Зажим

      Ричард медленно открыл дверь спальни и, молча, ничего не объясняя, улегся сразу на Гэвина, зарываясь лицом куда-то в его толстовку.       — И тебе доброй ночи… — Негромко проговорил Гэвин, непонимающе оглядывая андроида. Сразу отложив телефон, он зарылся в чужие волосы и приобнял. — Что случилось? Кажется, настолько разбитым я тебя еще не видел…       Немного помолчав, собираясь с мыслями, Ричард выдавил из себя ответ:       — Пациент на столе умер. Зажим плохо держал артерию. Я просчитался. Снова.       — Не выдумывай. — Тут же перебил Гэвин, чуть ли не строгим голосом. — В тот раз ошибка была не твоя, а интерна.       — Да, но я позволил ему участвовать в операции.       — Рик, соберись. — Гэвин сел, вынуждая сесть и андроида. — Люди умирают, всех все равно не спасешь. А зажим, небось, бракованный был… Или артерия у человека кривая, мало ли, что бывает.       Ричард устало посмотрел на партнера.       Не было желания разговаривать, не было желания что-то объяснять… Хотелось просто молча лежать, по-тихому ненавидя себя и обнимая любимого человека. Любимого и такого хрупкого…       Ричард взял Гэвина за обе руки, крепко их сжимая и опуская взгляд.       Нет, с ним надо поговорить… Он — единственный, кто может понять Ричарда, как Ричард — единственный, кто может понять Гэвина. Если Ричард с ним не поговорит, он разрушит и потеряет последнее, что дает ему отвлечься от суеты.       — Ты… Наверное, отчасти прав. У нас не было нужного зажима. Я мог бы справиться и этим, но в момент установки резко начало падать давление, потому что кровь пошла из другой раны. Пытаясь успокоить вторую, все забыли о первой. Все, включая меня. Гэвин… Извини, пожалуйста, я не могу просто успокоиться… Это был ребенок. Мальчик одиннадцати лет. С тремя ножевыми. — Ричард поднял глаза на Гэвина, поджимая губы. — Извини. Сегодня вечером мне… Очень нужно, чтобы ты просто побыл со мной, а я помолчал, ладно?..       Рид смотрел хмурым, нечитаемым взглядом, будто судья, выносящий вердикт по делу. Он сидел молча, а затем… Помотал головой.       — Нет уж. Я тебя знаю. Не дам я тебе жить с этими мыслями, дорогуша. — Гэвин отпустил его, встал с кровати и швырнул в Ричарда его домашней одеждой. — Давай, переодевайся и поживей. — И вышел из комнаты.       Ричард смирился. По своему опыту, он мог сказать, что спорить с Гэвином было бесполезно. Из года в год, всегда одно и то же: либо Гэвин сделает по-своему и это каким-то максимально странным путем приведет к лучшему исходу, либо Гэвин сделает по-своему и все закончится плохо, и Гэвин будет расстроен, а значит, Ричарду захочется сказать заветное «я предупреждал», что разозлит Гэвина еще больше.       Размышляя о том, что Гэвин вряд ли задумал что-то хорошее, Ричард переоделся, убрал рабочую одежду в шкаф и вышел из комнаты. Звуки в квартире были слышны с кухни, так что он проследовал именно туда.       Там Гэвин, готовящий себе кофе, встретил его и тут же подтащил за рукав к раковине.       — Умывайся.       — Зачем?..       — Потому что я так сказал.       У Ричарда снова не было сил возмущаться.       Сенсоры на руках зарегистрировали температуру воды в 73,4°F. Ричард медленно омочил водой пальцы, убеждаясь, что смог затронуть все, и потянулся выключить воду, но Гэвин остановил его и, набрав немного воды в его же руки, заставил ополоснуть лицо.       — Я все равно не понимаю, зачем. — Негромко проговорил Ричард утираясь кухонным полотенцем.       — Потому что я — старый, умудренный опытом человек.       Ричард убрал от лица полотенце и посмотрел на Гэвина, скептично сдвигая брови.       — Ну-ну.       — Ты, между прочим, со мной в отношениях, так что должен делать вид, что согласен со всем положительным, что я о себе говорю. — Философски говорил Гэвин, наливая себе кофе.       — Это тоже мудрость, нажитая за сорок лет жизни?       — Именно так. А теперь — за мной.       Гэвин привел Ричарда в свою комнату для тренировок. Указав на висящую в центре комнаты потрепанную грушу, сам он уселся на пол.       — И я снова не понимаю. — Констатировал Ричард.       — Я знаю. Бей.       Ричард подошел к груше и несильно ударил ее.       — Все?       — Нет. Бей со всей силы. И много. Минуты три побей, я засеку. — Вопреки своим словам, к телефону Гэвин не притронулся.       Ричард снова смирился.       Совершенно нехотя встав в стойку, прописанную где-то в программе, он нанес первый удар.       Почему он должен этим заниматься?.. Гэвин не тот, про кого можно сказать «херни не посоветует».       Ричард ударил еще дважды.       Ладно, мало ли, какие у этого человека планы. Может, он пытается так его отвлечь от произошедшего? На Гэвина похоже… Правда, он обычно уходит глубже в работу…       Три удара.       Ричарду в работу уходить не хотелось. Нет, его сейчас ничего не могло отвлечь… Он плотнее сжимал губы, удары становились грубее.       Тот мальчик заслуживал, чтобы его пырнули?       Удар.       Почему его не удалось спасти?       Два удара.       Почему именно сегодня эта глупая ошибка?       Цепь, на которой держалась груша, скрипнула.       Почему Ричард вообще допускает ошибки?       Пять ударов.       Разве он не «самая продвинутая модель андроида»? Он не должен ошибаться, он не должен позволять детям умирать из-за него, он не должен причинять вред людям своими ошибками, программа, нацеленная убивать других андроидов, не должна допускать смертей людей, программа, нацеленная на идеальную работу, не должна давать сбои, несмотря ни на что, он не должен, не должен допускать ни единой ошибки!       Тринадцать ударов.       Ричард сделал шаг в сторону и упал на колени, закрывая лицо руками и крепко сжимая зубы. Функции «плакать» у RK900, официально, по документам, предусмотрено не было… Сенсоры на руках зарегистрировали температуру воды…       — В день, когда мы встретились… — Негромко заговорил Рид. — Вернее, за день до нашей встречи, когда я только впал в кому, из которой ты меня вытаскивал, я тоже совершил ошибку. Полез, куда не надо, думая, что справлюсь в одиночку. И, поверь, это была далеко не первая и не последняя моя ошибка. — Гэвин поставил чашку и подошел к Ричарду, садясь рядом с ним. — В работе, вроде моей и твоей, их вообще дохрена каждый день, и каждая кажется маленькой смертью. Но ты не можешь предугадать все обстоятельства.       — Но я должен… — Снова выдавил из себя Ричард, чувствуя, как грубые, но заботливые руки прижимают его к себе.       — Почему, потому что ты машина? Что за андроидофобия, котик мой? — Гэвин усмехнулся, взъерошивая волосы на голове Ричарда. — «Последняя модель»? Дубина, у тебя еще и чувства есть, смирись. Это этот… «Человеческий фактор», бляха. Ты можешь понять, что примерно пойдет не так, но просчитать его невозможно.       — Прости… — Прошептал Ричард.       — Нет. Заткнись и плачь. — Гэвин слабо улыбнулся и оставил поцелуй на виске партнера, прижимая его крепче к себе.       И Ричард плакал.       Очень тихо, лишь иногда срываясь… На выкрики.       И плакал долго, больше получаса, и еще полчаса ушло на то, чтобы более-менее успокоиться…       «Завтра обязательно станет легче.» — уверял Гэвин.       Но легче стало уже сейчас.       Когда он убрал зажим из собственной души.