На другой стороне.

      Единственное, от чего было понятно, что в Барбиленде наступила ночь — резкая тьма, наступающая без всяких прелюдий, вроде заката, и кромешная тишина. Больше ничего. Никаких тебе смен температуры, блестящих вывесок круглосуточных заведений, даже малейшего признака жизни. Барбиленд замер. В Барбиленде ужасно скучно. Но, несмотря на это, ночь все ещё была временем, которое Аллан ждал с нетерпением.       Как только стало ясно, что все Барби и Кены уже спят, Аллан тихонько, практически на цыпочках уходил с пляжа и подбирался к домику Барби. В такие моменты он мог чувствовать себя как вор, злоумышленник или убийца, пытающийся уйти, не оставляя следов, но никогда не беспокоился о том, что может быть замеченным — никто не заметил его отсутствия, когда он убегал в реальный мир на несколько суток, так почему им должно было быть дело до ночных визитов?       Уже подходя к домику Стереотипной Барби он немного сворачивает влево. Именно там находился совсем небольшой домишка фиолетового цвета, огражденный высоким белым забором — при всем желании, перелезть через него было настолько сложно, что даже невозможно. Аллан, сделав глубокий вдох, постучал по забору, надеясь, что руки не начнут трястись.       — Аллан?       Вместе со звуком открывающейся двери раздался и тихий, сонный женский голосок. Женщина лет двадцати шести-тридцати в недоумении вышла на крыльцо, пытаясь разглядеть в кромешной тьме хотя бы что-то. Рыжие волосы кудрявыми волнами падали вниз и касались её беременного живота, сама же женщина была заботливо одета своей сожительницей в белую ночнушку, будто сильнее подчёркивая бледность её кожи. Аллан тут же лучезарно улыбнулся.       — А ты ждёшь кого-нибудь ещё?       Будущая мама тихо засмеялась, тут же спустившись с крыльца на траву и подбегая поближе к своему собеседнику. На радостях, она даже попыталась его обнять, но, к сожалению, смогла лишь схватиться за забор, отделяющий их друг от друга.       — Я уж думала, ты не придешь! Так переживала… Даже заснуть не получилось!       — Знаю, Мидж, знаю… — его голос переходил на ласковый шёпот, лишь иногда срывающийся на более громкую интонацию — Кен сегодня травму получил, ну, а ты нас знаешь… В прочем, не важно, да? — Аллан тихонько посмеялся, опускаясь на колени и просовывая руку как можно дальше между перекладинами в ограждении, в попытке погладить живот Мидж — Как ты? Как малыш?       — Всё как всегда. Скука смертная, да и он лежит, словно… словно спит всегда. Скиппер пытается помогать, но она сама-то ребёнок, нагружать её как-то… Не хочется, — её бледная ладонь мягко хватает пальцы Аллана, заставляя мужчину поднять глаза — Думаю, был бы здесь ты — я бы только то и делала, что смеялась.       — Я не клоун, Мидж! — в попытке изобразить обиду, Аллан надувает губки и забирает у возлюбленной пальцы. Но, в конечном итоге, сцена вышла настолько комичной, что мужчина и сам рассмеялся, медленно поднимаясь с колен.       — Ну конечно, не клоун. Но забавный ты. Очень.       — Да, пожалуй.       После наступило неловкое молчание. В целом, молчать было будто бы и обязательной частью их встреч — это имело что-то такое… Приятное и несколько романтичное. Ведь так чудесно понимать, что для того, чтобы чувствовать себя комфортно в чьей-то компании не обязательно говорить — достаточно просто быть рядом. Но сейчас было кое-что другое. Молчание тяжело повисло в воздухе, отдавая какой-то неловкостью и холодом, будто они и не смеялись буквально пару минут назад. Особенно холодным казался Аллан, отведя взгляд в сторону.       — О чём задумался? — осторожно спросила Мидж, заставляя собеседника вздрогнуть — Снова о них?       Аллан медленно кивнул.       — Ну, эту шарманку я наизусть выучила… Почему они не могут позволить тебе остаться тут, со мной, за забором — очень хороший вопрос, но…       — Нет, не совсем.       Выражение лица Мидж тут же сменилось. Она очевидно напрягалась, замерла, двигая одними лишь глазами, в попытках понять взгляд мужа.       — Я… просто… ну, это не то, чем я очень горжусь, но… — он глубоко вздыхает, зажмурившись. В конце концов, его слова полностью переходят на едва слышный шёпот: — Я хочу уйти, Мидж. Понимаешь? Уйти в реальный мир. Полностью. В мир без Барби и Кенов, в компанию которых я просто не вписываюсь, в мир, где таких Алланов, как я, просто… Тысячи! Но… Это значит, что я должен буду оставить тебя здесь, — он глубоко вздыхает, облокотившись о забор — Это ужасно с моей стороны, да, но ты… Ты, в конце концов обречена на вечное нахождения здесь, тебя не достать, не вернуть, не спасти. А мне нужно жить, и…       — О, Аллан, какой же ты… — Мидж старательно выдавливает из себя улыбку, протягивая руку к лицу мужчины, что теперь находится достаточно близко — дурак. Неужели ты правда думаешь, что я бы не отпустила тебя?       Аллан удивлённо, с ноткой скептицизма поднимает глаза.       — А ты бы смогла?       — Конечно. Да, это тяжело и всё такое, но если ты будешь счастлив — почему нет? — она мягко проводит рукой по пряди его рыжих волос, после чего он сразу же выпрямляется, забрав у нее возможность проявить тактильность — Единственное, что я бы тебе посоветовала — это… Не делать того, о чём ты пожалеешь. Я имею ввиду… Ты бы пожалел, оставив меня, Кена, Барби? Оставив своих друзей, пляж, своего ребёнка? — Аллан снова отводит глаза. Мидж же тяжело вздыхает, качая головой — Подумай над этим. И тогда уже принимай решения.       — Тогда мне понадобится время до завтра. Не против?       — Только за, Аллан.       Снова две неловких, на этот раз немного печальных улыбки, растворяющихся в ночной мгле. Мидж, словно на прощание, одаривает его ласковой улыбкой, после чего убегает в свой фиолетовый домик, ни сказав ни слова. Аллан тоже ничего не говорит. Просто разворачивается и идёт черт пойми куда — может, на пляж, поближе к Стереотипному Кену, а может ближе к холмам. Он не знает. Но знает, что оставаться тут нельзя.

«Я обязательно пожалею.»