«Созвездия на твоём теле заменили галактику...»
искать твою улыбку среди тысячи других оказалось до невозможности мучительно.
Сеул прекрасен в освещении ярких лучей палящего солнца. Прекрасны и кремовые герберы в домашнем саду. И тёмно-фиолетовые эустомы. И даже кожистые гардении, которые успели завять от нерегулярного полива. (невинные цветы умирают... ...точно также как все и всё в этом жестоком и таком бренном мире...) Чимин натягивает на голову коричневую вязанную шапку с забавными, но изрядно потрёпанными медвежьими ушками. Раскрывает большой полосатый зонт и тянется в карман тёплого кардигана за защитной чёрной маской, желая скрыть ещё и лицо, чтобы спрятаться от ярких солнечных лучей окончательно. Прохожие... дивятся..? Хотя нет, они просто в шоке от такого безумства. Некоторые достают телефоны. Фотографируют. Смеются. Узнают всемирно-известного айдола. Убирают телефоны. Улыбки сменяет сочувствие и печаль. Парень поправляет отросшую чёрную чёлку и складывает зонтик, прежде чем войти в здание небольшого цветочного магазина, расположенного на углу практически безлюдной улицы. Дверной колокольчик с маленькой декоративной кукушкой оповещает о приходе посетителя. Старушка-флористка кланяется в знак приветствия, а узнав в клиенте участника популярной группы BTS, прикрывает рот от охватившего шока и начинает кланяться ещё ниже и чаще, нисколько не щадя свою наверняка больную спину. — Аджума, что Вы! Не стоит так фамильярничать, — устало улыбается одной стороной губ Чимин, кланяясь женщине в ответ. — Вы уж лучше позаботьтесь о своём здоровье. — Да о каком здоровье стоит заботиться, сынок? — бесшумно усмехается старушка, дотягиваясь морщинистыми пальцами до острых стеблей розовых роз, — об этом добре в моём возрасте люди забывают, как о сладкой вате, которую родители покупают ребятишкам в детстве. — Возможно Вы правы, — соглашается Чимин, стягивая с головы забавную шапку, потому как в заведении, где солнце не пекёт точно также, как на улице, он может чувствовать себя в безопасности. — Могу я Вас попросить, собрать мне букет из белых ромашек, пожалуйста? — На свидание? — широко улыбается флористка. — Можно и так сказать... — улыбается в ответ айдол, но не радостно и не лучезарно, а скорее просто из вежливости. Судя по всему, старушка не следит за новостями, а это, от чего-то, просто не может не радовать. — Букет для моего самого любимого человека. — Вы, певцы, все такие романтики? — отложив в сторону секатор и срезанные розы, всё также улыбчиво интересуется флористка, поглядывая на знаменитость сквозь седые пряди длинной чёлки. — Могу предложить вместо обычных мелких ромашек герберы, — указывает тонким пальцем на вазу с крупными оранжевыми и красными бутонами, — они будут несколько выигрышнее, чем букет полевых цветов. Хотя, разумеется, ни мне судить. — Букет обыкновенных ромашек, пожалуйста, — повторяет негромко Чимин, вкладывая в свою улыбку всю возможную вежливость и доброту, перемешанную с последними силами и усталостью. — Она их любила даже больше, чем пионы, так что, будьте добры, обыкновенные ромашки.***
Flashback
«а первая встреча выдалась странной. Нет, ты не сплошные созвездия, ты — космос...»
по сей день.
Три года назад: Ледяной ветер пробивается сквозь плотное кашемировое пальто, лохматит пепельные волосы и будто-бы напевает какую-то незамысловатую песню о какой-нибудь сплошной бессмыслице, но, при этом, наполненной крайне глубоким смыслом. Интересное действо... Съёмки перед выпуском нового альбома прошли гладко, и, на удивление, очень быстро. Парни и весь стаф давно разъехались кто-куда, а Чимин, в компании крепкого кофе, подаренного букета ромашек и ворчливого Юнги, который никак не мог понять, почему они всё ещё не уехали домой — просто сидел на лавочке в парке напротив здания компании, укутавшись в черные одеяния, кепку и маску, соблюдая все действия, для предотвращения случая быть пойманным какой-нибудь сумасшедшей фанаткой, которая будет преследовать айдола до самого дома. — Ну и долго ещё мне с тобой тут сидеть, а? — уткнувшись носом в свой тёплый вязаный шарф, интересуется Юнги, наблюдая за тем, как друг неспеша попивает кофе, согревая тем самым всё своё тело. — Если ты вдруг не заметил, на улице уже давно ни лето. Тут блин даже и людей толком нет, потому что погода отстой отстойный. Мы когда по домам то поедем, а? — Когда я допью кофе и до конца наслажусь атмосферой сегодняшнего дня, — пожимает плечами Чимин, делая глоток уже порядком остывшего напитка. — Кстати, ты оценил мои цветы? Юнги опускает взгляд на чиминовы колени, на которых покоится букет, состоящий из полевых ромашек и нескольких веточек бирюзовых гипсофил. Схмурившись, интересуется: — От арми? — Будешь смеяться, но это от Бан Ши Хёка, — лучезарно улыбается певец, от чего его глаза превращаются в маленькие полумесяцы. — Он сказал, что просто захотел мне их подарить, как деловому партнёру. — А хочешь узнать, что он мне подарил? — наклонившись к чиминову уху, шепчет Юнги, придавая своему тону непривычной загадочности. Получив от Пака утвердительный кивок, мужчина воодушевлённо лезет рукой в карман дутой куртки и начинает медленно из неё что-то якобы "вытаскивать". Чимин вмиг меняется в лице, когда замечает ни какую-нибудь интересную вещицу, а просто средний палец старшего и его довольные глаза, в которых прыгают весёлые черти-проказники. — Идиот... — обиженно бубнит Пак, отворачиваясь от друга в другую сторону. — Идиот, — соглашается Юнги, поправляя съехавшую в сторону кепку. — Мне никто ничего не дарит, потому что я, вероятно, отталкиваю людей своим холодом. А ты у нас мягкий и тёплый, поэтому тебя и хочется радовать без особого повода. — Айдол по-дружески толкает приятеля плечом, заглядывая в его тёмные радужки. — Классные цветы. Я оценил. Чимин благодарственно улыбается, делая последний глоток уже полностью холодного кофе. Только мужчины собираются встать и направиться на парковку, расположенную у здания компании, как тут же замирают, вслушиваясь в негромкий, но достаточно звонкий девичий голос, доносящийся со стороны раскидистых елей, росших в своеобразном кругу, чуть подаль одинокой деревянной лавочки: — Ромашки, это, конечно, всегда здорово, но только не в том случае, когда их дарят коллегам по работе. Друзья вглядываются в сторону деревьев и замечают невысокую девушку, прижимающуюся всем телом к широкому стволу старой ели. На первый взгляд, она выглядит точно также, как знаменитость (точно также, как и популярные айлолы: скрыта с головы до ног слоями одежды и мягкими шарфами, полностью спрятавшими человека). В её руках покоится широкий полосатый зонтик в закрытом виде, а на голове необычная коричневая шапочка с медвежьими ушками, скрывшая голову на столько, что приходит на ум вполне логичная мысль, что головной убор явно не по размеру его хозяйке. — Вы ограбили магазин детской одежды? — смеётся Юнги, ведь вправду, что куртка-зефирка, что шарфы, что ярко-розовые джинсы клёш и смешные сиреневые ботинки с маленьким каблучком: всё в этой особе напоминает куклу для пятилетних девочек. — А это разве имеет значение, грубый господин? — прикрикивает она, не отходя от широкого ствола и на метр. — Это не имеет, — опережает Чимин, затыкая ошарашенного друга. — А вот цветы... что Вы там говорили про ромашки? — Ромашки — символизируют тепло, искренность чувств и душевную привязанность, — как можно громче отвечает девушка, чтобы её точно смогли услышать, — партнёрам по бизнесу, как правило, дарят розы, ранункулюсы, каллы, орхидеи или же обычные лилии. Ромашки — это про духовность и любовь, но никак не про деловые взаимодействия, — даже через голос слышится, что она широко улыбается в свои яркие шарфы в момент ответа. — Ой, да какая разница, — закатывает глаза Юнги, говоря это ни так, как незнакомке, как Чимину. — Всё равно цветы умирают. — Ничто не вечно, грозный господин, — услышав речь айдола, противоречит девушка. — Всё в этом мире рано или поздно умирает. Все умирают. Не нужно не любить смерть, а то она ответит тем же. Чимин удивлённо охает от столь чего-то явно глубокого и хочет что-то ответить, только вот Юнги уже тащит его в сторону парковки, пока зелёные глаза-бусины незнакомки провожают удаляющиеся фигуры.***
Настоящий момент: — Сыночек? — в который раз пытается достучаться флористка до ушедшего в свои мысли айдола. — Ты меня извини, я за вашей группой не слежу. Извини, что не знаю о ваших жизнях абсолютно ничего. Извини и заранее за мой вопрос, но... — старушка замолкает, обдумывая, как именно стоит подобрать нужные слова: — «любила»..? Твоя девушка... она..? — Умерла, — натягивает привычную улыбку Чимин, одновременно с этим заливая свою и без того покалеченную душу смертельным ядом, — очень быстро, неожиданно и невообразимо больно для всех своих близких. Флористка без единого слова выбегает со своей деревянной стойки и идёт к входной двери, чтобы поменять на ней табличку с надписью на «закрыто». Вытаскивает из подсобки старый стульчик с мягкой обивкой и откуда-то выуживает две расписные кружки и электрический чайник. Тарелка с шоколадными конфетами и спелыми персиками также не заставляет себя долго ждать. Организовав столик со сладостями и чаем на своём рабочем месте, старушка насильно усаживает Чимина на стул и просит не стесняться и брать всё то, что он захочет. — Небогато, конечно, но всё что есть, — улыбнулась флористка, наливая кипяток в расписные кружки. — Перекусишь с бабушкой? — переводит взгляд на неловко улыбающегося айдола. — Надеюсь, несильно торопишься. Старушка протягивает тарелку с вкусностями ближе к гостю. Положив свои вещи на небольшую полку, Чимин дотягивается рукой до румяного персика, и, немного покрутив его своими маленькими пальцами, подносит ко рту и откусывает кусочек, разламывая мякоть языком и зубами. Флористка тоже тянется морщинестыми пальцами до конфеты в золотистой обёртке и до кружки с чаем, делая пару глотков горячего напитка. Следом хозяйка поднимается с табуретки и ненадолго уходит в подсобку, а возвращается со стеклянной вазой в руках, а в ней букет из ярко-красных цветов. — Цинния красная, — объясняет старушка, ставя вазу точно посередине. — Означает длительную привязанность... — любовно проводит подушечками по бархатным лепесткам, — выращивала её у себя в саду, чтобы принести букет на могилу мужа... — Соболезную... — Не стоит, сынок, — отмахивается флористка, вновь присаживаясь на низкую табуретку, — мы то хоть больше пятидесяти лет вместе прожили, а вот вы, молодёжь... — бабушка смахивает еле заметную слезу с бледной щеки и берёт в руки ещё одну конфету, — рассказывай, — просит она, глядя на Чимина так, словно смотрит прямо в его душу через чёрные радужки, — после смерти Богома мне помогали только разговоры... Не скрывая тяжёлого, наполненного внутренней болью вздоха, парень делает глоток сладкого чая и на мгновенье прикрывает глаза, проходясь языком по нёбу. Воспоминания ураганом Катрина замещают любые другие мысли, вытесняя из головы всё иное, кроме одного единственного, что не перестанет преследовать Чимина всю его жизнь. ...он абсолютно точно уверен в этом... Уверен в том, что с этим ему придётся пройти все его дни. Абсолютно все... до самого последнего... — Её звали Чию. — Хрипит сипло и не сдержано, будто пытается помолиться в момент раздирающей боли. — Кан Чию. Девушка, заменившая для меня всю поверхность последнего рассеяния...***
Flashbacks
«а я в нём ничтожная планета, потерпевшая крушение от столкновения с метеоритным дождём — твоим личным вассалом.»
по всей видимости, до конца. пока смерть...
Три года назад: Репетиционный зал наполнен противным скрипом кроссовок о пол, играющей песней из огромных звуковых колонок и грозным голосом Хосока, комментирующим каждую оплошность ребят в движениях. — Не, ну это прям какой-то конкретный треш, — выключив играющую песню на компьютере, раздражённо бросает Джей-Хоуп, сбрасывая с головы мокрую от пота панаму. — У нас камбэк через две недели, а по танцу к главной песни, мы, простите меня за выражение, нихуя не готовы. — Выкрутимся, — бессильно упав на пол, мычит Чонгук, стягивая с себя олимпийку и дотягивая низ белой футболки до мокрого лба, — когда не выкручивались? Все парни изнеможённо разбрелись по залу. Чонгук, Джин и Тэхён завалились в самом углу друг на дружке, в перерывах между усталыми воплями играясь в КНБ и давая проигравшим щелбаны. Юнги жадно выхлёбывал воду из литровой бутылки, пока Намджун пытался найти свой термос с освежающим зелёным чаем. Хосок же не мог отвести взгляда от задумчивого Чимина, уставившегося в панорамное окно и явно за кем-то наблюдающего. (Любопытство цепко хватает своими громадными лапами, да настолько крепко, что возможность убежать не представляется выполнимой). — Ну и кого сталкеришь? — подкравшись из-за спины, негромко интересуется главный танцор, всматриваясь в однотипные серые силуэты на улице. — Ни кого, — честно отвечает Чимин, просто глядя на высокие ели в парке около здания компании. — Погода сегодня весь день будет солнечная? Или ближе к вечеру испортится? — с надеждой переводит взгляд на друга. — Я тебе прогноз погоды ходячий, что-ли? — смеётся Джей-Хоуп, складывая руки на своей груди. — Да и ты ж вроде у нас солнце любишь, так почему о пасмурности мечтаешь? — Да просто втюрился он, — заливается басистым смехом Юнги на другом конце комнаты, привлекая к себе внимание всех ребят. — Втюрился и высматривает её теперь в парке. Я, кстати, тоже закономерность заметил, что она выходит только тогда, когда на небе одни тучи. Все мемберы удивлённо переводят взгляды в сторону озлобленного Чимина, который теперь сам смотрит уже не на улицу, а только на одного Юнги, продолжающего глупо лыбиться, демонстрируя свои верхние десны. «Раз. Два. Три.» — успевает досчитать про себя айдол, прежде чем его всем сердцем нелюбимый мотор, под названием «Расспроси и доведи до инфаркта» приходит в действие: — Как давно? — первый накидывается Хосок. — Она арми? Или знаменитость? — поддерживает Тэхён, моментально вскакивая с твёрдого пола и подбегая к главному виновнику сего действа. — Как вы познакомились? — спрашивает Джин. — Почему первым узнал хён, а не я!? — возмущается Чонгук. — Почему она не любит солнце? — интересуется Намджун, замыкая собой круг любопытных сплетниц. От всего этого у Чимина начинает кружиться голова. Парни в прямом смысле создали круг, а в центре оставили стоять Пака, как статую какого-то могущественного Божества, которому следует поклоняться. К этому всему подключается и Юнги, пропихиваясь внутрь тоже с какими-то глупыми вопросами, но Чимин их уже вовсе не слышит, да и просто-напросто не желает слушать. Парень протискивается сквозь мемберов и спешит скорее выбежать из зала на воздух. Заходит в гардероб и берёт свою куртку, совсем позабыв про ботинки. Выходит на улицу в кроссовках для тренировок, без кепки и маски. Так сказать, поверил в себя. К парку дорога легла без происшествий, но вот в самом месте одна девушка додумалась закричать во всё горло: «Пак Чимин!» и рвануть за знаменитостью, как сумасшедшая, подключая за собой ещё нескольких представительниц прекрасного пола. Охрана далеко, а особо думать, что теперь делать, времени нет. Чимин оглядывается по сторонам и приходит лишь к одному выводу — просто бежать. Неважно куда, но просто бежать, потому как фанатки — непредсказуемые люди, при проявлении странностей которых, лучше отбросить все мысли и рвануть в неизвестность. ...неизвестность звучит куда привлекательнее..(?) Только айдол собирается сдвинуться с места и начать убегать, как откуда-то из густых елей выбирается «Кукла для пятилетних девочек» и резко хватает Чимина за руку (эффектное появление явно достойно сценария какой-нибудь мелодрамы). Парочка, под покровительством девушки в забавной шапке с медвежьими ушками и куртке-зефирке, бежит прочь от кричащих на всю улицу арми, которые умудряются то стремительно догонять, то отставать от рванувших прочь айдола и какой-то странной незнакомки. Девушка-зефирка сжимает чиминову ладонь до сильного хруста, от чего Паку становится даже больно и неприятно, но это последняя мысль, о которой он должен сейчас думать. По дороге девушка отчаянно, но крайне старательно старается раскрыть свободной рукой полосатый зонтик и в какой-то момент у неё даже это получается, что заставляет Чимина широко раскрыть рот от искреннего недоумения. — С какой целью нам зонт? — Нам — ни с какой, — задыхаясь и чуть ли не плюясь словами, отвечает незнакомка. — А мне для красоты. Я не хочу загореть. Вскоре фанатки отстают от пары и вовсе теряются в толпе. Девушка-зефирка заворачивает за угол на безлюдную серую улочку, отцепляясь от чиминовой руки и поправляя свою чуть сползшую пушистую перчатку. После «Кукла для пятилетних девочек» тянется в карман ярко-розовых джинс клёш и выуживает от туда связку ключей, попутно стараясь привезти сбившееся дыхание в норму (хрипит так, будто пробежала три сотни километров, а не от силы полтора). Чимин с интересом наблюдает за тем, как девушка, отыскав нужный ключ в своей огромной связке, вставляет его в дверную щель какого-то непримечательного здания с нежно-голубой вывеской наверху: "Цветочная лавка Чию". Широко раскрыв мятную дверь, осторожно, но при этом достаточно настойчиво, толкает айдола ко входу, упираясь пушистыми перчатками в мужскую спину. Чимин, никак не ожидав такого от «Куклы для пятилетних девочек», настороженно проходит внутрь и неосознанно дёргается, когда слышит, как за ним захлопывается тяжёлая дверь. — Я вот тут подумал, — начинает говорить парень, глядя на то, как девушка-зефирка по-хозяйски включает свет и сбрасывает с ног свои сиреневые ботиночки, меняя их на домашние пушистые тапки, — а что, если я убегал совсем не от тех, от кого следовало бы? Вдруг ты тоже сумасшедшая арми, которая привела меня в своё тайное логово? Незнакомка застывает на месте, так и не стянув с себя свои многочисленные яркие шарфы. Она переводит загадочный взгляд на Чимина и, ехидно улыбнувшись, произносит: — Ты угадал. Я действительно люблю питаться красивыми мальчиками. Айдол впервые смотрит в лицо своей спасительницы. В её веснушчатое, наполненное алым румянцем лицо. В её глаза, явно спрятанные под зелёными линзами. На её персиковые тени, нанесённые в уголках век. На её открытую улыбку, демонстрирующую ровные зубы с небольшой щербинкой посредине. И, чёрт возьми, на её большую нелепую шапку, из под которой выбиваются мокрые волосёнки, прилипающие ко лбу. — Знаешь, — проглатывает жгучий ком Чимин, теребя заусеницу на большом пальце, — а я был бы и не против, быть съеденным тобой. — Глупо, но мило, — широко улыбается девушка, стягивая с себя шарфы и куртку-зефирку, попутно дотягиваясь до пульта для кондиционера. Незнакомка уходит в другую комнату, оставляя айдола одного. Чимин решает осмотреть место, в котором ему давилось волей случая очутиться: мятные стены увешаны жёлтыми гирляндами-звёздочками, дутыми наклейками и плакатами. С потолка свисает люстра в виде круглого солнца, освещающая магазинчик тёплым оранжеватым светом. На полу, около двери, лежит мягкий розовый коврик с белой надписью: "Дети – цветы жизни. Жизнь и цветы — дети" (наверное и есть в этом какой-то глубокий смысл, но Паку этого явно не понять). Вазы с цветами распространились повсюду, в каждом углу этой маленькой лавки. Стойка флориста гордо стоит рядом со стеной прямо по центру, а на ней поселилась фигурка золотистого ретривера с лакричной палочкой в зубах. Все необходимые принадлежности разложены по полкам и разрисованным ящичкам. — Уже осмотрелся? — выходит из комнаты «Кукла для пятилетних девочек», завязывая шоколадные волосы в низкий хвост. Чимин переводит взгляд на подошедшую спасительницу и почему-то сразу начинает улыбаться, заметив, что теперь перед ним стоит ни сладкая зефирка в большой дутой куртке, нелепой шапке и разноцветных шарфах, а просто обыкновенная девушка (хотя по прежнему в огромном молочном свитере и с ярко-зелёным маникюром). — Уютное место, — произносит полу-шёпотом айдол. — Теперь я знаю, где буду покупать цветы. — Приходи в любое время, — весело хихикает незнакомка. — Уверенна, что тебе говорят такое часто, но здесь тебя будут рады видеть всегда. Чимин смущённо улыбается и низко кланяется, не в силах сдвинуться с места. Девушка-зефирка подходит к своему рабочему месту и вытаскивает из рядом стоящего ящичка плитку молочного шоколада, а после подходит к одной из стоек с цветами и вытягивает из длинной вазы веточку белой гвоздики. — Белые гвоздики – это пожелание удачи и успехов во всём, — начинает объяснять незнакомка, протягивая небольшой подарок в руки айдола. — «Пусть все твои желания сбудутся» — если дословно. А ещё они означает, что тот человек, который выбрал этот цветок в качестве подарка, считает светлым и очень обаятельным того человека, которому он его дарит. Будь счастлив, Пак Чимин. Парень с большим удивлением и искренним восхищением слушал речь «Куклы для пятилетних девочек» и очень страшился, что его внутренняя растроганность будет видна. Второй раз эта негодница сваливает его на повал, от чего бедное сердце непроизвольно начинает биться намного чаще, а ладошки потеть, как при сорокоградусной жаре. ...неужели Юнги прав? Может ли быть такое, что Чимин действительно вот так просто и быстро влюбился, словно пятилетний наивный мальчишка, которому на день рождения подарили огромного игрушечного робота..? — Теперь я уже не уверен, что ты сумасшедшая людоедка, которая привела меня к себе в логово... — Я жизнью ради тебя рисковала, — заливается добрым смехом, вынуждая морщинок в уголках глаз стать более видимыми. — Просто так, — быстро дотрагивается холодной рукой до чиминовой ладони, чтобы наконец отдать ему небольшой презент. — Люблю радовать людей без причины. Айдол с несколько мучительно долгих минут просто стоит на одном месте и смотрит на свои руки, в которых сейчас покоится плитка шоколада и одинокий цветок... плитка шоколада и одинокий цветок... Любой бы другой, вероятно, с уверенностью заявил, что это самый дешёвый и самый дурацкий подарок в его жизни. Но только не Чимин. Для него это дорого. Очень дорого. И очень ценно.*
«Разлучают ли вселенную с пространством и временем? Цветы с водой и теплом? Меня с тобой?»
хотелось сказать, «не разлучит нас», но в нашей истории...
Утро следующего дня встречает Чимина вполне ожидаемой новостью: то, что он вчера убегал в неизвестном направлении, держась за руку с девушкой — обсуждает весь интернет. Хештеги Твиттера, посты в Инстаграм, видео в Тик-Токе — всё связано с Чимином и «Куклой для пятилетних девочек» (и всё на первых местах в мировых трендах). Звонки от мемберов, менеджеров и даже от Бан Ши Хёка не дают покоя с самого утра. Айдол без единого понятия, как теперь выкручиваться из этого конфликта, но всё-таки уверен, что они все вместе что-нибудь обязательно решат и как-нибудь выйдут сухими из этого болота. Обязательно со всем разберутся. Только позже... Время показывает ровно девять утра, а Чимин уже направляется в сторону "Цветочной лавки Чию", игнорировав звонки от ребят и то, что на сегодня у них была запланирована репетиция. Чёрный «Порш Каррера» заворачивает на тихую серую улочку. Айдол оставляет автомобиль на парковке и спешит к мятной двери с голубой вывеской. Дёргает ручку, но она не поддаётся. Несколько раз стучит, но реакции всё-равно никакой, хотя вначале парню явно казалось, что он отчётливо слышал голоса внутри заведения. Мысль о том, что «Куклу для пятилетних девочек» уже могли найти и что-нибудь с ней сделать в порывах нездоровой ревности — не даёт Чимину покоя. Он начинает нервно накручивать круги, не отходя от магазинчика, с каждым новым шагом стараясь хоть что-то придумать, только вот в дурную голову лезут лишь мысли о том, в какую же хреновую ситуацию он всё-таки попал, потянув за собой абсолютно невинную девушку. Мятная дверь открывается ровно через пять минут после провальных попыток айдола проникнуть в цветочную лавку. В проёме показывается высокая брюнетка в чёрных узких джинсах и приталенной голубой рубашке. Чимин тут же подлетает ко входу, но его быстро останавливает сильная женская рука, переграждая путь. — И зачем Вы тут? Айдол на секунду теряется от стального голоса незнакомки. В её взгляде легко читается ярость и негодование, что заставляет чувствовать Чимина себя ещё большим дерьмом, чем он уже чувствовал себя до этого. — Я бы хотел поговорить с... эм... — и тут то до него доходит, что он так и не спросил имени у «Куклы для пятилетних девочек», — с работницей данной лавки. — Нет. — Отрезает девушка, а за её спиной слышится звонкое: — Юна! С ума сошла? Пусть проходит! Брюнетка недовольно цокает, но всё-таки отходит в сторону, пропуская знаменитость внутрь. Чимин делает неуверенные шажки, проходя в цветочную лавку, встречаясь взглядом лишь со спиной девушки, скрутившейся в форму креветки прямо на рабочем столе флориста. — Всё в порядке? — негромко интересуется Чимин. — Всё замечательно, не видите? — в ответ одаряет сарказмом брюнетка, с явным пренебрежением разглядывая Пака. — Она и так по праздникам на улицу выходит, теперь вообще там лучше не появляться. — Я буду там появляться, Юна! — спорит «Кукла для пятилетних девочек», так и не удосужившись повернуться. — Ну попробуй-попробуй, Чию, — язвит девушка, а Чимин в голове сопоставляет, что хозяйкой этой лавки зефирка и является, — некоторые арми с тебя последнюю кожу сдерут, этого хочешь? Тут Чию не выдерживает и наконец поворачивается, глядя на брюнетку убитым взглядом зелёных глаз. Айдол окидывает девушку с головы до ног. Хмурится, осознавая, что сегодня на ней нет ни одной яркой вещи, что заставляет чувствовать себя как-то странно. Серый бесформенный спортивный костюм спрятал каждую частичку её тела. Даже голову, накрытую огромным капюшоном. — Ты прости мою сестру, — шмыгает красным носом, не скрывая своего искреннего раскаяния, глядя прямо в чёрные чиминовы радужки, — ни я, ни она, мы не думаем так об арми. Я знаю, они хорошие... Чимин медленно приближается к девушке и заглядывает к ней за спину, находя там телефон с открытыми комментариями под одним из постов о вчерашнем происшествии. Даже не спрашивая берёт в руки гаджет и сам упирается об угол стола, мельком проходясь глазами по предложениям. Как и всегда, мнения разделились. Кто-то защищал любимого айдола и спасшую его незнакомку, обвиняя во всём сасэн-фанаток. Кто-то додумался обвинить во всём Чию, ревнуя её к Чимину и желая ей смерти только из-за того, что она посмела притронуться к Паку и куда-то с ним ещё и рвануть, что вообще кажется полнейшим абсурдным бредом. Комментариев о пожелании смерти, почему-то, было куда больше... — Я разберусь с этим. — Уверенно заявляет Чимин, откладывая телефон в сторону. — Интересно как... — закатывает глаза Юна. — То, что попадает в интернет, там и остаётся. Видео с вашем побегом уже все посмотрели. Как ей дальше быть, Пак Чимин? — девушка указывает пальцем на скрутившуюся сестру, пожёвывающую рукав своей толстовки. — Про то, что она рисковала своей жизнью и здоровьем ради Вас, устраивая побег, и про эти чёртовы комментарии о смерти, я, уж извините, не прощу ни за что. Всё следовало бы обдумать ещё на раз двести. Возможно, переговорить с мемберами и менеджерами. Может, даже с Бан Ши Хёком. Родителями? Подумать о том, какие будут последствия. Как отреагируют арми? В целом мировые сообщества. (хотя думать о том, что подумают другие люди в этой ситуации — смех да и только). Подумать о том, как отреагирует она...? Следовало бы подумать о многом и решить многое, только вот... Чёрные слова на серой толстовке впечатываются в Чимина нестираемым маркером: «Жизнь одна. Иногда лучше сделать, чем много об этом думать.» — Чию... — шепчет айдол стеснительно, ломая свои короткие пальцы, — как ты смотришь на то, чтобы стать моей девушкой? ..и земля уходит из под ног. И воздух становится приторно сладкий. И, кажется, Вселенная рушится на мелкие куски, сравнимые со звёздной пылью.. Спонтанность и некая абсурдность достигает самой верхней точки этого цветочного магазинчика с мятными стенами, увешанными жёлтыми гирляндами-звёздочками, дутыми наклейками и плакатами. Брови Юны достигают максимума хмурости, а лицо Чию максимума секундной растерянности. — Ч-что? — Кажется, что я влюбился в тебя в первую же секунду нашей встречи. Знаю, глупо, но коль жизнь свела нас в такой непростой ситуации, то почему бы тогда не постараться выйти из неё вместе? — В качестве пары..? — В качестве пары. Тишина начинает резать уши. Юна прожигает сестру непонимающим взглядом, по всей видимости гадая, почему она ещё не выставила парня за дверь. Чимин нервно перебирает пальцами ткань джинс, а Чию просто растерянно хлопает длинными ресницами, переваривая всю данную ей информацию. — Вам лучше пока уйти, Чимин, — просит старшая из сестёр, строго глядя на Пака. — Так будет лучше. Дайте ей всё обдумать. И Чимин уходит, оставляя свой номер на кислотно-розовом стикере. Просит позвонить и беречь себя, оставляя девушек одних. Осознание, что всё сказано не зря и предчувствие чего-то по-настоящему хорошего — окутывает с головой. Айдол улыбается, словно дурачок, кажется и вовсе позабыв про все проблемы. Только Чимин заводит автомобиль и собирается сдвинуться с места, как тут же мятная дверь широко раскрывается, а из неё в прямом смысле слова вылетает Кан Чию, держа в руке цветок жёлтого нарцисса. — Выбрала на скорый глаз, так как медлить было нельзя... — задыхается девушка от переизбытка эмоций. — Это крайне не лучший цветок для выражения того, что мне хочется выразить, так как одно из значений нарцисса жёлтого — это невзаимная любовь. Я выбрала этот цветок по другому поводу. Он означает: «Когда я рядом с тобой, всегда светит солнце», только в нашем случае правильнее будет «Когда ты рядом со мной, всегда светит солнце». Для меня эта фраза сравнима с тем, если бы я сказала, что влюблена в тебя... так что да, до конца не уверена, но я готова пройти трудности вместе, если ты всё ещё за... Впервые за свою жизнь к Чимину приходит осознание всей важности умения отбрасывать дурные мысли на другой план и вся важность умения доверяться моменту. Важность своих и чужих чувств... — Мы справимся!Судьба — удивительная штука...
*
«Мы — палочки Twix, потерянные в пространстве Milky Way»
пока не воссоединит.
— Что, блять, прости? У Юнги полился энергетик из носа. У Джина, кажется, на секунду остановилось сердце. Хосок и Намджун обменялись многословными взглядами, а Чонгук и Тэхён просто никак не могли закрыть широко раскрытые рты после всего услышанного. — Да, вы всё правильно поняли, друзья. Это, моя девушка — Кан Чию. Чимин горделиво улыбается во все тридцать два ровных зуба, держа напуганную Чию за руку, спрятанную под пушистой перчаткой. Девушка старается всячески скрыться от любопытных глаз в мягкой ткани своих разноцветных шарфов, но это не помогает и на жалкую йоту. — Давай-ка всё по порядку, дружище, — просит лидер группы, потирая свою переносицу. — Ты выбежал из здания компании, тебя заметили чокнутые сасэнки и погнались за тобой, Чию вынырнула из неоткуда, схватила тебя за руку и уже бежала вместе с тобой, привела к себе, вы пообщались, на следующий день всплывают видео вашего побега, ты приходишь к ней и всё заканчивается тем, что вы теперь парень и девушка? Я правильно понимаю? Чимин уверенно кивает. — Простите меня, конечно, но нам всем пиздец... — вздыхает Намджун, дотягиваясь до термоса с чаем, — особенно учитывая то, что уже через буквально несколько дней у нас камбэк... не поймите меня неправильно! Если счастливы вы, то и мы с ребятами тоже счастливы! Только вот... — Арми отреагируют на эту новость очень плохо... — тянет гласные Чонгук, с печалью разглядывая смущённую Чию, опустившую свои глаза на идеально ровный пол. — Я не понимаю, ребят! В каком веке мы живём, раз популярным личностям всё ещё приходится скрывать свои отношения и истинные чувства? — негодует Чимин, сжимая девичью руку, — почему мировое сообщество так к нам несправедливо? Думаю, что мы уже достаточно выросли, чтобы дать отпор этой системе. — Выросли-то выросли... — теребит шоколадные кудри Джин, — только вот кому хочется, чтобы человека, который тебе небезразличен, преследовали на каждом шагу? Нужно быть очень сильным, чтобы выдержать это. — И не такое приходилось выдерживать... — шепчет Чию себе под нос, проходясь пальцами по чиминовой ладошке, — думаю, что чего-либо бояться — это ужасно глупо, учитывая то, что наша жизнь до одури коротка. Не кажется ли вам, что нужно просто жить, а не чего-то страшиться? Нужно просто жить и любить. А ещё наслаждаться каждым моментом, как-бы это наивно и глупо не звучало. Удивление на лицах мемберов заставляет Чимина просиять ярче июльского солнца. Гордость и восхищение так и читаются на паковом лице. За долгое время, не взирая на всё, он действительно счастлив, а счастье в нашей серой однотипной жизни, пожалуй, стоит дороже даже самих денег. — Сделаю официальное заявление после выступления с новой песней! — уверенно заявляет Чимин, а внутри подсознания не озвученные вопросы застывают:«Сколько же мне стоит всего узнать? Что скрыто в твоей душе, Кан Чию?»
*
На огромное удивление, Бан Ши Хёк отреагировал на желание Чимина объявить о своей симпатии к девушке после выступления, вполне положительно. «Сколько дерьма мы с вами пережили? — сказал он с широченной улыбкой на своём лице — А сколько ещё стоит пережить... думаю, что действительно стоит начать помаленьку намекать арми, что вы тоже обыкновенные люди. Если твоя девочка не против будущей популярности, то я на всё согласен. Будем оберегать вас всей компанией.» Объявлять о таком на огромную аудиторию было нелегко... Среди фанатов были звонкие улюлюкания и оглушительные аплодисменты (хотя и всё-равно был слышен тихий плач). Чимин искренне надеялся, что преданные арми растут вместе с бантанами и смогут принять такую новость, как что-то обыкновенное и должное. Спустя время он всё-таки смог убедиться в этом. В интернете бушевали хейторы, но многие люди их просто на просто ставили на место, выступая в пользу счастья своего кумира. Хэштеги, выдвигаемые в поддержку айдола и его девушки, личность которой так и оставалась известной лишь исходя из видео плохого качества, так как никаких социальных сетей она не вела, были на первых местах по всему миру. Чию искренне радовалась такому исходу событий, хотя так до конца и не понимала, правильно ли они поступили, заявив о таком, ведь их взаимоотношения всё ещё было крайне сложно назвать "романтическими"... Чимин приезжал к ней в магазин после репетиций и они разговаривали. Много разговаривали, затрагивая совершенно разные темы: любимые цветы, хобби, фильмы, книги. Чимин не мог понять в этой девушке многие вещи, но больше всего его интересовало, почему из всего многообразия цветов, её любимыми оставались простецкие ромашки? Почему она прячется от солнца? Почему её магазин уклеен дутыми наклейками? И, в конце концов, почему именно мюзиклы? — Потому что я люблю музыку, — отвечает она, пожимая плечами, прежде чем пройти внутрь лифта. Чимин заходит следом, неся на плече дорожную сумку девушки. Спустя время он всё-таки смог убедить Чию переехать к нему, чтобы начать больше проводить времени вместе. Пообещал выделить отдельную комнату, пока они окончательно не свыкнутся с мыслью, что живут в одном доме никак простые приятели, а как пара. Не смотря на быстроту, всё течёт своим чередом. То, что квартира Чимина большая и очень уютная — Чию понимает в тот же момент, как только айдол открывает белую дверь и заводит девушку внутрь. Чию становится до ужаса неловко, когда ей приходится оставить свои грязноватые сиреневые ботинки на белоснежном коврике у входа, где стоят в буквальном смысле слова "вылизанные" челси, туфли и кеды хозяина данного дома. Заметив, что длинное зеркало справа входной двери пустует (не имеет на себе ни стикера, ни фотографии), Чию незаметно прикрепляет в левый нижний угол наклейку в виде двухъярусного тортика, на котором сидит пухлый серый кот. Носить в карманах штучные дутые наклейки всегда приносило ей невообразимое удовольствие. Кухня, как и весь дом в целом — чистая и светлая, а ещё пахнущая сладкими пирожными, цветами и какими-то фруктами, что заставляет желудок скручиваться в один тугой узел. Что непременно радует глаз, так это освещение. Свет в каждой комнате оранжеватый и до безумия тёплый. В комнатах можно греться также, как под ярким летним солнцем, — главная особенность, отмеченная до головы укутанной девушкой. Проходит время, и вот парочка уже располагается в гостиной за просмотром какой-то мелодрамы. Чимин, не отвлекаясь от просмотра фильма, дотягивается горячими пальцами до тыльной стороны ладони Чию. Проводит подушечками по бледной коже, в глубине души искренне дивясь, почему её рука настолько холодная и сухая. Незаметно старается посмотреть на ладонь и в ужасе замечает, что кожа покрыта небольшими язвочками и трещинками. — Не пугайся, — спешит успокоить Кан, ведь попытки Пака сделать всё незаметно никак не увенчались успехом. — Я же работаю с водой и зачастую острыми стеблями. В работе флориста – это нормально, — мягко улыбается она, демонстрируя перед лицом айдола свои шершавые кисти рук. — И ты не стыдишься? — А должна? — задаёт встречный вопрос, даже не пытаясь скрыть своих эмоций, вырисовывающихся на лице в виде милой улыбки. — Разумеется нет, — трясёт головой Чимин, пододвигаясь к Чию как можно ближе, тем самым сократив былое расстояние. — Слушай, а ты местная или приезжая? — вдруг кардинально меняет тему, кажется и вовсе позабыв о фильме. — Я была у себя дома ровно четыре года назад, — честно признаётся девушка, укладывая голову на чиминово плечо. — Я из деревни. Красивой деревни... С этим местом у меня связано слишком много хороших воспоминаний, поэтому я не должна там появляться. — Тебе говорили, что ты странная? — смеётся Чимин, медленно поглаживая шоколадную девичью макушку. — Обычно же наоборот бегут от плохих воспоминаний, разве нет? — Бегут, когда надеются на что-то хорошее, желая позабыть всё плохое. — Пожимает плечом Чию, крепче обнимая парня свободной рукой за сильный торс. — А если у тебя сейчас плохая жизнь, то возвращаться туда, где тебе было хорошо — не совсем разумная идея, на мой взгляд. Лучше уж привыкнуть к боли, чем тешать себя слепым надеждами. И вот опять... ещё одна загадка, которую следует разгадать...*
Прошло время, и кровать Пак Чимина больше не кровать Пак Чимина. Теперь, это кровать Пак Чимина и Кан Чию. Чию, как и Чимин, приходит в квартиру только переночевать, а всё другое время проводит в своей цветочной лавке. Моменты, когда паре получается остаться наедине, вызывают в айдоле лишь больше вопросов, ведь за всё то время, что они живут вместе, Чию так ни разу и не ходила перед ним в футболке или шортах, старательно скрывая своё тело даже дома, не говоря уже и про улицу. Все убеждения парня съездить погостить в родной посёлок девушки, она тоже старательно игнорировала либо вообще отрицала.Это заставляло нехило нервничать...
— Мне сказали, что я должен покрасить волосы. Чимин стоит в дверной проёме их с Чию спальни и неотрывно смотрит на сидящую на большой постели девушку, перебирающую горку цветного бисера из маленьких пакетиков в специальные отделы пластмассовой коробки. — Это, разве, проблема? — не отрываясь от своего занятия, интересуется она, высыпая ярко-красные бусинки в специально отведённое отделение. — Да, — проходит в комнату Чимин, присаживаясь на угол кровати, — ты меня разлюбишь, если у меня будет другая причёска. Чию приходится оторваться от своего занятия и отложить в сторону бисер. Она смотрит на Чимина, как на самого глупого человека во всей Вселенной, но весёлая ухмылка всё равно проскакивает на её наиграно суровом лице. — Твоя красота и волосы — это не то, что мне нравится в тебе. Да и вообще, какая разница, что мне нравится, а что нет? Ты прекрасен целиком и полностью. Не цепляйся за волосы, как за спасательный круг в океане. Чимин кивает, наклоняясь ближе к девушке, чтобы накрыть своей рукой её руку. Широкая улыбка цепляет пухлые губы Чию. Поправив штанину широких домашних штанов, она произносит, не отрывая глаз от чёрных радужек парня: — Я подстригусь вместе с тобой. Отрежу волосы и покрашу прядку в красный. Чимин было хотел спросить, с какой целью, но девушка лишь одним взглядом показала ему, что «так надо». И завтра же они пойдут в парикмахерскую. Пепельный цвет парня сменит пламенно-рыжий, а волосы девушки сократятся до аккуратного каре, которое придаст её лицу ещё большей красоты и миловидности. (всё идёт своим чередом, но странное предчувствие чего-то неотвратимо плохого не покидает сознание...)*
«Обрести тебя было также неожиданно, как и потерять...»
наступило бы это скорее...
Чимин долго не думал о том, кто может помочь ему в организации поездки в родную деревню Чию. Благо, что с родной сестрой девушки они уже были знакомы. Организовав встречу в небольшой кофейне на окраине города, Пак уже во всю поджидает Юну за заказанным столиком, зачем-то разглядывая свой шоколадный десерт и согревая руками айс-латте, приготовленный для девушки. Юна заходит в заведение также тихо и неожиданно, как и морозный воздух, пробравшийся сквозь оконные щели. Заметив Чимина, девушка низко кланяется ему в знак приветствия и проходит вглубь кафе, стягивая с себя пальто и перчатки. Поприветствовав айдола во второй раз, она присаживается на мягкое бежевое кресло, бросив верхнюю одежду на соседний диванчик. — Знаешь, — улыбается приветливо Чимин, протягивая девушке заказанный специально для неё стаканчик кофе, — мне очень нужна твоя помощь. Я хочу свозить Чию домой, но она почему-то яро противится. Я бы хотел, чтобы ты с ней поговорила об этом, чтобы она наконец усмирила свой пылкий нрав и согласилась на мои условия. — Весело посмеивается айдол, щуря глаза полу-месяцы. — Не в этом дело, Чимин, — хмурится Юна, проводя ногтями по плотному картону маленького стаканчика, — не изменится вообще ничего, если даже я с ней о чём-то и поговорю. Она туда в любом случае не поедет... — Я не понимаю... — отставляет блюдце с десертом в сторону, серьёзно заглядывая в девичье лицо, — нет, я серьёзно не понимаю. Юна, хоть ты будь разумной старшей сестрой и расскажи, что происходит в жизни Чию? Она открыта для меня во всём, но мне кажется, что я не знаю чего-то особенно важного. Я знаю, что она коллекционирует наклейки. Я знаю, что она обожает современные мюзиклы и песни о любви. Она обожает ромашки за их лёгкость и простоту. Любит составлять композиции из цветов и радовать людей без особого повода. Твоя сестра — самый настоящий ангел, освещающий своим светом всю мою жизнь, но... — Чимин резко замолкает, прикусывая нижнюю губу до острой боли, — я до сих пор не знаю, почему она скрывает своё тело от меня и солнца... а также почему она настолько не хочет съездить в свой родной дом, что для меня, если быть честным, достаточно странно. В лице девушки, излучающем всем своим видом безразличие и отстранённость (на первый взгляд), промелькивает что-то вроде печали и искреннего сожаления. Она медленно выдыхает сквозь ноздри, а следом отводит взгляд в сторону панорамного окна, стараясь заострить своё внимание на машинах и прохожих. Долго сидит и просто смотрит, пытаясь не думать о том, что сейчас рядом с ней сидит человек, жаждущий узнать правду, которую она может ему запросто дать, тем самым растоптав его и измельчив на жалкие кусочки... — Ты когда-нибудь слышал о раке кожи? — возвращает свой взгляд на айдола, стараясь придать голосу спокойной и будто-бы убаюкивающей интонации, хоть как-то пытаясь смягчить свою безвыходность и безвыходность парня. — Р-рак..? — Меланома, — пожимает плечами Юна, делая глоток своего айс-латте. — Знаю, она скрывает свои походы по больницам от тебя. «Меланома»... — топор в черепной коробке. — Она..? — Умирает. — Кивает девушка, а от спокойствия в её голосе у Чимина мурашки по всему телу. — Прогнозы крайне не утешительны. Крайне... она болеет очень давно... мы стараемся всеми силами и верим, что... «Меланома...». «Умирает. Умирает. Умирает. Умирает. Умирает. Умирает. Умирает. Умирает. Умирает. Умирает. Умирает. Умирает. Умирает. Умирает. Умирает. Умирает. Умирает. Умирает. Умирает. Умирает...» — эхо, кричащее своим мерзким голосом изнутри, затуманивая сознание. Слёзы предательски подступают к глазам. Чимин не может не вздохнуть, ни выдохнуть (не может вообще ничего). Тело окутывает ледяными верёвками. Нити туго стягивают, сдавливая мышцы до жжения и хрипоты... ...страх берёт верх над остальными чувствами и эмоциями, охватывая каждый миллиметр вмиг ослабевшего тела в свои злостные оковы... Айдол резко вскакивает с места и бросает на стол пару купюр, оплачивая и своё не тронутое пирожное, и кофе девушки. На ватных ногах спешит добраться до своей машины. Пытается вставить ключ в замок зажигания, но из-за неконтролируемой тряски выходит это лишь на седьмой раз, что в принципе не плохо, ведь завести авто получается только на пятнадцатый... Трогается с места. Едет. Едет. Тормозит на светофоре. Трогается и вновь продолжает ехать, а в голове всё одно: «Меланома...». «Умирает. Умирает. Умирает. Умирает. Умирает. Умирает. Умирает. Умирает. Умирает. Умирает. Умирает. Умирает. Умирает. Умирает. Умирает. Умирает. Умирает. Умирает. Умирает. Умирает...» Доезжает до дома и большими шагами направляется к подъезду. Забегает в квартиру и, не разуваясь, направляется в гостиную, находя Чию за чтением книги. — Как долго ты собиралась скрывать..? — единственное, что может из себя выдавить, глядя на её веснушчатое лицо. — Ты злишься? — Я? Я злюсь. Ох, Чию, ты даже не можешь себе представить, насколько же я злюсь! — Вроде бы и хочет показаться рассерженным, а на деле просто скрывает свою беспомощность и полнейшее непонимание... — как долго ты собиралась скрывать от меня... Девушка неспешно откладывает недочитанный роман на небольшой белый столик, оставляя среди желтоватых страниц пурпурную закладку в виде единорога. Не прилагая особых усилий заглядывает внутрь Чимина, проходясь зелёными глазами по кровоточащему сердцу. Хочется подойти и обнять, что она, собственно, и делает, укладывая сухие ладони на чиминову спину. — Я устала быть бомбой для всех своих близких, Чими... — аккуратные поглаживающие движения вызывают в Паке ещё большую дрожь, — прошу, хоть ты не видь во мне ходячего мертвеца... всё в порядке, ты веришь мне? Всё в порядке! Это всего лишь болезнь, которая не становится мною! Это всё ещё я. Медленно отстранившись, она дотягивается до пухлых губ Чимина, обхватывая руками его лицо. Нежно целует, вкладывая в свои действие все свои бушующие эмоции. Когда Чию отходит на шаг назад, парень будто-бы лишается своего единственного балласта. Девушка неторопливо начинает стягивать с себя огромную вязаную кофту с высоким горлом, не переставая глядеть в чиминовы чёрные радужки. Айдол боится пошелохнуться, когда перед ним предстаёт будоражащая разум картина: Чию стоит перед ним в одних домашних мягких штанах, а сверху — нет абсолютно ничего. Она позволяет Паку рассмотреть своё тело: небольшую грудь, усыпанную чёрными родинками; тонкие руки с синяками на венах и тремя небольшими послеоперационными рубцами; ровные плечи, на одном из которых видно плотное неровное пятнышко, выделяющее среди других своим размером и окраской. — Твоё тело состоит из созвездий... — шепчет Чимин. — Не были бы они губительны... — грустно усмехается, вновь подходя к айдолу ближе. — Я стараюсь иногда просто забывать об этой участи, но, как понимаешь, меня это преследует абсолютно везде и в абсолютно любой ситуации. Страшно ли мне? Страшно. Но я не перестану пытаться бороться, не взирая даже на этот страх. Я просто... не хочу, чтобы мой страх и мои попытки спрятаться от этого страха видели мои близкие, поэтому... — она замолчала, подбирая правильные слова, — поэтому я и убегаю от всех тех, кто знает о моей ситуации. Только их взгляды на меня вселяют дикий ужас. Я ведь ещё не мертва... — Выходит, от меня теперь тоже убежишь? — Я боялась, что это сделаешь ты. — Что за бред? Чимин осторожно укутал голое тело девушки своими руками, дотрагиваясь к ней, как к самому драгоценному бриллианту. Провёл тёплыми ладонями по её спине, случайно дотрагиваясь до толстой бугорчатой родинки. По лопаткам и по маленьким чиминовым пальцам покатилась кровь. — Господи... — айдол отошёл в сторону, шокировано глядя на красные подушечки, — прости меня! Тебе сильно больно? — Если мы не собираемся убегать друг от друга после такой новости, то, думаю, тебе будет нужно прочитать несколько статей на эту тему, — беззлобно произносит Чию, нежно улыбаясь. — Кажется, что мне стоит одеться, — негромко посмеивается, переводя тему в совершенно иное русло. Забрав кофту, она зачем-то уходит в другую комнату, оставляя Чимина одного. Он ещё какое-то время просто стоит на том же месте и безотрывно прожигает взглядом кровь на своих пальцах. В этот самый день сердце Пак Чимина остановилось, в последний раз отдаваясь глухим стуком в сознании и на кончиках указательных. Как говорится, «Жизнь покажет»...(...остаётся только надеяться на благосклонность этой самой «жизни»)
*
(какое-то время спустя)
То ли это были последствия рака, толи изнеможённое лицо Чимина с натянутой улыбкой так повлияло, толи ещё что, но Чию наконец поддалась убеждением айдола и согласилась на поездку домой, — к маме и папе, в родной далёкий посёлок, запомнившим девушку счастливой и беззаботной дурёшкой. В квартиру к паре приехали все шесть мемберов, устраивая своеобразные проводы с жаренной курочкой и газировкой. Чимин разговаривал с Намджуном и Чонгуком, складывая необходимые вещи в дорожные сумки; Джин и Тэхён играли в приставку; Хосок что-то читал в телефоне, а Юнги не сводил глаз с Чию, нервно попивающей минералку прямо из бутылки. — Чимин-а, — протягивает вдруг старший, отвлекая Пака от беседы, — не будешь против, если я украду твою ненаглядную и мы прогуляемся с ней до второго этажа? — Конечно. Прогуляйтесь, хён. Чию неодобрительно смотрит на Юнги, вопросительно выгибая брови. Тот, в свою очередь, поднимается с места и не дожидаясь сам направляется к лестнице, прекрасно понимая, что девушка всё-равно в любом случае пойдёт за ним. — Ну и зачем этот спектакль? — услышав девичий уставший голос за спиной, Юнги нисколько не удивляется. — Мне казалось, что ты меня недолюбливаешь. Зачем это? — Во-первых: мне показалось, что тебе нужно хоть немного пройтись, — пожимает плечами Юнги, рассматривая незахламлённые полки, — во-вторых: мне бы хотелось поболтать с тобой перед вашим отъездом. Девушка непонимающе смотрит на мужчину, стараясь успокоить своё шумное дыхание. Смотрит за плавными движениями Мина, за его неспешной походкой по просторному светлому коридору. Когда рэпер заходит в их с Чимином спальню, не сдерживает вздоха возмущения, но всё-равно следует за ним, неспеша передвигая похудевшими ногами. — Ты заметила, что он стал чаще пропадать на работе? — разрушает тишину Юнги, закрывая за девушкой дверь. — К чему ты клонишь? — К тому, что я не знаю, имеет ли время милосердие, — присаживается на застеленную постель, потирая переносицу. — Чимин пишет песни. Много песен. Боже! Да я не помню такого момента, когда бы он настолько много писал! Знаешь... — он сочувственно посмотрел на Чию, — мне действительно жаль, что выходит всё именно так. Я не знаю, успеет ли Пак воплотить свой план в реальность, но я просто не могу не показать тебе хотя-бы одну готовую песню и сырые фрагменты, потому как, кажется, все из намеченных восьми композиций посвящены тебе. У бедной Чию спирает дыхание. Худые ноги подкашиваются, от чего она приземляется на кровать рядом с Юнги, удивлённо разглядывая его лицо. — Не шутишь..? — С чего бы мне? — усмехается мужчина, доставая телефон из кармана бесформенной чёрной кофты. — Я... — Юнги замолкает, опуская глаза на свои ступни, — я не имею на это право, конечно, но я действительно боюсь, что вы оба просто не успеете... Ты должна это услышать! Не до конца осознавая реальность, Чию переплетает пальцы, глядя зелёными глазами в пустоту. Миг... и пульс в ушах перемешивается с чарующей мелодией, доносящейся из динамика смартфона. — Он, кстати, брал у меня уроки игры на гитаре! — горделиво заявляет рэпер, преподнося телефон ближе к уху девушки. Мелкая дрожь проходит по тонким коленям, впиваясь тихой музыкой под кожу, а текстом песни — под рёбра, вшиваясь в больное сердце. Нежный голос Чимина, больше похожий на убаюкивания ангела, уносит в другой, совершенно иной волшебный мир. Мир, где нет рака и Чию с Чимином счастливы. Счастливы также, как звёзды и космос. Цветы и холодная чистая вода. Сладкий чай и брусничный пирог из духовки. Тёплые носки и вязаные пушистые варежки. Вся песня буквально кричит о том, что он — любит... Любит чисто и просто так, без особой веской причины. Любит, не смотря на частые походы по больницам, вместо лишнего отдыха после тяжёлой репетиции. Любит, не взирая на то, что приходится просыпаться посреди ночи от звонких девичьих вопль от раздирающей боли. Он. просто. любит. Это ли не повод, чтобы уже разреветься тихонько и совсем по-ребячьи..? — С-спасибо тебе за это, Юнги... — шепчет она, вытирая рукавом кардигана горячие слёзы. — Спасибо за то, что лишний раз дал убедиться в этом. — В чём-же? — В том, что меня любят. Чию улыбнулась по-детски широко и наивно. Юнги тоже не смог не просиять устало и совсем по-доброму. — В таком случае спасибо и тебе, что жива.*
— Не кажется ли тебе, что это я должен нервничать? — Чимин обножает ровные зубы в улыбке, не отвлекаясь от дороги, поглядывая на рядом сидящую девушку, которая заперлась в своих собственных мыслях, — это ведь я еду знакомиться с родителями своей девушкой. Хотя... ладно, я готов нервничать вместе. — Если я вдруг заплачу, увидев лицо мамы и папы, ты будешь держать меня за руку? — спрашивает напугано, наблюдая за сменяющими друг друга*
За поеданием вкуснейшего обеда Чимин выяснил, что господин Кан работает местным фермером, а госпожа Кан — учительницей корейского языка в единственной школе в этом посёлке. Господин увлекается чтением американской литературы и комиксов, а госпожа обожает готовку, фильмы о любви и всё что связано с рукоделием. После обеда, когда уже даже успело стемнеть, родители и Юна направились покормить скот, до которого айдол ещё не успел добраться. Чию и Чимин остались одни. Парень ходил по дому и, так сказать, обживался, про себя всё дивясь, как же это место похоже на ту самую волшебную хижину из детской книжки, где пахнет цветами и мёдом и творятся чудеса... Оливковые стены, также как и Цветочная лавка Чию, увешаны жёлтыми гирляндами-звёздочками и детскими рисунками уже давно повзрослевших сестёр. На огромных деревянных полках стоят любимые книги господина Кана и рамки со старыми семейными фотографиями. На полах лежат яркие коврики, сделанные руками хозяйки. — Этот дом будто-бы действительно остался в прошлом... — заворжённо шепчет Чимин, проходясь взглядом по просторной уютной гостиной. — Всё здесь буквально пропитано воспоминаниями и давно мимо ушедшими мечтами и надеждами... интересное действо... — Кажется, будто я завтра вновь пойду в школу и получу отличную оценку по биологии, но удовлетворительную за математику... — Чию гладит подушечками пальцев старый голубой мягкий плед, погружаясь в воспоминания, — после уроков возьму в охапку Юну и её взрослых друзей, а после пойду на любимые луга и проваляюсь там в траве до самого вечера. Потом приду домой и помогу маме покормить овец... Всё бы отдала, чтобы хоть разок оказаться в беззаботном прошлом... прошлом, где не было рака кожи, больниц, попыток спрятаться от солнца... Чимин обходит старенький диван и дотрагивается тёплыми ладонями до лица девушки, заглядывая в глаза, спрятанные под зелёными линзами. Нежно целует, обнимая за плечи. Понимает, что бессилен в её желании, но быть рядом всё равно обязан. — Помни, пожалуйста, что твои родители, твоя сестра, я: мы все безумно любим тебя, Чию, — старается достучаться, держа за холодные руки, — помни, что я буду любить тебя вечно! — От этого и тяжелее, Чими...Она не может дать ему эту "вечность"...
*
Летний день сменялся другим летним днём, и вот Кан Чию оказалось уже практический съеденной собственными созвездиями... Она с каждым днём всё больше и больше теряла в весе, становясь похожей на тоненькую веточку, которую запросто бы переломил любой ветер. Она слабела, всеми силами старалась скрыть свои боли по ночам и то, что утомляется даже тогда, когда банально встаёт с кровати. Чимин это всё прекрасно видел и понимал. Ему оставалось лишь просто быть рядом...
(хотя жить просто до ужаса хочется).
— Похороните меня на кладбище, которое находится неподалёку. — Улыбается она, не отводя взгляда от постепенно уходящего солнца, которое напоследок окидывает её слабое тело прохладными лучами. — Ты что-то сказала? — кричит из далека Чимин, пытаясь найти Чию в высоких травах. — Я люблю тебя, — шепчет девушка с улыбкой на лице, и только сжатый кулак выдаёт её адскую физическую боль. Не переставая улыбаться, она закрывает глаза, позволяя своему сердцу просто остановиться, а боли остаться победительницей в этой схватке. Страдания окончены. Время смерти — 20:21.(венок из ромашек получился как раз вовремя)
...
Не зря говорят, что погода чувствует. В Сеуле уже целую неделю идут мощные ливни. Квартира, некогда уютная и по-настоящему живая, превратилась в холодное серое логово. Наклейка на зеркале больше не веселит. Полароидные карточки, прикреплённые прищепками к развешанным по комнатам гирляндам, вызывают неописуемую тоску и слёзы в глотке. Спать на своей же кровати невыносимо. Жить отвратительно гадко теперь... Чимин до последнего думал, что готов к этому моменту. Думал, что будет сильным и со всем справится. Думал, что отпустит её с лёгким сердцем ...но как же он заблуждался... Истеричный крик от вида бездвижной «Куклы для пятилетних девочек» до сих пор отдаётся звонким эхом в мозгу. Он хотел запомнить её счастливой и улыбающейся своей неповторимой улыбкой, а запомнит холодной и бездыханной, распластавшейся на мягкой зелёной траве, в самый последний раз греющейся под лучами такого далёкого солнца... Было... больно..(?) Это чувство крайне трудно назвать просто «болью». Больно было тогда, когда Чимин узнал о недуге своей любимой, а это было... смерти подобно......«Смерти»...
Думал ли когда-нибудь Чимин, что его первая настоящая любовь испарится настолько быстро? Думал ли вообще он, что ему придётся пережить смерть своей девушки? Думал ли, что будет проклинать медицину? Думал, что будет проклинать всё кругом? Не думал... Звонок в дверь дребезжит уже добрых пол часа, и все эти пол часа айдол игнорирует его, устало лёжа на коврике в гостиной. Не перестаёт дёргать в хаотичном порядке струны у своей запылившейся гитары, смешивая мелодию со звуком дождя за панорамными окнами. Проходит час, а незваный гость так и не уходит. Проявив милосердие к неизвестному, Пак всё-таки поднимается с места и на ватных ногах доходит до двери. — Доставка, господин! — молодой парнишка лет девятнадцати протягивает в руки айдола большую коробку, обмотанную яркой бумагой, и цветастый конверт, заклеенный дутой наклейкой. — Ты долго прождал... — хрипит Чимин, расписываясь в бумагах, — мог же просто уйти. — Было велено ждать до последнего, — пожимает плечами парнишка, складывая ручку в карман своей жилетки, — она сказала, что Вы будите долго сопротивляться, но всё же сдадитесь и откроете! — расплывается в широкой улыбке, а в следующую секунду уже исчезает с поле зрения Пака, будто бы этого парня и не было на лестничной клетке. Покалывающий холодок растекается по всему обмякшему телу. Чимин слукавит, если скажет, что всё происходящее кажется ему реальностью. Всё словно сон. Айдол доходит до гостиной и вновь падает на пол, прожигая дыры в коробке и лежащем на ней конверте. Бешенный стук сердца отзывается в заложенных ушах. Дрожащими руками парень всё-таки решает разорвать яркую обёртку, оставляя расписанную масляными красками коробку совершенно нагой, без обёрточной бумаги. Осознание всё ещё медленно пробивается сквозь руины мыслей. Чимин морщится, решая оставить коробку напоследок, останавливаясь вначале на цветастом конверте. Начиная первыми строками, вычерченными кривоватым подчерком, Пака уже моментально бросает в жар, а глаза вмиг становятся мокрыми от слёз:Послание моему дорогому космосу.
От ослабевшей звезды, которая так и не смогла засиять во всю силу...
Как бы это глупо и ужасно не звучало в данной ситуации, но мне ужасно хочется написать тебе привет с глупым смайликом:)
Как ты наверное уже смог понять, наша история подошла к концу, от чего мне грустно и больно, ведь пишу я это в момент, когда, вроде-бы, всё только начинается и есть стимул думать, что продолжится ещё очень и очень долго. Но не в нашей ситуации.
Да, когда ты это читаешь, нас уже разделяет невообразимо огромное расстояние. До Нептуна долететь куда ближе...
Люди зачастую говорят, что смерть — это конец всего, но на мой взгляд, это лишь конец существования материи. Если ты думаешь, что я покинула тебя, то ты заблуждаешься. Не нужно грустить.
Я, конечно, не имею никакого понятия, что меня ждёт, когда организм откажется бороться, но почему-то хочется верить, что я буду лишь далеко от тебя, но не покину.
Я останусь в твоей жизни своей нелепой вязаной шапкой, полосатым зонтом, браслетами из крупного бисера, цветами и воспоминаниями.
Возможность почувствовать тепло друг друга закончилась, сменив собой более духовную и высокую связь.
Ты только главное не зацикливайся на мне. Прошу.
Просто живи. Пиши песни. Путешествуй. Развивайся. Общайся с друзьями. Дари любовь родным. Научись чему-то новому. Посмотри кино. Отдохни. Влюбись и будь счастлив:)Не забывай себя и научись заново жить. А мне остаётся просто любить тебя.
Просто любить.
Любить также, как жизнь.
До бесконечности...
Слёзы тонкими дорожками стекают по красным щекам. Пальцы судорожно и как-то отчаянно держат листок с посланием, окончательно добившем треснувшее сердце айдола. Раскрыть коробку певец решается только через полтора часа, более менее приведя себя в норму. ..а содержимое, кажется, и последние куски сердца уничтожило в клочья.. На дне яркой коробке лежит много вещей, и на каждой приклеен маленький стикер с небольшим пожеланием. Чимин рассматривает каждый предмет, с особым трепетом перекладывая вещи из коробки на пол, относясь к безделушкам точно также, как к какому-нибудь дорогущему сапфиру, который требует особого отношения. Вот айдол перебирает подушечками мягкие шарфы, поднося каждый ближе к носу, чтобы вдохнуть полной грудью исходящий от них запах стирального порошка с лёгким ароматом жвачки. А вот натягивает на запястья самодельные разноцветные браслеты из бисера и крупных бусин, на некоторых из который выложены разные слова, такие, как: "любовь", "жизнь", "мы", "вечность". Полосатый зонт, медвежья шапка, фигурка золотистого ритривера с лакричной палочкой в зубах, пушистые перчатки, много конфет и штучных дутых наклеек — вот самые дорогие вещи Кан Чию, перешедшие в наследство после её смерти в огромной, разрисованной масляными красками коробке, да не абы комы, а Пак Чимину, заменившему для неё такое обожаемое солнце, от которого ей приходилось старательно прятаться, чтобы хоть немного продлить свою жизнь. — Я сохраню всё это, — шепчет парень сквозь бесшумный скулёж, прижимая коричневую шапочку к своей груди, наивно надеясь почувствовать вместо неё тепло конкретного человека. Только Чимин собирается подняться с пола и распределить все вещи, как тут же застывает, не сводя глаз с дна разрисованной коробки, на которой была вырезана ножиком одна короткая надпись. Короткая надпись, которая, чёрт возьми, заставила Пака улыбнуться и даже засмеяться сквозь истеричные вопли скорби. Юнги дал мне послушать песни. Теперь их должен услышать ещё и Мир. Я в тебя верю! — Раз ты этого хочешь, то я сделаю всё возможное...***
Настоящий момент:
— Господи, сынок... — старушка глядит на популярного айдола не отрываясь, стараясь сильно не засматриваться на его еле заметные морщинки на лбу, — это... невыносимо. Невыносимо больно и ужасно грустно. Чимин лишь как всегда скромно улыбается, пожимая плечами. Дотягивается до последней конфеты в глубокой тарелке. Складывает блестящий фантик в небольшой квадратик и отодвигает его в сторону горки таких же квадратиков из обёрток. Рисует подушечкой указательного пальца невидимые картинки на расписной кружке. Делает последний глоток чая и выдыхает сквозь ноздри, поднимая глаза вверх, желая сосредоточиться на люстре, чтобы хотя-бы при этой бедной женщине не разреветься, как жалкая тряпка. — Как Вы, наверное, уже смогли понять, теперь я гастролирую по миру с альбомом под названием «Everybody dies». Хотел назвать его в честь Чию, но она бы не одобрила. В большинстве своём песни именно о моей любви к этой девушке, но также есть и композиции о таких простых и всем понятным вещах: любите жизнь, и всё такое. Люди действительно проникаются. Я нахожу поддержку в их историях, а они находят поддержку во мне и моих текстах. Многие фанаты пережили что-то похожее, что, несомненно, ужасно грустно... Старушка несколько раз кивает, а затем протяжно выдыхает, поднимаясь с места. Убирает всё со стола и достаёт из вазы ромашки. Завязывает букет нежно-розовой ленточкой, любовно проводя по ней сморщенными пальцами. — Живи не смотря ни на что, сынок! — улыбается флористка, протягивая айдолу цветы. — Продолжай писать свои песни, успокаивая тем самым свой ураган эмоций и ураган эмоций слушателей. Чимин одаряет старушку благодарственной улыбкой и уже тянется в карман за бумажником, только вот бабушка сразу же легонько хлопает певца по руке, грозя ему пальцем: — А вот этого мне не надо! Флорист флориста уважает! Мой небольшой подарок для твоей звёздочки, — старушка озорно хихикает, втискивая в руку знаменитости букет. Тепло на душе от такого незапланированного знакомства останется с Паком надолго. Чимин было хотел спросить разрешения, но седоволосая флористка уже и сама тянется к парню, обнимая его своими тёплыми худыми руками. Гладит по спине и дотягивается до головы, желая потрепать чёрную шевелюру. — Ступай уже, — улыбаясь, отстраняется старушка. — Будем друзьями! — уверенно заверяет айдол, собирая разложенные вещи. Натянув шапку с ушками на голову, подходит к выходу и застывает на минуту, а после, развернувшись, произносит: — Спасибо Вам! — Приходи в любое время, — слишком нежно и добро говорит бабушка-флористка. — Уверенна, что тебе говорят такое часто, но здесь тебя будут рады видеть всегда. Сердце на секунду замирает, а на следующую уже начинает биться в здоровом ритме. Действительно уверен, что тут ему будут рады... — Спасибо... и до встречи!*
Сельское кладбище в свете июльского солнца можно назвать вполне привлекательным и даже умиротворённым, только вот Чимина всегда охватывает неслыханная паника, как только он оказывается здесь. Несмотря на то, что дорога до этого места лежит весьма живописная: кукурузное бескрайнее поле, уютная деревня и небольшое озеро в пару метрах от трассы — айдол бы не при каких обстоятельствах здесь не появлялся, если бы не его душа, навсегда обрекшая покой в захороненном виде... — Ну привет... — улыбается он нежно, присаживаясь около ещё будто-бы совсем свежей могилы, — заскучала, наверное, без меня... Заваливается рядом и целует её в мраморные ноги, как всегда ужасно холодные... кладёт букет ромашек на сухую землю и всматривается в резную надпись на памятнике: «Не нужно не любить смерть, а то она ответит тем же. / Кан Чию.» Не сдерживает глупого сиплого смеха, перемешанного с солёным потом и со слезами: — По всей видимости, она тебе так навредила за твою измену, — вытирает рукавом кардигана бегущие по розовым щекам капли, поднимая глаза на ярко-голубое небо. — Ты ведь изменяла смерти с жизнью. Жизнь ты любила куда больше... И рыдать до боли хочется. И кричать во всё горло. И раздирать в кровь костяшки на обеих руках. И опять рыдать... и опять кричать во всё горло... и вновь всё по новой... Кажется, только мысль о том, что все рано или поздно умирают, непременно должна вселять в Чимина надежду, что однажды и он умрёт, наконец освободясь от оков жизни. Непременно... Однажды... а пока только мировые туры с песнями о любви, букеты мелких ромашек, чудаковатая шапка с медвежьими ушками, ненависть к солнцу и греющие сердце воспоминания, от которых он не откажется даже в момент сладостной предсмертной агонии...Всё ли однажды умирает, или же что-то остаётся вечным? Любовь — вечна..?
(в это хочется верить).