Не по плану

      Обычно, после успешно закрытой сессии, Сайно шел выпивать с друзьями. Крепче пива не брали. Не потому, что пить не умели, а потому, что денег на ту же бутылочку более или менее приличного вина не хватало.       Облегчение от того, что можно спокойно уйти на летние каникулы накатило вдвойне сильнее после трех пивных кружек. Спать после этого не хотелось вовсе. Алкоголь будто бодрил не хуже американо или двойного эспрессо с утра.       На пятой или четвертой кружке начинались игры на желание или выпивку. Чертовы игры на желание. Сайно бросил данную затею еще на прошлом курсе, когда ему на шестой кружке загадали засосать бармена. После такого на утро болела не только голова, но и тело. Поэтому Сайно, начиная выпивать пятую кружку, пообещал себе, что больше с пьяными идиотами, которые пиво пить не умели, играть не будет.       Но вот он уже выпил седьмую кружку и не уследил за языком. Только когда он вышел на улицу, а потом, как ему показалось, за короткий промежуток времени опять оказался в помещении, протрезвел. Ебанный алкоголь.       — Ты так и будешь стоять столбом?       Развязный голос, который Сайно слышал в университете так часто, что выработался рефлекс: руки прилипали к ушам лишь бы не слышать смазливые фразочки, от которых каждая блондинка без ума.       — Даже если и буду что с того?       Ухоженные волосы такие гладкие и блестящие на вид, что все однокурсницы Сайно молчаливо вздыхали при виде его шевелюры. Утонченный стиль под стать характеру. Все просто и со вкусом, но простота терялась на фоне броских и дерзких аксессуаров.       — С того, что денег мне не заплатят, если ты выйдешь отсюда с такой недовольной рожей.       Его холодный и словно стальной взгляд смотрел только в глаза. Руки сложены на груди. Тонкие пальцы на фоне черных рукавов боди похожи на иглы, толстые и болючие при уколе.       — Боже, не преувеличивай, Тигнари.       Тигнари, Нари, Тот-Самый-Староста-И-Председатель-Студенческого-Совета и совсем блевотное — Лисёнок.       Лисёнком стали его называть преимущественно женская часть, особенно первогодки. На встрече первогодок и старших курсов его так и прозвали. Какая-то группа девчонок обхаживала его, томно вздыхала на выразительные глаза, любовалась его по-детски милым лицом, и одна из первогодок указала на грудь Тигнари пальцем и воскликнула, что он вылитый Лисёнок!       Правда, она забыла, что у лисиц острые зубы, превосходный нюх и слух. Шаг в сторону — ты у него в пасти на обед. Да и лисы не гурманы. Они съедят, что в рот попадется лишь бы выжить.       Слухи о Тигнари ходили многие. Какие-то местные стервы и сплетницы называли его тем еще бабником и местным пожирателем невинных женских сердец. Кто-то болтал, что он божий одуванчик и не опаснее божьей коровки. Личность спорная. Сайно знал о нем только две вещи: Тигнари был местным красавчиком, и Тигнари был местным талисманом на успешную сдачу групповых проектов, которые стабильно задавали в каждом полугодии.       — Эй!.. — Тигнари задрал округлый подбородок. Только вместо дерзкого лица вновь получилось что-то милое. Сайно передёрнуло. — Нормально же общались.       "До сегодня", — хотел бы сказать Сайно, но по привычке засунул язык в жопу. Он пришел в блядушник, чтобы выполнить глупое желание его друзей со спермотоксикозом, а потом уйти спокойно домой. Но кто бы знал, что вместо незнакомого парня, ему подсунут Тигнари в боди с вырезами на бедрах больше, чем нужно, и свободными штанами на заниженной талии.       — Эй, алё? Меня слышно?       Хитрый взгляд зеленых глаз оказался непозволительно близко. Тигнари пару раз помахал рукой перед лицом Сайно, щёлкая пальцами.       Отвечать не хотелось от слова совсем. Голова уже начала раскалываться от духоты в комнате. Кондиционер, видимо, был роскошью в подобных местах. Хоть и возмущенный взгляд Тигнари был перед самым лицом Сайно, он смотрел сквозь него. Он думал о том, как бы уйти отсюда без лишнего шума. Контактировать лишний раз с кем-либо не хотелось, особенно на не трезвую голову.       — Боже, ну что за клиенты пошли.       — Что ты...       Сайно опрокинули на кровать. Простынь была прохладной и мягкой. Сайно, если бы сильно захотел, кажется, не смог бы и руки с нее поднять, про голову и речи быть не могло. Матрац будет лучше матраца в комнате общежития.       Сайно с горем пополам приподнял голову и вмиг оторопел. Живот придавила тяжесть тела Тигнари, когда тот уселся на него. Делал он это так легко и грациозно, что Сайно на секунду подумал о том, что выглядел тот привлекательно.       Тигнари умело сочетал в себе стервозность и нежность. Это было чуть ли не единственной причиной почему за ним бегали первогодки. И сейчас, когда Тигнари сидел на Сайно с головой, склоненной к правому плечу, и прищуренным взглядом, он осознал это более явно, более чувственно для себя.       Волей не волей Сайно захотелось водрузить ладони обеих рук на оголенные части бедер.       — Знаешь, Сайно, — во рту стало горько, а горло мерзко обожгло. Сайно будто глоток водки без закуски сделал. Интересно, кто-нибудь в универе знал, что Тигнари умеет говорить и таким голосом? Навряд ли. — Я даже не хочу знать, какая воля случая заставила тебя зайти в этот район и уж тем более переступить порог данного заведения.       Стелить красиво Тигнари тоже умел. Еще одна причина почему его никогда не перебивали даже преподаватели. В его рту, словно не слюна выделялась, а чистейший и приторный мёд, который он в уши заливал только так. Для полноты эффекта обязательно клал щедрую ложечку прямо в рот — обещания, которые он редко выполнял. Вот и Сайно, словно очарованный, лежал и внимал, почти проглатывал каждое слово, которое ему в рот клали.       — Сколько у нас сеанс по времени?       Тигнари тряхнул рукой с наручными часами. Уши его заострились.       — Час, — Сайно не узнал своего голоса. Не то сопрано, не то альт.       — Какой ужас, — миленький и маленький носик сморщился, бровки заломились. Так мило, что Сайно готов был ухать и ахать. — Значит так... у нас осталось не так много времени, поэтому давай потратим его с пользой.       — С пользой для тебя?       — Для твоих денег, которые ты потратил сюда.       Возникла тишина. Сайно слышал, как медленно начало разгон сердце в груди. Его пьяная голова медленно начинала понимать, что просто так его Тигнари не выпустит из этой комнаты.       — Для начала небольшой свод правил, — более привычный поучительный и читающий нотации тон вмиг заставил заострить все внимание на Тигнари. — Ты можешь трогать меня где угодно, за что угодно и как тебе угодно.       Тон Тигнари плавно менялся: он снизился в тональности, походил на грудной, отчего звучал тяжело и будто гипнотизировал. Ладони его схватили руки Сайно, которые лежали по швам. Тигнари водрузил руки Сайно себе на бедра, потом поднял их к талии, подержал их не долго там, после отнял от талии и приложил к груди, слегка надавливая. Каждое действие, каждое касание в такт словам. Он словно презентовал себя, применяя интерактивные методы для лучшего запоминания информации и более глубокого вовлечения в процесс. Сайно невольно сглотнул вмиг ставшей вязкую слюну.       — Ты можешь кусать, царапать, оставлять засосы. Можешь шлепать и придушивать, мне такое по нраву, — Сайно вдарило в голову. — Но есть одно большое "Но".       Тигнари склонился к лицу Сайно. Пряди волос щекотали лицо. Пауза затянулась. Сайно разрывался между желанием спросить, про какое большое "Но" говорил Тигнари, и желанием уложить руки на его щеки, чтобы пряди не так отвлекали.       — Какое?.. — Сайно не сдержался. Тихо спросил, еле дыша.       — Целоваться нельзя, — в самые губы прошептал Тигнари, опуская взгляд на губы Сайно. — Все понятно?       Сайно медлил с ответом. Возбуждённый мозг просто орал, что, конечно, ему все понятно. Хотя Сайно больше был уверен в том, что об этом кричал его член, который явно хотел все то, что ему описали, и даже больше.       Сайно еле различимо кивнул. Ответом стала довольная полуулыбка и блестящие зеленоватые глаза.       Ладонями Тигнари тут же провел по груди Сайно. Сквозь хлопковую ткань футболки прикосновения были слегка прохладными. Бедра приподнялись с живота, съехали ниже. Сайно вздохнул и глянул вниз. Стало жарко и тесновато в джинсах, пока Тигнари ёрзал и потирался тазом о пах. Руки сами легли на слегка оголенные бедра Тигнари, приподнимая их на себя, отчего движения стали более глубокими и медленными.       Сайно возбудился не на шутку. Дыхание замирало, когда он задерживал взгляды на лице Нари, когда рассматривал, как он облизывал губы, прикусывал их, как приоткрывал рот, шумно выдыхая. Пальцами Сайно сжимал бедра, стискивал ткань штанов. Их хотелось снять, как с него так и с себя.       И, видимо, Тигнари понял это и решил спуститься до милосердия на столько, на сколько ему позволял характер.       Тигнари слез с Сайно и наспех потянул молнию собачки вниз на его штанах. Теплая и мягкая ладонь обхватила член. Сайно запрокинул голову. Полустон сорвался с губ, когда влажные губы обхватили головку, а потом вобрали ее в рот.       От темпа, который сменялся, голова кружилась хлеще, чем после алкоголя. В груди горело, когда Тигнари нерасторопно, почти блаженно, и постепенно вбирал член в рот, помогая одной рукой, пока вторая лежала на бедре, поглаживая и сжимая его. Стоило ему взять член до половины, как он словно входил во вкус и ускорялся, брал до возможностей горла, гортанно постанывал, отчего будоражущая вибрация расходилась по телу Сайно.       Жар из груди перешел к животу, скопился ниже. Стало невыносимо больно. Сайно вцепился рукой Тигнари в волосы. Тигнари взял до конца. На миг стало нестерпимо. Сайно зажмурился, но не смог облегченно выдохнуть, наоборот: выдохнул так протяжно, отчего больше походило на скулёж.       Тигнари сжал кольцо из пальцев у основания, а член выпустил изо рта. Сайно опустил на него глаза и столкнулся с хитрым взглядом. Чертов лис.       — Только не говори, что хотел закончить так быстро, — слегка сбитый голос Тигнари ласкал уши, можно сказать, что успокаивал. — У нас пока еще есть время.