Сандал

Вечер был полон шума, смеха и алкоголя и медленно подходил к своему концу. — Сакура-чан, позволь провожу, — предложил Какаши, глядя на её пьяных товарищей. — Спасибо, сенсей. Попрощавшись с шумной компанией, они направились в сторону её дома. Идя под руку с Какаши, Сакура прижалась виском к его плечу и закрыла глаза, доверяя ему вести себя в нужном направлении. Запах сандала, пробирающий её тело при каждом вдохе, стал для неё постоянством. Сакуре двенадцать, и она впервые вдыхает незнакомый ранее аромат. Сакуре четырнадцать, и она, окутанная сандалом, плачет уткнувшись носом в его грудь. Разряды молний в руках, петрикор и ощущение приближающейся смерти — всё это в одно мгновение перебивает всё тот же сандал. Он вездесущ. На тренировках, миссиях и дружеских посиделках. Да, она определенно любит этот запах и всё, что он даёт — безопасность, уют, тепло. Она ревниво отмечает про себя, что не хочет, чтобы ещё кто-нибудь рядом с ним чувствовал себя так надёжно и защищённо. Пусть хоть что-то принадлежит только ей. — Сенсей, почему вы до сих пор один? , — неожиданно вырывается у неё. — Я не один, Сакура, у меня есть вы. Наруто, Саске, ты, деревня. — Вы поняли, о чём я. — Понял, — протягивает он, — но у меня нет ответа на твой вопрос. Ответ у него, конечно же, был. Почему он до сих пор один? Потому что то, чего он хочет неосуществимо, неправильно. Он не может быть с ней, потому что слишком испорчен и сломлен, в нём слишком много боли, он уже терял и не хочет испытать это снова, не хочет заставлять её саму ощутить чувство потери. Он не верит в то, что заслуживает счастья, потому что он не умеет быть счастливым и никогда им не был. Его участь — быть верным шиноби и добрым стареющим сенсеем, верным псом подле неё, охраняющим от всех невзгод, но никак не её мужчиной. Пройдя в тишине вечера ещё пару минут, они дошли до её дома. — Зайдёте на чай? — Спасибо, Сакура, но уже поздно. Не хочу утомлять тебя своей компанией. — Заходите, сенсей. — не просьба, мягкий, но всё же приказ, прикрытый нежной улыбкой. Он улыбнулся, поворошив себе волосы, и зашёл. Сакура достала чай, насыпала горсть в чайник и залила кипятком, пока Какаши стоял, опираясь спиной о кухонный стол. — И всё же, почему так? — Что так? — Неужели вы никогда не влюблялись? — Сакура, это совсем не интересная тема для разговора, — с горькой усмешкой сказал он. — Я хочу понять вас, Какаши. — Зачем тебе это? Разве ты меня не достаточно хорошо знаешь? — Не знаю, иногда мне кажется, что я совсем ничего не знаю о вас… Тем более, не можете же вы читать свои пошлые книжонки и не хотеть, чтобы с вами случилось что-то подобное в жизни! Они оба засмеялись. — Это не так просто, — заговорил он, — наверно, если бы любовь была такой, как в романах Джирайи-самы, я бы был главным героем-любовником Конохи. — А что вас останавливает? — хитро улыбнулась она. — Сакура, это что, допрос? — С пристрастием, сенсей. Так какая она? — Кто? — Та, кто владеет вашим сердцем? — не унималась Сакура, прижав пальцы к подбородку и немного нахмурившись, — наверняка она умна, красива и такая же скрытная как вы, иначе бы мы давно все узнали о ней. И я почти уверена, что она тоже зачитывается этими дурацкими романами. Детский восторг на лице Сакуры от возможного раскрытия тайны только позабавил его. — О да, а ещё она невероятно любознательная и упрямая, — засмеялся Какаши. — Она из нашей деревни? — Возможно. — Она куноичи? — Сакура, тебе не кажется, что пора остановиться? — Простите, сенсей. Чай уже заварился, — смущённо сказала она. Сакура принялась разливать чай по чашкам, пока в комнате повисла неловкая тишина, которая никогда не была свойственна им. Сакуре стало стыдно за то, что она так надавила, зная, что он не любил делиться и тяжело открывался даже самым близким, однако мысль о том, что у него действительно кто-то есть кольнула её сердце, заставив невольно прикусить нижнюю губу. — А ты что думала? Что у взрослого мужчины вроде него никого не будет? — ядовито сказала внутренняя Сакура. Сакура замерла, устремив глаза в пол и покачала головой. — Сакура. Она дёрнулась, его голос был низким и глубоким, казалось, что она слышит его впервые. Его глаза прожигали её, от чего по спине бежали мурашки, а низ живота странно тяжелел. — Я влюблён, но это правда не имеет никакого смысла. Сакуре вдруг показалось, что она задыхается, воздуха стало критически мало, она было открыла рот, чтобы что-то ответить ему, но не получилась произвести ни единого звука. Боль пронизывала её, от осознания простой вещи. Какаши взрослый мужчина и у него есть любимая женщина. — Любые чувства имеют смысл, сенсей, — шёпотом сказала она. — Нет. Сакура понимала, что ещё немного и она переступит черту, когда любопытство и желание знать правду затянут её в пучину страданий и отчаяния. Она крепче сжала чашку в руках, несмотря на то, что та обжигала её пальцы. — Почему же? — Потому что они не нужны тебе. Треск. Какаши не понял — разбилась ли чашка, выпавшая из рук Сакуры, или его сердце от неожиданного признания и осознания его горьких последствий. Голова начала болеть от того, как быстро в ней закрутились шестерёнки, ищущие оправдание тому, что только что вылетело из его рта. Какаши проклинал себя за несдержанность и слабость. Он жил с этим чувством последние годы, неужели он не мог стерпеть и сохранить это в тайне как раньше? Он чувствовал, что то, что было между ними долгие годы теперь напрочь разрушено и не подлежит восстановлению. Сентиментальный дурак. — Что? — Забудь. — Нет. Вы сказали, что ваши чувства не нужны мне… — Сакура, я не это имел ввиду. Прошу, забудь. — Сенсе… Какаши, скажи, что мне не послышалось. Она потянулась к его щеке дрожащей рукой, не веря в то, что было произнесено мгновение назад. Злой на себя, он развернулся, не имея сил смотреть ей в глаза. Не хватало ещё ему только жалости. Дурак. — Ты всё не так поняла. Мне лучше уйти. Глаза цвета травы не сводили с него взгляд. Он почувствовал как её рука легла ему на плечо, а после начала нежно гладить по спине. Тело оцепенело, он загнал сам себя в ловушку, из которой не было выхода. — Так объясни мне, Какаши, что я должна была понять. — Явно не то, что мои чувства не нужны тебе, не то, что они вообще у меня есть, и явно не то, что я не смог промолчать, когда было нужно. Он сжал пальцами столешницу до побеления, ожидая её приговора. Завтра же он возьмёт самую сложную и самую дальнюю миссию и исчезнет из её жизни. — Я ошиблась… Что ж, приговор приведён в исполнение. — … я совсем не люблю твои пошлые книжонки. Мир рухнул. Тысячи фейерверков взорвались в его голове, пока его живот разрывало миллионы бабочек, в сердце расцветали все цветы мира, а душа пела все известные ему песни. Он повернулся и посмотрел в её глаза, в уголках которых таились слёзы. Сакура сделала шаг вперёд и медленно стянула с него маску. Она прошлась кончиками пальцев по его щекам, скулам, носу, остановившись на губах. Какаши нежно поцеловал подушечки, закрыв глаза от неожиданной ласки. Накрыв её руку своей, он осторожно, всё ещё не веря своему счастью, притянул Сакуру за талию второй рукой к себе. — Прошу, дай мне уйти, если это шутка, — шёпотом сказал он. — Ни в коем случае.