На удачу

Воздух в бильярдной был наполнен густым табачным дымом. Неразборчивый шум голосов то и дело прерывался взрывами смеха после очередной сальной шутки, а затем всё вновь сменялось размеренным шорохом ткани, стуком обуви по деревянному настилу, ударами кия и столкновениями шаров, которые никак не желали попадать в лузу. Игроки подтрунивали друг над другом, указывая на очередной неудачный «выстрел», а затем по очереди подходили к барной стойке, чтобы налить себе еще стаканчик местного омерзительного пойла. Игра шла медленно, и в счете вел Уайетт, оказавшийся самым трезвым в этой компании. — Эй, Док, так и будешь до самой ночи сидеть в том углу и пить, предаваясь грусти? — со смешком спросил Морган, маявшийся от скуки в ожидании своего хода. Холлидей молчаливо отсалютовал ему своей почти пустой кружкой и поднес ее к губам, делая очередной глоток. На его лбу виднелось несколько капель пота, но трудно было сказать, мучали ли Дока жара и царившая в бильярдной духота или же очередной приступ болезни. — Я сегодня не в настроении, — сухо ответил он, глядя из-под полуопущенных ресниц в спину Уайетта. Морган пожал плечами и, добродушно подлив Доку еще выпивки, отправился прочь. Чужая холодность ничуть не обидела его, а через пару секунд он и вовсе позабыл, что что-то спрашивал. Холлидей отставил кружку в сторону и откинулся на спинку кресла, вытягивая ноги. Капля пота стекла по его щеке, оставив длинный влажный след, и Холлидей потянулся за платком. Его мягкие четкие движения выдавали, что на самом деле он был практически трезв, а количество выпитого им не достигало и двух полных кружек. Для человека, обычно беззаботно налегавшего на алкоголь, чтобы выбросить из головы лишние мысли и вернуть своему сердцу немного спокойствия, сегодня Холлидей действовал чрезвычайно странно. Его свободная рука лежала на подлокотнике кресла — впрочем, так всё равно легко дотянуться до пистолета, вытащить оружие и начать стрелять по любому вошедшему через дверь, — а в глубине глаз затаился жуткий огонь мстительности и разочарования. Что он увидел? Какому разговору оказался невольным свидетелем, раз на его душе теперь была такая тяжесть? Уайетт в сердцах стукнул кием по полу, когда финальный шар самую малость не докатился до лунки, и Холлидей, приведенный в чувство этим звуком, расслабил напряженные пальцы. Закрыл глаза, приводя дыхание в порядок, и склонил голову набок. Со стороны он наверняка выглядел так, словно вот-вот уснет из-за количества выпитого, однако весь его беззащитный и трогательный образ — обманка. Фальшивая картина-подделка, что прикрывает настоящее бесценное полотно, выведенное ядовитыми и острыми мазками. Каждый взмах кисти как точный и выверенный удар ножа, каждое красочное пятно — выстрел, что приходится точно в цель. Холлидей облизнул пересохшие губы и сделал глубокий вдох. Запах табака мгновенно забил легкие. Смесь из горького дыма, нагретого за день солнцем дерева, аромата терпкого алкоголя, ткани и сухой пыли ударила по рецепторам. Ощущения медленно возвращались друг за другом, когда тьма перед глазами ушла, и чувство полной сконцентрированности наконец отступило. Уайетт повернулся к Доку и отсалютовал ему своей едва початой кружкой пива, будто отвечая на тот пристальный взгляд, что сверлил его спину в течение всей партии. — Не хочешь благословить меня на удачу? — с ухмылкой спросил он, подходя чуть ближе, пока Верджил собирал шары из луз, размещая их обратно на игровом столе. — Раз уж сам не будешь играть с нами. — С каких это пор бильярд стал азартной игрой? — произнес Холлидей, не скрывая в голосе иронии, однако всё равно протянул руку и заставил Уайетта показать правую ладонь. Пальцами мягко коснулся мозолей, пересчитывая их в каком-то спонтанном порыве ностальгии, и поднял на друга взгляд. — Не думаю, что моя карточная удача тебе тут поможет. Уайетт ничего не ответил, молча глядя на то, как чужая рука неторопливо загибает его пальцы в неплотно сжатый кулак. Блеск в глазах, раскрасневшееся во время игры лицо и слегка ослабленный на шее галстук выдавали переполнявшее его возбуждение, будто простая бильярдная партия стала для него настоящим вызовом, требующим всех сил и полной отдачи. Холлидей мягко дунул в получившееся отверстие, тем самым по старой традиции желая удачи, и после небольшой заминки выпустил руку Уайетта из своей. — Давай, давай, иди, — притворно-ворчливо сказал он и вновь прикрыл глаза, показывая, что разговор завершен. — Я вернусь с победой. — Уайетт прижал кулак к груди и улыбнулся. Место, где кожи коснулись губы Дока, нестерпимо жгло.