ночёвка графа Коко

Была последняя неделя перед отъездом в армию. В девятом часу, простившись с домашними, Ростов весело ехал на квартиру к Долохову, невольно вспоминая подозрительный взгляд Наташи. Николай знал, что остальную семью обмануть получиться легко, но насчёт Наташи переживал. Когда он сказал, что эту ночь не будет дома, а проведёт её у Долохова на квартире с остальными их товарищами по службе, с которыми они встречаются последний раз перед войной, Ростов до самого отъезда чувствовал на себе настороженный и неодобрительный взгляд детских девичьих глаз. Сейчас он мчался в экипаже к другу, с которым они спланировали ночёвку. Предвкушая забавное времяпрепровождение с близким товарищем, Николай не мог скрыть улыбку. Однако в глубине души он до дрожи боялся: сегодняшняя дата была им определена как решительная в их отношениях. Он уже не первый месяц после дуэли товарища переживал сильные душевные муки, которые ухудшались любовно-торжественной атмосферой в доме из-за девушек, графа, графини и Денисова. Ростов, узнав о надвигавшейся войне и возможной смерти одного из них (в чём он, правда, сомневался — из-за удачливости и проворности Долохова и своего мужества и преданности такому милому государю). Ох, сколько раз всплывали в его памяти голубые глаза императора, так непередаваемо на него смотревшие. Но ещё чаще, намного чаще, перед закрытыми веками стояли эти нахальные, наглые светлые глаза Долохова.  — Приехал наконец, здравствуй, — Долохов стоял в широко распахнутой двери, оперевшись плечом о косяк и скрестив руки на груди, в тёмной рубашке с привычно расстёгнутыми верхними пуговицами и таких же брюках. Он ухмыльнулся и взглянул на своего друга. — Здравствуй, Федя! Мне так неловко было врать папеньке и остальным, но они, кажется, сразу поверили! — Николай радостно улыбнулся, и глаза его сияли от искренности. О, Долохову уже была пора привыкнуть к этому взгляду.  — Что же, проходи. Я рад, что ты приехал, — Фёдор развернулся и прошёл к небольшому столу, ожидавшего гостя с бутылкой алкоголя и различными закусками.  — Я тоже рад, очень рад! Кто знает, что нас ждёт там, рядом с неприятелем… — сняв ментик, Ростов проследовал за хозяином и сел за стол, ровно держа спину и положив руки на колени.  — О, нет, Ростов. Сейчас ты снова начнёшь вести толки об императоре и своей девичьей влюблённости в него, — Долохов сел напротив Ростова за небольшой прямоугольный стол и налил себе в бокал красного вина. — Нет, Ростов, сегодня никаких разговоров про политику и армию.  — Ты не обижайся, — смущённо пролепетал Николай, пододвигая свой стакан к хозяину дома, — я не буду много пить, ты же меня знаешь… — Знаю, знаю, — Фёдор налил во второй бокал чуть меньше, чем в свой и отдал его Ростову. — Ну, за нас! — крикнул Долохов, и они чокнулись. Долохов осушил весь стакан разом, Николай же сделал несколько глотков. Только от них он мог чувствовать тепло внутри, проникающее во все его телесные ткани и члены.  — Курица очень вкусная, — держа в руках куриную ножку, пробормотал Ростов.  — А давай-ка, Nicolas, сыграем в карты? — осушив второй стакан, произнёс Долохов довольным тоном, в котором Ростов тут же почувствовал что-то опасное.  — Ты что! — он закашлялся. — Ты что, Федя?! — как бы Николай ни хотел скрыть свой страх, животный страх карточных игр со своим товарищем, ему это не удавалось. Тот долг в сорок три тысячи тяжёлым воспоминанием стыда и унижения иногда ночами не давал уснуть. — Всё же ты боишься, Ростов, играть со мной! — блондин засмеялся. — Да что тут смешного?!  Долохов, заметя румянец на щеках гостя, поставил локоть на стол и подпёр ладонью свой подбородок. — Ну тогда давай, Ростов, — он кинул разгорячённый тремя стаканами вина взгляд голубых ясных глаз на смущённого и без того юношу, задержав, как тому показалось, взгляд на его губах, — сыграем на желание? — Долохов улыбнулся как кот, отведавший только что наивкуснейшей сметаны. — Может!.. — Николай не договорил, потому как задетый резким движением полупустой стакан упал на пол, оставив на белой рубахе Ростова тёмно-вишнёвые пятна. Долохов выдохнул. — Да чего ж ты меня боишься, я же не дьявол… — Долохов встал, обошёл стол и подошёл к Николаю. Тот сомневался в последней фразе. — Прости, пожалуйста, я случайно… — Николай не смел поднять взгляд на Фёдора, смотря только на пропитавшуюся вином рубашку и остатки вина, растекающиеся по полу.  — Нашёл за что извиняться! Ничего, — Николай наблюдал, как широкие руки Долохова поднимают чудом уцелевший стакан.  — Что же делать, я вовсе не взял одежды…  — Ничего, возьмёшь что-нибудь моё. Пойдём наверх.  Достав из своего шкафа сорочку, Фёдор бросил её на широкую кровать.  — Переодевайся, я сейчас приду, — Долохов кивнул головой на кровать стоявшему на пороге растерянному Николаю и ушёл. Ростов сделал пару шагов к кровати и остановился на середине комнаты. «Боже милостивый, что же тут происходит? Что я натворил? А вдруг Федя потом скажет расплатиться за пролитое вино? Да нет, он не такой. Но что же делать? Я же не могу взаправду одеться в его рубаху. Тем более что менять нужно не только рубаху…» Голова его пылала и явно не от алкоголя. «Я же хотел ему всё рассказать, душу раскрыть, я всё испортил!» Николай всё же смог собраться с мыслями и с неохотой начал снимать испачканную одежду. Оставаться в таком неподобающем виде даже перед близким товарищем было для Ростова неприемлемым. Натянув чужую рубаху, Ростов уловил запах чистой ткани. Но сорочка была ему велика, так как Фёдор был выше и носил более свободную одежду, не считая офицерской формы. Николай глянул вниз на свои едва виднеющиеся колени, прикрытые тканью, и вздохнул. Он сложил свою снятую одежду и снова вздохнул. Брюки его тоже были запачканы. Ростов решил, что Долохов ему достаточно близкий друг, поэтому отважился спросить одежду для низа. Стоя в одной только здоровой рубахе, он услышал шаги по лестнице.  — Федя, стой! Не входи! — из-за двери послышался смешок. — Что же, ты мне запрещаешь входить в мою же комнату?  — Нет, я… не мог бы ты мне одолжить ещё и брюки? Мои испачканы.  — Для товарища мне ничего не жалко, — Фёдор взялся за ручку двери и начал открывать. — Не входи!  — А как же я дам тебе одежду? — не закрывая и не открывая дальше двери, насмехающимся голосом спросил Долохов.  — Тогда не смотри на меня!  — Да больно мне нужно, — а ему было нужно. Зайдя в комнату, где в разных углах горело шесть или семь свечей, Долохов увидел красного Ростова. Глаза его сверкнули. Фёдор медленно два раза осмотрел Николая снизу вверх, от босых ног до будто бы дымящейся макушки, и обратно.  — Не смотри! — Ростов бросил застёгивать верхние пуговицы и закрыл лицо руками. Фёдор, увидев тонкие оголённые ключицы и едва видневшееся плечо, почувствовал помутнение в голове. Ох, как же давно он мечтал их увидеть. Мало увидеть, его тело требовало большего. Пах начинало сводить.  — А ты заставь. — Твёрдость и лёгкое опьянение слышалось в тихих, но чётких словах.  — Федя, что ты… — Николай вскрикнул и отнял ладони от лица. Он тут же увидел прямо перед собою тускло освещённую фигуру Фёдора. Голубые глаза пылали жадностью и желанием. Долохов резким движением раскрыл рубаху на груди Николая, оголяя оба плеча и немного грудь.  — Ох, граф, зря ты это надел. — О чём ты гово… Долохов не мог более сдерживаться и набросился на нежные плечи, оставляя влажные поцелуи и красные отметины.  — Ах, что ты делаешь?! — Ростов пытался оттолкнуть белокурую голову от своего тела. Долохов вдруг выпрямился. Он тяжело дышал. Николай опустил разгорячённую голову вниз.  — Смотри… в глаза, граф, — Долохов резко, но нежно приподнял лицо Ростова за подбородок, положив большой палец на нижнюю губу. На его лице сияла по-настоящему дьявольская улыбка. Ростов почувствовал, как сводит низ живота. Нет, он же хотел просто признаться в чувствах. Что происходит? Ему было страшно, но так же страшно ему это всё нравилось. Долохов поспешно начал расстегивать оставшиеся пуговицы на рубашке Ростова. Тот отпрянул и пополз по кровати назад, открывая вид на свои ягодицы. — А ты непослушный, — Долохов в одно движение поставил колени на кровать по бокам от тонких ног Николая, нависая над ним. Он заглянул в его лицо: даже в полутёмной комнате был легко различим густой румянец и пылающий взгляд. Ростов было потянул руки, чтобы попытаться удержать Долохова, но тот опередил и одной своей сильной рукой сжал его запястья, повалив на спину. Для Ростова это была последняя капля. Он закинул свои ноги на спину Долохову, притягивая к себе, и приподнял голову, едва касаясь губами шеи Фёдора. Он почувствовал томный запах вина. У блондина тут же слетели все тормоза. Он впился в нежные засохшие губы, придавливая всем телом Ростова. Долохов, будто зверь, всё сильнее и сильнее вдавливался в нежные губы, прикусывая их. Николай терял голову, однако, смог протолкнуть язык в чужой рот. Но Долохов тут же дал ему отпор и сам проник в его рот, не давая отдышаться. Пользуясь этим моментом, Ростов резко дернул руками и потянулся наощупь к рубашке Долохова, так же наощупь расстегивая её. Блондин быстро выпрямился и стянул с себя чёртову рубаху, широкими плечами возбуждая Ростова ещё сильнее. Тот следом стянул с себя единственную одежду, открывая хищному взгляду всё своё тело. Долохов сглотнул. Его голова начинала идти кругом. Он сжал широкими ладонями талию парня и снова поцеловал его шею. От Ростова пахло мылом с лавандой. О, Фёдор ненавидел этот запах духов у женщин. Но сейчас, этот естественно-подходящий лёгкий аромат невинности приобретал слишком соблазнительные нотки, мутня рассудок. Долохов оставлял мокрую дорожку по середине часто вздымавшегося тела. Сжав бедра брюнета и оставив поцелуй ниже пупка, он услышал приглушённый стон. Дразняще проскользнув языком от основания уже затвердевшего члена до пупка, задевая своим пахом головку члена Ростова, Долохов придвинул свои колени ближе к лицу Николая. Тому объяснений не было нужно. Резким движением он дёрнулся расстегивать тёмные брюки, через секунду Долохов бросил их куда-то на пол. Не сомневаясь, Ростов обхватил тонкими пальцами член перед собой и провёл руками вверх и вниз, поднимая тонкую кожу к головке. Долохова пробивало током от каждого движения и прикосновения. Бросив взгляд наверх, Николай аккуратно лизнул головку, налитую кровью, обводя её языком несколько раз. Долохов выдохнул, запуская руки в чёрные кудри. Он руководствовался только своим нутром. Проведя по члену ещё несколько раз кольцом пальцев, Ростов взял его в рот, чувствуя лёгкую боль от стянутых волос на голове. С каждым разом всё глубже и глубже, пока головка не упёрлась глубоко в горло, Ростов принимал член. Долохов несильно двигал бедрами в такт, сдерживаясь из последних сил. Наконец Николай полностью отпустил его, причмокнув в конце и оставляя струйку слюны от головки до своего рта, запрокинул голову. Фёдор невидящим взглядом едва различал припухшие губы, алые в некоторых местах от его укусов. Спустившись, он одной рукой продолжал держать голову Николая, заталкивая его в более глубокий поцелуй, а второй дразняще ласкал его член. Отпрянув, Ростов снова простонал, уже более громко и отчетливо.  — Что, граф, так хочешь меня? — довольная ухмылка.  — Мнх… не называй меня… так… — Почему же? — он поглаживал светлокожую грудь, иногда цепляя пальцами твёрдые соски. Долохов лизнул головку члена, слыша новый стон. — Не сдерживайся, граф.  — Сам разберусь…  — Посмотрим, — снова ухмылка. Он резко обхватил губами головку, целуя, и тут же протолкнул член полностью до горла, упираясь носом в лобок, на котором волосы тоже пахли лавандой.  «Чёртова лаванда! Чёртов граф!» Он снова и снова упирал член Ростова в своё горло, слыша, как тонкие пальцы сильнее сжимают простынь, а из горла вырываются стоны. Всасывая член, Долохов отпустил его и перевернул Ростова на живот.  — У тебя замечательная задница, граф, — его руки мягко оглаживали упругие ягодицы. Проведя языком от ложбинки, едва задевая щеками раздвинутые ягодицы, Долохов остановился у лопаток и впился губами в нежную кожу на шее. Он снова спустился вниз, оставляя поцелуи. — Я же сказал не называть меня так. — А мне нравится, — он обвел языком контур отверстия, чувствуя, как Ростов дёрнулся. Облизнув свои пальцы, Фёдор нежно погладил между ягодицами. — Расслабься.  Николай зарылся лицом в простынь, отчаянно цепляясь руками за ткань. Долохов вошёл одним пальцем, вокруг которого кольцо мышц тут же сжалось. — Я же сказал, расслабься, граф, — он поцеловал одну ягодицу, второй рукой подлез под тело Ростова и начал ласкать член. Из его головки полилась прозрачная вязкая жидкость, и, положив свой член меж ягодиц, Долохов позволил этой жидкости затечь на его пальцы и в отверстие. Он добавил второй палец и, найдя шершавую поверхность внутри, начал её аккуратно массировать. Пустив струйку слюней в ложбинку между ягодиц и дождавшись, когда она достигнет отверстия, он чуть вытащил пальцы, позволяя ей затечь, и вошёл тремя пальцами. Николай снова дёрнулся, издав тихий стон. — Я даже не думал, граф, что ты такой развратный. — Снова ухмылка в самую промежность. — Не зови… меня так…  — Назови моё имя и я перестану, — Долохов положил свой член на ягодицы Ростова, позволяя головке скользить туда и обратно, натыкаясь и задерживаясь у отверстия.  — Граф, у тебя отличное тело, — член вошёл наполовину. Николай выдохнул и уцепился за подушку, голова его горела, сознание было в тумане. Он обернулся и расфокусированным взглядом попытался найти нахальные дьявольские голубые глаза.  — Хватит… Федя… — О, так мне перестать? — эти влажные губы и полуприкрытые мутные глаза заставили новую волну жара прильнуть в его пах.  — Нет… — с придыханием, затем рваный вдох. — Тогда попроси, — звонкий шлепок по ягодице. — По… пожалуйста… Федя… — член вошёл глубже. — Ещё… ещё… — ещё глубже. — Ещё… отымей меня, Фе-дя, — о, Долохов потерял голову. Он вталкивал свой член до конца, не оставляя и сантиметра между телами. Темп ускорялся. Ростов стонал всё громче, полностью сбивая дыхание и судорожно хватая воздух ртом. Пальцы на ногах поджимались, в груди был пожар. Долохов сходил с ума, громко дыша, притягивал за бедра ближе к себе, насаживая тело Ростова на свой член, сжимал кожу, оставляя розовые царапины. Резко толкнув, он вынул член.  — Переворачивайся.  Ростов послушно лёг на спину, посмотрел в пылающие глаза и закрыл лицо руками. Грудь его часто вздымалась. Долохов поцеловал его, будто хотел языком отыметь и его рот, затем снова спустился и оставил несколько отметин на бедрах.  — Посмотри на меня, — обхватил член Ростова и произнёс хриплый голосом. Ростов повиновался, но через секунду снова закрыл ладонями лицо. Долохов лишь усмехнулся и развёл ноги парня, тот положил их на плечи партнёру. Поцеловав Николая куда-то во внутреннюю часть бедра, он без предупреждения вошёл, заставляя Ростова дернуться и хрипло заскулить. Фёдор снова сделал толчок, ещё глубже, ускоряя темп. Николай уже не мог контролировать своё тело, он стонал, выгибался и цеплялся руками за подушки, простынь, руки Долохова, которые шарили по его телу. У Долохова всё плыло перед глазами, но он различал эту грудь, белеющую в тусклом свете, которая ни секунды не была спокойна, эту запрокинутую голову и острый подбородок, эти блестящие тёмные глаза, которые иногда, словно сквозь туман, смотрели на него, давая шанс насладиться видом и на открытый рот с припухшими губами. О, его граф был слишком хорош. А он брал его дико, быстро, резко, но в то же время любя, нежно и давая возможность таять от каждого толчка. Долохов тяжело дышал, в паху сводило, он сам начинал приглушённо стонать. Ростов выгнулся и рвано простонал «Федя». Глядя на блестящую молочную жидкость, стекавшую по члену Ростова, Фёдор застонал и тоже кончил, сбавляя темп и скользя более плавно, размазывая свою жидкость внутри Ростова и чувствуя, как нижняя часть его тела переодически вздрагивает, выпуская остатки. Полностью выйдя, Долохов плавно вошёл пальцами, массируя определённую точку в содрогающемся теле. Когда Ростов расслабился и лишь часто дышал, запустив руки в свои волосы, Долохов упал рядом с ним, чувствуя пульс в ушах.  — А ты хорош, Коко, — снова ухмылка, но Долохов смог только посмеяться. — Уж лучше граф… — Ростов повернулся на бок спиной к Долохову. «Я же собирался сказать ему, что он мне нравится, только и всего!»  — Ну что же ты? — Фёдор накрыл его по пояс краем одеяла и развернул к себе, проводя большим пальцем по нижней губе парня.  — Знаешь… я ведь только собирался сказать тебе сегодня, что люблю тебя, а ты… — Николай хотел снова отвернуться, но он опять оказался во власти сильных рук. — Неужели тебе не понравилось, Коко? — наигранно обиженным тоном прошептал Долохов, но Ростов чувствовал его улыбку. Николай ничего не ответил. — Не самое лучшее признание, но я тебя тоже люблю, — он поцеловал Ростова в лоб. Тот наконец посмотрел ему в глаза. И рассмеялся. Просто от того, что ему было очень хорошо. По телу разливалось тягучее тепло до самых кончиков пальцев на ногах и руках, а в голове было пусто, только мысли о взаимной любви. Николай поцеловал Долохова в нос, перебирая светлые кудри.  — Залезай под одеяло, и давай спать.  — Спокойной ночи, Федя. — Спокойной ночи, граф Коко.