В который раз Гарри Поттер стоял на станции Вокзала Кингс кросс и наблюдал все такое же окружение. Платформа словно использовала одну и ту же иллюзию: чистокровные волшебники собирались в кружочки и вели светские беседы, их прелестные дамы красовались своими осенними мантиями и шляпками, магглорожденые в трепетном восхищении смотрели на происходившее вокруг волшебство. Помнится, в свой первый год обучения Гарри так же восторженно смотрел на Хогвартс-экспресс. Сейчас же эта картина не вызывала такого же восторга, а только щемящую тоску в груди. Потребовался всего один день, чтобы его жизнь перевернулась с ног на голову.
Парень скосил взгляд на отца. Чета Потерров в полном составе стояла на платформе уже почти полчаса. Старшие Потерры стояли с вежливой улыбкой, приветствовали ведьм и колдунов и вели бессмысленные разговоры о погоде. Одном словом показывали себя в высшем свете, что собственно и делали другие, словно это какой-то бульвар. После очередной ведьмы, с которой Джеймс вёл беседу, Поттер поймал взгляд Гарри и скривил губы, меж его бровей залегла складка. Отцу не нравилось его отрешённое поведение, он хотел, чтобы Гарри держал у себя на лице эту убогую лживую улыбку и вёл такие же убогие разговоры ни о чём. В своё оправдание столь нелесных высказываниях к такому образу жизни он пытался влиться в такое общество, он через силу влился в это общество, но даже это не помогло убрать с лица старшего Поттера это выражение отвращения на лице.
— Сколько раз, мистер, я должен говорить, чтобы ты убрал с лица эту гримасу? — Он прошипел это через зубы, как можно тише, чтобы остальные не обратили на это внимание, хотя для всех не были секретом отношения в семье Поттеров.Гарри, предпочтя промолчать, продолжил безразлично смотреть в глаза Джеймса. От этого тот лишь сильнее взвинтился. Поттер младший краем глаза заметил, как под мантией отца тот сжал палочку, как будто вот-вот кинет в него бомбарду. Наверное, если бы было место, где не было лишних глаз и Лили, он так и поступил.
Их борьбу взглядами прервал подходящий к ним Люциус Малфой.
Отец отвёл взгляд, проигрывая гляделки, и перевёл его на своего «врага».
Всем было известно о ненависти этих обоих друг к другу. Если не аристократичное воспитание Малфоя, то они бы сцепились уже не раз на радость публике. Находящиеся поблизости волшебники ускорили шаг, чтобы (мало ли они сегодня сорвутся) не попасть под заклинание, да и находиться под давящей энергией двух сильных волшебников не хотелось.
Гарри тоже хотел последовать их примеру, но, чтобы не упасть в глаза общественности, по этикету он должен был, как минимум, поздороваться с Малфоем. Поэтому парень лишь перевёл взгляд на мать, которая все время с брошенной Джеймсом фразой смотрела на него. Она вздрогнула, когда Гарри устремил взор на неё, и стыдливо отвела взгляд. Парень прекрасно понимал эту реакцию, поэтому лишь безразлично перевёл своё внимание на уже подошедшего Люциуса, но в груди все равно что-то сжалось, и к горлу поступил неприятный комок.
За это время старший Малфой уже успел вывести Джеймса из себя, и тот, только из-за усилий, приложенных его матерью к воспитанию, все ещё не устроил дуэль прямо тут.
— Лорд Малфой, рад вас видеть, — Гарри сделал поклон в знак приветствия. — Видно, вы уже отправили Драко на поезд, думаю, мне тоже уже пора. Надеюсь, я не помешал вашему разговору с лордом Поттером. Прошу меня простить, я откланяюсь. До свидания, милорд, миледи Поттер.
На последок юный волшебник приподнял уголки губ в знак вежливости перед старшим Малфоем и уже стал уходить под прожигающий взгляд Джеймса, не дожидаясь прощания от бывшего слизеринца. Сделав лишь несколько шагов, до него долетели слова Люциуса, и он остановился.
— Мистер Поттер, я тоже безгранично рад видеть вас, прошу, не уходите, — волшебник кивнул головой в след своим приветственным словам, — что же заставило вас подумать, что вы каким-то образом помешали нам, я думаю, вы лишь скрасите его. Все-таки не часто удаётся выкрасть вас в своё общество, лучший из своего потока ученик Слизерина. По словам моего сына, вы настолько заняты, что редко вас видно, даже в Большом зале, — Малфой улыбнулся своей фирменной улыбкой для жёлтой прессы, но Гарри отчётливо увидел довольный оскал.Он прекрасно знал, что сказать, чтобы вывести Джеймса из себя, Лили заставить стыдливо опустить взгляд, а Гарри на миг снять маску безразличия.
Гарри Поттер посмотрел на родителей с некой надеждой?.. Хотелось верить, что достижения сына вызовут у них, чтобы толику радости и гордости, но мечтать не вредно. Ком в горле стал ощутимее. На душе скребли кошки.
«Все тоже самое…», — подумал юный волшебник, глядя на уже почти родную реакцию при напоминании дома, под знаменем которого учился их единственный наследник.
Раздражение. Разочарование. Ненависть. Грусть.
Он рассматривал лицо матери с опущенными в пол глазами и поджатыми губами.
Пытаясь сглотнуть застрявший ком в горле, Гарри снова вернул лицу безразличие и ответил старшему Малфою:
— Простите, лорд Малфой, мне и правда пора идти.
* * *
Гарри, уже сидя в купе, смог привести свою магию в порядок. Теперь магия спокойным ручьём кружила вокруг Поттера и больше не казалась холодной колючкой, какой была после разговора с Малфоем.
Гарри сидел в конце стола своего дома, ближе к выходу. Ужинать не хотелось, да и оставаться тут дольше положенного тоже, поэтому он принял решение уйти сразу же после распределения. Уж лучше он попрактикуется или прочтёт книги, нежели будет сидеть тут и пытаться не повеситься от шума, создаваемого учениками Хогвартса. Юный волшебник не мог выбросить из головы то, как он поддался словам Малфоя, и невольно его магия вырвалась наружу, кружа вокруг него холодными шипами. Только в купе он смог ее усмирить. Подобному нельзя позволять происходить. Он — наследник рода. Значит, он должен выглядеть, вести и говорить, как глава рода, а не взбалмошный мальчишка, который лишь от одного слова может потерять контроль. Пытаясь уйти от мыслей, Поттер стучал пальцем по столешнице, отсчитывая минуты до «побега». Наконец-то двери зала раскрылись, и первокурсники ввалились вслед за профессором Магконагал. Распределение Гарри не волновало, поэтому он даже не старался услышать кто куда попал. И вот, последний ребёнок. Последние минуты мучения тут. Последние удары пальца.
Раз. Ребёнок сел на табурет.
Два. Ребёнок услышал долгожданное названия своего факультета.
Три. Свобода!
Поттер подрывается с места и направляется к все ещё отрытым дверям. Но, видимо, удача решила сегодня его обойти.
Гарри чувствует прилив сильной магии. Магия заставляет остановиться парня, хотя нет, скорее интерес к её обладателю останавливает волшебника. В Большой зал вальяжной, но строгой походкой входит незнакомый парень. Гарри изначально подумал, что может это кто-то из преподавателей, ведь прошлый профессор по Защите канула в лету вместе с кентаврами, которые утащили её в лес, но на человеке виднелась школьная форма. Гарри не мог не удивиться данной детали, но все же это не его дело, поэтому он присел на место, ожидая момента. Стоило незнакомцу пройти мимо Поттера, как тот вскочил и тенью прошмыгнул к выходу из Большого зала.
* * *
Школьные дни шли однотипно, словно, попадая в Хогвартс, ты попадаешь в день сурка. Так и сойти с ума недалеко. Но все же что-то спасало от этого, а именно новенький — Том Марволо Реддл-Гонт. Ученик, появившийся из ниоткуда, который хладнокровно и тактично отбирал все то, что Гарри заслуживал годами. Место лучшего ученика года он занял всего за полугодие. Любовь учителей он отобрал ещё раньше, о чём без устали они.
«-Мистер Поттер, вы сдаёте позиции, если желаете и дальше оставаться на месте лучшего ученика, то стоит перестать хлопать глазами у меня на парах.»
Последний гвоздь в его гроб забил, кто же мог подумать, Снейп, который возненавидел, только от факта того, что он сын Джеймса. Но, наверное, Гарри поступил бы также, поэтому это особо не бесило, но, когда маринуешься в похожих фразах от профессоров, ты мало-помалу выходишь из себя.
Он не сдержался.
Неделю он следил на Реддлом. Он выучил его расписание на зубок, стал замечать его привычки и язык тела: когда он о чём-то сильно задумывался, то начинал кусать кончик пера, когда его маска доброжелательного ученика давала трещину, и он раздражался, его глаза сощуривались, словно у змеи, готовой напасть. Таких привычек боло слишком много, и каждую из них Поттер запомнил. Он знал о его дне рождения, о еде, которую он любил и не любил, знал о его круге общения, в который входили Драко Малфой, Блейз Забини, Пэнси Паркинсон, Теодор Нотт. Он знал всю ветвь Гонтов, всю их историю. Но его прошлое, и та часть жизни, которую скрывала маггловская половина фамилии, оставалась загадкой.
Да банально, он даже попытался на нем использовать лигиллименс! Заклинание, которое он нашёл в одной из книг, ещё на 3-ем курсе, но использовал крайне редко только из-за страха попасться. Этот раз прошёл убого, он смог прочесть лишь поверхностные мысли, когда его вмешательство заметили и резко вышвырнули. Реддл, до этого с улыбкой общавшийся с младшими курсами, резко поднял голову и с той же улыбкой осмотрелся вокруг, в поисках вредителя. Глаза в испуге немного округлились, но, стараясь не выдать себя, Гарри сделал шаг назад и спокойно пошёл прочь в астрономическую башню. В груди сердце отжигало польку. Добравшись до башни, юный волшебник по стенке скатился в низ. Руки чуть подрагивали.
Что если его поймали бы?
Думать об этом не хотелось. Гарри поднял руку перед лицом, разглядывая её. Он прокручивал в голове этот момент и то чувству страха, которое он почувствовал, когда его обнаружили. Магия Гонта пугала.
Нет.
Пусть он даже дьявол в человеческой оболочке, Гарри не позволит этому черту из табакерки отнимать у него то, чего он добивался всю свою школьную жизнь. Да и зависть не желала утихать. Почему Том — непонятный парень с наполовину маггловской фамилией стал лучшим учеником, любимцем профессоров и публики, а также без полугодия староста, о чём любезно сообщил Гораций Слизнорт, пришедший на замену Снейпа, который в свою очередь занял долгожданный пост преподавателя по ЗОТИ, когда же Поттеру в этом отказывали несколько лет подряд, говоря, что он не подходит под эту роль — получал все, что так отчаянно пытался получить Гарри, так ещё и с такой лёгкостью?!
Гарри Поттер намерен забрать своё.
* * *
" nicholas britell - antiphon "
В один из вечеров Реддл пренебрёг своим расписанием и остался в библиотеке чуть ли не до отбоя, чем не мог не воспользоваться Гарри. Он совершил спонтанное, глупое, подобающее только гриффиндорцам действие. Напал на Реддла. В голове он проанализировал путь к общей комнате Слизерина и все возможные места, где бы не было свидетелей в виде картин, а также путь отступления. Дойдя до подобного места, все также следуя под заклинанием тишины шагов за парнем, Поттер атаковал его, используя остолбеней. Волшебник не ожидавший этого, но почувствовавший это, начал поворачиваться в сторону атакующего. Эффект неожиданности сыграл на руку, и тот упал на пол.
Только после содеянного его эмоции приутихли, и Гарри наконец-то стал думать осмыслено. В голове появился шум. Он. Напал. На. Ученика. Паника вот-вот начала захватывать парня, но тот отмахнувшись от неё стал размышлять, что же ему делать дальше. Раз уж он начал дело, стоит ли его завершать? Если нет, то что ему делать с бессознательным телом? Что если Гонт его заметил и узнал? Мысли копошились в голове словно опарыши.
Желание причинить боль этому отморозку безумно манило, да и зависть поддакивала ему, говоря, что стоит ему это сделать, и она приутихнет. Руки чесались произнести Режущее, Фурункулюс, Жалящее заклинание или вообще Сектумсемпра. Словно по воле Злого Рока, рука волшебника стала подниматься, а губы начали произносить доселе не использовавшее заклинание. Магия уже начала клубиться вокруг него буйным смерчем.
Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет
Он отдёрнул себя. Подобные мысли пугали Гарри. Не силясь более смотреть на тело, лежащее последи коридора подземелья, Гарри Поттер постыдно сбежал.
* * *
Последующая неделя стала для него адом. Кошмары, в который он все-таки исполнил то, что почти сотворил в том злосчастном коридоре. Том, которому стоило вскользь посмотреть на него, и Поттер внутри биться в конвульсиях от страха с вопросом: «он узнал?». Письма от отца, который узнал о его крахе в борьбе с Реддл за первое место. А также осознание того, что теперь его факультет — это одна система, контролируемая Том Марволо Реддлом-Гонтом. Теперь воистину Гарри Поттеру казалось, что он пропал в змеиное гнездо. Помниться подобное он ощущал только тогда, когда был на первом курсе. Тогда он — маленький мальчишка, разбитый от слов родителей, которые были для него всем, отношением со стороны однокурсников, которые считали, что «светлому выродку» тут не место — был беззащитнее щенка и страдал от нападок Малфоя, не в силах ответить. Сейчас же было почти так же, но пугало то, что никто ничего не делал, что он ничего не знает. Его посчитали ненужной деталью в этом дворе. Оно и понятно, Гарри избегал всех домочадцев, предпочитая остаться в библиотеке, как будто он не змея, а орёл, не шёл ни с кем на контакт, не проявлял способности, показывая на парах столько, сколько от него требовали для, уже, второго места. Реддлу, который собирал коллекцию из лучших, как Слизнорт, он был не нужен, даже как пушёное мясо. С одной стороны, это успокаивало, но с другой загоняло уныние и раздражало.
Гарри мог лицезреть, как слаженно и чётко работал двор Реддла-Гронта. Они хладнокровно искали информацию, как предположил юный волшебник, о нем, о том, кто посмел ударить Марволо в спину, кто посмел пошатнуть короля. Видимо, Гонт не желал показаться последователям слабым, поэтому те слепо искали тех, кто в ту ночь мог бы прогуливаться по школе. Все так привыкли не замечать Гарри, что на него даже не думали, судя из отголосков разговоров других слизеренцев. Но это все равно не успокаивало парня. Стоит оступиться, и его поглотят озлобленные змеи под предводительством Змеиного короля.
* * *
Последним фактором, добивающим и так шаткое ментальное состояние Гарри, стало письмо от Лили.
Она не писала ему писем с первого курса, когда попросила его не обижаться на отца. Волнение затуманило рассудок. Весь день он не помнил от слова совсем. Пары проходили в тумане, как и последующее выполнение задания. Наконец-то все дела были выполнены, и он мог прочесть письмо. Не желая попадаться на глаза людям в столь уязвимый момент, ведь он знал, что там не будет чего-то хорошего, Поттер пошёл в Астрономическую башню, но там уже засела одна парочка. Из=за этого пришлось искать более укромное место.
В Хогвартсе было много заброшенных кабинетов. Выбрав один из них, находящийся в подземельях, Гарри открыл письмо.
Каждая строка. Каждое слово, выбивало землю из-под ног волшебника. Он ожидал подобного, но не так скоро, ведь надеялся, что они хоть немного заботятся о своём чаде.
В своём письме Лили Поттер сообщала о том, что они вместе с лордом Поттером решили развестись. Консервативное общество этого не одобряло, поэтому это влекло за собой много косых взглядов, обсуждений, насмешек. А также невыносимую жизнь в стенах Хогвартса, где любой посчитает своим долгом обсудить его. Это его не сильно волновало, но он понимал, что стоит кому-то об этом заговорить, то он не сдержит себя, потеряет лицо.
Окончательно потухший огонёк надежды, словно порвал и так уже почти лопнувшую ниточку. В глазах образовалась влага. Все плыло от слез. Слез, которые не получалось и не хотелось сдерживать. Мозг наотрез отказывался принимать реальность за действительность. В груди все щемило. Магия уже ничем не сдерживаемая громила старые парты и все, что было в кабинете.
Он не знал сколько это продолжалось, казалось вечность, точно он сказать не мог. Его разум перестал воспринимать реальность.
В какой-то момент до него долетели отголоски из реальности. Чужая мощная магия, которая пыталась поглотить его. Давящая магия вытянула его из мирка саморазрушения. Через пелену срез, горечи и злобы Гарри понял, что он прижат к полу, палочка явно не у него, а его держат за волосы.
— Очнись! — рявкнули ему в лицо.Гарри, как будто олень в фарах, смотрел на разгневанное лицо сокурсника. Именно этого человека ни в коем не хотел видеть сейчас перед собой парень.
Том, мать твою, Марволо Реддл-Гонт.
Узрев понимание в глазах собеседника, Реддл попытался успокоить свои эмоции, но его пылающая ненавистью магия выдавала.
— Гарри Поттер, 5 курс, второе место среди учеников по успеваемости, — холодным тоном перечислял Реддл-Гонт, — не разговорчив, друзей нет, одним словом волк одиночка.Его магия настолько пугала, что хотелось спрятаться. Но упёртая засевшая в глубине злоба на этого человека не позволяла проявить страх перед ним.
— Что тебе надо, Марволо, 5 курс, первый ученик, — это слово наждачной прошлось по горлу.
— Не притворяйся, я узнаю эту агрессивную магию из тысячи, — глаза Волшебника сузились. — Вот ответь, чего ты добивался? Войны со мной? Если так, то не понимаю, ты мазохист? Ты хотел, чтобы тебя возненавидел весь факультет, как это было на твоём первом годе обучения?Реддл прошипел все это прямо ему в лицо. Гарри горько усмехнулся, сравнив его с тем, когда общался с ним отец, к сожалению, это было почти 100% сходство, из-за чего на душе стало тяжелее.
Поттер не знал, что ответить. Просто так потребовали эмоции? Или может высказать все, что он думает о нем? О его зависти к нему? О его ненависти к нему?
Нет.
Лучше промолчать. Лучше не делать лишних движений, не говорить лишнего перед вот-вот готовой атаковать змеёй.
Казалось, Гарри выбрал не лучшую тактику. Своим молчание он разозлил змею сильнее.
— Хорошо, если обираешься молчать, то я сам узнаю то, что мне нужно, — Реддл со злобой выплюнул эти слова, — твоим же способом.Волшебник сразу понял, о чём тот говорит, и в последний момент смог поставить ментальные щиты. Марволо не действовал аккуратно, он нарочно причинял боль Гарри. Он сжимал разум, как будто орех, в надежде сломать скорлупу, не обращая внимание на возможность при этом повредить содержимое. Не в силах прекратить эту боль Гарри Поттер мог лишь кричать от боли, разрывающую его мозг.
Горло саднило, а голос почти пропал. Боль сковала все тело, и все, о чём мог сейчас думать Гарри, это о том, чтобы боль прекратилась. Стоило снять щиты, и боль уменьшится, но парень не мог позволить этому случится. Пусть он хоть умрёт от ментального урона или станет овощем, он не позволит этому ублюдку победить.
У Реддла словно была некая черта, по которой он знал, когда стоит остановиться, чтобы не убить человека. Слизеринец перестал давить на щиты и вышел из разума.
— Раз хочешь войны, то будет тебе она.