вне фокуса в полутьме

Маленькая, но уютная кухня, украшенная тут и там различными видами домашних растений, от гвоздики до светло-коричневого горшка с ещё не проросшими плодами болгарского перца, от и до пропахла ароматными специями только что заваренного рамёна. Только вот Джею уже далеко не до еды, ведь он наконец получил звонок от менеджера известной южнокорейской модели Ли Хисына, до которого Паку пришлось добираться сквозь дремучие дебри в виде третьих лиц, знающих тех третьих лиц, которые знали бы его. В общем, попотеть пришлось. – Алло, Пак Чонсон? – доносится низкий мужской голос по ту сторону связи. – Да, Ким Ёнсок? – отвечает Джей, прекрасно зная, кто звонит. – Всё верно, извините за краткость, но времени в обрез, поэтому скажу вам так, мы вынуждены отказать вам в съёмке, так как господин Ли Хисын и без того по самое горло находится в этих съёмках, да и предлагаемый вами гонорар нас, если честно, не совсем устраивает. Надеюсь, никаких обид нет? Есть, твою мать. Но Чонсон вслух этого не скажет. – Нет, я всё понял. Спасибо, что предупредили, – последнее слово Пак говорит уже в пустоту, так как собеседник даже не стал ждать, пока парень закончит говорить. Чонсон мысленно сам задаёт себе вопрос: «А чего ты ждал?», кидая телефон на мягкую одноместную кровать, но не так сильно, как ему хотелось бы, ведь хорошие телефоны нынче недешёвые. Действительно, о чем он думал и на что надеялся, когда в голову ему взбрела гениальнейшая идея: позвать на фотосессию национального любимца, дабы хорошенько пропиарить свою новую компанию, созданную буквально на днях. Однако, Джею всё таки пришлось столкнуться с жестокой реальностью. Быть начинающим фотографом тяжело. Ещё тяжелее быть начинающим фотографом с парой тысячью вон в кармане, ни граммом опыта за спиной, только что закончившим столь ненавистный универ, который даже никак не был связан с тем делом, которым он занимается сейчас. С чего вообще Джей решил, что это его и у него обязательно все получится? Да ни с чего, он всего лишь хотел заняться хоть чем-то необычным для его окружения и достигнуть успеха в этой сфере. Как можно заметить, план пока только теряет баллы успеха. Но это, как надеется Чонсон, ненадолго, ведь не бывает так, чтобы совсем уж не везло. Средний фотоаппарат - единственное, на что ему хватило так долго копленных денег. Не каждому повезло родиться в богатой или хотя бы обеспеченной семье, но Паку отчего-то кажется, что только ему, ведь все, с кем он когда-либо общался, жили да не тужили в достатке либо на шеях своих старых родителей, либо заработав на всё сами. Джею, если повезёт, светит только второе, потому что у него нет даже старых родителей, они погибли, когда Пак был совсем ребёнком, не знающим и не видящим смерть до того момента, как его отец, сев за руль пьяным, случайно сбил его мать, пытавшуюся остановить мужа от возможных ужасных последствий. Остановить она не смогла, лишь сама и стала одним из тех самых «ужасных последствий», начав своей смертью целый цикл неудач в жизни Чонсона. Отец застрелился спустя несколько дней, не выдержав ненависти к себе за содеянное. Кто подумал о маленьком Джее, так нуждавшемся в присутствии хоть одного из родителей на тот период времени? Никто. Ну раз никто, то он позаботиться о себе сам. Чонсон всегда думал так, если чувствовал, что находится на грани того, чтобы опустить руки, ведь теперь поистине у него есть лишь он сам, никто не приготовит ему горячий вкусный бульон, когда он заболеет, никто не заплатит за какие-то мелочные хотелки Чонсона, никто не погладит по голове, когда Пак будет чувствовать себя подавленно. Только он сам, и не сказать, что его это расстраивает. «Если гора не идет к Магомету, Магомет придет к горе», – кажется, так говорилось в известной поговорке. Чонсон серьёзно настроен на то, чтобы побыть Магометом и пойти к своей драгоценной горе, имя которому Хисын. Джею понадобилось не очень много времени, чтобы вычислить личный номер Ли и узнать с какой периодичностью он проверяет свои сообщения. Пак даже ненадолго задумывается о том, чтобы бросить едва успевшую начаться карьеру фотографа и приступить за огромные деньги нелегальными способами добывать какую-либо информацию для людей, у которых этих денег хоть отбавляй. Неизвестный «Добрый вечер, извините, что пишу на личный и, возможно, тревожу вас, но меня зовут Пак Чонсон и я недавно создал свою небольшую компанию JJP. Мне бы хотелось, чтобы вы стали моей первой моделью, я восхищён вашими внешними данными и очень хотел бы запечатлеть их в своём стиле» «Что думаете на этот счёт?» «Извините ещё раз за беспокойство» Хисын хмурит брови, вчитываясь в совершенно неожиданные сообщения, в совершенно неожиданный момент, когда вот-вот начнётся одна из самых долгожданных и важных съёмок за всю его карьеру. Настроения у него тоже совершенно нет, ведь, боги, что за чертовщина? Кто дал этому наглецу его номер, о котором в курсе лишь несколько человек из его близкого окружения? Да и как он посмел писать подобные глупости лично, зная, что по таким вопросам следует обращаться напрямую к его менеджеру. Ли Хисын «Обращайтесь к менеджеру» Неизвестный «Я уже обращался» «Прошу, выслушайте меня» Ли Хисын «Вам хватает наглости просить меня о чём-то, когда вы без разрешения ворвались в мои личные границы?» Неизвестный «Я искренне прошу прощения за это» «Но я отчаялся, ведь Ким Ёнсок отказал мне» Ли Хисын «Раз отказал, значит у него на то были понятные причины, которые он вам точно озвучил, что ещё вам нужно?» Неизвестный «Я займу лишь пять минут вашего времени» Ли Хисын «Поговорим позже» Высокий светловолосый парень раздражённо положил телефон вниз экраном, встав с кресла, на котором он распластался ещё полчаса назад, выжидая, пока визажистка любезно поправит его макияж перед выходом в «свет». Он направился в сторону Ёнсока, уже представляя, как будет его ругать. Всего лишь два слова: «поговорим» и «позже» напитали Джея такой надеждой и радостью, что любой бы позавидовал его оптимизму. Казалось бы, его вполне может ждать и отказ, но это «Поговорим позже» почему-то совсем не было похоже на иллюзорный шанс, который вроде бы есть, а вроде его и нет. ••• Два дня. Два чёртовых дня Чонсон заглядывает в свой телефон каждые десять, если не пять минут, надеясь в один момент увидеть всплывающее уведомление о сообщении от контакта «Ли Хисын». Но нет, тот будто играет с Паком, заставляя его ждать и надеяться. Может быть, шанс действительно был лишь миражом, не имевшим ничего общего с действительностью. Может, Хисын даже забыл про него или чего похуже заблокировал. Чонсон знать не мог, а написать тем более, ведь совсем не хотелось навязываться и раздражать человека, который и без того с самого начала был настроен негативно по отношению к нему. ••• Ароматизированные свечи, придающие просторной комнате с выключенным светом таинственности и приятного запаха сладкой вишни, горят уже давно и никак не собираются потухать, несмотря на то, что воск уже низкими горками стал собираться на серебряной миниатюрной тарелке, украшенной тут и там объёмными розами. Хисын лежит в своей не заправленной постели, накрывшись массивным серым одеялом, под цвет наволочек для его подушек, и все никак не может заснуть, что для него совсем непривычно, ведь обычно он устает на работе настолько, что по приходу домой иногда не способен даже принять его любимый горячий расслабляющий душ, завалившись прямо в уличной одежде в кровать, дабы поскорее сомкнуть уставшие очи и погрузиться в царство Морфея. Сейчас заснуть не получается, хотя устал он отнюдь не меньше. Хисын где-то услышал о том, что если не получается заснуть в первые пятнадцать минут после того, как голова коснулась подушки, то и дальше пытаться не стоит. Парень ворочается так уже часа два, если не больше. Поздняя ночь, едва стукнуло три часа, и Хи понятия не имеет, что ему с этим делать. Голову Ли посещает мысль о том, что пора бы всё таки написать тому самому «Пак Чонсону из JJP», которому наверняка не терпится узнать ответ на своё предложение, но ведь он даже не подозревает, что Хисын сказал это «Поговорим позже» не потому что хотел действительно обсудить это позже, а потому что не хотел поднимать эту тему вообще. К слову, заняться парню больше нечем, поэтому стоит попытать удачу в надежде на то, что Чонсон ещё не спит и над ним можно будет как следует поиздеваться, чтобы показать, как делать стоит, а как нет. Ли Хисын «Спите?» Неизвестный «Как раз собирался, но видимо не буду» «Вы хотели поговорить?» Ли Хисын «Да, пожалуй» «Расскажи о себе» Неизвестный «Ну… Я начал своё дело совсем недавно, но хочу добиться признания и славы, поверьте, я очень целеустремлённый. Мои финансы пока не самые большие, но я постараюсь обеспечить вам хороший фидбэк» Ли Хисын «Ты не понял» «Расскажи мне не о своей компании, а о себе» «И если ты не против, мне было бы удобнее перейти на “ты”» Неизвестный «Обо мне?» «Я не самая интересная личность» Ли Хисын «Давай с простого, сколько тебе лет?» Неизвестный «Мне двадцать три» Ли Хисын «Есть девушка?» Неизвестный «Нет» «Извините, я немного не понимаю цели этого разговора» Ли Хисын «А была?» Неизвестный «Нет» Ли Хисын «Неужели ты по парням?» Неизвестный «Вовсе нет!» «Вы шутите надо мной?» Ли Хисын «Возможно мне просто скучно» Неизвестный «Я бы очень хотел услышать ваш ответ на своё предложение» Ли Хисын «Готов обеспечить меня, говоришь?» Неизвестный «Я не так богат, конечно… Но очень постараюсь» Ли Хисын «На многое ли ты готов ради успеха, Чонсон?» Неизвестный «Звучит как вопрос с подвохом» Ли Хисын «Таковым и является» Неизвестный «Пожалуй, да? Для меня это очень важно» Ли Хисын «Что насчёт принести мне шоколадное молоко прямо сейчас?» «И я подумаю над твоими словами» Неизвестный «Сейчас? В три ночи?» Ли Хисын «Жаль, я ожидал больше решительности от тебя» Неизвестный «Я не отказывался!» «Ждите» Хисын лишь самодовольно улыбается и, скинув сообщением свои координаты парню, укладывается обратно в кровать. Шоколадного молока ему не хочется, хочется только в глаза этому придурку заглянуть, чтобы убедиться, что такие люди действительно существуют, а Чонсон рвётся на всех парах к круглосуточному магазину, видя в одной маленькой бутылочке молока то, что изменит его жизнь. «Красив», – думает каждый из них, когда Хи лениво открывает дверь в свою квартиру. Только вот в мыслях Джея к этому слову он добавил своё любимое «чертовски», ведь и вправду, Ли Хисын обладает неописуемо красивыми чертами лица, которые передают его тонкую творческую натуру, своенравный характер и… И что-то, что Пак не может объяснить человеческими словами, но что отчётливо выделяется из его внешности, создавая вокруг него неземную ауру. Он действительно всего лишь человек? – Проходишь? – спрашивает Ли, широко отворяя входную дверь. – Или так и будешь пялиться на меня? – Извините, – произносит Чонсон, заметив, что действительно пропал из этого мира на несколько секунд, которые, казалось, длились целую вечность. – Зачем купил шоколадное молоко? – Но вы же попросили, – Джей смотрит недоумённо и это до чёртиков забавно выглядит для Хисына. – Я не очень-то и хочу уже, – говорит Ли непринуждённо. – Что же с ним делать тогда? Чонсон чувствует себя обезьянкой, ведь в глазах Хисына сейчас он видит лишь насмешку. Противно. Паку противно быть посмешищем, даже если смеётся Ли Хисын. Он никому не позволит играть с собой. – Это по-детски, – проговаривает Пак и голос его звучит как никогда холодно. – Ты так считаешь? – Я знаю. – Наверное ты прав, – говорит Ли и голос его звучит все так же насмешливо спокойно, что бесит Пака до невозможности. – Позвольте мне уйти, – Чонсон настроен серьёзно, хоть и где-то в глубине души в нём бушуют не гнев, а сильная обида и ненависть к себе за то, что повёлся на глупые провокации. – Не позволяю. Ты ведь хотел поговорить, Чонсон~а, неужто упустишь свой единственный шанс из-за каких-то жалких чувств? Хисын присаживается на кровать, устроив ладони сзади и положив ногу на ногу. Он слегка наклонил крашеную макушку влево, устремляя пристальный взгляд на Пака, осматривая его с ног до головы в тусклом освещении, создаваемом парой белых свечей, наполняющих комнату едва ощутимым приторным ароматом. Джей зубы сжимает до скрипа, но терпит и стоит. Стоит, потому что Хисын прав. Чертовски, мать его, прав. – Ты красив, ты знаешь это? – невзначай интересуется Ли. – Почему не пофоткаешь сам себя? Думаю, ты был бы популярным. – Мне это льстит, но я не профессионал. – Я тоже не был профессионалом, когда начинал. – И всё же, это не моё. Может быть, вы мне дадите наконец ответ? – Какой ты ожидаешь услышать? – Положительный. Хи опускает глаза, рассматривая уже пол. Совсем скучный пол, глядеть на Чонсона ему понравилось куда больше. – У меня много работы, – молвит Хи едва слышно, будто убеждая самого себя. – Даже если бы и хотел, мне будет трудно, только если ты не предлагаешь мне океан денег. Джей, недолго помолчав, ответил: – Я говорил, я не способен на многое, моя просьба по большей части о помощи, нежели полноценное предложение о сотрудничестве. – Я понимаю, – Хи уже не смотрит на Джея, он гуляет где-то в своих мыслях, взвешивает все «за» и «против». – Чонсон, на что ты готов ради успеха? – Очередной вопрос с подвохом? – Джею неловко до ужаса, ведь больше не хочется оказаться дураком в чужих глазах. – Может быть, – отвечает Ли, вновь подняв свои карие глаза, в полутьме казавшиеся совершенно чёрными, и загадочно, как показалось Паку, улыбнувшись. – На многое, но только не быть вашим мальчиком на побегушках. – Жаль. Тогда, пожалуй, тебе пора. Пак в растерянности. – Погодите, вы серьёзно? – Абсолютно, – Хисын поднимается с постели, уверенно шагая в сторону Чонсона. – Показать выход? – Хорошо, я готов быть мальчиком на побегушках, – сквозь сжатые в тонкую нитку губы произносит Джей, фантазируя о том, как, приобретя славу, расскажет в своём интервью о том, какими тяжёлыми путями он добивался нынешнего невероятного успеха. – Вот так бы сразу, – говорит Хисын и кладёт ладонь на плечо Пака в подбадривающей манере, но надавливая двумя пальцами, вложив в это действие малую часть физической силы, зато большой смысл, который понятен только ему единственному. – Будь аккуратен по дороге, Чонсон-а. Будь ты проклят, чёртов Ли Хисын. ••• Первый день фотосессии прошёл тяжело. Хисын, оказывается, тот ещё капризный ребёнок, всё ему не то, всё не так, но Джей послушно терпит, ведь должен быть благодарным за то, что Ли вообще согласился на эту абсолютно не выгодную для него сделку. Хисын устал. Устал настолько, что кажется, будто прямо сейчас упадёт лицом в недоеденные недавно заказанные в студию токпокки, и так и проспит здесь вплоть до завтрашнего дня. Но это стоит довольного чонсонова взгляда на свою же работу, его смущённой улыбки, когда Ли в очередной раз хвалит результат, будто не он выкручивался тут так, чтобы даже самые неудачные ракурс и освещение не портили его лицо на фотографии. Ох уж этот Джей, хитро заглаживает все свои недочёты лишь красивыми глазками, и чёрт, всё ему сходит с рук! Хисын даже передёргивает плечами от собственных слащавых мыслишек, внезапно атаковавших его разболевшуюся голову. От такого резкого прилива странных ощущений захотелось даже подразнить его, чтобы не расслаблялся, знаете ли. – Ну и вкус у тебя, Чонсон, надо же было заказать токпокки из самого ущербного ресторана, – кричит Хисын куда-то отошедшему Паку. – Вот уйду от тебя и будешь кормить этой гадостью какого-нибудь другого дурака. – Я итак ими уже одного дурака кормлю. – Я ухожу! – шутливо произносит Хи. – Это было последним блюдом, которое я ел вместе с мамой. Это был её любимый ресторан. – Был? – Погибла, когда мне было семь. Хисын замолчал. Вышло неловко и не очень красиво, но он понятия не имеет, что можно сказать на это. Извиниться? Наверное, так будет лучше всего. – Извини, не знал. – Всё нормально, – Джей выходит из соседней комнаты совсем не таким, каким туда заходил. Глаза пусты, губы совсем иссохли и вид усталый. – Иди домой, Чонсон, видеть не могу твою недовольную рожу. «…потому что и самому становиться больно», но это останется только в голове Хисына. ••• После первого дня пошёл второй, третий, двадцатый, все они были одинаковы лишь в одном - Хисын позировал, Джей фоткал, потому что каждый день был насыщен новыми подколами, новыми обидами и совершенно новыми чувствами. Последний день по контракту, который на самом деле существовал лишь в головах парней, был, пожалуй, самым долгим и тяжёлым из всех, что они провели вместе, потому что Джей, просидевший всю ночь за своим старым компьютером, проспал все свои многочисленные будильники, звонки и в целом всё, что можно было проспать. Когда проснулся, он с ужасом осознал, что опоздал на съёмки на четыре, блять, часа. Шоколадный Чонсон-и «Извини-и-и 😭 Я проспал, мне так жаль» «Ты уже дома?» Ли Хисын «Я всё ещё жду тебя» «Соня~» Шоколадный Чонсон-и «Всё ещё ждёшь?» «Тогда я бегу» «Прости ещё раз, хён» Пак глазам своим не верит, когда действительно видит высокую фигуру стоявшего у студии Хисына, который смотрел в свой телефон, облокотившись на чёрную запертую входную дверь, ключи от которой всегда хранил у себя Чонсон как главное ответственное лицо. Как оказалось, не такое уж и ответственное. – Хён! – кричит Пак, обращая на себя внимание модели. Он, честно говоря, даже не помнит, когда вдруг начал называть «противного ворчливого Хисына» своим хёном. – Выспался хоть? – Ли улыбается, но едва заметно и очень устало. Он-то не спал вообще. Сон его, кажется, ухудшился с появлением в его жизни Пака, потому что теперь навязчивые мысли о Джее посещают его голову каждую секунду, когда Ли находится не рядом с ним. – Да… Давно ты тут стоишь? – интересуется Джей, торопливо отворяя дверь. – Не помню, кажется, уже целую вечность. – Тут ведь даже нет поблизости места, где можно присесть, ты стоял здесь всё это время? – Да, вот так сильно я люблю тебя, Чонсон. Даже не знаю, чем ты можешь мне отплатить. Джей закатывает глаза на такую очевидную шутку Ли, только вот сам Хисын уже, если быть честным, не уверен, шутит он или нет. ••• Работу они закончили чуть позже полуночи, оба уставшие, но довольные от результата проделанной работы и полученных эмоций во время нахождения вдвоём. Джей заметил, что Хисын, несмотря на свою «перчинку», красив не только снаружи, но и внутри, ведь, о Боже, он слишком умён для этого мира. Паку даже на мгновение показалось, что Хисын знает обо всём во Вселенной. Может быть, так и есть, просто Ли скромничает. С Хисыном хорошо. С ним интересно и совсем не скучно, он красив, умён и очень нравится Чонсону. Нравится давно, ещё с того момента, как он впервые увидел его на обложке популярного в Америке журнала о знаменитостях. Только вся симпатия была направлена лишь на внешность Ли, о другом он судить не мог, ведь ни разу ему не доводилось даже взглядом обменяться с столь востребованной моделью, да и Чонсон, признаться, мечтать не мог однажды заговорить с ним. Но вот сейчас прямо перед ним сидит Хисын и уплетает за обе щёки те самые токпокки, которые он несерьёзно назвал ущербными, на уголках его рта видно остатки острого соуса, а мягкие светлые локоны растрепаны и небрежно спадают на высокий красивый лоб. Да уж, от двухчасовой укладки осталось только название. – Чего уставился, влюбился? – спрашивает насмешливо Хисын. На шутки у него уже есть силы, ведь он, внимание, вкусное поел. Чонсон стыдливо спрятал глаза, отодвигая от себя свою порцию. – Съешь это. – Ты не против? – тёмные глаза Хи даже радостно заблестели. – Не против, я не голоден. – Ты расстроен? – Устал, – молвит Чонсон и вновь смотрит на Ли, уже ему в глаза. Сердце Хисына пропускает удар. Настолько сильный, что ему остаётся только надеяться, что Чонсон его не услышал. Хи думает о том, что обстановка слишком уж интимная, как бы он глупостей не натворил. Ведь действительно, маленькие лампочки, большинство которых просто напросто сгорело, плохо освещали небольшую студию, срок аренды который как раз истекал завтра. За окном глубокая ночь, по улицам не бродит ни единой души, а они здесь сидят напротив друг друга и всё никак не могут оторвать взгляда. Хисыну нравится Чонсон, хоть он и старается всеми силами запихнуть эти мысли в самую глубь его души. Не получается. Джей словно атаковал бедное сердце Ли, до этого не испытывавшего любви или симпатии к другому человеку, если это не его близкий родственник. Ах, как же сильно Хисыну хочется закричать о своих чувствах на весь мир, чтобы знали все, ведь вот он, Хисын, и он влюблён в милого бедного фотографа с очаровательным смехом и странно сгибающимися пальцами, что всегда забавляло и даже немного пугало Ли. Пусть знает весь мир, но ни за что сам Джей, ведь Хисын уверен, что узнав об этом, тот лишь посмеётся, может даже дураком назовёт и больше никогда не напишет. – У тебя ресница упала, – говорит Хисын как ни в чём не бывало, возвращаясь к принятию пищи. Все ожидания Пака падают и громко разбиваются. Он ожидал чего-то более романтичного от такого момента. – Где? – Тут, – произносит Хисын, отчего-то забавно приподнимая брови и указывая пальцем на свою щеку. – Ну где? Тут? – Джей буквально пытается убрать воздух и это раздражает и одновременно веселит Ли. Хисын привстаёт и наклоняется к Чонсону до неприличного близко, убирая чёрную ресничку с его левой щеки, а после задерживается так ненадолго, держа зрительный контакт с Паком и ухмыляясь каким-то своим мыслям. Чонсон чувствует как дышать становится труднее, потому что сердце бьётся как бешеное. У Пака даже возникает желание стукнуть себя один раз по груди хорошенько, чтобы оно успокоилось и не выдавало его волнение. – У тебя вообще весь рот грязный, но я же молчу, – язвительно говорит Джей, наигранно цокая и закатывая глаза. – Где? Почему молчал? Чёрт, Ли Хисын! Строил из себя такого мачо, пока весь рот был в соусе. Джей не отвечает, лишь так же встаёт со своего стула, нагинается над столом и белоснежной салфеткой аккуратно протирает уголки губ парня. – Я знаю. – Знаешь что? – спрашивает Чонсон, закончив со своим делом. – Знаю, как ты можешь мне отплатить. – И как же? – Смотря на что готов. – Снова твои загадки. Просто скажи что тебе нужно. Хисын раздвигает ноги и несколько раз показывает взглядом вниз. Чонсон смотрит недоумённо, не может же это быть то, о чём он подумал, да ведь? Паку казалось, что, родившись мужчиной, он избавил себя от подобного интереса со стороны других мужчин. – Скажи прямо, – произносит Пак. – Подойди, – вдруг томно проговаривает Хисын и Чонсон почти физически ощущает как изменилась атмосфера в помещении. Свет как будто стал тусклее, а Хисын ещё привлекательнее, чем был, хотя, казалось бы, куда больше. Чонсон сам не понимает, что движет им в этот момент, но он слушается и медленно подходит к Ли, останавливаясь у его ног. Хи без спроса берёт темноволосого за его тёплую ладонь одной своей рукой, а второй делает движение, которым подзывают к себе людей. Пак и в этот раз не оказывает никакого сопротивления, лишь наклоняется и старается не смотреть модели в глаза. Ли терпеливо ждёт, пока тот наклонится к нему и будет достаточно близко, чтобы прошептать на ухо «Сделай это». Джей по всему своему телу ощущает табун мурашек, которые по размеру, наверное, с целую корову. Щёки пылают, но Джей не знает, это от того, что Хисын сейчас говорит подобное или всё таки от того, что ему внезапно стало жарко. – Сделать что? – Чонсон поддаётся обстановке и спрашивает тоже чуть ли не шёпотом, будто в здании они сейчас не одни. – Подбери палочку, которая упала, – и Ли взрывается смехом, на что Пак несильно ударяет старшего в плечо. – Ну тебя с твоими не смешными шутками. Чонсон всё же опускается, чтобы поднять ту самую палочку, падение которой он почему-то даже и не услышал. Подняться Паку мешает большая ладонь, крепко держащая плечо Чонсона и слегка надавливающая на него, не давая возможности выпрямиться. Джей поднимает глаза, уже действительно не понимая что здесь сейчас происходит. – Красивый ракурс, – говорит Хисын, будто бы отвечая на немой вопрос Чонсона о том, что происходит. Ли выглядит так, словно всё происходящее для него в порядке вещей и он каждый день ставит парней на колени. – Хён, не хочу отвлекать тебя от твоих раздумий, но у меня колени болят. – Не потерпят минут пятнадцать? – Долго же ты любоваться собрался. – Не только я любуюсь, – произносит Ли и Джей не сразу понимает о чём он, пока не опускает свой взгляд чуть ниже и не замечает небольшой бугорок на брюках светловолосого в зоне паха. – Какой ты… – Какой? Красивый? – И это тоже, – молвит Пак. – Палочка - это всё, что я могу сделать для тебя? – Нет. Поцелуй меня. Услышать подобное от Хисына было настолько неожиданно, что Джей сначала даже подумал, что ему это послышалось. – Ты уверен? Хи кивает и сам наклоняется чуть ниже, чтобы Паку было удобно выполнить его просьбу. Ли буквально молится, чтобы Чонсон не прервался и не свёл всё на глупую шутку. Он и не сводит, лишь послушно движется навстречу блондину, постепенно закрывая глаза по инерции и целует. Целует нежно и слегка боязливо, не позволяя себе лишнего. Ладонь Джея поднимается, чтобы мягко обхватить разгорячённую щеку Хисына и притянуть его ближе, ещё ближе. Ли буквально тает, он чувствует тепло чужих касаний и тает как ледышка, оставленная жарким летом на раскалённом камне. Мягкие, заранее увлажнённые вишнёвой гигиенической помадой, губы Пака уже с бо́льшим напором скользили по припухшим губам Хи, иногда слабо прикусывая их, будто даже в такой обстановке и в такой ситуации Чонсон не терял своей задорности и дразнил Хисына. Ли ухватил Пака за локоть слишком резко и уже медленнее потянул на себя, безмолвно попросив того встать. Чонсон послушно приподнялся, не разрывая влажный поцелуй и позволяя Хисыну свободно сделать то, чего он хочет. Спустя несколько коротких секунд Джей уже сидел на коленях Хи, широко раздвинув собственные ноги и продолжал целовать его, лишь иногда прерываясь на то, чтобы подарить горячий поцелуй его тонкой светлой шее или острым ключицам. – Ты чертовски сексуален, – шепчет Джей, чувствуя, как одно его место наливается кровью. – Я знаю, Чонсон-и, – Хисын обхватывает обеими ладонями зад Пака и усаживает его ещё ближе к своему возбуждению. Прежде Хисыну не доводилось проводить ночь в студии, где целый день снимался, но, на самом деле, Ли уже не удивляется, ведь с появлением в его жизни Пак Чонсона изменилось всё, что только могло измениться. Хисын влюблён в этого парня до безумия, и теперь он наконец может об этом сказать ему напрямую, будучи уверенным в том, что за чистосердечным признанием не последует насмешки или презрения. И Ли был прав, ни шуток, ни отказа он не получил в ответ, а только лишь крепкие объятия и тихое «И ты мне нравишься» на ушко, чтобы уж точно ни одна душа не слышала, ведь это слишком лично. Хисына вдруг посещает мысль о том, что надо бы поднять всё таки зарплату Ким Ёнсоку за то, что подработал свахой, но это уже как-нибудь потом, ведь сейчас он не может думать ни о чём другом, кроме грандиозных планов на предстоящее свидание с его Джеем.