***
вскочил в кровати весь в холодном поту: последние несколько месяцев стэн мечтает о том, чтобы вспороть вены, так что это неудивительно — ну, такие сны. они и раньше были. но этот какой-то слишком реалистичный. стэна передёрнуло. одеяло валялось на полу, а простыни под спиной оказались влажными, и стэн с отвращением поднялся с кровати, чтобы сдернуть их и отправить в стирку. на часах — пять утра. к черту. отправляя бельё в корзину, стэн вдруг подумал: если уж во сне он смог так просто сделать это, несмотря на вполне реальную боль, то что мешает ему прямо сейчас просто… повторить? в каком-то полубреду он оказался в своей комнате. резак, которым он затачивал карандаши, чтобы делать пометки в дешёвых бумажных атласах, будто специально бросился в глаза, мол, ну же, стэнли, сделай это, дружок, я жду. стэн взялся за нож и даже не попытался набрать ванну — если порезать ещё глубже, чем во сне, то и так истечет кровью без тёплой воды. уже даже привычно.***
билл рассказывал что-то с увлечённым лицом, и теперь-то стэн понял: это всё не сон. просто разные части одного дня, в котором он снова и снова пытался убить себя. это должно было стать очевидно ещё в прошлый раз, когда утром он, глядя на календарь, обнаружил, что дата совпадает с датой, которая была во сне. на этот раз билл вскользь упомянул, что сегодня тринадцатое июля; через три дня должен быть показ «молчания ягнят», и билл ужасно (ха) хотел пойти, как будто он в жизни мало боли пережил. — ты вообще сл-лушаешь? — недовольно спросил билл. — прости, — ответил стэн, фокусируя взгляд на его лице, чтобы не потеряться в мыслях снова, — задумался. временные петли обычно зацикливаются на одном моменте, а если и на целом дне, то он не должен идти в таком хаотичном порядке. это уже скорее полный беспорядок, если уж на то пошло. с другой стороны, стэн не то чтобы эксперт во временных петлях: из опыта у него разве что какая-то то ли французская, то ли немецкая короткометражка в полчаса. это был странный опыт. и то, что происходит сейчас, — тоже странный опыт. но стэн знал: это не было сном во сне или ещё чем-то таким, уж он-то в состоянии узнать реальность. — когда беверли говорила, что видела нас взрослыми… — вдруг задумчиво начал стэн, прерывая билла. — тебе не показалось, ну, что-то странным? как будто… — она запнулась на тебе, — выдохнул билл, — я думал, мне пок-казалось. стэн хмыкнул. — чег-го это ты вдруг вспомнил? какова вероятность того, что билл поверит? они лучшие друзья, но даже так это всё будет звучать либо как бред сумасшедшего, либо как глупая неуместная штука. «эй, знаешь, я почему-то проживаю разные части одного дня, где уже трижды вскрывал себе вены, вот удивительно, а?» — не бери в голову.***
рано или поздно этот день должен был закончиться, ведь так? очевидно, чем именно. стэн сбежал от билла очень позорно и очень быстро, но ему не терпелось дойти до финиша, как бы часто ему ни приходилось вскрывать себе вены, — он готов. уже без разницы, только бы… на этот раз стэн набрал ванну, но раздеваться не стал: забрался как есть, только закатил рукава рубашки, а только потом схватился за лезвие. он подумал: как забавно — его родители на первом этаже, отец читал газету, пока мама готовила обед, а он тут. тут. прикрыл глаза. в этот же момент во входную дверь кто-то позвонил, и стэн напрягся: у них редко бывали гости, да и родители предупреждали о таком обычно, чтобы стэн заранее успел подготовиться, надеть самую чистую и гладкую рубашку, хоть немного уложить непослушные кудри, отрепетировать дежурную вежливую улыбку перед зеркалом, потому что обычно люди принимали его флегматичное выражение лица за незаинтересованность или грубость, а это очень, очень не нравилось отцу. ну вот: сейчас окажется, что пришли гости, родители позовут его, а когда не дождутся ответа, то непременно начнут искать его по всему дому и найдут с перерезанными венами. опять стэн опозорит всех. но ничего не происходило, так что стэн уже начал думать о том, чтобы выбраться отсюда. может, у него хватит времени привести себя в порядок и сделать вид, что всё хорошо. по лестнице вдруг кто-то пробежался — очевидно по скрипу старых деревянных ступеней и тяжёлым быстрым шагам. — стэн… — билл явно хотел закричать, но, наверное, вспомнил про родителей в доме и решил, что лишнее внимание ему не нужно, — ст-тэн! дверь ванной задергалась. — в другую сторону, — участливо подсказал стэн, поднимаясь на ноги. одежда теперь ощущалась слишком тяжёлой, к тому же возникла проблема: как вылезти и не накапать на кафельный пол? — стэн, — выдохнул билл, оказавшись в тесной ванной, — что ты… соб-бирался д-д-делать? стэн выглядел нелепо, наверное. — да так, — безразлично ответил он, наклоняясь, чтобы спустить воду. — э-это не мел-л-лочи, с-с-стэн… — эй, — мягко начал стэн, вылезая из ванны, когда воды там не осталось; пол предсказуемо был залит, но сейчас есть проблемы поважнее, — выдохни, билл, ладно? билл только-только начал потихоньку избавляться от заикания, не хотелось снова всё испортить. особенно биллу. — дыши. — это я теб-бя долж-ж-ж… стэн покачал головой, перебивая: — ничего ты не должен. билл почти зло вцепился в насквозь промокшую рубашку стэна, грубо сжимая ткань, и уже открыл рот, чтобы что-то сказать, когда с первого этажа послышался голос матери, спрашивающей, не хотят ли они поесть. — нет, мам! — отозвался стэн, ожидая, что вся магия разрушится и билл отстранится, но вместо этого он оказался ещё ближе, прижимаясь так, что теперь и его одежда окажется мокрой. — что ты собирался тут сдел-лать? — прошептал билл. — разве не очевидно? — стэн… что случилось? — ничего, я просто… — да прекрати же, — прошипел билл, снова сдавливая рубашку. казалось, он просто выжимал её, потому что капать начало активнее. ещё и прямо на пальцы билла. — когда ничего, люди не р… ре-режут себе вен-ны. ты мой друг, и не только мой, все неудачники о тебе переживают, нам будет не хв-ва… билл вдруг закашлялся. одна слеза скатилась по щеке, вторая. стэн почувствовал, как его щёки тоже стягивает от влаги. — пожалуйста, — попросил билл. — а если оно вернётся? — со страхом прошептал стэн то, что так давно вертелось в голове. — не похоже, чтобы мы его убили. создания шеола не могут так просто умирать. — понятия не имею, что такое ш-шеол, но… — ох. ад. просто ад. — но неважно. слышишь? неважно. оно никогда не сможет разлучить нас или убить, потому что мы — неудачники. мы всегда вместе. ты часть нас, стэн. они оба как-то упустили из виду момент, в который билл начал медленно оттеснять стена к раковине, и теперь стэн с удивлением обнаружил, что поясница прижимается к холодной керамике. и вот тут произошло то, чего не ожидал никто, а вообще-то стоило бы: билл заскользил по полу, случайно утягивая за собой стэна, которого продолжал держать, и у них был шанс оказаться с пробитыми головами, но стэн нелепо схватился одной рукой за край раковины, а другой — за руку билла. — давай выйдем отсюда, — предложил стэн с округлившимися глазами. — да, наверное. но прежде билл успел поймать стэна и легонько поцеловать в губы — по-детски.***
— да ну тебя! — отчаянно простонал стэн. он оказался в своей постели. неужели, ему всё-таки надо закончить начатое, чтобы выбраться отсюда? из этого бесконечного дня? а ведь… он почти поверил, что финал может быть хорошем. когда же это прекратится? стэн поднялся с кровати и уже хотел пойти в ванную в надежде на чудо, как взгляд упал на календарь. шестнадцатое июля. молчание ягнят. в комнату кто-то начал бросать мелкие камушки, и стэн заранее знал, кто это, но всё равно ринулся к окну так, будто это всё может оказаться сном. билл стоял там, внизу, сильвер привалился к стволу дерева. — ты соня, — билл постарался быть тихим, но, чтобы его можно было расслышать, всё равно пришлось чуть повысить тон, — через час сеан-нс. утренний ужастик? серьёзно? — сейчас, — ответил стэн и засобирался, пока билл покорно продолжал стоять у дома, поглаживая свой драгоценный велик. родители уже не спали, так что пришлось им объяснять, куда он идёт (конечно, не раскрывая всей правды), но в итоге стэн оказался рядом с биллом, уже схватившимся за блестящий сильвер. — погоди, — билл остановил стэна, когда тот уже хотел выйти за пределы заднего двора. стэн остановился. и тогда билл неловко клюнул его в губы. совсем легонько, стеснительно и быстро, так что стэну пришлось ещё раз поймать его лицо, чтобы поцеловать нормально: велосипед свалился на влажную после ночного дождя траву, потому что билл уложил тёплые ладони на щёки стэна — и вот теперь всё казалось правильным и нужным. конечно, стэн даже не в курсе, чем закончился тот день и что было до утра шестнадцатого июля, но они успеют наверстать трое несчастных суток, да?