* * *
Инсин, едва ли заслышав удаляющиеся шаги возлюбленных, наконец, смог спокойно выдохнуть. Как хорошо, что он вплёл в чары барьера изолирующее заклинание. Отойдя от двери, юноша взял в руки свиток, лежащий где-то в неприметном закутке книжного шкафа, и дрожащими от волнения руками развернул на столе. Взгляду голубых глаз открылась карта всей Поднебесной с уже намеченным пунктирной линией маршрутом. Конечно же, «уединение» человека, который совершенствуется бок о бок с клинком, было выдумкой. Цзинлю помогла Инсину сочинить правдоподобно историю для старших по оружию и наставницы из лисьего народа. Он собирался преподнести близким подарки к Празднику фонарей. Но в чём хорош простой смертный ремесленник вроде Инсина? Ответ прост: в ковке оружия. Когда Цзинлю услышала о планах своего ученика, то сразу же решила поддержать его. Она знала, насколько талантливым были родители этого юноши в кузнечном ремеселе, поэтому ни секунды не сомневалась, что Инсин преподнесёт достойные подарки товарищам. Правда в её сердце закралась маленькая обида: — А что Инсин думает о клинке этой наставницы? — Клинок учителя всегда остр и безжалостен в бою. Не думаю, что я достоин ковать для такого мастера меча, как Вы. Но разве она могла догадываться, что её младший ученик сможет нагло лгать ей в лицо? В планах Инсина было четыре орудия: изящный клинок для учителя, лук для наставницы Бай и копьё и глефа для своих любимых. Ему предстояло непростое путешествие. Когда Инсин создавал барьер вокруг своей обители, он оставил небольшую брешь на заднем дворе, чтобы незаметно входить и выходить, не нарушая общей целостности заклятий. Уложив все вещи в мешочек цянькунь, собрав волосы в высокий хвост и надев походные одежды, Инсин направился к первой точке своего маршрута. Обычной руды для ковки в его мастерской было достаточно, чтобы смастерить основы для каждого оружия. Но этого было безусловно мало, ведь его творениями будут пользоваться сильнейшие мастера Сяньчжоу. В горах недалеко от места, где расположена обитель «Заоблачного квинтета» Инсин заприметил нефритовые залежи. Это драгоценный камень нужен был ему для двух целей. Из так называемого «тёплого» нефрита Инсин собирался сделать вставку в копьё Дань Фэна. Юноша знал, что из-за своей драконьей сущности Фэн-гэ почти постоянно мёрзнет, а этот камень излучает мягкое тепло. Поэтому, держа это копьё в руках, его любимый никогда не почувствует холода. Белый нефрит же был нужен для украшения рукояти меча учителя. Инсин хотел сыграть на контрасте и выковать угольно-черный клинок из высокоуглеродистой стали и украсить его белоснежными нефритовыми узорами. Достав из мешочка цянькунь всё необходимое, юный мастер направился в горные пещеры, чтобы достать материалы для своего подарка.* * *
Во время своих похождений Инсин не гнушался спать на камнях или траве. По утрам он в лесу убивал мелкую дичь, которой и питался целый день. Несколько фляжек пресной воды он захватил с собой, чтобы не тратить время на поиск источников по дороге. Ведь до праздника фонарей осталось четыре месяца. Спустя две недели Инсин достиг следующей точки на карте — старое поле брани. И границы его обозначились весьма чётко. Оно, словно огромная безжизненная дыра, простиралось среди леса Центральной равнины. В воздухе витали тёмные эманации, а под ногами не было ни травинки. Лишь в некоторых местах, слегка склонившись, будто в уважительном поклоне, расцветали паучьи лилии. Закрыв глаза, Инсин пустил по полю нити своей духовной силы, чтобы отыскать остатки сил Эонов. Глефу для Юань-гэ он хотел выковать по-особому. Ведь Цзин Юань призывает божественные силы Повелителя молний, и оружие к этому должно быть соответствующее. Инсин понимал, что долго находиться в таком месте нельзя — высок шанс встретить заражённых проклятьем Мары солдат, да и воздух здесь такой тяжёлый, что становится трудно дышать. Ближе к середине опустевшей поляны юноше, наконец, удалось заметить следы божественной силы. Он перекрыл поток духовной энергии, наклонился и стал раскапывать землю. Вскоре в его руках оказалась тускло светящая стрела Эона Охоты. Именно в этом месте проходила легендарная битва, когда Лань запустил миллионы божественных стрел сюда, чтобы полностью уничтожить врагов. Но как только радостный Инсин спрятал находку в мешочек цянькунь, на него со всех сторон набросились поражённые Марой. Убрав мешочек в рукав и призвав обоюдоострый клинок, Инсин вступил в ожесточённую битву. Хотя его навыки фехтования и не дотягивали до таких мастеров, как Цзинлю, справиться с такими незначительными противниками он точно сможет. Пока юноша отражал удары и протыкал насквозь уже давно мёртвые тела, он постепенно подошёл к границе поляны. Как только его ноги оказались на мягкой зелёной траве, монстры перестали атаковать его, словно вмиг потеряли след. Убедившись, что твари за ним не следуют, Инсин прошёл чуть глубже в лес и остановился, чтобы обработать и забинтовать незначительные раны от когтей этих чудовищ. « — В следующий раз нужно быть аккуратнее…» В его маршруте осталось последнее место. Правда, находилось оно на другом конце карты. Наставница Бай в бою была лёгкой и неуловимой, словно летний ветерок. И лук, который собирался подарить ей Инсин, должен соответствовать этому образу. Лёгкие металлы добывались в землях Дунъин и привозились только на восточные рынки Поднебесной. Если бы не этот нюанс, сбор материалов занял бы у Инсина намного меньше времени. Однако сейчас молодой мечник направился к ближайшей деревне, чтобы найти повозку, которая направляется в столь далёкие земли…* * *
До Праздника фонарей оставалось полтора месяца, когда Инсин, наконец, вернулся домой. Тайком пробравшись через барьерную щель и залатав её после для пущей убедительности, юноша достал всё из мешочка цянькунь и принялся за работу. Самым сложным — глефой для Цзин Юаня — он решил заняться в последнюю очередь. Тем более некоторые заготовки для копья и меча уже были готовы. И днём и ночью Инсин без устали работал над каждой мелочью, над каждой значительной и незначительной деталью своих творений. И вот, когда до знаменательного дня оставалась лишь неделя, юноша, гордо подняв голову, установил величественную глефу на специальную подставку в углу мастерской. Холодный металл блестел под лучами рассветного солнца, которое проникало в помещение через приоткрытое окно. Инсин устало выдохнул. Успел. Теперь оставалось немного подождать, чтобы вручить подарки своим товарищам. А пока… Юноша потянулся и улегся на кровать. Ему действительно необходимо хорошенько выспаться. Когда наступил знаменательный день, первым делом Инсин снял барьер со своей обители. Сделал он это перед рассветом, а потом сразу же направился к дому Цзинлю. Подойдя к окну, возле которого располагался письменный стол, он бесшумно открыл ставни и при помощи духовной энергии положил свёрток аккурат на середину стола. Юноша очень боялся, что привлечёт внимание своего учителя, поэтому не рискнул закрыть окно полностью. Инсин вытащил из мешочка цянькунь свёрток с луком и направился к излюбленному месту наставницы Бай. Как только стихли шаги её ученика, Цзинлю вошла в комнату. Этой ночью она не могла заснуть, поэтому медитировала в соседней комнате и случайно всё же услышала копошение за окном. С интересом оглядев свёрток, она развернула его и взяла в руки угольно-черный клинок. Действительно работа настоящего мастера. В лезвии обоюдоострого меча отражался холодный взгляд хозяина. Пару раз на пробу взмахнув клинком, Цзинлю поняла, что он идеально лежит в руке. Словно прямо под неё ковался. Она подошла к двери и сняла с крючка ножны со своим уже бывшим оружием. Она вынула старый меч и вложила новый так, что осталась видна лишь усыпанная множеством нефритовых украшений рукоять и белоснежная кисточка на конце. Теперь почему-то Цзинлю очень захотелось лечь в кровать. Она не стала отказывать себе в удовольствии и крепко уснула, обняв ножны с мечом, который её ученик создал для неё. Байхэн нашлась на окраине бамбукового леса практикующейся в метании маленьких остроконечных «звёздочек» — изобретение лисьего народа. — Бай-цзе! — Инсин, крепко удерживая в руках свёрток, подбежал к старшей. Та с удивлением и радостью встретила его. — Ах, А-Син! Ты, наконец-то соизволил выйти из уединения, а? Я так скучала по тебе, подойди сюда, — юноша на голову выше своей наставницы не стал отказываться от её тёплых объятий. — С праздником, Бай-цзе. Я приготовил это для тебя, — Инсин передал Байхэн свёрток. Та не стала долго ждать и с огромным любопытством развернула оружие. — Такой лёгкий! А-Син, где ты достал такой? — Байхэн вложила первую стрелу, которую держал в руках юноша, и, прицелившись, попала точно в центр мишени, висевшей где-то посреди бамбука. Инсин на её вопрос лишь улыбнулся. — Это не все его возможности. Влей в него немного своей духовной энергии, — она посмотрела на него с лёгким прищуром. При этом её ушко забавно дернулось, от чего Инсин не смог сдержать смешок. Оружие в руках Байхэн завибрировало и налилось светло-фиолетовым сиянием. В тот же миг стрела, недавно отпущения лисой в бамбуковый лес, оказалась прямо в руке у лучницы. Она с удивлением смотрела то на неё, то на юношу рядом с ней. — Не пристало такому мастеру, как ты, Бай-цзе, везде таскать с собой полный колчан стрел. У дунъинцев есть особый металл, который всегда возвращает оружие в руки хозяина. Я позаимствовал эту технологию для изготовления этого лука и стрел. Глаза Байхэн лучились радостью и удивлением. Она не удержалась и снова заключила Инсина в объятья. — Спасибо тебе, А-Син. Ты действительно искусный кузнец. Приближаясь к обители Верховного старейшины видьядхара, Инсин услышал напев одной из элегий под нежную мелодию циня. Похоже, в этот раз Цзин Юаню удалось выиграть спор. Или Фэн-гэ решил смиловаться над несчастным… Под цветущей зимней сливой Дань Фэн сидел на покрывале, нежно перебирая пальцами струны инструмента, лежащего перед ним. На его коленях устроилась лохматая голова Цзин Юаня, прикрывшего глаза и наслаждающегося пением любимого. Дань Фэн сразу же почувствовал чужое присутствие, но прерывать мелодию не стал. Дойдя до конца, видьядхара положил руки на струны, чтобы мелодия стихла, и поднял свой взгляд на новоприбывшего. На его лице сразу же расцвела тёплая улыбка, которая смогла бы растопить морские льды. Цзин Юань поспешил открыть глаза, чтобы узнать причину молчания со стороны старшего, но его взгляд замер на Инсине. Сколько они уже не виделись? Месяц или год? Долгоживущие виды время почти не ощущают. Века пролетают перед глазами — и вот уже твоя юность на страницах исторических книг. Инсин не торопясь подошёл к дереву, остановился перед возлюбленными и склонился в лёгком приветствии. — Рад видеть вас, Фэн-гэ, Юань-гэ. Я очень скучал всё то время, что провел в уединении. Поэтому в честь долгожданного воссоединения и праздника я сделал для вас эти скромные подарки, — он протянул им два свёртка. Цзин Юань сразу же вырвал подарок из рук Инсина и с горящими глазами смотрел на глефу в своих руках. Хоть по лицу Дань Фэна и не было заметно, однако он сам с большой радостью сделал несколько взмахов новым копьём. Пока Цзин Юань всё ещё находился в трансе, видьядхара первым подошёл к улыбающемуся Инсину и нежно, невесомо почти, поцеловал его, свободной рукой оглаживая скулу. Цзин Юань, решив не отставать, легко чмокнул не отошедшего от поцелуя кузнеца и горячим шёпотом обдал ухо, благодаря за столь ценный подарок. Держась за руки, трое сели вместе на тёплый плед и начали непринуждённую беседу. Цзин Юань во всех красках описывал события, произошедшие в отсутствие младшего, а Дань Фэн аккуратно разлил горячий чай в чарки. Но не прошло и десяти минут, как А-Юань предложил провести тренировочный бой с Дань Фэном. — Условия остаются такими же? — когда Дань Фэн получил кивок в ответ, его глаза загорелись азартом. Инсин на это лишь усмехнулся и, облокотившись спиной на ствол дерева продолжил пить чай. Дань Фэн заботливо надел тёплую накидку на его плечи и вместе с Цзин Юанем вышел вперёд, держа копьё за спиной. Инсина же окружил лёгкий аромат моря и каких-то благовоний, любимых Верховным старейшиной. В этот момент, допивая горячий напиток и глядя на тренирующихся возлюбленных, юноша почувствовал умиротворение. Он хотел прикрыть глаза лишь на минутку, чтобы навек запечатлеть в свой памяти этот момент, но, глубоко погрузившись в мысли и чувства, Инсин сам не заметил, как задремал. Тем временем между Цзин Юанем и Дань Фэном разразилась нешуточная битва. Конечно, каждый из них называл это лишь тренировкой, но кто говорил, что они не выкладываются на полную? Обычно каждое столкновение клинков вызывало волны воздуха вперемешку с пучками мелких молний и водяных капель. Но сейчас юный генерал только знакомился со своей глефой и не мог сражаться в полную силу, ведь боялся не совладать с оружием. Видьядхара же решил рискнуть. Влив столько духовных сил, что нефритовая луна засияла мягким золотым светом, Дань Фэн словно в танце закружился, выписывая кончиком копья в воздухе замысловатый узор, понятный лишь ему одному. Не будем таить, Цзин Юань не смог оторвать взгляда от зрелища перед ним. Он завороженно смотрел, как на месте, где Фэн-гэ проводит оружием, образовываются струи, как они поочерёдно поднимаются выше, сливаясь в одну, как у этой огромной струи загораются золотые глаза и раскрывается пасть. Юноша едва успел поставить блок перед тем, как оказался прижатым величественным драконом к земле, ощущая металл, к его удивлению — нехолодный, у шеи. Дыхание было сбито напрочь у обоих, а у Дань Фэна глаза и рога на голове изучали лёгкий голубоватый свет из-за использования большого количества духовных сил. Цзин Юань подозревал, что и пушистый кончик хвоста также горел голубым сиянием. Отдышавшись, видьядхара отозвал оружие и усмехнулся: — И снова А-Юань проживёт на кухне неделю, — он развернулся, махнув в сторону хвостом, и направился к сливовому дереву. Цзин Юань, наконец, сел и заливисто рассмеялся. «Если каждый раз я буду проигрывать тебе бой так, то поселюсь на кухне на всю оставшуюся жизнь…» Обнаружив под деревом спящего Инсина, Дань Фэн умилённо улыбнулся и поцеловал юношу в лоб, заправив за уши светлую чёлку. К этому времени подошёл и вымокший Цзин Юань. Видьядхара решил сжалиться над несчастным и высушил его волосы и одежду своей духовной энергией. Тот в благодарность кивнул, и принялся собирать сервиз, пока Дань Фэн аккуратно подхватил Инсина на руки и направился в сторону своей обители. Хоть его поступь и была бесшумной и гладкой, кузнец проснулся, как только ощутил прикосновение прохладных рук, но решил не подавать виду. Он почувствовал, как Фэн-гэ укладывает его на бок в кровать, аккуратно стягивает сапоги и накидку и вытаскивает шпильку из белоснежных волос. Кровать прогибается с двух сторон — видимо, Цзин Юань тоже пришёл. Некоторое время они просто лежат в тишине, как кажется «спящему», а потом он ощущает чужие губы на своих, чужие руки, сжимающие талию и ласкающие шею. От неожиданности он резко вдохнул и открыл глаза. Цзин Юань носом провёл по задней части шеи до уха, вдыхая застоявшийся запах металла и пепла, а затем нежно прикусил и оттянул мочку. Инсин что-то мыкнул в губы Дань Фэну, и тот на время отстранился, горящими бирюзовыми глазами исследуя лицо перед собой. — А-Син, мы так скучали по тебе, — горячий юаневский шёпот. По твоему теплу... Тела переплетаются между собой, пытаясь приласкать, коснуться. По твоей улыбке... Два аккуратных поцелуя в уголки губ. По твоим рукам... Ладони нежно сплелись в единое целое. — …По тебе, Инсин, — Дань Фэн тоже шептал. Прямо в губы. — Ты не представляешь, какая тоска снедала наши сердца, когда ты был в уединении. Сейчас же ты снова рядом, и мы снова можем любить друг друга. Инсин готов был поклясться, что его сердце выскочит из груди в сей же момент. С каждым словом, сказанным сейчас его возлюбленными, оно билось всё сильнее и сильнее, и все вложенные во фразы чувства растекались по телу вместе с кровью. Юноша таял в руках видьядхары и будущего генерала, пока те самозабвенно наслаждались дарованной им любовью. Засыпать в объятьях друг друга после долгой разлуки как никогда приятно. И Инсин ощутил это на себе лучше, чем кто-либо в этой Вселенной. Четыре руки вдоль всего тела, дыхания, согревающие шею и щекочущие макушку и прохладный чешуйчатый хвост, переплетающийся с ногами - всё создавало ощущение защищённости, тепла и уюта между юношами. Инсин спокойно погружается в сон, доверчиво прижимаясь к чужим спине и груди, совсем не подозревая, какие испытания приготовит судьба их нежной молодой любви...