I Wanna Be Yours-Arctic Monkeys Secrets I have held in my heart Are harder to hide than I thought Maybe I just wanna be yours
Когда твоя голова буквально кишит проблемами, то логично было бы начать их решать. Хотя бы постепенно, чтобы скинуть ношу с плеч и двигаться дальше было чуть легче. Но Сириус был не из тех людей, кто любит облегчать себе жизнь, скорее наоборот. Он был упертым и игнорировал все свои проблемы, пока они не выльются в какую-нибудь катастрофу. Решать что-либо он не хотел из вредности или же упрямости. Мол, пока живется, зачем напрягаться? С такими убеждениями он и существовал. Пока не появились те две проблемы, которые мешали друг другу: он сам и его рыжий друг, являющийся объектом воздыхания вот уже третий год. Сириус весь вечер сидел как на иголках, хотя на деле это было кресло в гостиной Гриффиндора. Он не мог спокойно смотреть, как его друг, Ремус, вот уже минут десять смеется в компании какой-то девушки, то и дело обнимая ее. Люпин обычно не подпускает к себе близко людей из-за своей сущности, и он далеко не с каждым он может вести себя так открыто. Не кривя душой, ему самому ну уж очень хотелось бы очутиться на ее месте. Конечно, Сириус от части и сам виноват, он частенько отталкивает людей от себя из-за чего и его любвеобильный друг, замкнутый во всем, сам для себя решил, что его ждет та же участь. Но, о Мерлин, как же Лунатик ошибается. Блэк всегда до жути жаждет его прикосновений и каждый раз боится это сделать. Боится навредить ему, боится испортить жизнь себе. К черту, он больше не может думать об этом. Ему срочно нужно отвлечься, нужен свежий воздух. Парень как можно незаметнее пытается пройти к выходу из гостиной, дабы его друзья этого не заметили, ведь следом естественно начнутся вопросы. А ответить, что у него вдруг начался приступ ревности, что в принципе на него не похоже, к своему лучшему другу, он вряд ли сможет. Он аккуратно проходит к выходу, а после идет к потайному проходу, забрав на всякий случай карту.***
Как ушел Бродяга, Ремус не заметил. Но он заметил, что в воздухе пропала та***
Впереди виднелась длинноволосая фигура, сидящая на берегу озера, а по воде расползались еле заметные круги, видимо, от брошенных в нее ранее камней. Люпина окутывал страх на этом месте. Нет, само Черное озеро ему вполне нравилось, но вот только у них с Сириусом уже однажды состоялся здесь серьезный разговор и кажется, в этот раз без него тоже не обойдется. Стук сердца отдавался эхом в ушах, а в районе груди что-то болезненно ныло. —Я знал, что ты придешь, - подала голос сидящая на берегу фигура. —Я знаю, что ты забрал нашу карту. —Я на нее не смотрел, - Сириус наконец обернулся, чтобы посмотреть на друга и облегченно выдохнул, увидев, что тот догадался надеть джемпер, ведь в гостиной он сидел в одной лишь рубашке. —И как ты тогда понял? - он непонимающе потупил взгляд. —Не знаю, просто почувствовал это. Ремус сел рядом. Они сидели в тишине, казалось, целую вечность. Иногда ее разбавлял звук всплеска воды, от камней, которые бросал Блэк с каким-то особым удовольствием. —Зачем ты пришел сюда? - наконец он подал голос, после очередного улетевшего в озеро камня. —Это я тебя об этом хотел спросить, - еле слышно ответил Ремус. —Тебе правду или соврать? —То, что тебе проще, - конечно, ему хотелось услышать правду и ничего кроме. Но и поступать эгоистично с Ним он не хотел. В конце концов, его же никто не просил переться сюда и искать друга. —Проще под землю провалиться. —Сириус, что происходит? - а что-то явно происходило. Сейчас он точно выглядел Бродягой. Он выглядел как никогда беззащитным, сильно уставшим, волосы были спутаны, а лицо осунулось. Хотелось как можно скорее прекратить это и вновь видеть прежнего хулигана Сириуса Блэка, беззаботного и веселого. —Ты произошел, Лунатик. —Я не понимаю…-ох, Лунатик, он такой Лунатик. Конечно, он не понимает. Потому что не верит, что Сириуса может гложить то же, что и его. Иначе давно бы заметил, ведь уже, если не пол Хогвартса, то весь Гриффиндор точно знает о главной проблеме его друга, - ты можешь поделиться со мной, Бродяга. Если тебе это тяжело, то я пойму, я ведь... —Тяжело-это когда тебя большинство считает бессердечным мудаком, - не думая выпаливает он, понимая, что остановится уже не может, - да, конечно, я сам долгие годы добивался этого статуса. Просто чтобы другие не нашли моих слабостей, точек давления и обходили меня стороной. Но проблема в том, что и близкие люди, те, кто смог увидеть тебя настоящего, те, с кем ты веселишься, смеешься, шутишь и кому доверяешь, думают так же. Думают, что тебя не приласкать, что ты не знаешь, что такое любовь, не можешь ее проявлять, а главное, что к тебе самому ее нельзя проявлять. И это самая большая ошибка. Да, конечно, я сам строил эти стены вокруг себя много лет и это вполне ожидаемый исход. Но, знаешь, иногда больнее всего не давление на слабые места, не печальное воспоминание из детства и даже не предательство. Больнее всего, когда любимый тебе человек холодно к тебе относится, потому что так делают все. Я слабый человек, хотя всю жизнь стараюсь показать всем вокруг, что я не такой. Показать, что я силен духом, что мне плевать с высокой колокольни на всех вокруг и что ничего в этом мире не сможет меня задеть. Но это не так, Лунатик. Я просто хочу заботы и тепла. Нуждаюсь в том, чтобы меня погладили по голове и похвалили. Но я сам сделал этот выбор. Я сам отрекся от всего. И лишь потому, что я слабак. Он выпаливает это на одном дыхании, уже сожалея о сказанном. Они сидят в тишине еще пару минут. Сириус молчит, потому что боится, что сказал лишнего. Ремус молчит, потому что боится сделать неверный вывод и не может верить в то, что сказанное относится к нему. Он прекрасно понимает, что вся проблема лишь во второй половине из всего сказанного, ведь Блэку всегда было плевать, что про него думают другие. Но ему до жути важны его близкие и это общеизвестный факт. —Это…-наконец подает голос Люпин, - это моя вина, так? Ох, прости, если я опять все не так понял, и ты говорил про кого-то другого, я просто… —Все в порядке, Луни. Нет, это не твоя вина. Да, я говорил про тебя. —О, так значит…-он заметно занервничал, -Сириус, ты поставил меня в ступор. Но думаю, я понимаю тебя… Вновь нависло молчание. У обоих в головах происходило непойми что. Оба думали, как быть дальше, ведь никогда и не представляли, что подобное может произойти. Эта ночь, должно быть, приберегла еще множество сюрпризов для двух парней, сидевших на берегу озера. С самого начала она была какой-то не такой, не похожей на остальные. Несмотря на то, что это не первая такая ночная прогулка, она ощущается особенной. Ну, наверное, в первую очередь из-за того, что не каждый раз друзья друг другу в чувствах признаются, пусть и не так открыто, как хотелось бы. В какой-то момент Сириус вдруг неожиданно вскрикнул: —О, пять! —Что? —Ну, пять «блинчиков», - показывает на воду тот, - вроде так это маглы называют. камень пять раз от воды отскочил. Ремус тепло улыбнулся словам друга. Так, как это умеет только он. Сириусу хотелось, чтобы эта улыбка всегда посвящалась лишь ему одному, он не хотел ее делить с кем-то еще. В такие моменты Люпин становился ну уж очень красивым, хотя, казалось бы-куда больше? —Эта улыбка всегда будет только твоей, - будто прочитав мысли, отвечает Ремус. —Почему? - он правда не понимает, - я имею в виду, ты ведь улыбаешься почти всем, ты ведь Ремус Люпин, весь такой добрый, ты буквально солнце, ходящее по земле и, Мерлин, зачем я это говорю, такой-обворожительный-гениальный-чудуесный-потрясающе-красивый-и-солнечный. —Ох, звезда моя, - Сириус усердно пытался проигнорировать то, как его только что назвали, хотя прозвище все еще отдается эхом в ушах, -конечно, я улыбаюсь всем. Но эта улыбка и этот взгляд, -он выделяет последнее слово, делая акцент на нем, - посвящены лишь тебе одному. Ведь в них я вкладываю всю свою любовь. Они созданы исключительно для особенных. А особенным для меня являешься только ты, Сириус, - Ремус пытался сказать это довольно спокойно, не обращая внимания, как сам же и смущается от своих слов. —Ремс, называя меня «особенным» ты просто помягче пытаешь выразить то, какой я придурок? —Нет, напомнить тебе о том, что ты придурок я могу и напрямую. —Тогда почему? —Не знаю, - на самом деле он знает, просто не хочет говорить вслух, это кажется ему чем-то слишком личным, - ты всегда будешь для меня особенным. Сириус заметно покраснел, ведь не привык к подобному. Да, ему многие годы приходит множество признаний в любви, стоило бы привыкнуть. Но все они были анонимными. Вот так напрямую ему подобного никто не говорил. А сейчас он слышит это вживую, так еще и от человека, которого искренне любил долгие годы. Это кажется чем-то невероятным. Вот, оказывается, что на самом деле чувствуешь, когда тебе говорят теплые слова. —О, что же это, я смутил самого Сириуса Блэка? -Ремус, видимо, имел какую-то любовь к выделению слов в своих репликах. Опять эта интонация. Сердце Сириуса не то, чтобы пропускает удар. Оно делает тройное сальто, останавливается и вновь начинает работать. Блэк сам не понимает, почему у него такая реакция, но машинально подвигается ближе к другу, одной рукой упираясь в землю для равновесия, а вторую кладет ему на шею. —От тебя это звучит очень даже сексуально, - выдыхает Сириус почти что в чужие губы. Возможно, он сейчас немного перегибает палку. Совсем чуть-чуть. Но его это ни капли не смущает. Как и Ремуса, кажется. —Что именно? - в другой ситуации Люпин, наверное, до невозможности бы смутился, но сейчас он вошел в некий азарт, так что искусно игнорирует это, подыгрывая другу, - «Смутил» или «Сириус Блэк»? —Ты сам виноват, - едва слышно бросает Блэк и буквально впивается в губы напротив. Вообще, Сириус целуется просто превосходно. Годы тренировок, как никак. Но сейчас…сейчас не тот случай. Сейчас он целует Ремуса жадно, сам поцелуй выходит рванным. Он целует его так, будто в последний раз. Но поцелуй не углубляет. Хочет как можно сильнее сохранить ту «невинность», присущую Люпину. Сириус боится, что тот вот-вот рассыпется в его руках. Боится, что на самом деле это все сон. А вдруг он просто сходит с ума и придумал себе все это? Он просто не мог поверить, что все происходит наяву. Все проходит слишком хорошо, чтобы быть правдой. —Если этому послужила моя вина, - они оторвались друг от друга, когда воздуха в легких стало уже чертовски не хватать, - то я хочу быть всегда виноватым перед тобой. —Тебе не обязательно быть виноватым, Ремс. Тебе нужно просто существовать, -Сириус любуется Лунатиком, теперь уже его Лунатиком, который кажется особенно невероятным в ночном свете и, не выдерживая, целует его в нос, подавляя желание расцеловать все лицо. —О, я польщен, - смущение, привычное Ремусу, возвращается и он утыкается лицом в ладони, - мы два дурака, Бродяга. Ответом на это служит лишь молчание в знак согласия. Они оба сидят молча, любуясь звездной небом. Каждый думает о своем, но где-то их мысли точно пересекаются. Например, в том, что теперь они оба стали счастливее, наконец избавившись от того, что мучало уже долгие годы. Сейчас тишина не казалась угнетающей, как какое-то время назад, а наоборот, приятной. —Что бы в дальнейшем не случилось, у тебя всегда есть я. Я всегда буду рядом, -Сириус знал, что Люпину тяжело вслух озвучивать свои чувства и эта фраза была чем-то намного значимее признания в любви. —Я тоже всегда буду рядом, Луни. И знаешь, в следующий раз обнимай лучше меня, а не какую-то девушку. Они оба посмеялись, не желая, чтобы эта ночь заканчивалась. Они наслаждались компанией друг друга, понимая, что все серьезные разговоры о произошедшем еще впереди. Но сейчас не хотелось никакого официоза, сейчас просто хотелось наслаждаться остатком столь прекрасной ночи. У них впереди еще вечность вместе и поговорить они еще успеют.