Танго с дьяволом

***

      «Последний ёбаный год, а потом я смогу делать всё, что захочу, — зажмурившись, проговорила я, прежде чем раздался звонок лифта. — А теперь будь хорошей девочкой и улыбнись… хотя толку, если все и так успели понять за эти годы, что ты отъявленная стерва?»       Перед Рождеством в Министерстве решили дать бал, разумеется, для избранных. В число которых вошли совершеннолетние отпрыски аристократии, например, Родольфус Лестрейндж или Эванджелин Гринграсс, и несколько одарённых выпускников, которым пророчили блестящее будущее, как Том Реддл. Я не относилась ни к первым, ни ко вторым, и всегда держала нейтралитет… и потому была безмерно удивлена, когда вместе со всеми получила приглашение на министерский бал. Может, это очередная дурацкая шутка Антохи? Или этот павлин постарался, чтобы я напоследок увидела получше его цветастый хвост?       Отказываться было неприлично — так заявил Слизнорт, едва узнал, что я приглашена с остальными, так что идти пришлось. Я даже мельком подумала, что это именно наш декан причастен к моему походу в Министерство, но тот был удивлён не меньше меня, едва узнал новость, поэтому версия была нежизнеспособной. Хотя не всё ли равно, кто постарался? Всего один вечер: пришла, поулыбалась, посверкала прелестями, поязвила и ушла. Нетрудно ведь?       Сверкать было чем — к семнадцати годам моя фигура была практически идеальна: упругая грудь, достаточно тонкая талия, выраженные ягодицы и бёдра. И чтобы подчеркнуть все достоинства, я выбрала максимально обтягивающее атласное платье огненно-красного цвета с глубоким вырезом на груди и тонкими бретелями на плечах. Этот образ шёл вразрез со всеми понятиями об этикете, и ни одна приличная девушка ни за что не выбрала бы подобный наряд на такое важное мероприятие. Только вот была одна поправка… к приличным девушкам я себя не относила, а потому могла делать всё, что в голову взбредёт… вряд ли пригласивший меня надеялся на что-то иное.       — Атриум, — объявил холодный металлический женский голос, и я открыла глаза, а скрипучие створки медленно разъехались в стороны, открывая мне дорогу в мир роскоши и порока.       Огромный зал блистал огнями. В самом центре, на огромном постаменте стояла огромная рождественская ель, на которой в несколько ярусов располагались игрушки, банты и свечи. Свечи сами по себе парили под потолком из чёрного мрамора, на котором танцевали блики от украшений дам. Бриллианты, сапфиры, рубины, изумруды… шея каждой леди была обмотана золотом и камнями, и казалось, что некоторые соревновались, сколько же можно было разом надеть на себя драгоценностей и не задохнуться. На мне же их не было вовсе, а потому ничто не мешало гордо держать голову прямо, когда я нацепила на глаза чёрную кружевную маску, а на губы — привычную сучью усмешку и ступила на чёрный мрамор к толпе.       Маски были обязательным требованием и высшей степенью лицемерия на этой ярмарке тщеславия. Как будто все вокруг довольно плохо знали друг друга, чтобы не угадать, кто же скрыт под тонким кусочком кружев или ткани. Пожалуй, я была единственной, кто привлекал к себе полные недоумения взгляды, потому как совсем не вписывалась в высшее общество магической Британии. И как же мне было наплевать на это…       — Шампанское, мисс?..       Решив не лезть сразу в толпу, я отошла к периферии, где на небольших столиках, украшенных еловыми венками и белоснежными скатертями, стояли тарелки с угощениями. А вокруг бесшумно сновали официанты, разнося прохладительные напитки гостям. Загадочно улыбнувшись, я взяла один бокал с серебряного подноса, а официант в простой чёрной маске дольше приличного задержался на моей груди. Вот и первая жертва…       Моя улыбка мигом стала шире, а щёки наглеца рядом вспыхнули не хуже ёлки в центре. Кивнув, он поспешил уйти прочь, а я шумно выдохнула и пригубила шампанское, пытаясь понять, как же я всё-таки здесь оказалась… и пытаясь не думать, как же мне всё-таки было здесь не место.       Роскошь, улыбки, смех… несмотря на маски на лицах, все друг друга знали, и лишь я одна была чужестранкой на этом празднике жизни. Мне не с кем было завести светскую беседу, да и тем особо не было… и оставалось лишь стоять в стороне, потягивая вино, и следить за людьми, которые незаметно следили за мной.       Роди сверкал как свеженький галлеон в бесподобном чёрном смокинге и бесподобной Эви под руку в не менее бесподобном тёмно-зелёном платье — одновременно элегантном и изящном. Прекрасная партия с не менее прекрасным будущим, будто бы с картинки сошли… я так не умею.       Том, прикрыв маской всю свою злость и ненависть, из кожи вон лез, чтобы быть своим среди чужих. Его улыбка была обманчиво сладка, как и слова, и только я могла по-настоящему оценить весь талант и усилия, который этот гений прилагал, чтобы оплести паутиной как можно больше людей и склонить их на свою сторону. Так я тоже не умею…       — Скучаете, мисс Кларк?       Тихий шелест заставил вздрогнуть, и я скользнула взглядом по мужчине рядом — статном, подтянутом, в чёрном дорогущем смокинге и плотной маской вокруг холодных бледных серых глаз, которые блестели не хуже драгоценностей вокруг.       — Совсем чуть-чуть, мистер Лестрейндж, — кокетливо ответила я, ведь не узнать первого помощника Министра было невозможно, даже несмотря на «маскировку».       — Тогда я знаю, как поднять вам настроение…       Мы не виделись почти два года, с того самого несчастного бала, который решил устроить Слизнорт. Где я была роковой вампиршей, а он — желанным и очень важным гостем. И честно говоря, с той встречи изменился он мало: хищный, уверенный взгляд, твёрдый овал лица, идеально уложенные серебристые волосы и тяжёлый парфюм вперемешку с табаком. Он выглядел всё так же чертовски притягательно, серьёзно и опасно, и всё так же притягивал к себе взгляды окружающих непревзойдённой харизмой.       Корвус Лестрейндж Четвёртый широко улыбнулся тому, как быстро я его раскусила, и протянул мне портсигар из белого золота, в котором ровными рядами лежали белоснежные сигареты, одна за другой, словно отравленные конфеты. Только вот соблазн был настолько велик, что я не удержалась и взяла одну из щедрых рук помощника министра, пока предлагали.       — Платье вам очень идёт, — выдохнул он, когда поджёг и мою, и свою сигареты. — Неужто не нашлось мужчины, готового предложить вам в этот раз свою сорочку?       Табачный дым обжёг меня и внутри, и снаружи, только вот я от этой сладкой боли лишь растянула губы в ядовитой улыбке и прохрипела:       — С того самого бала на Хэллоуин прошло почти два года. Я вполне в состоянии купить себе сама и сорочку, и костюм… если захочу, мистер Лестрейндж.       — Ах да, конечно, — важно кивнул Корвус Лестрейндж, слегка поклонившись мне. — Вы же не только сногшибательно красивы, но и невероятно умны!       Я лишь шире улыбнулась на комплимент, хотя это в самом деле было так: благодаря своему уму и хитрости я действительно не нуждалась в деньгах, пусть моему состоянию было и далеко до людей вокруг.       — Но дело же не только в деньгах?..       Он наклонился и проницательно заглянул в мои глаза, и я бесстрашно уставилась в ответ, медленно выдохнув серебристый табачный дым. «К чему ты клонишь, сын Сатаны?..»       — Ходят слухи, что вы метите в кресло Министра на грядущих выборах осенью?       Словно бы выточенные из розового мрамора плотные губы широко улыбнулись моей неумелой попытке вывернуть разговор с одной неудобной темы на другую, уже неудобную собеседнику. Мистер Лестрейндж чуть наклонился ко мне, посмотрел куда-то в толпу и горячо прошептал:       — В той среде, где я обитаю, ходит множество грязных слухов, верить которым не всегда правильно. — Грузный упитанный мужчина, на которого мы смотрели, взмахнул палочкой, и шёлковая зелёная ткань соскользнула с целой горы коробок, предназначавшейся, видимо, всем собравшимся, а вокруг раздался грохот аплодисментов. Я же чуть повернулась вправо, чтобы лучше слышать горячий шёпот, а Корвус Лестрейндж наклонился ещё сильнее, чуть ли не касаясь моей кожи губами. — Хотя не буду отрицать очевидного, что каждый ищет своё место под солнцем и готов защищать его до последнего вздоха… а чем лучше место, тем больше на него желающих… какое дивное танго, потанцуем?       Аплодисменты стихли, и в воздухе, в котором будто бы замерли заколдованные снежинки, вновь начала звучать невесомая мелодия, под которую одна за другой закружились пары в центре. Не сказать, чтобы я горела желанием танцевать, но делать было совсем уж нечего, поэтому я глубоко затянулась остатком сигареты, кинула её в хрустальную пепельницу на столике и коварно растянула губы.       Сильная рука уверенно, но в то же время осторожно сжала мою, и меня повели сквозь толпу в самый центр, где музыка, казалось, усилилась стократно, хотя приглашённый оркестр был достаточно далеко. По пути я заметила недоуменный взгляд Роди и Эви, которые прекрасно знали, кто же был одет в развратное огненно-красное платье с чёрной маской, и полный осуждения взгляд Тома, но Корвус Лестрейндж делал вид, что не замечал собравшихся вокруг, а я решила брать с него пример… с кого же ещё?       — Как вы находите сегодняшний бал, мисс Кларк? — послышался шипящий шёпот, когда мы сделали несколько па, а скрипка тем временем выдавала всё более острые ноты.       — Довольно уныло, — выдохнула я на очередном повороте, и по моей спине скользнула крепкая ладонь, чуть дольше приличного задержавшись на голой коже между лопатками, вызвав волну мурашек, а над ухом послышался тихий обжигающий смех.       — Я так и знал, что вы сможете по достоинству оценить данное мероприятие. А представьте, если несколько раз в год присутствовать на чём-то подобном?.. Одни и те же лживые лица, одни и те же разговоры, слухи за спиной и козни…       — Мне стало вас даже жаль, — хмыкнула я, резко схватившись за плечо партнёра по танцу, когда меня неожиданно наклонили назад. Корвус Лестрейндж хищно улыбнулся моей растерянности и осторожно помог выпрямиться, а затем горячо прошептал:       — Ваше чёрствое сердце способно на подобное чувство?       — Совсем чуть-чуть, — соблазнительно прохрипела я, сопроводив слова пропитанной сладкой ложью улыбкой, и в холодных глазах заместителя Дьявола вспыхнули огни.       — Вам противно…       — Возможно, — выдохнула я на горячий вдох, и меня снова резко наклонили.       — И вряд ли вы захотите переступить порог этого здания ещё раз…       — Не буду отрицать очевидного…       Ведущая скрипка разрывала воздух, и ей вторили резкие удары острых каблуков по чёрному мрамору, словно бы отсчитывая ритм. Сильные руки на мгновение отпустили меня, подарив иллюзию свободы, а затем сжали ещё крепче в тисках, совсем подавив мою волю. К чему эти вопросы?       — Если вы хотите до конца вечера уйти в тень, то слева в самом конце холла, сразу за будками охранников, есть дверь на лестницу…       Корвус Лестрейндж провёл горячей ладонью по моей коже от голого плеча до кончиков пальцев правой руки, а затем сжал ладонь и снова зашагал в так музыке.       — И куда ведёт эта лестница?       Я отвела голову в сторону и сразу заметила полный неприязни взгляд волшебниц в возрасте, стоявших неподалёку. Видимо, им не понравился разрез моего платья до верхней трети бедра, а может, не понравилась и я сама… да и мне как-то не хотелось нравиться им.       — На первый уровень, — вернув себе моё внимание, низко ответил Корвус Лестрейндж, скользнув серыми холодными глазами по моему лицу, вызывая тем самым волну мурашек.       — Что там?       — Кабинет Министра магии… и его многочисленных помощников.       Музыка всё ускорялась и ускорялась, заставляя подол моего платья извиваться в воздухе, словно бы языки пламени. Да я сама чувствовала себя будто бы на костре, только вот кто меня туда посадил?       — И ваш?..       Мистер Лестрейндж вплотную наклонился ко мне, и я выдохнула последний вопрос прямо ему в лицо, на что получила загадочную улыбку в ответ.       — В том числе. Попробуете найти?       — А что меня там ждёт? — скопировав усмешку, прохрипела я, и мне над ухом низко прозвучало:       — Награда…       Два па — и музыка резко оборвалась, а я застыла в крепких объятиях помощника министра, чувствуя себя практически раздетой, ведь казалось, что он видел меня насквозь… каждую мою эмоцию, каждую мысль, чувствовал каждое моё желание. Он был старше на три десятка лет и как орешки щёлкал таких невинных девочек, как я… Хотя кто сказал «невинных»?       — Только сначала придётся прорваться сквозь ядовитые заросли… — недовольно скривилась я, отведя глаза чуть в сторону, где разговаривали парочки, то и дело скользившие глазами в нашу сторону, и можно было не сомневаться, что уйти незамеченной мне никто не позволит.       — Где же ваши клыки, мисс Кларк? — коварно усмехнулся мистер Лестрейндж, намекая на мой роковой образ два года назад, и я чуть слышно прошептала:       — Хотите почувствовать на своей коже?       — Безумно.       Прежде, чем я успела в полной мере осознать услышанное, мужчина сзади успел раствориться среди танцующих, словно его и вовсе здесь не было. Только вот правая ладонь горела именно в том месте, где её напоследок сжали, а сердце стучало в грудной клетке от обжигающего шёпота, который прошёлся напоследок по моей шее.       Два рваных вдоха, и слишком много человек повернулось в мою сторону, словно бы раньше кто-то невидимый, но очень влиятельный защищал меня от ненужных злых взглядов. Только вот едва исчез мой покровитель, как исчез и его щит, и я снова осталась один на один с далеко не дружелюбным обществом любителей бриллиантов и сплетен. Но показывать свою слабость я не собиралась.       Секунда — и прежняя улыбка стервы застыла на моих губах, а плечи сами собой выпрямились. И я как ни в чём не бывало зашагала к столикам на окраине, легко подхватив с подноса мимо проходившего официанта широкий бокал с холодным шампанским и ещё один полный восхищения взгляд. Не всё же мне купаться в осуждающей желчи женщин…       Я вернулась на своё место, и всё вокруг вернулось туда же. Приглашать меня на танец никто не горел желанием, хотя заинтересованные взгляды со стороны я ловила буквально ежесекундно. В светскую беседу я тоже не вписывалась, потому что брызгала ядом во все стороны, лишь бы был повод. Министр Магии, открыв очередной танец, пригласил пышно украшенную даму, и все поспешили последовать его примеру и ринулись в центр атриума, словно бы сотня марионеток побежали вслед за хозяином. Не сдвинулись лишь высшие чины: группа мужчин в солидных фраках и смокингах курила по другую сторону зала, в тени ели, и среди них мелькнул обжигающий взгляд обладателя серебристо-белой шевелюры. Он за мной следит? Показалось?       И музыка, и шум, и пафос вокруг ещё больше стали казаться тошнотворными, отчего хотелось выйти на улицу и упасть лицом в сугроб, и чтобы сверху ещё завалило снегом. Или хотя бы ещё раз закурить… может, подойти к мужчинам и попросить?       Но я была не на том поле и не в той должности, чтобы тревожить подобную компанию, а потому поставила пустой бокал на столик и незаметно двинулась к другому столику, который был ближе к сторожевым будкам… а затем к следующему, за которым была пирамида из бокалов с шампанским, будто бы оно мне и было нужно. Хотя что мне вообще было здесь нужно?       — Развлекаешься?       Не успела я продвинуться на пять или шесть столиков ближе к свободе, как меня перехватил Том, который и вовсе на одно время пропал из виду.       — Как видишь, — широко улыбнулась я на его светскую улыбку. — Абсолютно безудержное веселье.       Он тихо рассмеялся сарказму в моих словах, а я взглянула на сплошную чёрную стену… и неподалёку, всего в пяти метрах в свете огней блеснула медная ручка… чёрт возьми, там действительно есть дверь!       — Могла бы и не приходить… — лениво протянул Том, пока я искала ключ к свободе, и я так же надменно выдохнула:       — Это «невежливо», как заметил Слизнорт. Хотя ты мог бы и не лезть из кожи вон, чтобы пропихнуть меня сюда…       Чёрные брови удивлённо взметнулись вверх, и мне стало немного не по себе от подобной реакции.       — Даже если бы и захотел — у меня ничего не получилось бы. Список приглашённых был составлен в министерстве, и до того как он был прислан в школу, я понятия не имел, что будет бал… это первый за время начала войны, если ты не знала.       — Не знала… — хрипло повторила я, так как картинка немного перестроилась от новых фактов. — Что ж, тогда есть шанс как следует повеселиться…       — Куда ты?..       Не успел Том схватить меня за руку, как я рванула вперёд, к двери за тёмно-зелёной портьерой, воспользовавшись тем, что очередной танец закончился, и все принялись хлопать министру и его даме, и стука моих каблуков практически никто не заметил.        Два пролёта в темноте, и я нырнула в единственную дверь, из щели которой шёл мягкий свет… и оказалась в лабиринте тишины и бесконечных коридоров. Казалось бы, всего один уровень — но не было слышно ни громкой музыки, ни гула голосов, ни топота ног. Даже мои шаги скрадывал мягкий узкий красный ковёр, не полностью скрывавший плиты чёрного мрамора под ногами. И ни души вокруг…       Мне одновременно стало легче и не по себе. Никого не было вокруг — и это было хорошо, то что я хотела, но… у меня одновременно возникло чувство страха, ведь никто не разрешал мне быть здесь… а вдруг сюда вообще нельзя заходить? Здесь есть другой выход?       Я медленно двинулась вперёд, но на первом же перекрёстке поняла, что понятия не имею, куда идти. Двери, кругом закрытые двери с блестящими медными табличками, а коридор пересекал ещё один такой же, который соединялся с ещё одним, шедшим параллельно. И ни намёка на лестницу… И вдруг за спиной послышались мерные шаги.       Сердце дёрнулось и остановилось. «Мне нельзя здесь быть… меня поймают». Леденящий страх ещё больше закрался в душу, но сдаваться я не собиралась… надо было бежать.       Приготовившись, я рванула вперёд, в левый коридор, ничем не отличающийся от предыдущего, а после свернула направо… прямо, налево, прямо… лабиринт двоился, не прекращаясь, а я бежала, так и чувствуя за спиной погоню. Будто бы сам дьявол неспешно шагал за моей душой, загоняя меня в тупик среди чёрного мрамора и неяркого света свечей. Таблички, одна за другой, мелькали по обе руки, но все двери были закрыты… и вдруг, в самом конце одного из коридоров показалась приоткрытая дверь. Скользнув глазами по буквам, я усмехнулась, что не ища нашла то место, куда меня так настойчиво звали, и нырнула в темноту.       Несмотря на то что министерство магии находилось под землёй, в кабинетах были окна, и как раз из пары таких заколдованных окон лился мягкий лунный свет, позволяя немного осмотреться. Книги, шкафы, массивный лакированный стол, глобус, в котором наверняка спрятан алкоголь… всё казалось таким обычным, хотя я никогда здесь не была, что я облегчённо выдохнула и сняла маску с глаз. И вдруг за дверью послышался размеренный стук тех самых шагов.       Он совпадал с ритмом моего сердца, которое неожиданно замедлило ход. Один удар. Ещё один. Ковёр скрадывал стук, лишь мягкий шелест… и вдруг шаги затихли прямо за моей спиной, словно бы кто-то заранее знал, где я спрячусь, а затем скрипнула дверь.       «Будь что будет…» — выдохнула я и резко развернулась, так и распахнув рот, потому как на пороге застыл не кто иной, как хозяин этого самого кабинета, чьё имя блестело на серебристой табличке рядом.       Кружевная маска выпала из моих рук и бесшумно опустилась на ещё один ковёр под ногами. А следом на пол полетела вторая, которую с лица сорвал человек напротив.       — Я нашла, — хрипло выдохнула я и попыталась улыбнуться, чтобы замять клокотавший в душе страх. — Где моя награда?       — А никто и не говорил, что награда будет именно вам.       Дверь громко хлопнула и намертво закрылась, а я пошатнулась и шагнула назад, оперевшись о подоконник. А вокруг стояла мёртвая тишина, которую изредка нарушали мои хриплые вдохи. Корвус Лестрейндж прошёлся по своей маске, даже не посмотрев под ноги. Его глаза неотрывно смотрели на меня, с каждым шагом загораясь в полутьме всё ярче и ярче, а вот мне отступать было некуда: за спиной была сплошная стена, заколдованная под окна.       Я смогла выдохнуть лишь тогда, когда между нами остался последний шаг. А затем моё лицо обхватили горячие ладони, будто бы хозяина самого ада.       — Вам не понравилось, — послышался горячий шёпот, и я зажмурилась и замотала головой, насколько позволяла хватка ладоней. — И я не могу надеяться, что вы ещё хотя бы раз придёте сюда на какое-либо торжество?       — Ни за что… — выдохнула я и открыла глаза. И мне в ответ смотрели серые, морозные, заледенелые, повидавшие множества гадостей, в которых где-то глубоко внутри горел огонь, согревавший моё лицо.       — Тогда у меня не остаётся ни одного шанса, — с полной серьёзностью проговорил он, не сводя с меня глаз.       — Шанса на что?..       — Попробовать на вкус… свой приз.       Выдохнув последнее слово, Корвус Лестрейндж наклонился и впился горячими, пропитанными ядом губами в мои, и у меня совершенно не осталось воли сопротивляться. Тело от макушки до пят пробил электрический импульс, и я обмякла, поддаваясь соблазну перед запретным.       — Какое удачное стечение обстоятельств, — прохрипела я, едва отравленные губы чуть отстранились от меня, и на них сразу же промелькнула усмешка.       — В обстоятельства верит тот, кто не готов сам взять в руки свою судьбу. — Я от неожиданности распахнула рот, а мне на щёку легла широкая горячая ладонь. — А у меня всегда всё под контролем… не надеялись же вы, что я забуду про свою маленькую протеже?       — Вы помнили обо мне всё это время?..       — Каждый день.       Он слегка надавил на щёку, приближая моё лицо к своему, и снова обжёг меня поцелуем, ещё более настойчивым, чем первый. Уверенным, яростным, как и он сам, что устоять было совершенно невозможно, несмотря на пьянящую ложь в его словах накануне. Но как же, чёрт тебя подери, хотелось верить, что я, именно я и только я, была нужна именно этому мужчине… что он весь без остатка был моим… хотя бы на несколько секунд.       Резко выдохнув, я схватила его за плечи смокинга и ответила, загоревшись от двух несчастных поцелуев сильнее, чем когда бы то ни было. Он был прекрасен, он был настойчив, он был властен… а я была его очередным трофеем, но именно в эту секунду так хотелось им стать.       Полностью проникнув в мой рот, он проник туда языком и принялся водить вокруг моего, иногда прикусывая мою нижнюю губу. Сознание плыло, становилось всё жарче и жарче… губы горели, горел каждый сантиметр спины, которого касались сильные руки, и наконец я почувствовала, как дёрнулась лента шнуровки на спине, на которой и держалось всё моё платье… вся моя гордость.       — Ну уж нет, — выдохнула я, легко оттолкнув его плечи, и серые глаза с изумлением посмотрели на меня. — Эту партию буду вести я.       Будто бы не веря услышанному, Корвус Лестрейндж растерянно усмехнулся, а с моих плеч тем временем соскользнул кроваво-красный шёлк, оставив лишь кусочек ткани между ног. Но я нисколько не стеснялась наготы, ведь именно моего тела желал этот ненасытный жадный паук, поймавший к себе в паутину столько сочных мух. Но я не муха. И играть буду по своим правилам.       Я уверенно шагнула вперёд и легко толкнула крепкую грудь, и мистер Лестрейндж снова усмехнулся и шагнул назад… затем ещё раз и ещё раз, пока не оказался на просторном кожаном диване, а я, не снимая туфель, уверенно села сверху и схватила за полы смокинга, что пуговицы с треском разлетелись в стороны.       — Это вы мой сладкий подарок под ёлкой за всё то, что я вытерпела за эти годы… — шёпотом проговорила я, едва касаясь его голой шеи, и он каждый раз дёргался, едва чувствовал мои губы.       — И что же вы хотите, Валери?.. — Он лишь слегка обхватил мою голую спину, практически не касаясь меня, а я нависла над его лицом, всматриваясь в серые глаза, пытаясь понять, где была правда, а где…       — Ложь… — одними губами прошептала я. — Вы же так давно работаете здесь… обманите меня, мистер Лестрейндж, вы это умеете, как никто другой. Заставьте меня поверить, что хотя бы кто-то в этом ёбаном мире меня любит… хотя бы на несколько секунд…       — Вы прекрасны… — шёпотом проговорил он, проведя рукой по моей голове, и ему на лицо упала копна распущенных волос. — Я вас люблю…       Дёрнувшись, он схватил меня и крепко сжал, а после снова обжёг губами, пропитанными ложью. И я забывалась от каждого горячего поцелуя, от каждого касания руки, забывая, что это был не мой мужчина, и никогда не будет моим.       Смокинг полетел в сторону, белоснежная сорочка с бабочкой — в другую. Он покрывал моё тело одним горячим поцелуем за другим, а я освобождала его тело от одежды, чтобы быть как можно ближе к нему… чтобы наконец завладеть им без остатка для остальных.       — Я вас люблю, Валери…       Он прошёлся губами по груди, и я выгнула спину, горя от предвкушения. Мягко, но настойчиво, прикусив сосок, он целовал снова и снова, и мой разум плыл, сгорая от жара.       — Валери…       Вторая грудь, ещё сильнее, ещё жарче, и снова шея… воспользовавшись передышкой, я расстегнула брюки, стащила их вниз, сняла бельё с себя и обхватила рукой крепкий твёрдый член, отчего мистер Лестрейндж выгнулся и негромко застонал, зажмурив глаза.       На очередном па мы снова поменялись, и теперь была моя очередь мучить его… наклонившись, я целовала губами обнажённую грудь, намеренно медленно водя рукой по члену от головки к основанию и обратно, и раз к разу с горячих губ вместе с ядом стекали протяжные стоны.       — Валери… я вас люблю…       — Почти поверила… — наигранно-безразлично протянула я над его ухом, а затем рукой направила горячую влажную головку меж своих половых губ, не давая, однако, проникнуть внутрь. С каждым таким движением шум дыхания становился всё тяжелее и тяжелее, пока серые глаза наконец не сфокусировались на моём лице, а с губ не слетело едва слышное, но такое до боли серьёзное:       — Я вас люблю.       Резко выдохнув, я обхватила обеими руками его лицо и жадно поцеловала ярко-красные губы, а внутрь меня глубоко проник горячий член.       Грудь медленно поднималась и опускалась, и я скользила, каждый раз задерживая вдох, когда он был полностью во мне. Его руки горели, обжигая кожу моих рёбер, мои руки горели, сдирая кожу с его лица. И рваное дыхание то и дело прерывалось коротким поцелуем, чтобы продлить момент сладкой сказки, пропитанной ложью.       Я сама не заметила, как ускорила движения, всё быстрее и быстрее скользя, и дыхание становилось всё более рваным, а поцелуи — резче, сильнее… и вдруг, когда я была почти на краю бреда и реальности, а внутри живота до предела раскалилась напряжённая струна, меня подхватили подмышки крепкие горячие руки и опрокинули на диван.       — Я вас люблю…       Один горячий поцелуй за другим покрывали мою грудь, опьяняя похлеще самого дорогого виски. Я выгибалась, стонала, просила… но губы лишь немного сдвинулись на живот, незаметно раздвигая мои ноги.       Скоро стало совсем жарко, и клитор начал гореть от движений умелых пальцев, а затем и губ с горячим языком.       — Пожалуйста!.. — не выдержав, хрипло закричала я, и наконец напряжение внутри достигло предела, и ноги задрожали, спина сама по себе выгнулась, и тело свела судорога… — Пожалуйста…       — Я вас люблю!       Едва волна наслаждения сошла с меня, как он схватил меня за ноги и резко вошёл внутрь, двигаясь так быстро и уверенно, что тело снова стало сжиматься. Я вторила каждому толчку, каждому вздоху, каждому стону… пока мышцы снова не свело, а спереди послышался громкий отрывистый крик.       Несколько мгновений мы почти синхронно бились в конвульсиях, пока на мою грудь не упало разгорячённое тело, а я тяжело выдохнула, отпустив совершенно все чувства. Всё было неважно, абсолютно… лишь этот миг и этот вдох.       — Я поверила, — наконец прошептала я, подцепив с пола портсигар, который выпал из кармана смокинга, и на ощупь достала сигарету, а мистер Лестрейндж поднял палочку и поджёг самый кончик табака. Как следует затянувшись, я припала к его губам и выдохнула табачный дым, и он глубоко его вдохнул и жадно поцеловал меня. — Вы будете министром, такой талант…       Корвус Лестрейндж негромко рассмеялся, а затем аккуратно перехватил из моих дрожащих пальцев сигарету, и пришла моя очередь ловить дым поцелуем. Угли на кончике тлели, испаряя и табак, и время, и, наконец, пришло время раствориться в темноте…       С трудом встав с дивана, я надела платье на голое тело и с помощью палочки завязала на спине шнуровку. А после обернулась в сторону дивана, где лежал совершенный бог, тело которого мне было позволено вкусить совсем недавно.       — Мисс Кларк… я могу надеяться на ещё одну встречу?..       Я растянула губы в широкой улыбке и не спеша прошагала к двери. И лишь на самом пороге обернулась и бросила:       — Нет.       А затем громко захлопнула дверь.