чтобы попытаться найти решение проблемы. Фраза главы Цзян «Так вас не предупредили» обрела смысл. Цзян Ваньинь был уверен, что главе клана сообщили о прибытии столь высокого гостя. Но это не объясняло, почему вместо посещения павильона целителей тот пришел в ханши. – ... Но у нас ничего не получается. – Прошло слишком много времени, – вмешался в разговор Ванцзи. – Лань Чжань считает, что это необратимо, потому что «прошло слишком много времени». Но я не верю! Это не может быть правдой! – Вэй Ин, не все можно исправить. Слова прозвучали неожиданно жестоко. Вэй Усянь сжался, отвернулся от супруга, поджимая губы. – Как к выводам целителей отнесся глава Цзян? – осторожно поинтересовался Лань Сичэнь. – Поблагодарил за усилия, – ответил Ванцзи. – Не разозлился? – Нет. Сказал, что не верил в успех, но благодарен за попытки. Попросил не усердствовать. Это было самое приятное, что когда-либо на памяти Лань Сичэня Ванцзи говорил о главе Цзян. – Возможно, это проклятие не столь сильно ему мешает. Если оно не повредило здоровью и не угрожает жизни... – начал было Сичэнь, но замолчал под неожиданно яростным взглядом Вэй Усяня. – Не сильно ему мешает?! – издевательски переспросил тот и внезапно рявкнул. – Мой шиди слеп! Последние шестнадцать лет он ничего не видит! Он даже не знает, как выглядит Цзинь Лин! Как думаете, глава Лань, сильно ли мешает ему проклятие? – Вэй Ин. – Я не буду извиняться! – огрызнулся Вэй Усянь, вскочил на ноги и бросился наружу. Ванцзи проследил за супругом, но тот отошел всего на несколько шагов от дома и принялся метаться по дорожке из стороны в сторону. – Приношу извинения старшему брату... Сичэнь покачал головой, обрывая Ванцзи. Извиняться должен был он. И перед Вэй Усянем, слишком близко к сердцу принявшим беду бывшего шиди. И перед самим главой Цзян. Каким смешным он, Лань Сичэнь, должно быть казался своему гостю, когда рассуждал о слепоте. Каким невнимательным он был, раз ничего не заметил. Слепота – не шрам на теле, ее так просто не спрячешь. И тем не менее, глава Цзян достиг невозможного даже в этом. – Ванцзи, не отговаривай господина Вэя. Помоги, чем можешь. В глазах младшего отразилась неожиданная печаль: – Ванцзи не не хочет помочь. Ванцзи не видит способа. – Даже если так... Дай господину Вэю самому убедиться в тщетности попыток. – Вэй Ину будет больно. – Ты не можешь оградить его от всего. Ванцзи прищурился, разглядывая Лань Сичэня особенно внимательно. Тот неловко улыбнулся. – Брат изменился. – Да, – не стал он отпираться. – Я услышал, что должен был, от человека, способного сказать так, чтобы я действительно осознал. Ванцзи кивнул, ничего не говоря. В наконец-то не гнетущей тишине они медленно пили чай, наслаждаясь присутствием друг друга. За дверью зашуршали одежды. Вэй Усянь переступил порог, пожевал губы, выдохнул: – Сичэнь-гэ, приношу свои извинения, – и сел рядом с супругом, практически вплотную. – Не стоит. Это была моя ошибка, за которую я приношу свои искренние извинения. Я действительно не знал о... Недуге главы Цзян. – Никто не знал, – в очередной раз попытался защитить брата от собственных нападок Ванцзи. – Это плохое оправдание, – Сичэнь сокрушенно покачал головой. – Насколько же все мы были невнимательны. – Сичэнь-гэ не стоит быть к себе настолько строгим. Цзян Чэн... Он хорошо умеет скрывать слабости. Скептический взгляд Ванцзи легко расшифровал не только Лань Сичэнь, но и Вэй Усянь, поторопившийся заступиться за бывшего шиди: – Это так! Он скрывается за гневом, как Сичэнь-гэ за улыбкой. Улыбка Лань Сичэня дрогнула. – Шиди наказывали за слабость, – тихо продолжил Вэй Усянь, прокручивая в руках дизи. – Мадам Юй была очень строга. Меня, насколько было возможно, защищали забота дяди Цзяна и А-цзе. Но Цзян Чэн был наследником и не имел права на ошибки. Я не понимал, через что он проходит, не придавал значения. Так привык слушать вполуха, что не заметил, когда перестал слышать вовсе. Ванцзи с тоской смотрел на супруга, но не мог ничем утешить. Даже Сичэнь, плохо знавший Вэй Усяня, понимал – попытка опровергнуть сказанное только разозлит. – Ай-я. Что это я? Надо заканчивать перемывать косточки главе Цзян, а то этой несчастной спине снова прилетит Цзыдянем, – Вэй Усянь засмеялся, но смех этот был не веселый. – Да и старейшина Лань, если услышит, накажет за нарушения правила «Не говорить о человеке за его спиной». – Я рад, что господин Вэй изучает наши правила, – Лань Сичэнь ободряюще улыбнулся. – Как вам живется в Облачных Глубинах? – Пресно и скучно, – честно сознался зять, и Лань Сичэнь, неожиданно для себя, искренне рассмеялся. – Простите, простите, – немного успокоившись, попросил Сичэнь. – Я не хотел вас оскорбить. – Не оскорбили. – И тем не менее это было неприлично с моей стороны. Ванцзи, я бы посоветовал вам с господином Вэем отправиться на ночную охоту. – Но обязанности брата... – младший нахмурился. – Дядя прекрасно справляется. И я, кажется, чувствую себя способным перенять какую-то их часть. – Но Цзян Чэн... – теперь нахмурился Вэй Усянь. – Если я правильно понял, вы уже обследовали его. Полагаете, глава Цзян позволит вам или кому-либо еще приблизиться к нему снова, при условии, что он уже смирился с неспособностью ему помочь? – Нет. Он упрям, как пять сотен ослов. – На меня глава Цзян всегда производил такое же впечатление. Поэтому лучшее, что вы можете сделать – не говорить с ним больше о его недуге. – Но проклятие! – Вы же увидели все, что необходимо. Не думаю, что наша библиотека чем-то может помочь вам в решении этого вопроса – смените обстановку. – Почему Сичэнь-гэ так настойчиво выпроваживает нас из Облачных Глубин? – Вэй Усянь подозрительно прищурился. «Потому что Цзян Ваньинь не готов к вашему вниманию, и в этом я всецело на его стороне». – Я знаю, что вы хотели отправиться в путешествие, но мое уединение заставило Ванцзи остаться, а вы не смогли его покинуть. Я в долгу перед вами и хочу отплатить тем немногим, чем могу, – Сичэнь смотрел в глаза зятю и продолжал улыбаться. Он полагал, что брат легко распознал его полуправду, но был достаточно великодушен, чтобы оставить старшего при его секретах. – Мы благодарны, – произнес Ванцзи, тем самым закрывая тему. * – Вы хотели меня видеть, – глава Цзян переступил порог уверенно и твердо, так же, как преодолел весь видимый Сичэню путь к ханши. – Да, – Лань Сичэнь кивнул, – присаживайтесь, – указал рукой на место за столом и чуть не застонал от досады на себя. – Благодарю, – его гость, чуть замедлившись, прошел вперед и аккуратно опустился на пол, кончиками пальцев правой руки упираясь в край стола. Знание помогало видеть маленькие штрихи, выдававшие чужой недуг: и общую скованность, и замедленность движений в плохо знакомой обстановке, и взгляд ясных глаз, устремленный чуть в сторону. «Как часто ваш недуг принимали за пренебрежение, глава Цзян?» – Так зачем вы хотели меня видеть, глава Лань? – Я осознал, что не успел поблагодарить вас. – Поблагодарить? Не вполне понимаю, за что. – За разговор, прямоту и честность в нем. За то, что вы великодушно позволили мне в лицо практически оскорблять вас и при этом не поставили зазнавшегося невежду на место. – Оскорблять? – брови взметнулись над глазами, Цзян Ваньинь потер переносицу и раздраженно щелкнул языком. – Вам все-таки рассказали. Кто? Вэй Усянь? Как вы думаете, Хангуан-цзюнь будет мстить калеке, если тот отрежет его драгоценному партнеру по совершенствованию язык? – Да, Ванцзи будет мстить. А что касается господина Вэя – вы несправедливы. Он заботится. – Ха-х. Глава Лань, неужели мы поменялись местами, и теперь вы будете вести спасительные речи? Не утруждайте себя – я в этом не нуждаюсь. – Нет! Не подумайте... Я не собираюсь лезть в ваши отношения с господином Вэем. Разве что... – Разве что, что? – глава Цзян скрестил руки на груди. – Я позволил себе предложить Ванцзи и его супругу отправиться на ночную охоту. Лань Сичэнь ожидал вспышки молнии и раскатов грома. Он живо представил, как глава Цзян вскакивает на ноги и начинает на него кричать, но тот только склонил голову на бок и направил взгляд на Сичэня. Если бы не знание о слепоте, можно было бы подумать, что тот с большим интересом рассматривал собеседника, как что-то диковинное. – Неужели из-за меня? – Мне показалось, что господин Вэй слишком... Вовлечен, – с трудом подобрал слово Сичэнь. – И из-за этого вам может быть неудобно. – Разве вы не хотели бы чаще видеться с братом, раз уж вам явно стало лучше? – Хотел, но... Почему вы спрашиваете? – Ха-х, – улыбка на чужом лице, слишком близкая к усмешке, но не такая острая, как Лань Сичэнь привык видеть, стала неожиданностью. – Я даже не могу обвинить вас в том, что вы не ответили на вопрос. Глава Лань не договорил, но ответил... Я пытаюсь понять, насколько жертвенным ради чужого человека вы готовы быть, вопреки всему тому, что с вами случилось. Неужели мое нежелание иметь дело с Вэй Усянем для вас важнее вашего желания видеть и общаться, насколько это слово подходит к Хангуан-цзюню, с братом? Сичэнь замер, потрясенно глядя в лицо собеседника. Этому знакомому чужаку удавалось вскрывать в нем то, что не видели окружающие и даже он сам. – Я уже говорил вам вчера, глава Лань, повторю и сегодня, надеюсь, в последний раз. Прекратите пытаться угодить всем. Я пойду, – глава Цзян поднялся. – Постойте! – Лань Сичэнь вскочил, его гость удивленно повернул голову, нахмурившись, а тот продолжил, не давая вставить даже слова. – Останьтесь. – Зачем? Вы сказали, все, что собирались. – Я так хочу, – выпалил Сичэнь и почувствовал себя импульсивным глупым мальчишкой, которым никогда не был. Глава Цзян был обязан закатить глаза, развернуться на пятках и уйти, но вместо этого он тонко улыбнулся и опустился на свое место. – Хорошо. Я останусь. Ненадолго. Долгое время спустя... – Я не представляю, как ты справляешься, – Сичэнь тяжело вздохнул и медленно откинулся спиной на прогретые доски. Он слышал плеск реки, чувствовал влажный, но теплый ветер и поцелуи солнца на лице. – У меня было очень много лет тренировок. И осознание, что иначе никогда не будет, – заскрипели доски под тяжестью растянувшегося рядом тела. – Ты же знаешь, что твое зрение ограничивает повязка. Стоит ее снять, и мир снова станет ярким и прекрасным. Сичэнь скользнул рукой направо, ошибся, мазнув по тонкой летящей ткани широкого рукава, издал недовольный звук, отчего Ваньинь рядом засмеялся, двинул ладонью по рукаву, пока не нашел чужую ладонь и не вцепился в нее, переплетая пальцы. – Тебе не нужно это делать, Сичэнь. Судя по скрипу досок, теплому дыханию на шее и внезапному прикосновению чужого лба к виску, Ваньинь перекатился набок, ухитрившись не навалиться всем весом на их сцепленные ладони. Сичэнь покачал головой, отчего Ваньинь рядом хихикнул. – Волосы, – пояснил он свою странную реакцию, – щекотно. И в рот лезут. – Я буду заплетать. – Прекрати. – Я не пытаюсь угодить. – Разве? – Не пытаюсь. Ветер швырнул прядь волос в лицо самому Сичэню: – Сегодня же найди мне того, кто заплетет, – велел он, убирая помеху с лица. – Могу заплести себе – посмотришь. – Хоро... Нет. Завтра. – Сичэнь, хватит. Тебе не нужно ходить с повязкой весь день. – Мгм. – Будешь подражать Хангуан-цзюню – столкну тебя в воду. – Мгм. – Ты нарочно? – Да. Жарко. Ваньинь тихо фыркнул: – Такая погода не для утонченных жителей Облачных Глубин? – Кажется, шрамы время от времени продолжают беспокоить главу Цзян – ему стоит посетить Холодные Источники и помедитировать там дня два. – И это меня называют жестоким. Сичэнь запрокинул голову, подставляя солнцу шею, и широко улыбнулся. С Ваньнем это было делать удивительно легко. – Есть ли в этом что-то особенно трудное для тебя? – тихо спросил Сичэнь, поворачивая голову. Чужой нос мазнул по щеке. – Не то чтобы трудное... Я не знаю, как выглядит Цзинь Лин. Вэй Усянь знает, а я – нет. И это... Несправедливо? – Ты же знаешь, что Вэй Усянь в этом не виноват? – Знаю. Но... Не важно, – Сичэнь почувствовал, как Ваньинь мотнул головой. – А еще... Это глупо... Сичэнь сжал ладонь возлюбленного в своей, ожидая, пока тот откроется. – Я осознал, что не помню твои глаза, – несколько мгновений спустя тихо проговорил тот. Левая рука потянулась к затылку, распутала узел, откинула в сторону больше ненужную повязку. Сичэнь перекатился набок и замер, разглядывая любимое лицо, в попытке запомнить каждую деталь. – Ваньинь, не важно, что ты не помнишь моих глаз. Главное, что по-особому я буду смотреть только на тебя... Румянец смущения на выточенном лице главы Цзян определенно стоил незапланированного купания прямо в одежде.