Тебе не надоело?

Ситуация вполне классическая. Кому-то это покажется печальным, кому-то отвратным, а кто-то вообще наплюёт. Каждый человек решит сам для себя, что ему делать с этой информацией. Но Кира и Лиза некого рода любовницы. Можно ли их таковыми считать? Да, наверно. По крайней мере, Медведева думает именно так, когда Лиза появляется у неё на пороге и в очередной раз поднимает свой разбитый взгляд. Это повторяется регулярно. Кира каждый раз отворяет дверь. Лиза каждый раз стирает горячие слезы с лица. Сколько раз Медведева просила бросить его? Чертовски много. Но Елизавета не слушала. Лишь оправдывала очередной синяк на молочной коже. И это безусловно бесило. Хотя в то же время была и обратная сторона луны. Кира боялась, что после ухода Алексея Елизавета более не будет появляться на её пороге. Не будет больше возможности прикоснуться к чужому телу. Потому эгоистичность смешалась с любовью. И Кира решила просто не думать о том, что происходит в доме у Андрющенко. Так проще. Лиза никогда не вдаётся в подробности, а Медведева и не просит. В любом случае, она не сможет дать этой девочке тепла. Кира не понимает как же так вышло, что Андрющенко сумела влюбить её в себя. Как обычная похоть переросла в некую зависимость? Они встретились в баре, когда Алексей бросил Лизу совершенно одну, лишая возможности доехать до дома. Тогда и появилась Кира, которая нашла Елизавету привлекательной и довезла до своего дома. А далее все вышло из под контроля. Они переспали. И на утро Лиза ушла, полностью убитая тем, что изменила Лёше. Но Киру это ни капли не смущало, она лишь подначивала. Елизавета квартиру знает, а значит может прийти вновь. Двери открыты. Все это казалось глупой шуткой, пока Лиза не появилась на пороге посреди ночи. Она впилась в чужие губы и покрылась лёгкой дрожью. Двери действительно открыты. Но ещё тогда было плевать. Ещё тогда Кира не обращала внимания на слезы или синяки. Она на зло прикусывала места ударов сильнее, заставляя девочку шипеть, проливать больше слез. Но со временем все изменилось. Кира хоть и не была нежной, но теперь не стремилась цеплять Лизу за живое, не стремилась сделать ещё больнее. Хотя в голове как мантра звучало глупое напоминание о том, что Лиза просто ебучая мазохистка. Она гасит боль другой болью. Скулит, шипит, но не знает к себе хорошего обращения. А Кира давать его не станет. И не может в целом. Только знала бы Лиза, насколько Медведева желает показать это хорошее обращение, она бы просто расплакалась. Вновь. И сейчас Медведева наливает себе виски. Тяжёлый рабочий день. Ничего не расслабляет так, как приятный обжигающий напиток и хороший сон. Верно? Абсолютно точно. Но от уже приевшегося занятия отвлекают. Звонок в дверь. И Кира практически уверена в том, что знает кто стоит за порогом. Потому мгновенно встаёт и проходит в коридор. Медведева в глазок не смотрит, она лишь машинально отворяет дверь. С порога на блондинку действительно смотрит Лиза. И это весьма ожидаемо. Девушка вновь молчит. А сама Кира на части разрывается от вновь нахлынувших эмоций и чувств. Она рада, что Андрющенко сейчас стоит на пороге и нуждается в блондинке, но в то же время приходит ужаснейшее осознание того, что Лиза вновь поссорилась с Алексеем. — Пришла зализывать раны, кисуль? Тебе не надоело? — спрашивает Кира, с ног до головы осматривает девушку. Выглядит та действительно неважно. На щеке красный след вместо румянца, губа кровоточит. Но во втором скорее всего виновна сама Лиза, она часто кусает губы когда нервничает или переживает. А Кира понять не может, откуда она знает такие мелочи. Елизавета молчит. Кира как обычно попадает чётко в цель. Слегка хриплый голос проходится по всему телу словно ток по проводам. Лиза знает, что Кира абсолютно права, но никогда не признает этого. Она медленно, но верно умирает в собственной квартире, а потом приходит и добивает себя. С Кирой легче пережить эту боль. Потому что боль Медведевой заставляет забыть обо всем. Становится слишком хорошо. А Лиза прекрасно понимает, что она ебучая мазохистка. Но словно мотылёк она летит туда, где её всегда примут. — Что на этот раз? — хотя бы ради приличия спрашивает Кира. Нет, на самом деле она переживает, просто не может этого показать, — Хочешь, я набью ему ебало? — Нет, Кир, не смей, — Лиза отрицательно головой мотает. Не хочет этого видеть. Она переживает. За Киру. А Медведева только хмыкает тихо. Она ожидала такой реакции на свои слова. Лиза ведь человек с большой буквы. Никогда не позволит ударить Алексея. Хотя тот почему-то регулярно оставляет синяки на её теле. Киру это сильно злит. — Так что случилось? — Медведева вопрос свой повторяет. В квартиру войти приглашает. — Ничего не случилось, — отнекивается. Это тоже дело обыденное. — Ты никогда не приходишь просто так, — Кира вздыхает. Болезненная правда для каждой из них. Лиза вновь молчит. Она через порог переступает и руку тянет к чужой щеке. Только Кира весьма грубо перехватывает. Сжимает чужое запястье, одергивает слегка. — Я спросила. Ты не ответила, — Кира практически рычит. — Пусти, — Елизавета руку выдергивает из чужого хвата, но Медведева даже не думает сопротивляться. Не хочет пугать и отталкивать, — Поссорились. Опять. Ему показалось, что какой-то парень смотрит на меня как-то не так, — Тихо произносит Лиза и прячет запястье за спину. Но Кира успевает заметить красные следы по рукам. Значит сжимал так сильно? Кажется да. И из-за этого хочется вырвать руки Алексея. — Блядство, Лиза, долго это будет продолжаться? — Кира смотрит с ноткой сочувствия. Большим пальцем по окровавленной губе проходится мягко. Сколько ещё синяков прячется под этой толстовкой? — Ты понимаешь, что он тебе не пара? — А кто мне пара? Ты? — хмурится девушка. Но всё же позволяет водить пальцем по губам, — Он плохой, да? А я хорошая? Не неси чушь. Всё это заслуженно как минимум потому, что я ему изменяю. — Глупая ты, Лиза. Я может и не пара тебе, но и знакомы мы бы не были, если бы не твой паренёк, который бросил тебя в клубе. Думаешь, он верный? Глупая, — Медведева чувствует бешеный ритм собственного сердца. Она видит чужой взгляд. В глазах Лизы ужас вперемешку с разочарованием. Кира знает, что сказала девочке её болючую правду. Ранее она такого не произносила вслух, но видимо усталость дала о себе знать, эмоции берут верх. — Тебе ли не плевать? — Лиза бровь приподнимает. — Плевать, — хмыкает Кира. Хотя на самом деле это не так. Но если Лиза не хочет слушать, то и говорить не о чем. И Елизавета языком по губам проходится, капельку крови стирает, уст напротив касается мягко. Руку на чужую шею кладёт и уже дыхание учащается. Она почему-то всегда нервничает, когда касается Киры. Потому что блондинка непредсказуемая и рядом с ней всегда хорошо. С Лёшей Елизавета такого не испытывала никогда. — Хорошо от темы уходишь, кисуль, — Шепчет Кира. Она руками под толстовку пробирается, ребра чужие пересчитывает мягко. Медведева чувствует как подрагивает Лиза, как она глаза прикрывает, когда пальцы на синяки давят случайно. Андрющенко напоминает стеклянную вазу. С ней нужно быть чертовски аккуратной, чтобы не разбить. Но дело в том, что эта ваза не привыкла к нежностям. Она привыкла разбиваться вновь и вновь, а потом собирать себя по осколкам. Кире больно и неприятно это видеть, но как бы она ни пыталась, она не сможет обращаться с Лизой так, как та того заслуживает на самом деле. Медведева не привыкла чувствовать что-либо кроме желания или привязанности. Ранее она не встречала подобных ваз, а если и встречала, то разбивала их без угрызения совести. — Пожалуйста, давай не будем об этом говорить, — молит Лиза. Она поддаётся каждому движению. Привычное и мягкое постельное белье встречает девушек. В нос Елизаветы мгновенно проникает запах знакомого одеколона. Кира не пользуется женскими парфюмами и это кажется весьма забавным. — Скажи, ты хоть скучала? - Кира приподнимает края Лизиной толстовки выше, оголяет впалый живот на котором едва видны кубики пресса. Все это выглядит просто прекрасно, но карие глаза цепляются за синяки. Видеть их не хочется. — Да, — на выдохе произносит Лиза. Глаза вновь слезятся. Она не знает что делает в этой постели. Живёт? Или наоборот, окончательно умирает? Кира руки на талию Елизаветы кладёт, а сама целует каждый синяк, заставляет девушку под собой содрогаться и шипеть слегка, когда поцелуи переходят в лёгкие укусы. Медведева не привыкла к ласкам. Но она позволяет Лизе оставить в этой постели всю себя. Кира покусывает, дразнит, играется, пускает чужие слезы. А Андрющенко в отместку может волосы светлые оттягивать, спину царапать и не сдерживать себя. — Тебе же больно сейчас, — шепчет тихо, но Кира словно насквозь видит. Толстовку стягивает с тела худощавого, бюст расстегивает. — Нет, — Лиза ресницами хлопает, глазами неспеша за чужими действиями наблюдает. И всё это вранье. Медведева и так все знает. Потому выше приподнимается. Смотрит в глаза напротив. Они действительно слезятся. Кире плохо чертовски. Ей хочется вновь забить на эти слезы и ничего не чувствовать. Хочется вновь сжать тонкую шею и целовать смазано, вызывая новую порцию слез. Сколько же их Кира уже собрала? Безумное множество. Но сейчас почему-то не позволяет себе оставить новые синяки на теле этой мазохистки. Может тогда Лиза и уйдёт? Ей наскучит эта простота, это обращение, которое она по праву заслужила. — Я не сделаю тебе больно, — произносит Кира уже заученные слова. Она знает, что Лизу это успокаивает хотя бы малость. Медведева целует губы обкусанные, Андрющенко что-то тихо мычит, но это неважно совсем. Кира запястья чужие смыкает над головой крепким хватом. Помнит прекрасно, что те красные слегка, а шипение чужое только подтверждает предположения. На секунду Кира ловит страх в Лизиных глазах. Хочется сразу отпустить, налить этой девушке горячего чая и обнять. Но Андрющенко не позволит этих формальностей, — В глаза смотри мне. Прекрати слезы пускать, — Это к сожалению все, что вырывается из уст блондинки. Она не может сказать или показать то, что чувствует на самом деле. Лиза кивает послушно. А Кира целует, каждый синяк, каждый шрам на юном теле. Она мокрой дорожкой проходится по ключицам, но взгляд свой с чужих глаз не сводит. Медведева не забывает уделить внимание женской груди, языком обводит соски, выбивает первый приглушенный стон. И это чертовски заводит. Кира все ещё запястья Лизы над головой сжимает, а та продолжает подрагивать. Медведева знает, что ей это нравится, но Андрющенко вряд ли скажет об этом прямо. — Ты могла бы не терпеть все это, — ещё пару поцелуев и Кира отпускает чужие руки, стягивает с себя футболку и Лиза машинально уже свои ладони кладёт на её спину. Ногти короткие, но блондинка все равно губу прикусывает, когда те впиваются в кожу. Андрющенко молчит. Хотя губы её слегка приоткрываются в немом ответе. Кира и не ждёт никаких ответов. Она джинсы стягивает, открывая вид на упругие бедра. Медведева поглаживает их какое-то время, на Лизу смотрит. Андрющенко глаза прикрывает и дышит рвано. Ей не хочется уходить. Ей не хочется к Алексею. Но может ли она остаться у Киры? Нет. Нельзя. Кира опускается к уже намокшей ткани трусов. Пальчиком проводит по клитору и чувствует, как хватка на её спине становится сильнее. — Блять, Лиза, — шепчет Медведева. Может она тоже мазохистка? Это приятно и больно одновременно. Реакции никакой. Елизавета всё ещё терзает чужую спину. И это только начало. Кира стягивает последний элемент одежды с Лизы. С нажимом проходится по клитору, очередной стон ласкает слух. Глаза Андрющенко слезятся, а блондинка понимает, что контролировать это никак нельзя, потому что так выходит чужая боль. Сердце бьётся в бешеном ритме. Кира входит двумя пальцами, нежно целует внутреннюю часть бедра. Лиза скулит тихо, губу прикусывает. А Медведева в свою очередь ускоряет темп. Она рукой одной шею тонкую сжимает, на которой красивая татуировка покоится. — Тебе действительно нравится так? — Кире сложно принять данный факт. Она болезненно оглядывает чужое тело, проходится взглядом по каждому шраму. Руки не отстают. Одна сжимает шею, а вторая набирает темп. Елизавета жадно глотает воздух. Сейчас его действительно не хватает. Она руками впивается в Кирину спину и слышит недовольное шипение. Один один. Боль за боль. Но Лизе это нравится. Потому вместо ответа она лишь хрипло стонет и чувствует, как подступает оргазм. Девушка прикрывает глаза. Уже полноценная слезинка катится по щеке. Ей плохо с Алексеем. Ей хорошо с Кирой. Но ничего поменять уже нельзя. Лиза просто не может выбраться из этой ловушки. Она видит, как Кира её желает, как любит. И чертовски больно от того, что Медведева хочет оставлять отметины по телу, хочет показать реальную любовь. Но всё это невозможно. Отметины на теле явно не понравятся Лёше, а любовь... Лиза к ней совершенно не привыкла. И Кира впрочем тоже. Им проще царапать спину и сжимать горло, чем целоваться, убирая выбившиеся пряди волос за ухо. — Блядство, — Рычит Медведева недовольно. Она ненавидит это состояние Лизы. Вся ненависть комом застревает в горле. Кира его послушно сглатывает. Рука отпускает шею. Красноватые следы остаются поверх татуировки. Кира взгляд отводит. Не хочет смотреть. Ей больше сейчас интересно тело Лизы, что подрагивает от равномерных толчков. Андрющенко чуть бёдрами вперёд подаётся, а Медведева её тормозит. — Не торопись, — шепчет и сплитом языка касается клитора. Руки по-хозяйски сжимают бедра, пачкая смазкой. Блондинка притягивает Лизу ближе к себе. Та ойкает. То-ли от неожиданности, то-ли из-за того, что Кира задела очередной синяк. Это не имеет значения. Язык Киры знает свое дело. Она вылизывает Андрющенко от и до. Иногда издевается, иногда напротив, даёт разрядку слишком быстро. Медведева чувствует, как ноги Лизы напрягаются. Она стонет сладко. Шепчет что-то неразборчивое и наконец доходит до пика. Последний и самый громкий стон кажется самым прекрасным. Елизавета обмякает в руках Киры. Она тяжело дышит и закрывает глаза. Сейчас. Ещё немного и ей нужно будет уходить. Только у Киры иной настрой. Она собирает языком оставшуюся смазку, вновь целует бедра. А потом взгляд поднимает на Лизу. Сердце пропускает удар. Забрать эту девушку хочется. Кира приподнимается выше. Находит в себе силы эту нежность показать. Волосы тёмные с чужого лица аккуратно убирает, а потом целует. Полностью игнорирует чужое недоумение. — Хочу, чтобы это было для тебя привычным, кисуль. Я заебалась считать эти синяки, — недовольно произносит Кира, — Я заебалась издеваться над тобой. Он ведь изрядно постарался и без меня. — Мне с тобою хорошо, — Лиза не понимает, искренне не понимает почему Кира решила, что мучает её. — Лиза, останься тут со мной или уходи. Больше не открою, — возможно потом Медведева пожалеет о сказанном, но не сейчас. — Ты же знаешь. Не заставляй меня выбирать, — Андрющенко взгляда чужого избегает. Боится в них осуждение увидеть. Кира действительно не пустит? — Я серьёзно, — ей блядски тяжело говорить об этом, но так надо. Терпение Медведевой действительно на пределе. Она не может больше видеть подобное. Она убивается собственным бессилием. Лиза лишь губу прикусывает. На Киру смотрит, а после поцелуй на лбу оставляет невесомый. И нужно быть идиотом, чтобы не понять происходящее. Она прощается. Волосы светлые Кире за ухо убирает. Улыбается болезненно и мягко. А потом встаёт с кровати не спеша. Вещи на себя натягивает. Медведева смотрит как завороженная на эту картину. Ей больно осознавать происходящее, но... Это Лизино решение. Полноценное. Вряд-ли правильное, но Кира его уважает. Она наверное никогда не поймёт почему так произошло. Не поймёт почему Лиза предпочла Кире какого-то уебка, что её не ценит вовсе. Горло саднит. Блондинка наблюдает за тем, как Андрющенко одевается. — Мы... Может быть ещё встретимся, —шепчет Лиза стоя у двери. Она смотрит только в пол. Ей тоже отвратно и непонятно почему все происходит именно так. — Если повезёт, — Кира давит усмешку болезненно. Она в последний раз оглядывает Елизавету с ног до головы. Дверь закрывается с щелчком. Оставляет Киру наедине со своими мыслями и ненавистью к себе, к Алексею. С ненавистью ко всем, кроме её Лизы. Справится ли Лиза без неё? Конечно справится, она же сильная, она все сможет. Но почему-то спокойнее видеть её, знать, что она в порядке. Хотя та и не в порядке вовсе. Блондинка возвращается к своему обыденному занятию. Она наливает себе виски и тихо смеётся. Сегодня ей точно нужно напиться до беспамятства. Кира знает, что им будет больно. Кира знает, что не может видеть Лизину боль. Но ещё лучше она осознает, что если Елизавета вновь появится у её порога, она всё равно откроет. Первый раз пустит свои слова на ветер, но откроет. И Лиза наверняка придёт. Потому что она не сможет без Киры даже дышать. Это своего рода зависимость. Ничего не изменить. Они привязаны друг к другу. Навечно..