Если бы меня спросили, хотел бы я вернуться в прошлое, я ответил бы, что мне хватило и того, что я однажды побывал там. Джон Леннон
Темный коридор, освещаемый редко пробивающимся сквозь густые кроны деревьев лунным светом, вызывал неподдельный страх, что пробирался по коже и вызывал табун мурашек. Озноб пробивал всё тело, быстро шагая босыми ногами по ледяному полу, мальчик постоянно содрогался и сжимал свои плечи, в отчаянной попытке, хоть как-то справится с накрывавшей его волнами неясной паникой. Откуда она? Почему ему так хочется сорваться и сломя голову нестись вперёд, закрыв глаза и задержав дыхание? Почему... Почему этот злачный, тёмный коридор вызывает страх, ведь здесь нет никого и ничего, что могло его так напугать. Но всё внутри от этой мысли запротестовало. Здесь определённо кто-то был... Мальчик краем глаза пытается разглядеть, кто или что прячется в тенях позади него, повернуть голову страшно.. Даже не так, он чувствует, что поворачивать её нельзя. Опасно. Если хочется выжить, нужно делать вид, что он ничего не замечает. Нужно просто продолжать двигаться вперёд. Постепенно, с каждым шагом набирая скорость, в тщетных попытках выбраться из кошмара, казавшимся реальностью, хотя, ощущая холодный, свежий ночной воздух, вдыхая запах влаги и расцветшей сакуры - ему казалось, что это все уже не просто сон. Не могут же во сновидениях все так отчетливо чувствовать. В конце концов, все не может быть до жути таким отчетливым и продуманным. Ноги немеют и неистово болят при каждом шаге. Боль проходит от кончиков пальцев до середины бедра судорогой, пробирающей до костей и закручивающей мышцы в тугой узел. Других сравнений просто не приходило в голову. От резких болезненных спазмов становилось дурно, а их отголоски распространялись дальше по телу и мальчик ощущал давление и постепенно нарастающие неприятные ощущения в области почек. Он уже не чувствует всё, что находится ниже голеностопа. Иногда он спотыкается, но мгновенно выравнивается, падать так страшно. Он не знает, что будет, если упадёт. Поднимется ли он вновь? Тень, что неустанно брела за ним не выражала каких-либо признаков агрессии и вероятного нападения, но рисковать сейчас была не лучшая идея. Осознавая, что все происходящее вокруг все лишь сон, мальчик не мог отделаться от чувства, что неверное действие в этом месте может нести последствия его дальнейшего не пробуждения. Дыхание сбивалось, он не может вдохнуть воздух, потому просто открывает рот, в напрасных попытках банально не задохнутся и не потерять сознание. Слава всему, раз через раз у него получается. Но каждый удавшийся вдох, отнюдь, не приносил облегчения, а все больше и больше терзаний и все более навязчивого желания выбраться отсюда любой ценой. Становится холоднее, он ощущает это, и всё тело, и без того напряжённое, вытягивается в струнку, отчего движения становится более резкими и дëрганными. Игнорируя боль во всём теле, в особенности начинающей проявляться в области горла и лёгких, Ацуши, на полусогнутых, продолжал двигаться вперёд, где не было ничего: лишь бесконечная тьма, что будет при каждом шаге рассеиваться в холодном свете луны и очертания пространства будут становится отчётливей, но всё так и останется неизменным. Невыносимо... Стены и потолок, что сделаны из неотесанных камней — давят на нервы, что и так еле выдерживают. Только сейчас до него стало доходить, что ощущает он себя не в своем теле. Он же не был такими хрупким, так почему сейчас ему так тяжело? На теле не царапины, он абсолютно физически цел, но что-то буквально убивает его с каждым шагом. Да, душевное состояние тоже сбивало и лишало сил, усложняло и без того трудный путь, но невыносимая и настоящая боль и ломота тела добивало окончательно. Ему не впервой переживать подобное, чего судить, бывало и хлеще, когда он мог неделями не шевелясь лежать на койке, так как банально было отбито все после наказания за "непослушание", но сейчас все ощущалось иначе. Боль такая же физическая, она также становится с каждой минутой все ярче и сильней, но переживать ее так невыносимо. Как будто в первый раз. Словно тело, в котором он сейчас находился до селе не было знакомо с подобным. И сейчас, ощущая буйство новых острых ощущений, полностью отдавалось им. Не выдержав этой пытки и прислонившись плечом к ледяной стене, Ацуши пытался собрать разрозненные мысли воедино. Они бурно шли фоном, но не одна досконально не осмыслялась, мозг не мог обработать хоть какую-нибудь, даже самую простейшую информацию, просто скидывая случайные мысли в общий поток для симуляции работы. Вот ему вспоминается первый день в агентстве, вот момент, когда директор приюта впервые дал ему попробовать отядзуке, вот мелькнула идея пойти с Кекой на предстоящий Ханами* и подарить ей милый пушистый брелок с кроликом, на тот нож, что она постоянно носит с собой. Мышцы тела невольно напряглись, вырывая Ацуши из цепи мыслительных процессов, переключая сейчас на более важные — физические, так как мозг всегда первее среагирует на боль, чем на обдумывание причины и выяснения дальнейших действий. Нечто, что всё время шло позади него, стояло неподалёку, не приближаясь и не отдаляясь, держась ровно на одной и той же дистанции. Тёмный силуэт, до боли мутно знакомый, но он уже давно не видел его и не может вспомнить кто это. Память как будто очистили ото всех воспоминаний далекого прошлого. Хотя, чего врать, он и так мыльно помнил все, что было до его прихода в агентство. Всплыла часть диалога с Дазаем, когда одним вечером после работы они решили проникнуться ностальгией и вспомнить прошлое. Дазай шутил и придуривался, все также вынуждая его подумать над тем, кем же мог работать его наставник до прихода в агентство. Что ж, Осаму даже не удосужился тогда сказать, как ему жилось, пока к ним не присоединился Ацуши. А сам он, в свою очередь, на целую кучу вопросов со стороны старшего, смог ответить лишь то, что ему было страшно и то, что он и представить себе не мог того, что есть иная жизнь, кроме как строгого расписания, которое разбавляли внезапными наказаниями и надругательствами. А если слегка задуматься, то помнит ли он что-то о своём детстве, кроме всепоглощающего ужаса и нескончаемой безнадёжности? Он помнил приют, но не мог вспомнить лиц. Он помнил боль, но не помнит, кто её причинял... Кажется, всё, понемногу. Но даже из имеющихся крупиц невозможно было составить хоть очертание картины. Как же он ничтожен и жалок. Тот, кто не имеет прошлое, навряд ли будет иметь стоящее будущее. Тень, что он видел краем глаза не двигалась и сохраняла спокойствие, как будто надзиратель, что смотрит над тщетной попыткой полудохлого заключённого сбежать из тюрьмы, ехидно ухмыляясь со стороны, видя жалкие изощренные способы достичь желаемого, и понимания в глубине души того, что ничего не обвенчается успехом. Но отчаяние порой превышает чувство страха. Прикрыв глаза, он медленно скатывается по стенке вниз, садясь на ледяной, неровный пол. Ноги стали свинцовыми, и Ацуши просто хрипло выдохнул, понимая, что встать будет стоить больших усилий, но сил продолжать идти уже не было. Да и был ли смысл? Коридор, видимо был бесконечен, а, следовательно, хоть беги, но никаких дверей не будет, а маленькие решётчатые окошки у потолка слишком узки, чтобы протиснуться, да и железные прутья ему никакими силами не пройти. Способность свою он не чувствовал, а о напильнике не могло быть и речи. Сидя на полу, он чувствовал лишь долгожданное облегчение и через пару минут мнимого отдыха, решил осмотреть себя, ибо тело, в котором он был, казалось ему не пригодным для какой-либо деятельности. Но взглянув на свои руки и ноги, в голову пробила шокирующая мысль, что это был он. Только во времена его жизни в приюте, далёкие времена и возвращаться туда, в этот бесконечный Ад, он не желал. В черепной коробке стало пусто, как будто кто-то выключил и заблокировал всевозможные доступы к банальной мозговой деятельности. Это не отменяло того, что Ацуши охватила паника и зарождающееся отчаяние. Неужели, даже после того, как его вышвырнули из приюта и он смог "смирится и двигаться дальше", он все равно обречен вернутся туда. Стоит признать, что мальчишка боялся в первое время, работая в агентстве, что за малейший промах его могут вернуть обратно. Чего им стоило это сделать? Чего им стоит это сделать сейчас... Сердце бешено колотилось внутри грудной клетки, дыхание было свистящим и громким. Давно пережитый страх накатывал на него и по его щеке скатилась одинокая слеза. В то время как мозг был набит ватой и как бы парень не старался материализовать в ней мысль у него ничего не получалось — чёрный фон, абсолютная тишь и пустота. Сплошной мрак и зарождающийся ужас от непонимания. Ацуши закрыл глаза, прислонив голову к стене и недолгое время сопротивляясь сну от усталости, всё же погрузился в него, впадая в сладкую истому небытья, где не было никаких кошмаров прошлого, а лишь прекрасные несбывшиеся мечты. От которых пришлось в последствии отказаться. — Ацуши-кун, проснись! Ацуши-кун! — нежный, но беспокойный голос, где-то рядом с ухом твердил эти фразы на повторе. Ощущалось, что кто-то его слегка тряс, но он не мог определить даже где конкретно, лишь ощущая лёгкое покачивание, будто он на корабле. Хотелось открыть глаза и попросить быть потише, так как с каждым "покачиванием" к горлу подкатывала тошнота, хотя это было странно, но всяко лучше, чем то, что он ощущал буквально минуту назад. Чуть приоткрыв глаза, Ацуши заметил сначала яркие пятна, чьи очертания и грани становились с каждой секундой все отчетливей, постепенно приобретая черты знакомой ему девочки - Кеки. Она обеспокоенно глядела на него, скрывая тень смущения в старательно сдерживаемом безразличием на лице, но по ее тяжелой отдышке можно было понять, что все же, она переживала. Растрепанные волосы, никак не собранные и не уложенные придавали ей более детские черты, делая ее образ нежным и милым. Парень слегка приподнял уголки губ, с трепетом взглянув на нее, что увидев, как Ацуши проснулся, слегка отодвинулась и приняла позу сэйдза, молча наблюдая за его движениями, явно анализируя для того, чтобы убедится, что с ним все в порядке. - Доброе утро. Прости, что разбудила так грубо, - Кёка слегка запнулась, когда юноша вылезая из своего спального места, ударился лбом об полку, потирая ладонью ушибленное место и закрывая дверцу, прислонившись к ней спиной. - Но будильник прозвенел уже 15 минут назад, но ты никак на него не среагировал, хотя всегда с первой секунды подскакивал. Девушка взглянула на старый будильник, что будил их каждое утро. Его им отдал Куникида, в качестве подарка, как новым сотрудникам, говоря, что с ним, они никогда не проспят. По правде говоря, так оно и было от ужасающе громкого звона не мог проснуться, разве что мертвец. Но им двоим не суть было важно, главное работает и будит, остальное мало их волновало. - Прости, Кека-тян, сон был уж очень затягивающим, - Ацуши негромко засмеялся, скрывая за этим все пережитые им за ночь чувства, страхи и волнения. Изуми ничего на этот счет не ответила, лишь молча кивнув и бросив еще один изучающий взгляд, полный скрытого переживания. Видимо, слишком наигранный смех не убедил ее в этом, вызвав некоторые сомнения, но она никогда не станет лезть в душу, если Ацуши не желает рассказывать, так как прекрасно понимала то, что каждый имеет право хранить свои секреты и скрывать некоторые моменты. - Что ж, пора собираться, а то Куникида-сан будет не в себе, если опаздает кто-то еще, помимо Дазай-сана, - встав на ноги, с мыслью о том, что следует забыть этот сон, так как кошмары снятся, но они мало что значат, особенно сегодняшний. Просто это его прошлое и как бы плохо ты его не помнил, оно все же будет давать о себе порой знать. И зацикливаться на плохом не стоит, начался новый день, новые задания, и просто, жизнь продолжается все в том же русле: агентство помогает раскрывать тайны, иногда портовая мафия делает набеги или случаются небольшие стычки, с гильдией более-менее все разрешилось и они вернулись к обычной мирной жизни. Что может быть лучше? Хотя следует признать что на агентство легла тень некого ожидания. Но просто никто не решался высказывать свои предложения, просто продолжая заниматься своими делами, пряча свои подозрения и дурные предчувствия в постоянной монотонной работе. Также что-то чувствовал и Ацуши, в глубине души скребся тигр, пытаясь вырваться из клетки, отчего парню нередко становилось трудно дышать и он был вынужден постоянно отпрашиваться на короткие пятиминутные перерывы, что бы отдышаться. Он замечал каким взглядом провожает его Дазай, в темно-карей радужке скрывалось понимание и некое желание. Нет, не романтическое или в подобном роде, не следует опошлять. Наставник хотел постоянно что-то рассказать, чем-то поделится, но как только начинал, сразу одергивал себя и переключался в типичный режим "смешной маниакальный Дазай- сан неудачник-суецидник" - хорошо и тщательно отрепетированная роль, но он знал, что это лишь жалкая маска, которую носил его старший коллега. А вот причина, почему мужчина предпочитал этот образ и не решался открываться другим, для Ацуши оставалось загадкой. А также то, почему тот все никак ему не рассказывал то, что так хотел, ведь Дазай не из тех кто так просто давал себя читать, а тут, словно открытая неисписанная чистая книга, но только тогда, когда был уверен, что это видит исключительно Накаджима и никто другой. Парнишка давно стал подмечать, что Осаму становился несколько иным наедине с ним, словно та тьма, что вечно терзала его душу успокаивалась и давала краткий шанс безболезненно принять свет и подлатать душевные, давно гноящиеся, раны. Ацуши не мог долго смотреть на такого Дазая, боясь, что потом будет больно видеть очередную игру, и вновь падающего в темную бездну своего таинственного прошлого, наставника. Почувствовав очередной тревожный взгляд Кёки и осознав, что он завис в дверном проеме выхода из комнаты, парень встрепенулся и спешно пошел в уборную, быстро приводить себя в порядок. Холодная вода всегда помогает отвлечься от бурно кипящих дурных мыслей.***
- О, Ацуши-кун и Кёка-тян, приве~ет! - Осаму задорно улыбнулся и вытянул руки в разные стороны, потягиваясь, откинувшись на спинку кресла. Он был в главном кабинете агентства один, хотя сами работники предпочитали называть это помещение - главным залом агентства. - Здравствуйте, Дазай-сан. Вы так рано.., - Ацуши моргнул несколько раз, убеждаясь в том, что это не игра воображения, да и Кёка тихо поздоровалась, проходя за свое рабочее место, где уже лежала кипа бумаг, любезно подготовленная Куникидой. - Где все остальные? Дазай ехидно хмыкнул, крутясь в кресле. Резко остановив вращение одной ногой, он состроил серьезное выражение лица, пронзительно посмотрев на него, отчего Ацуши уже успел знатно перепугаться думая, что что-то могло произойти из-за очередной нелепой шутки его наставника. Пока он, не услышал раскатистый смех наставника, быстро проговаривающего: - Аха-ха, Ацуши-кун! Не переживай, все хорошо! Директор, Куникида и Рампо-сан ушли на собрание, ты не видел как долго тот отнекивался, говоря, что это скучно и без мешка сладкого он туда не пойдет. Йосано в своем кабинете решила заняться генеральной уборкой, просьба ее не тревожить. Кенджи ушел на крышу к своей корове, сегодня у нее день рождения. Танидзаки и Наоми в школе и придут только к обеду, м...После него, - шатен на пару секунд призадумался, но больше никого особо важного и интересующего не вспомнив, продолжил дальше отлынивать от работы, игнорируя стопку неразобранных бумаг нас столе, лишь продолжая напевать какую-то немудренную песню. Поняв, что Дазай, видимо, не будет рассказывать причину своего столь раннего прихода на работу, хотя так раз таки именно он любил приходить ближе к обеду, а затем выслушивать гневные претензии заместителя агентства, Ацуши лишь оставалось занять свое рабочее место, которое находилось рядом с Дазаем, так как кроме него больше никто не хотел делить столь тесное пространство с одним из самых загадочных членов детективного агентства. Повесив сумку на спинку стула, и взглянув на уже полностью погрузившейся в работу Кёку, он с тяжелым вздохом, начал свою работу, надеясь, что к вечеру успеет все разобрать и часть документов не перенесется на завтрашний день. Так как установленный на день рабочий план следует выполнять.***
Солнечный свет постепенно согревал помещение, отчего становилось слегка душно. Дазай, что до этого сидел в пальто, уже когда-то успел его незаметно снять и уснуть на рабочем кресле, развернувшись лицом к стене. Ацуши брал уже, по его личным ощущениям, очередную бесчисленную папку, пролистывая ее содержимое и внося нужные реквизиты в компьютер. Кёка также продолжала работать, лишь изредка поглядывая в окно, когда оттуда раздавались резкие и громкие звуки. - Ух, Кёка я на минутку выйду подышать свежим воздухом. Куплю воды и мороженого. Ты хочешь пройтись со мной? Может есть особые пожелания? - Парень поднялся с кресла, ловко закидывая сумку через плечо и уже подходя к выходу из кабинета. Когда он вставал и предлагал Кёке пойти вместе, то услышал, благодаря тигриному слуху, как под Дазаем скрипнуло кресло. - Если сможешь, купишь сашими*? - Девочка подняла голову и в ее голосе слышалась просьба. - Я останусь тут и продолжу заполнять отчеты, хочу сегодня уйти пораньше и приготовить нам ужин. Сегодня моя очередь. - Хорошо, Кёка-тян, - Ацуши несколько мгновений мялся на месте, желая спросить и у Дазая, но боясь, что он может его разбудить все же пошел, утешая себя мыслью, что просто купит для Дазая что-то, что посчитает приемлимым. Торопливо спускаясь по лестнице, он столкнулся с Кенджи, которого по итогу Йосано загребла себе в помощники для генеральной уборки медицинского кабинета. Весело поболтав о ни о чем, они разошлись, каждый по своим делам. Выйдя на улицу, Ацуши почувствовал как солнечный свет буквально прожигает его и то, что стояла неимоверная духота. Даже малейшего намека на ожидаемый легкий ветерок - не было. А значит, такое пекло будет до самой глубокой ночи. Прикрыв голову сумкой, он быстрым шагом пошел в ближайший комбини*. Кёке купить сашими, себе Melon Milk* и простой пломбир, Дазаю рамунэ, так как пиво продается при исполнении 21 года. Кенджи и Йосано также купить рамуне, как никак, а уборка в столь жаркий день тяжело дается. Чуть ускорив шаг он умело срезал через закоулки, так как ближайший комбини находился через пару улиц от здания, где располагалось агентство. Пока не услышал позади себя торопливые шаги и тяжелое сбитое дыхание. - Эй, Ацуши-кун, не стыдно тебе заставлять меня бежать? - Голос Дазая нарушил звонкую тишину, что до этого момента, оказывается, была на улице. Накаджима даже удивился тому, что не заметио, что не было никого на улице и все это время он шел по маленьким улочкам и улицам, совершенно один. Резко стало необоснованно страшно, но вид несколько раздроженного от усталости Дазая немного успокаивал его. - Извините, Дазай-са... - Не извиняйся, - перебил наставник, максимально приблизившись к Ацуши, внимательно его оглядев, сделав в голове свои подсчеты и выводы. - Я хотел поговорить с тобой, наедине, с глазу на глаз, но, к сожалению, это не так тяжело сделать. Лицо Дазая стало непроницаемым и он быстро оглядевшись и убедившись, что они одни, продолжил, в то время как Накаджима лишь молча разглядывал его, не решаясь больше сказать ни слова. - Пройдем чуть дальше, здесь нет камер и эта улица не имеет какого-либо значения, так что за нами никто не следит и не прослушивает. А даже если и так, то это личная тема и она мало кому покажется интересной и полезной, - Дазай слегка дотронулся до плеча Ацуши, побуждая его идти вперед. - В последнее время ты выглядишь больно худо, по сравнению с тем, что было до того, как ты столкнулся со способностью Кью. К сожалению, после того, как на ком-то могут её применять, происходят определенные последствия, как никак, контроль чужого разума, это своеобразное вскрытие черепной коробки. Тебе стали снится твои кошмары из прошлого? От столь прямого вопроса, парень весь передернулся, в то время, как Осаму никак на это не среагировал, лишь продолжая свой монолог. - Это одно из самых безобидных последствий, но могу понять твои страхи, но ты должен их отбросить, Ацуши... Скоро нас всех ждет непроглядный мрак, - Дазай холодно оглядел всю улицу и заострив внимание на какой-то точке позади, остановился. Ацуши, проследил взглядом за ним, в той стороне было здание правительства, в котором сегодня происходила церемония вручения награды агентству за проделанную работу и усердие в поимке особо опасных преступников. - Если быть точней, черная мгла уже режет нам руки и скоро черствые взгляды сожгут наши спины...*