Непонятное чувство

С. Когда он вошел в зал Конгресса, с огромной ссадиной на лбу и каким-то новым взглядом, но сильный и живой, я ощутила, как сердце подпрыгнуло, задев горло и желудок. Я была так счастлива его видеть! Пока я продолжала отвечать перед конгрессом, по телу разливалось странное ощущение. Тёплое, густое, приятное. Необъяснимое, но такое огромное и спокойное, что я не пыталась от него избавиться. И когда спустя секунду после удара молотка я оказалась в объятиях Малдера, за мгновение ощутив и запах кожи, и мелкие нечаянные уколы щетиной, и силу рук, то всё поняла. «Какое счастье снова обнимать тебя!» — с улыбкой сказал он мне на ухо, и я была бы рада позволить себе не отпускать его больше никогда. Это была не влюблённость. Влюбилась в Малдера я ещё в первый год нашей работы, но не испугалась этого. Умный, привлекательный, неординарная личность — в такого мужчину легко влюбиться и так же легко об этом чувстве забыть. Не знаю, что бы было, если бы меня не похитили… Но после похищения я словно искала новую опору внутри себя. Влюблённость отошла на второй план, ведь мне было жизненно необходимо найти себя, понять, что теперь изменится. Ведь что-то же должно… Малдер был всё тем же — сумасбродным и эгоцентричным в вопросах работы, но чутким и обходительным в тех моментах, когда дело затрагивало меня. Я была благодарна и чувствовала отголоски своей прежней влюблённости, но просто была не готова отдавать этому свои моральные силы. Когда я думала, что потеряла его, когда смотрела в дуло пистолета, который он направлял на меня, когда наблюдала за тем, какой интерес проявляют к нему женщины, внутри меня словно менялась погода. Ливень, густой туман, огонь, пожирающий всё на своём пути. И вот теперь, когда в очередной раз он рисковал жизнью ради истины, а я держала оборону здесь, не зная, жив ли он, произошел тот самый щелчок. В тот самый момент, когда услышала фразу «Какой вопрос?» и обернулась, чувство, наполнившее меня, оказалось любовью. Глубокой, необратимой, чистой любовью. М. Вчера её тело казалось сдавшимся бойцом, а сегодня в нём вновь теплилась жизнь. Едва-едва. Но если я мог снова смотреть в эти глаза невозможной глубины, значит нам подарен ещё один день вместе на Земле. Она лежала, такая слабая телом и столь сильная духом, самоотверженная и смелая. Я не мог уловить непонятное чувство, которое дрожало в моём сердце. И когда она произнесла: «Тогда переложи вину на меня. Скажи, что это я убила того человека» — моё сердце не выдержало и дало течь. Тёплая лавина прокатилась изнутри по моему телу, а я медленно, со смешанным ощущением горечи и счастья, наконец-то понял. Нет, это была не влюблённость. Влюбиться в Скалли я успел на нашем первом задании. Такая наивная, серьёзная, напуганная укусами комаров, она показала свой несгибаемый характер и не поддавалась ни на какие мои провокации. Но это всё было не всерьёз. Мало ли в ФБР симпатичных и умных женщин? А потом оказалось, что таких, как она, больше нет. Таких, чтобы стояли до конца за свои убеждения, но при этом рисковали всем ради веры своего чокнутого напарника. Таких, кто после похищения, комы, смерти сестры и ещё кучи других неприятностей готовы были идти вперёд плечом к плечу. Таких, кто бы беспокоился за твою жизнь едва ли не больше, чем за свою. И сейчас, будучи бессильной хоть как-то помочь себе и мне, она готова была пожертвовать последним, что осталось бы с ней до последнего вздоха — своей честью. Она никогда не лгала мне, но готова была солгать ради меня. Целуя на прощание её руку, я уже понимал — из этого мира с беспощадной неотвратимостью уходит единственный человек, которого я люблю.