просьба

      блейд подмечает: у цзин юаня сильные руки, действующие до трепетного аккуратно, и тоскующе-нежный взгляд – наверное, таким яоши одаривала своих детей, превращенных в уродство ее же материнской любовью.       блейд подмечает: у цзин юаня – выдержка, отчужденная от генеральской: он просит, а не требует, и тянет сквозь слепую тьму глубже в комнату совсем легко – кладя ладонь на талию, чтобы слегка приобнять, – беззвучно касаясь перчатками верхних одежд блейда, – и его задыхающаяся попытка втянуть кислород ощущается на щеках теплотой выдыхаемого воздуха.       блейд подмечает: цзин юань заботлив – непозволительно сильно – так, как никто того не заслуживает: блейд чувствует точечные – боящиеся ошибиться – касания на обнаженном плече; чувствует, как бинты неприятно утягивают кожу, смешиваясь с кровью до грязно-красного, пока в маленькой атмосфере комнаты нашел себе жизнь запах этанола. — не нужно – я излечусь через пару дней, — слова вываливаются неаккуратным бормотанием, и блейд поджимает губы, глядя на почти перевязанное предплечье – словно генерал только и делает, что работает в медицинском отделе, раз так осторожно и быстро преуспел в обработке ранений. или научился тому у самой жизни, но блейд не хочет думать о подобном. цзин юань, не поднимая взгляда, качает головой в несогласии – волосы спадают на лицо, и он выдыхает в попытке сдуть их назад: — это не отменяет случившегося, — и новый слой марли покрывает кожу: цзин юань перекатывает моток бинтов, придерживая пораженную руку, и его касание отдается у блейда внутренней дрожью. упрямый. блейд слышно втягивает воздух, но молчит – раз уж цзин юаню хочется поработать, то кто он такой, чтобы мешать, – лишь тянет свободную ладонь, чтобы убрать спавшие пряди за ухо. блейд подмечает: волосы у генерала – мягкие, с нежным переливом серебристого в свете луны, и всегда собраны в хвост. блейд бы хотел по-детски дернуть за ленту – просто из праздного любопытства, – чтобы распустить их свободным каскадом вниз, чтобы пряди красиво в своей хаотичности упали на шею, щекоча голую кожу, но цзин юань занят, а хотелки блейда подождут: он никуда не денется – ему еще долго придется тянуть эту жизнь, так что он точно успеет многое сделать – к сожалению или счастью. поэтому блейд опускает ладонь ниже, проводя по щеке, чтобы очертить пальцем родинку у глаза – совсем небольшое пятно луны в светлом небе; чтобы провести вдоль паутинки морщин – указателей жизни – под нижними ресницами, и пойти дальше по уставшей коже: ближе к ушам ощущаются обсыпания, возникшие из-за ужасной жары на лофу – блейд не уверен, болят они или нет, – цзин юань с сосредоточенным лицом продолжал мучить его вторую руку, не обращая внимания ни на что, – но все равно не решается надолго останавливаться на раздраженной коже. блейд тянется к тонким губам, чтобы обвести контур; цзин юань приоткрывает их, опаляя пальцы горячим дыханием, и блейд вздрагивает от неожиданности – и мурашек, пробежавших по спине. он смотрит – собственная рука, обхватывающая подбородок цзин юаня выглядит до привычного соблазнительно, и блейд готов умолять эонов дать ему вспомнить все, что происходило с ними ранее, когда они были моложе, глупее и на порядок счастливее. он смотрит, как уголки губ цзин юаня отчего-то кривятся вниз, и бросают до нечестного виноватое: мне жаль, блейд. блейд замирает, не отводя руки от челюсти цзин юаня, – лишь поднимает взгляд на него: тот смотрит из-под упавшей челки, прожигая в блейде своими золотистыми радужками дыру размером со вселенную – с желанием расщепить блейда на молекулы-атомы-кварки, желая сломать на мелкие кусочки – и уничтожить в пыль, чтобы ему никогда более не пришлось быть собранным. цзин юань бросает виноватое блейд. цзин юань не говорит инсин. и дышать становится немного легче – насколько то можно отнести к чему-то нечеловеческому и живущему вопреки; насколько то можно сказать по отношению к блейду. но блейд может сказать точно: жить образом прошлого в глазах человека – тяжело. но блейд может сказать, что, похоже, этот образ начинает таять. он лишь недовольно фыркает – камень, лежащий на сердце долгое время, упал, укатившись куда-то далеко и надолго, – позволив легкому смешку расцвести под ребрами: просить прощения надо не цзин юаню – тем более не цзин юаню, который склонился над ним, уделяя внимание каждой случайной царапинке, – такое заслуживает какой-нибудь маленький ребенок, любимый своими ласковыми родителями, но точно не он – точно не нечто подобное блейду. блейд выдыхает, поглаживая цзин юаня по щеке – ощущать рядом кого-то до отвратительного приятно; касаться кого-то кажется тем, о чем блейд мечтал долгое время – голод по близости пузырится под кожей, набатом стуча в висках безумным касайся-касайся-касайся, пока тебе оно позволено. — этот ублюдок – не ты. не сожалей зря, — он говорит то на удивление беззлобно, хотя одно только упоминание пожирателя лун должно сводить с ума, но нет – чувствовать себя ненормальным приходится из-за цзин юаня – и его пальцев, обвивающих запястья блейда в мягком желании заставить думать лишь о себе, и у него то отлично получается. блейд хочет сказать: дан фэну тоже досталось, хотя его перерождение стянуло раны на ноль. блейд хочет сказать: жаль, не удалось убить ту тварь, хотя ты бы мне этого наверняка не простил. блейд хочет скулить: цзин юань, тебе следует перестать смотреть настолько открыто и так бесстыдно оголять свою душу. цзин юань смотрит – золото выжигает на лице блейда новые узоры, – и обдает жаром дыхания пальцы блейда, лежащие на губах: ты уходишь завтра? блейд давиться воздухом, потому что это нечестно – чертовски нечестно вести себя так, и думать лишь о работе. блейд хочет сказать: смотри на меня. блейд хочет сказать: думай обо мне. блейд хочет сказать: заткнись и не заикайся о том, что будет завтра. блейд говорит – хриплый шепот щекочет кожу цзин юаня – оно видно по качнувшимся от дыхания прядям у лица: не знаю. наверное. мне надо искать ее. — знаешь, — цзин юань, пряча глаза, запинается – неестественно криво и совершенно тому неподходяще, – лишь сильнее – до ощутимого давления – сжимая запястья блейда, — я бы хотел попросить об одной вещи. блейд немного наклоняет голову, говоря немое – хей, я тебя внимательно слушаю; чувствуя под рукой, как адамово яблоко подпрыгивает в волнении, пока цзин юань продолжает молчать, плавя атмосферу своим напряжением. он глубоко вздыхает – и золото вновь струится во взгляда, выглядя более хрупким и почти сломанным: — я уже потерял тебя однажды, блейд, — милосердный эон, только не это. только не прошлое, которое преследует, будучи забытым-потерянным-уничтоженным-изничтоженным-погребенным под слоем пыли и времени – будучи абсолютно неважным для блейда и крепко прижившимся к цзин юаню. на долгие годы. десятилетия. века. нет. нет-нет-нет-нет-нет. просто пожалуйста. что пожалуйста, цзин юань? оставь хотя бы последнего – третьего – человека в живых. блейд шумно втягивает воздух, пока отвратительно неподходящий моменту смех от перенапряжения зарождается где-то под ребрами. блейд хочет сказать: цзин юань, мне сложно. блейд хочет сказать: цзин юань, он сделал меня таким; цзин юань, она причиняла мне боль. цзин юань, ты ломаешь меня, заставляя сомневаться во всем – и ускользающий контроль пугает. блейд хочет ответить, – ему хочется до безумного сильно быть услышанным, – но ответом служит молчание. — я понимаю, иногда смерть кажется проще, — блейд не смотрит на цзин юаня, но по его голосу может сказать – цзин юань выворачивает душу так, что его надломленный шепот кажется неестественным. блейд не знает, видел ли он прошлый цзин юаня настолько искренним, и если да – то он ему перманентно завидует, потому что чужое доверие заставляет задыхаться и чувствовать себя живым, а не существующим, — но ты равноудален как от нее, так и от жизни. просто второе кажется труднее – сложнее, понимаешь? блейд хочет сказать, что ни черта он не понимает, но то было бы ложью, а врать себе – бессмысленно. врать цзин юаню – просто нечестно. — я имею ввиду, — цзин юань отпускает запястье блейда, поправляя волосы в волнении, и облизывает пересохшие губы, стараясь глупой привычкой снизить тревожность на минимум – как будто это вообще возможно, — пока ты считаешь, что тебя тяготит жизнь и ее обстоятельства, ты ведь не живешь – ты стараешься умереть и делаешь все для того. ты делаешь все для смерти и продолжаешь ненавидеть жизнь, хотя даже не живешь и не пытаешься жить. цзин юань говорит, мягко сжимая руку блейда, переплетя пальцы в нежной горечи – он смотрит до отвратительного умоляюще, словно блейд – концентрация власти и могущества, словно у блейда – сила всех эонов вместе взятых, словно блейд – божество, способное спасти человечество от чумы яоши и ленивого разрушения самого нанука, а не неживое тело без прошлого и будущего: просто оставь хотя бы последнего – третьего – человека в живых. блейд смеется: само божественное предвидение альянса просит о подобном. умоляет. желает быть услышанным и понятым. блейд хочет сказать: спасибо, цзин юань, что ты рядом. блейд хочет сказать: цзин юань, ты заставляешь терять контроль над привычными вещами. блейд хочет сказать – цзин юань, ты прав, ты ломаешь, ты мучаешь и размазываешь, – но получается лишь невнятно прошептать: продолжай, что начал, иначе раны будут стягиваться гораздо дольше. блейд шепчет, пока ком в горле мешает нормально дышать, рождая неаккуратную искренность: ты же хочешь помочь мне жить, так продолжай, что делаешь – ты на верном пути.       и блейд подмечает, насколько отвратительно нежен и аккуратен цзин юань, смотря на то, как бинты вновь охватывают светлую кожу, пряча ее под собой.       блейд подмечает, как непривычно хрупкое золото в глазах цзин юаня постепенно замирает, закаляясь до стабильной уверенности.       блейд подмечает: цзин юань до ужасного живой, несмотря на потери и боль, перенесенные им; цзин юань – по настоящему сильный, взвалив на себя ответственность за сяньчжоу, хотя мечтал путешествовать по мирам и планетам.       но блейд замечает, насколько он важен для цзин юаня – и потому он будет равняться на него, переступая через прошлое, чтобы идти рядом с цзин юанем в настоящем рука об руку.