Останься

И вот, спустя столько времени, он стоит перед ним. Весь в грязи и пыли. В порванных обносках и на вид помятый. Он дрожит то ли от дождя, то ли от злости, что за ним пришли. Холодный, отдающий отчет только своим мыслям, не доверяющий никому, несгибаемый внутри и не способный на слабость. Потому что не может. Не может позволить себе это. Но Тодороки плевать. Он видит в нем ту спрятанную на миллион замков частичку прежнего Мидории. Его Изуку. Он обязан забрать его домой. Такого потерянного, еле держащегося на ногах, но так отчаянно желающего спасти всех. Изнуряющего и не жалеющего себя. Тодороки заберет Мидорию и не позволит больше покидать его, Шото. Ни за что и ни при каких условиях не отпустит. Пусть с его стороны это будет эгоистично, пусть его будут осуждать за такие мысли. Но он слишком любит его, чтобы потерять снова. Когда однажды утром Тодороки обнаружил у себя под дверью общежития письмо, он было не сошел с ума. Сначала был шок. Медленно опускаясь на пол по холодной стене, юноша вчитывался в строчки. Иероглифы были кривыми, что было свойственно почерку Мидории, но отличающиеся от обычных. Шото понял — его руки дрожали, когда он писал это письмо. Изуку был до невозможности напуган, как и Тодороки сейчас. Ему было трудно принять это решение. А Тодороки не было рядом, чтобы переубедить его. Дальше было отрицание. Юноша понесся в комнату Мидории в надежде, что это все шутка и его Изуку лежит у себя в кровати и спокойно спит. Может, он вернулся из больницы и сейчас отдыхает от той больничной суеты. А это все просто дурацкая не смешная шутка кого-то из ребят. Но этого не случилось. В комнате царило одиночество. Фигурки Всемогущего как и всегда мирно стояли на полках. Постель аккуратно заправлена. Из забытого незакрытого окна по полу несет сквозняком, от которого по коже пробежали мурашки. Вниз в общий зал Тодороки спускается за считанные секунды, где уже собралась большая часть учеников. Они тоже пребывали в непонимании и шоке. Им тоже пришли письма. Только их содержание отличалось краткостью и емкостью. Всего пара предложений и по делу. «Я ухожу из Академии. Моя сила была передана мне от Всемогущего». У Шото по-другому. У него почти весь лист пропитан любовью и поддержкой. Будто окунули в концентрированный раствор нежности. Изуку верит в него и всегда будет поддерживать. Даже вдали от Академии. Вдали от него. Следом последовала злость. Неизвестно откуда взявшаяся неистовая ярость. Он кричал и бился в агонии. Бросался всем, что попадалось под руку. Внутри все пылало, сгорало, дотлевало и снова воспламенялось. Юноша корил себя, что не смог оказаться рядом в нужный момент. Что бросил его на произвол судьбы. Что не нашел сил уберечь. Что из-за любви к Академии, ко всем в этом классе, к Шото, Мидории пришлось уйти. Бросить все и скитаться в ночном преступном городе. В одиночестве. Шото больно от мысли, что оставил его в одиночестве. Его родного Изуку. Причуды сами активировались. Честно. Пришлось успокаивать вчетвером: Шоджи, Ииде, Киришиме и Бакуго. Последний тоже был не в восторге от ситуации, однако держался стойко. В процессе удержания пострадали только диван и реплицированные руки Шоджи (за что в последствие Тодороки пришлось долго и упорно извиняться. Даже мазь противоожоговую добыл), которые держали его левую сторону. Остальные отделались легкими ссадинами и небольшим обморожением (и немного подпаленными волосами). Шото деактивировал причуды, когда сознание немного прояснилось. За считанные минуты силы покинули его, и он рухнул на колени в бессилии. На руки упало что-то мокрое. Потом еще и еще. Он не сразу осознал, что это слезы. Но сил сдерживаться не было. Да и не хотелось. Многие в страхе разбежались по своим комнатам во время буйства юноши, но те, кто находился в общем зале, — Очако, Бакуго, Киришима, Иида, Тсую, Яомомо — опустились рядом с ним (Кацуки воздержался и остался стоять в стороне, скрестив руки на груди, но в нужный момент готовый подоспеть на новую выходку Тодороки). Урарака опасливо протянула свою руку к руке Тодороки. Подцепила и несильно сжала, давая понять, что он не один. Слова были ни к чему — достаточно этого маленького действия, чтобы Тодороки пришел в себя. Очако несильно обняла юношу, а после подхватили и остальные (кроме Бакуго). Они знали об отношениях этих двоих. Не понимали чувства Тодороки в той мере, что он испытывал, но старались хоть как-то поддержать, ведь он не просто одноклассник — он их друг. Они вместе пойдут и разыщут Мидорию. Чего бы им этого ни стоило. Ведь Изуку их друг тоже. Шото был безумно благодарен им. В этот же вечер класс 1-А был в кабинете у директора Незу. *** Мидория стоит перед ними, как будто чужой и совсем дикий. — Не беспокойтесь обо мне, — маска и дождь немного глушат слова, но их все еще слышно. — Уйдите. Он говорит это, хоть и знает, что 1-А класс никогда не отступает. Поэтому лучше уйти самому и не причинять никому вреда. Плотный дым ползет с невероятной скоростью, давая возможность сбежать. Однако эта возможность рушится в мгновение, когда Бакуго в одно мгновение оказывается рядом. Мидория успевает увернуться, но его настигает стая птиц. Кода. Изуку совсем не слышит, что ему кричат, лишь некоторые отдельные слова просачиваются сквозь ветер. Выпущенный черный кнут перехватывают ленты Серо. В голове всплывает, казалось бы, совсем недавнее воспоминание, когда Ханта пытался научить его пользоваться этим самым кнутом. Тело прошибает вибрация. Чье-то сердцебиение, проходит сквозь Мидорию. Даже не оборачиваясь, парень знает чье оно. — Помнишь, как ты помог мне организовать мои записи? — этот звонкий и мелодичный голос невозможно не услышать. Изуку вздрагивает и на секунду теряет контроль над собой и своими причудами. — Ничего серьезного или важного, но мне было так радостно от того, что могу помочь взбодриться другим! Я была так счастлива! Мидория понимает, что совершил ошибку, потеряв самообладание. Его тело окутывает сильный хвост Оджиро. — Помнишь как ты разозлился на Шинсо на спортивном фестивале? Ради меня! Ты единственный, кого я знаю, кто идет до конца, до изнеможения! Изуку не выдерживает. Глаза застилает неприятная пелена, а в горле скапливается ком. — Я не могу остаться. Вы все будете в опасности! Если я останусь Все-За-Одного заберет вас у меня! — собирая остатки сил и глотая давящий ком, Мидория продолжает: — Поэтому я ушел! Его снова отвлекли. Токоями перехватывает Мидорию и припечатывает к небольшой стенке на высотке. Грудь что-то окутывает, но парень не может видеть из-за шлема, надетого на него. «Усыпление?!» Юноша с трудом вырывается из оков машины, прилагая еще усилия, чтобы оттеснить все еще держащего его Токоями. — Хватит беспокоиться обо мне! Вам не нужно так волноваться! Мидория на пределе, и он чувствует это. Силы медленно, но верно покидают его тело. Видимо, заметив это, Шоджи и Фумикаге заключают парня в кокон из своих причуд. Его куда-то тащат. Слезы уже ручьем стекают по щекам и мешают сосредоточиться. «Если ты не выберешься, то они точно погибнут». После этой мысли силы, как на втором дыхании, возобновляются, пополняя статы и Мидории все-таки удается вырваться из еще одних оков. Рукавом вытирает мокрые дорожки с лица. — Хватит! — голос непроизвольно ломается, горло дерет при любом издаваемом звуке, но он не может больше продолжать это. — Я в полнейшем порядке! Если я пойду с вами, вы окажетесь в огромнейшей опасности! Просто уйдите от меня! Пожалуйста! Парень не успевает среагировать (чертова причуда четвертого отказывается реагировать на этих ребят), как он уже замурован в ледяную стену. Только не это. — Что с тобой? Неужели твоя ответственность не дает тебе даже слезу пустить? Так поделись ею с нами. Голос Тодороки серьезный и звучит с какой-то насмешкой, но все равно слышатся отголоски беспокойства. Почему-то этот голос, что раньше вызывал лишь теплые и трепетные чувства, сейчас пробуждает лишь раздражение. Недавно покинувшие тело силы возвращаются в двойном объеме, и теперь лед, покрывавший Мидорию, с легкостью трескается. — Это не ваша битва! — Позволь сражаться бок о бок с тобой! — Я не могу, — точка кипения доходит до максимума. Мидория больше не будет сдерживаться. — Эта битва исключительно между Один-За-Всех и Все-За-Одного! Вы не сможете поспевать! Теперь только ярость плещется и бурлит внутри юного тела Изуку. Пусть он наговорит оскорблений или еще чего, зато он убережет их от опасности. От себя. Мидория ломает преграду в третий раз и вновь угождает в ловушку. Шары Минэты. — Я был так очарован тобой! Там на корабле! Тебе было страшно! Ты так трясся от страха! Но ты… Минэта не успевает договорить, как бусы из шаров разрываются, и парень улетает в противоположном направлении от Изуку. — Прости, Минэта. Доля секунды, пока никто не мешает. Этот крохотный шанс сбежать юноша намерен использовать сполна. Накопив побольше энергии, Мидория подскакивает, что есть сил в небо. Он не слышит из-за ветрач как к нему также стремительно подлетает Иида. На нем нет шлема. Изуку видит треснувшие очки, которые слетают с лица старосты. Его вечно аккуратно уложенные волосы теперь растрепаны и находятся в полном беспорядке. Это абсолютно не свойственно Ииде. Но что точно свойственно ему, так это не бросать друзей в беде. Поэтому Тенья крепко хватает маленькую, но очень сильную ручонку Мидории и произносит с абсолютно чистотой улыбкой на губах: — Ингениум, бросится куда угодно, чтобы взять потерявшегося ребенка за руку, — Мидорию ломает, собирает и снова ломает. Из-за сильно ветра глаза начинают слезиться, — потому что помогать, когда тебя не просят, — это и есть быть героем. Изуку запоздало понимает, что слезы совсем не от ветра, а от переполняющих его чувств. Как он может отталкивать их? Когда они так рвутся спасти его, даже когда их жизням грозит смертельная опасность. Посадка была не из приятных, хоть Киришима и оказался в нужном месте и в нужное время. — Мидория! — хриплый голос Ашидо пронзил уши юноши. — Я не хочу больше никого терять! Прошу! Вернись в академию! — Я тоже этого хочу. Но мне так страшно! В ЮЭй так много людей, я не хочу создавать им проблем, — Изуку едва шевеля губами, произносит это в пол, потому что сил поднять голову просто не находится. — Помнишь как Шигараки проткнул меня? — неожиданно спокойный голос Бакуго доходит до юноши. — Тогда я понял, что обязан сказать тебе это. Я смотрел на тебя с высока, потому что ты не имел причуды. Ты должен был быть после меня. Однако меня не покидала мысль, что ты все равно был впереди. Я так не хотел этого признавать. Поэтому держался вдали и издевался. После поступления в ЮЭй все пошло наперекосяк. Но я осознал свои слабые и твои сильные стороны. — Мидория не верит глазам и ушам. Он не может и слова сказать, лишь раскрывая рот. — Может, это ничего не изменит, но я должен это сказать. Изуку, прости за все, что было до этого. Тело оторопело. Его будто заморозили. — Непосильную ношу, что ты несешь на своих плечах… Мы должны понести ее все вместе. Силы окончательно покидают Мидорию. Ноги едва держат и при попытке сделать шаг обмякают. Бакуго подоспевает вовремя, подхватывая под руки совсем изнеможенное тело. — Простите, что посмел сказать, что вы не поспеваете. Простите за такие ужасные слова… *** Благодаря блестящему выступлению Урараки все-таки удается успокоить народ и Изуку позволяют остаться в академии. Первым делом ребята, конечно, его тащат в баню. Чтобы смыть всю грязь, которая накопилась за несколько месяцев, требуется около часа. Надев сухую домашнюю одежду (Мидория даже не заметил, как кто-то ее принес), парень выходит в общую комнату. Конечно, после полученных писем у ребят скопилось очень много вопросов. И они сыпятся почти каждую секунду. От расспросов его спасает Тодороки, только что вышедший из ванной. Его теперь мягкий голос тянется по всей гостиной. В Изуку снова бурлят трепет и любовь, о которых он успел почти забыть. — Мидория наверняка устал, давайте дадим ему немного покоя. И вопросы действительно прекращаются. Мидория одаривает парня вымученной улыбкой, но в глазах плещется большая благодарность. Шото видит это и возвращает взгляд полный любви. Он так скучал. Они так тосковали друг по другу. У Изуку почти не было времени думать о возлюбленном, но в некоторые моменты он все-таки поддавался чувствам, вспоминая о теплых объятиях, ночевках друг у друга в комнате, бессонных ночах. Но это были лишь мгновения, больше как стимул работать усердней, стараться больше. И вот сейчас, сидя на диване в полудреме, парень чувствует как его укрывают пушистым и мягким пледом. В нос ударяет знакомый аромат. Тодороки укрыл его своим пледом. Последние месяцы он мог только мечтать об этой роскоши: быть укрытым, сухим и любимым. Засыпая, Изуку чувствует, как по щеке катится одинокая слеза. Слеза счастья. Он так рад вернуться в академию. Рад вернуться к Шото. *** Когда приходит время расходиться по комнатам, Тодороки вызывается отнести Изуку в кровать. Никто и не возражает. Поэтому аккуратно, чтобы не разбудить, парень просовывает руки под измотанное частыми битвами тело и с легкостью поднимает. Убедившись, что парень не проснулся, он несет его к лифту и поднимается на нужный этаж, не без помощи Киришимы, конечно. Отперев дверь и войдя в комнату, Шото укладывает Мидорию на кровать и поправляет плед, немного скомкавшийся при транспортировке. Парень усаживается у изголовья на пол, наблюдая за сопящим героем. Юноша выглядит очень умиротворенно и расслабленно. Тодороки даже думать не хочет, сколько бессонных и одиноких ночей провел этот зеленоволосый мальчишка, сражаясь за справедливость и спокойствие в городе. Он гладит пушистые и кудрявые, слегка влажные локоны, убирая некоторые пряди со лба. Шото отмечает про себя, что его волосы заметно отрасли и теперь могли доставать до кончика носа. Тодороки не может сдержать улыбки. Вдруг глаза Мидории приоткрываются. Он пару раз хлопает своими пушистыми ресницами и трет их пальцами рук. — Прости, я разбудил тебя, — шепчет Тодороки. Он привстает и садится на край кровати, продолжая гладить юношу по голове. — Полежи со мной. Пожалуйста. В полной тишине хриплый голос Изуку немного режет слух. Шото, конечно, беспрекословно повинуется, устраиваясь у стенки. Парень опускает руку на талию Мидории, придвигая к себе и утыкаясь в вихрь непослушных волос. И становится так хорошо. Так, как и должно быть. Изуку расслабляется полностью. В этих объятьях он чувствует себя таким маленьким и беззащитным. Наконец, спустя столько времени, он может услышать родное дыхание и сердцебиение. Глаза сами намокают, а вместе с тем и подушка. Тодороки, ощущая легкую дрожь исходящую от юноши, прижимает его к себе еще ближе. — Ты в безопасности. Тебе не о чем беспокоиться, — шепчет Тодороки. Он сам на грани того, чтобы не пустить слезу. — Я тебя не отпущу. Мидория немного отстраняется и разворачивается лицом к Шото. — Прошу, не уходи. Останься. Эти слова едва можно разобрать из-за всхлипов и шмыганья, но Тодороки слышит все. — Обязательно, — не выдержав, парень касается немного сухими губами лба Изуку. — Я так скучал по тебе. Я каждый день пытался найти тебя, связаться с тобой. — Тодороки стирает мокрые дорожки с лица Мидории, а тот ластится к каждому прикосновению. — В тот день, когда ты ушел из академии, я был вне себя от ужаса. Я так переживал, что с тобой что-то случится, поэтому все эти месяцы каждый день я пытался отыскать тебя. Мы все очень переживали за тебя. Я переживал. Никто больше не осмеливается произнести что-то вслух. Через пару минут слышится ерзание, и лицо Мидории оказывается на уровне лица Тодороки. Изуку тянется и невесомо целует родные губы. Несколько секунд. Но для обоих как вечность. — Я так скучал, — едва шевеля губами произносит юноша. — Мне так жаль и так стыдно, что я заставил вас переживать и волноваться обо мне. Прости меня. Мне так жаль. Последние слова тонут в слезах. Шото лишь одаривает лицо Изуку миллионом коротких поцелуев. Парень целует каждую веснушку, нос, мокрые глаза, губы. Он буквально заставляет себя оторваться от юноши. Тихое «ничего» слетает с уст. Тодороки прижимает Изуку к себе, давая ему волю выплакаться. У самого глаза покрываются пеленой, и пару капель стекают по щекам. Он притягивает Мидорию ближе, обнимает за талию, утыкается в макушку и сам плачет. — Больше я не отпущу тебя. Я слишком люблю тебя, чтобы отпустить. Так и засыпают, в крепких объятиях и со слезами счастья на щеках.