Что она скрывала?

Красивый барельеф из местного мрамора точь-в-точь повторял не то, что очертания, а все черты человека, навеки скрывшегося за ним. Увесистая крышка обеспечивала не только воздаваемый почет, а также служила мрачным подтверждением – под ней скрыта та, уход которой причинил много боли. Он оценил, что гроб и барельеф единственные в склепе имеют беловато-серый цвет. Контраст, создаваемый цветами, живыми и искусственными, а также прекрасными витражами, изображающими королеву- сенатора в различные моменты ее жизни, бросался в глаза сразу же. Яркость обстановки вокруг глушилась серостью и неизбежностью камня. С витража над гробом на него смотрело строгое и, в то же время, доброе лицо совсем еще молодой женщины. Она улыбалась искренне, но где-то в мимике сохранились присущие царственным особам думы и тяготы. Смотрела прямо в душу, пряча свою подальше. Гробница на Набу, куда он кое-как смог выбраться, словно его флот держал в блокаде не Корелию, а его самого, поражала классическим ампиром, ничуть не испорченным или измененным назначением места и цветовой гаммой. Изнутри особый минимализм, столь непривычный Набуанской культуре, призывно, вкупе с этой практически детской улыбкой, втягивал внутрь, где обилие цвета напоминало о столь же красочных личности и жизни. Траун стоял так уже несколько часов, вглядываясь то в обстановку, то в лицо женщины на витражах, барельефе, голо-изображении в его инфо-планшете. Вся тщательно собранная информация была с ним здесь, пока он анализировал обстановку.

Падме Амидала- Наберри. Избранная дважды королева Набу, сенатор сектора Чоммель, член комитета лоялистов.

Тут он побольше вчитался в строки ее сенаторской деятельности. Особого внимания политическому курсу не уделил – все изучил еще по пути. Однако соратники молодой королевы, люди сплошь достойные, оппозиционные правительству, все же зацепили кроваво-красный глаз. Органа. Мотма. Иблис. Чучи. Если догадка подтвердиться, то, может статься, кто-то из них что-то, да знает.

Погибла в результате нападения джедаев. Ребенок не выжил.

На этом моменте он просто возвращался в начало или пытался вглядеться в ее лицо еще раз. Что она скрывала? Барельеф, повторяющий форму тела, лежащего на печальном одре, сохранил на лице не то одухотворенность, не то обреченность, а еще большое умиротворение с нотками печали. Так не выглядят умирающие люди, особенно те, которые оставляют в такие Смутные времена ребенка. Сколько бы он не вглядывался в это ее изображение, все было тщетно. Благо, оно было не единственным. Одно из последних ее изображений, послужившее для витража над гробом, было сделано за 10 месяцев до смерти. Она явно была чему-то рада, но не беременности. Возможно, именно в тот момент произошло то, что привело ее к этому - беременности, а, возможно, и к смерти. Пришлось многое положить, чтобы достать отчет о тех неспокойных временах. Большая часть документов, касающаяся джедаев, была засекречена. К ней имели доступ только высшие чины. Насколько высшие он не знал, поскольку даже чин адмирала не давал к ним доступа. В тот день, когда голо-изображение было сделано, на Корусанте был праздник. Легендарный генерал Энакин Скайуокер со своим подразделением вернулся с очередной триумфальной победой. «Герой без страха» снова озарял столицу, а чествования по нему шли весь недолгий месяц его побывки в Столице. Непрекращающимся чередом шли заседания, светские рауты и различные благотворительные мероприятия. Вот и это событие относилось к разряду благотворительных: большие средства были официально переведены на счет различных фондов по ликвидации последствий войны. Лицом и банкета, и одного из этих фондов служил бесстрашный генерал, а учредителем выступила его давняя подруга и знакомая. Собственно, этот кадр был выловлен уже в конце вечера. Усталые гости расходились, но дела снова наваливались на спины политиков, военных и благотворителей. С банкетного зала ее вызвали сразу в Сенат, поэтому с джедаем они покинули мероприятие вместе. О его делах не говорится, за всех высказался Храм, возвышающийся где-то рядом с Сенатом позади их спин. Ни голо, ни витраж ничего не дали. Просто женщина. Да, влиятельная. У политиков много секретов, у нее они тоже должны были быть. Какой секрет хранила Амидала? Официально беременной она никогда не была. Газетчики пропустили это. Все эти торжественно воздушные и объемные наряды сделали свое дело, как и война, которая в столице, на таблоидах проходила лишь фоном. Пропустили такую новость. Хотя, может, ее скрыли намеренно? Кем быть мог отец ребенка? Тут проще. Одаренный. Сила была с ребенком. Он видел это сам. Само дитя находилось под его командованием там, в системе Корелии. Адмирал уверен, что королева меньше всего этого хотела. Увы, Траун здесь, а мать лежит здесь, упокоенная навеки.

Аккуратный поворот блондинистой головы. Неряшливый вираж шлема. И вот пилот и главком смотрят друг на друга. В разное время, в одном и том же месте.

Ребенок выжил. Знала ли она, что ребенок выжил? Это смирение, отраженные барельефом, ответило за него, за нее. Сенатор знала, что дитя выжило и, скорее всего, ему ничего не угрожает. О нем есть кому позаботиться.

Родная планета: Татуин.

Почему там? У такой влиятельной женщины были сотни знакомых в сотни миров поближе чем одна из отдаленнейших планет Внешнего Кольца? Почему Татуин? Может там были не знакомые, не коллеги, а родственники? Не ее родственники? Энакин Скайуокер был с Татуина. Многое было скрыто цензурой и запретами, но память просто так не вырежешь, как и усталость от бесконечных воин, а также офицеров, оставшихся в наследство от прошедшей эпохи. Генерал был легендой, отчасти и потому, что простой парнишка с захолустной планеты Внешнего Кольца был замечен джедаем не столько способностями, а своими качествами и умениями. История, похожая на ту канву мифов, сплетенную и вплетенную в истину об этом персонаже, подходила ему, вызывала симпатии и добрые мечтательные улыбки старых военных – ветеранов Войн Клонов. Он много раз слышал подобные байки. И о родине прославленного воина он узнал из них. Это было основой каждого рассказа. Если та девушка – дочь титулованного героя, который то ли пропал без вести, то ли сгинул, пытаясь защитить существовавший строй от нападения в спину, то реакция Дарта Вейдера понятна. Несмотря на подвиги и заслуги отца девушка могла попасть в руки джедаев, стать потенциальной угрозой. Впрочем, даже без этого ее таланты можно было бы как-нибудь употребить на благо Императору. Но почему догадки и мысли о том, что Люк Скайоукер может быть связана с Падме Амидалой, заставили главнокомандующего ставить ему, следователю, палки в колеса? Может, с этой частью жизни влиятельного политика и пилота его эскадры он разобрался, но жизнь, окутанная тайной и мраком, человека, закутанного в черное, остается для него загадкой. Причем двое последних находятся там же, куда он последует после этого живописного края садов и лугов. В объятиях войны, представленных чернотой космоса, звездными разрушителями, истребителями, его ожидает черная фигура в доспехах, олицетворяющих что-то за рамками обычной войны и обычных ран. Еще одна тайна Дарта Вейдера. Что он скрывает?