Дыхание

Мрак. Белые частицы, плывущие по какой-то своей траектории, известной лишь им самим. Подсвеченный зеленым силуэт, отвернувшийся куда-то вдаль. Измученный временем старик, скромно сидящий на коленях. Информация — ценный ресурс, и я, как… Проводник между мирами… Искренне готов делиться ей в качестве благодарности за энергетическую станцию в виде вашего тела. Тот день был обычным. Никто никого не убил, второго Резонанса не произошло, вортигонты резали маленькие недозревшие морковки на железной подставке. Даже Брин вещал то же самое, что и обычно. "Восточная Черная Меза", как всегда — гарант стабильности, как всегда — убежище таким же потерянным душам, коих косил Альянс за любое неверное движение. А тут, посреди рабочего дня, среди столиков со скляночками и маленьких приборчиков в проводах появился ОН. Не просто человек мужского пола, а именно ОН. Отразился в самом большом стекле, в той самой капсуле, в которой хранился последний оставшийся образец от того самого чертового кристалла, и Илай Вэнс все понял. Ваши силы на исходе. Посмотрите на себя. Подвигайтесь, попробуйте вспомнить то, что заучили двадцать лет назад, как мантру. Неужели у вас получилось бы? Ведь физические недуги и кратковременная память — самое меньшее, чем пришлось бы расплачиваться за столь важную для вашей расы услугу. Да? Разговор произошел наедине — в тесной каморке Моссман с пыльными шкафами и коробками, с малюсенькими экранчиками древних, как динозавры, мониторов. Старику хватило ума гарантировать себе полную конфиденциальность. Но душа его была где-то за пределами мыслимой Вселенной — где-то, где покоился тот самый Нарушитель номер один. Как вы думаете, что это значит? Илай знал. Пусть память уже подводит его, но инстинкты и предчувствия подсказывают наихудшие варианты событий. И запоздало пришло разочарование. Оно поглотило учёного настолько, что тот буквально вбил взгляд в пол, лишь бы не смотреть на своего мучителя. А я скажу. Пришел конец нашему договору. И вам решать, к какому выводу мы придем. Ровно двадцать лет тому назад произошла сделка: гарантия спасения взамен на стремительную потерю всех сил. Моральных, жизненных, физических, умственных. Все, что было у человека, постепенно утекало из него, превращая его в тухнувший кусок мяса. То, что происходило сейчас, было очень похоже на агонию: с воображаемого тела сдиралась иллюзорная кожа, открывая загадочному человеку с пронзительно зелеными глазами всю сущность старого учёного. Наверняка вы помните ровно все то же, что и я. Илай знал, что последует за этим его небольшим монологом.

***

Тысяча девятьсот девяносто восьмой год. Молодой, полный сил Илай Вэнс вынес хнычущий сверток на руках, оглядываясь на оранжево-серые обломки. Голубое небо стремительно заполнялось едким черным дымом, а впереди — плотная живая стена из военных с полосой препятствий в виде простреленных тел учёных и изувеченных, но все же еще живых инопланетян в кандалах. Мужчина понял, что ему уже не выбраться, ведь сзади — обваленные стены и поломанные двери в лабораторию, заполненную отвратительным газом и химическими отходами, а впереди — полчища врагов. И стоило одному из таких направить дуло прямо на него, как десятки таких же ребят в камуфляже повторили это действие. Как в фильме — одна «мишень» в виде мужчины с маленьким ребенком и несколько десятков летящих пуль. Илай повернул корпус слегка влево, прижимая бедную Аликс к груди, и зажмурился, ожидая страшное. Щеку обдало неясным жаром. Вэнс словно замерз на своём месте, потеряв возможность управлять своим телом. Как кандалы на каждой конечности, удерживающие в одной позе. Его руки все еще крепко удерживали девочку, переставшую шевелиться. Он осмелился открыть глаза и провести взглядом по обстановке. Прямо перед ним выросла мощная фигура мужчины: в левой его руке был узенький черный дипломат, короткие черные волосы зализаны, как в допотопных журналах моды, а на лице — самая непроницаемая восковая маска с очень глубокими морщинами. Илай бы постеснялся назвать эту котлету от гамбургера лицом. «Я чувствую… Дыхание?» Мир терял вкус войны и смерти, уступая чему-то сказочному и невесомому. Например, ауре дыхания, которую распространял этот невиданный ранее немолодой нечеловек. Земля дышала! То, что он почувствовал тогда, сродни моменту, когда нюхаешь букет цветов и понимаешь, что каждый лепесточек этих удивительных созданий индивидуален. Словно воздух пульсировал, отдавая что-то, либо же наоборот — безжалостно забирая. Замороженное тело приятно отдавало покалывающими ощущениями и табунами мурашек. И Вэнс понял: это дыхание — он сам, а этот нечеловек освободил живую сущность от физической оболочки. Это похоже на опыт от телепортации: мыслью ты в нигде, а телом уже там, где надо. Вскоре и небо начало мерцать. Существо словно чувствовало эту бешеную, молодую, сильную отдачу от замороженного учёного, и его пробрала равнодушная ухмылка, тянущаяся по кривым тонким губам. Время, мистер Вэнс. Время. Нет ничего ценнее времени. Всего есть несколько путей у вашей души, и одному из них я вправе потворствовать, либо же… Помешать. Прямо сейчас весь мир в заморозке. Время ненадолго остановило свой ход. Спустя секунду после того, как оно пойдет опять, в вас попадут пули, и они лишат вас шанса выбраться отсюда живыми. Лишат шанса спасти мир от гибели. Если вам дорога жизнь вашего дела и дорога судьба человечества, вы послушаете меня. Лицо Илая резво затянулось сеточкой морщин…

***

— Ты питался мной. Из-за тебя я потерял жену, оставив ее там, из-за тебя я сейчас хожу на чертовом куске железа вместо ноги, из-за тебя я в тридцать выглядел на пятьдесят! — на висках ученого вздулись вены. — Из-за тебя я все забыл! Из-за тебя меня отстранили от деятельности Сопротивления! Все из-за тебя, чертов Шу'улатои в костюмчике… И все ради чего? Ты просто меня убил! Не спорю, вы дорого заплатили за эти двадцать лет. Но хочу напомнить, что еще было из-за меня, в чем вам стоило бы поблагодарить меня. — В чем же? Я лишался частей себя ради того, чтобы наши люди сейчас умирали пачками? Вы и ваши подопечные живы. Ваши знания остаются в секрете от Альянса. Ваша дочь и важнейшие члены команды сектора С живы. Даже мистер Фримен. Вы знаете точное время и место его появления. Неужели вам нужно что-то ещё? — Жизнь! Какой толк от наших знаний, если популяция людей больше никогда не восстановится? Я влил столько сил в тебя только ради того, чтобы ни-че-го не произошло?! Илай тяжело задышал и сжался в клубочек, впившись ногтями в колени. А фигура в черном так же беспристрастно стояла над ним, слушая поток эмоций. Плата за то, что вы называете жизнью, будет слишком высока. Неужели вы готовы предать своих близких, унести ценные сведения в могилу просто ради того, чтобы прогарантировать то, что вы не вымрете от рук инопланетной расы? — Что за плата? О чем ты говоришь? — сиплый голос не слышал даже сам его владелец, но существу было все понятно. Вы хотите получить еще один шанс для Земли? — Да. Да и еще раз да, — он упорно закивал. — И если у наших детей будут шансы на выживание, я умру за них... И впервые за весь их диалог Вэнс поднял глаза на нечеловека. Зрительный контакт длился вечность. Друг на друга смотрели двое. Изрядно уставший, постаревший мужчина с сухими черными ладошками с дряхлой кожей. С пустым мутным взглядом ореховых глаз. С мимическими морщинами, которые были еще глубже, чем у восковой морды его собеседника. С густыми редкими волосами с лысиной посередине. Он хмурил брови и смотрел, неотрывно смотрел. Во взгляде зеленых глаз мелькнуло одобрение в ответ на эту человеческую жажду жить. Существо опустилось на корточки рядом с дряхлым учёным и заглянуло в его лицо. Вам действительно придется отдать свою жизнь, последнюю свою энергию — просто ради того, чтобы у меня хватило сил на помощь вашей расе. Ради того, чтобы младшему поколению не пришлось делать то, что делаете вы. — Глупо думать, что я не переживу, — старик позволил себе грустную усмешку. — Я пережил Каскадный Резонанс, любовь всей моей жизни умерла. Я пережил и это. Я смог избавиться от последствий генетических мутаций и радиации, когда мы взрывали бомбы по всему миру в попытках закрыть порталы, через которые заходили инопланетяне. Я пережил Семичасовую войну с одной ногой. Я пережил то, что ты качал из меня мою жизненную энергию, делая из меня рухлядь с провалами в памяти. Я пережил старение, пережил то, что весь мир считает меня безвольным куском гнилой плоти, которому пора умереть. Думаешь, я не переживу это? Этот вопрос был задан с откровенным смехом — тихим, разочарованным, болезненным, но смехом, с добродушной убитой улыбкой. Словно гром пошатнул небо несколько раз. — Не волнуйся, я переживу свою смерть. Если после этого последует освобождение, я отдам свою жизнь. Хорошо. Своими словами вы запустили механизм непоправимых событий. У вас есть ровно два дня на то, чтобы поймать мистера Фримена в указанное время в указанном месте и направить его… по указанным путям. Черная оболочка, разделяющая мир, лопнула как мыльный пузырь, стоило человеку пропасть из поля зрения мистера Вэнса. Словно и не было этого разговора. Снова замерцал экранчик компьютера времен динозавров, снова запахло столетней пылью и сыростью. Снова атмосфера, в которой он привык находиться. Все показалось слишком родным именно сейчас — когда смерть уже на пороге лаборатории и пришла за ним. Сейчас нужно связаться с Барни Калхауном, чтобы тот пристально следил за пассажирами транспортного пути TR-98: мало ли кто там окажется... Этим днём был день двести сорок шесть года две тысячи восемнадцать.