Сезон дождей

В тот же день сразу после их короткой прогулки, а, скорее, даже и во время неё, Тэхён мысленно начал прикидывать, чем можно было бы заняться до четверга. И самое главное — как в этот график завлечь Чонгука? Проще всего, конечно, было бы просто спросить, но эти двое друг друга стоили. Они могли бы соревноваться в своей нерешительности и осторожности и шли бы наравне. Решение Тэхёна оказалось довольно простым, хоть и не самым очевидным: как и все предыдущие разы, он просто приходил к закрытию ресторанчика Чонгука и ждал его, чтобы вместе отправиться на прогулку или просто проводить его до дома. Чаще всего Тэхёну везло и выпадало всё разу. Слава маленьким городам! Чонгук поначалу не верил, что Тэхён действительно это делает — приходит не просто так, а к нему, за ним. И это несмотря на то, что являлся самым что ни на есть соучастником этих мини-путешествий и вылазок, даже если они были в пределах их крошечного городка или неподалёку в его окрестностях. Но когда вечером третьего дня Тэхён написал ему первое сообщение, заранее уточнив, в какое время завтра тот работает, Чонгук решил просто довериться обстоятельствам и как наставлял его Юнги — сдаться на милость вселенной. То есть жить. Сомнений в его душе и голове не поубавилось, но теперь он старался, как минимум, наслаждаться процессом, к чему бы тот ни привёл. Ему казалось, что самое худшее с ним уже давно случилось. Он позволял себе впервые за долгое время постепенно открываться для другого человека, пытаться строить отношения, пусть пока и не обозначенные чёткими определениями и границами того, кто они друг другу, ведь никто из них двоих не решался на что-то большее. В кои-то веки он просто старался получать удовольствие от происходящего с ним. С каждой новой встречей они узнавали друг друга чуть больше, даже если не обсуждали никаких серьёзных вещей и не углублялись в чужое прошлое. Тэхён, сидя дома, старался изучить как можно больше мест, куда можно было бы отправиться с Чонгуком, но поначалу терпел неудачи, потому что оказалось, что основные достопримечательности — это храмы, храмы и вновь — храмы. По крайней мере те, что находятся от них в относительно лёгкой доступности и куда можно быстро рвануть после рабочего дня. Ещё были старые «дворцы», которые тоже похожи на храмы, и священные часовни, а ещё парки. И вот последнее оно, конечно, намного лучше, потому что ничего против исторической архитектуры Тэхён не имеет. Как часто любят шутить в сети: он и сам немного архитектор. Но он в общем-то не за этим ведь сюда ехал. Да и монахом становиться не планирует. Они конечно красивые, но… Как-то не то. Везти Чонгука куда-то далеко он пока не решался. Одно дело — помочь отвезти по делам, когда надо, и другое — настаивать на том, чтобы выходить в люди, потому что кому-то так хочется. Поэтому они ездили изучать парки неподалёку от Янагавы или в черте города. Чонгук соглашался на каждое его предложение, даже не задумываясь. В какой-то момент Тэхён подумал, что тот легко согласится и на дальнюю поездку, но всё же решил двигаться постепенно. Юнги помогал ему, выгоняя Чонгука с работы раньше времени и передавая в руки Тэхёна, а он и не противился. Оказалось, что с Чонгуком вовсе не важно, где быть. Важно то, что куда бы они ни отправились, даже если это место было всего в паре кварталов от их домов, им было комфортно друг с другом. Они могли молчать десятки минут, просто любуясь открывающимися им видами, могли перебрасываться парой фраз, благодаря которым лучше узнавали друг друга. Неизменно смущались. Особенно Чонгук. Особенно часто сердце замирало в те моменты, когда сидя с Тэхёном в машине, он понимал, что очень хочет вновь ощутить прикосновение его рук к своим. Но Тэхён себе этого больше не позволял. Ему казалось, что нет повода. Даже если в отношениях повод для подобных жестов вовсе и не обязателен. Только вот они пока не в них. А значит, тянуть руки к Чонгуку просто так будет странно. И страх того, что Чонгук его оттолкнет, заставлял его держать свои эмоции и, что главное, руки при себе. А Чонгук, конечно же, просто не мог решиться на что-то подобное. Его терзало много самых разных вопросов. И к себе, и к Тэхёну. К Тэхёну, наверное, даже больше. Хотя он и не уверен. Тэхён, наконец, попробовал какигори, конечно же, заказав самое большое и разделив его с Чонгуком. Они сидели в одной из небольших уютных кофеен, расположенных вдалеке от городского шума и уплетали прохладную сладкую массу, отдыхая после недолгой прогулки и довольно насыщенного трудового дня у Чонгука. Казалось, на этой неделе большинство туристов решило посетить именно их городок, а от того работы у них прибавилось. Но Чонгук не жаловался. Есть работа — есть деньги. После долгого дня, проведённого на кухне ресторанчика, Тэхён забрал Чонгука и просто привёз отдохнуть в тихое живописное место. Чонгук вновь стал расспрашивать его о том, почему Тэхён оказался именно здесь. В небольшом городке на юге Японии. Почему не Европа или какие-нибудь острова, например? — Я летать боюсь, — честно признаётся Тэхён, зачёрпывая очередную порцию подтаявшей холодной массы. Чонгук смотрит на него удивлённо. Словно вовсе не ожидал, что Тэхён вообще чего-то боится в этой жизни. — Да, — он усмехается, — до смерти. А ещё… — он прикрывает глаза, всматриваясь в очертания гор вдалеке, что видны сегодня как на ладони. — Как я уже говорил — я просто сбежал. — От чего? Или от кого? — От себя? — он пожимает плечами, не замечая, как не перестаёт легонько водить кончиком ложки по губам. От взгляда на это у Чонгука по рукам бегут мурашки, пока он гипнотизирует это незатейливое, непроизвольное движение. — Это сложно объяснить. И просто я не знаю, как. Понимаешь, когда устал… Чонгук грустно усмехается. Он понимает это как никто другой. Только бежать некуда. — Было неважно, куда… Хотелось просто сменить обстановку и исчезнуть на какое-то время. Не сказать, чтобы меня активно достали вниманием, но… Даже если до тебя никому нет дела, бывает так, что ты не способен избавиться от этого шума вокруг, наносимого привычным окружением и действительностью. Знаешь? — он задумывается, пытаясь подобрать правильные слова. — Ты вроде дышишь, но не в состоянии сделать вдох на полную. Тебя постоянно что-то раздражает и тяготит. Словно даже самые любимые места давят. От самого себя тошно было. — Хм, — Чонгук медленно смешивает слои десерта, превращая их в некрасивую жидкую массу. — Глупо, наверное. — Нет, не глупо. Ты даже не представляешь, насколько я тебя понимаю. Тэхён выглядит неловко и немного скованно. Словно не привык с кем-то разговаривать о подобном. Он и не привык. Обычно всё держит в себе, зная, что окружающие не поймут. Как это так — устать от самого себя? Как там говорят обычно? Ты просто ленивый? Как сказал его бывший? Он стал скучным и предсказуемым. Что ещё там было? Он не помнит, а может просто старается не придавать этому значения большего, чем оно того стоит. Чонгук, считывая его нерешительность, отчётливо понимает, что хочет взять Тэхёна за руку. Вот так же, как это делал сам Тэхён, когда Чонгук чувствовал неуверенность и волнение. У него даже рука дёргается в сторону локтя мужчины. Только он успевает одёрнуть себя и спрятать ладонь, зажав ту между ног. Тэхён его поползновение замечает. На душе теплеет от понимания того, что Чонгук хотел сделать. Однако он ничего не говорит и не пытается тянуться за рукой парня. Всему своё время. Вместо этого он меняет тему, спрашивая Чонгука о его работе и о том, почему он решил открыть лапшичную. Оказалось, что тот никогда не мечтал ни о чём подобном. Не представлял себя в роли какого-нибудь шефа, и уже тем более владельцем собственного заведения. — Это будто бы случайность, — замечает он, начиная рассказ. — Случайность? Разве можно случайно стать шефом? Оказалось, что для этого, конечно, требуется настойчивость и желание учиться. Не каждый человек способен по-настоящему постичь искусство приготовления рамёна. Так, по крайней мере, говорил его учитель. Нужно много заниматься и совершенствовать свои навыки. Помимо того, что обязательно разбираться во вкусах и сочетании продуктов. Нужно понимать, что самые вкусные, насыщенные бульоны варятся не один час и, скорее всего, став шефом, у вас будет мало времени на сон и отдых, ведь большую его часть придётся посвящать кухне. И самое главное — нужно любить то, чем занимаешься. Может быть, Чонгука увлекла именно возможность отвлечься и, если повезёт, и вовсе забыть о своей настоящей жизни, посвятив своё время готовке. Уже позже он заметил, что пока что-то делает руками, тщательно следит за температурой в кастрюлях и сковородах, за тем, чтобы ничего не подгорело и не выкипело, за аккуратной нарезкой продуктов и обязательно красивой раскладкой их в тарелки, у него остаётся совсем не много времени думать о том, что с ним произошло и в каком он оказался положении. А началось всё и правда случайно. Однажды, во время очередного вечера фильмов — было это ещё в то время, пока Чонгук жил с госпожой Като, — на экране показали момент, где героиню, оказавшуюся в Японии, обучали приготовлению рамёна. Юнги в тот вечер сказал, что у Чонгука с его определённым талантом к готовке получилось бы не хуже. Чонгук тогда пропустил его слова мимо ушей, хоть и посмеялся над его оптимистичным настроем. А потом оказалось, что знакомый того родственника, что держат ресторан сашими, набирает учеников, как раз являясь рамэн-си. Юнги тогда подбил его пойти учиться, а Чонгук решил попробовать. И вот так, спустя несколько лет, он и оказался владельцем небольшой лапшичной в маленьком городке, долго учившись и копив деньги. — А Юнги? Чонгук задумывается, откладывая ложку, которой ел мороженое, в сторону на салфетку. — Ну… Он вообще-то учился на экономике и управлении, хотя… — Чонгук вспоминает что-то и тут же смеётся, не сдержавшись. — Что? — Ну, он всегда говорил, что мечтал играть в рок-группе, даже одевался соответствующе. Это, конечно, надо было видеть. Никто, мне кажется, на его факультете не позволял себе такого пренебрежения стилем, как он. Мне кажется, здешние студенты, раз и навсегда решив идти этой дорогой, сразу переодеваются в рубашки, галстуки и костюмы. Но только не он, — Чонгук ухмыляется, мотая головой. — Правда, вкус в одежде не мешал ему получать довольно высокие баллы, из-за которых его точно не могли отчислить, пусть преподаватели и смотрели косо. — Хм. — Он предложил помочь с открытием. С бумажной частью. Я никогда особо не любил копаться в документах, — Чонгук забавно морщит нос. — И как тогда он пришёл к тому, что стал поваром? — Сам не знаю, — Чонгук вновь ухмыляется одним уголком губ, делая глоток холодного латте. — Я никого не хотел нанимать сначала, а его это бесило, — он пожимает плечами. — В Фукуоке он работу не нашёл. Но, подозреваю, просто потому, что не слишком рвался быть белым воротничком. А потом… — Чонгук мысленно возвращается в те дни, когда Юнги караулил его под запертой дверью, а после не спускал глаз, боясь, что Чонгук вновь закроется и натворит дел. Тогда он и стал его доверенным лицом, которому чуть что звонят врачи и который знает номера их телефонов, вместе с телефонами родственников. Тёте Чонгук не хотел рассказывать о своём состоянии. Было стыдно перед всем миром. И перед госпожой Като особенно, ведь они столько лет заботились о нём, приняв в семью. — Однажды он просто заявился и сказал, что от удалённой работы переходит к офлайн. Мы долго спорили о наёмных работниках, но решающим фактором тогда стало то, что я только-только открыл ресторан и прибыли было совсем немного. Нужно было выплачивать взятый кредит, платить аренду, закупать на что-то продукты. Так что платить кому-то зарплату просто не было возможности. Иногда даже на зарплату себе не было денег, — он шумно выдыхает через нос, скованно улыбаясь. Вспоминает те первые месяцы, когда казалось, что ничего не выйдет и он зря ввязался в такую авантюру. — Вы прошли долгий путь, — комментирует услышанное Тэхён. Понимая, что это касается не только ресторана Чонгука, но и всего его жизненного пути целиком. Столкнувшись с такими жизненными обстоятельствами и многое потеряв, он всё же не сдался. И теперь вот они сидят тут, узнают друг друга. И то, что Чонгуку помогали — это вовсе не слабость, как тот, вероятно, думает. Тэхён бы сказал, что это и есть его сила. Его сила не только в нём самом, но и в окружающих людях и друзьях. В тех, кто способен увидеть и полюбить в нём личность и человека, кто готов быть рядом, не из-за чего-то, а просто так. Не многие люди могут похвастаться этим. Так что помощь близких в его случае вовсе не говорит о его слабости. Скорее о том, что он — хороший человек. — Расскажешь о себе? — Чонгук улыбается, склоняя голову к плечу. Морщится от тёплого луча солнца, постепенно готовящегося уступить место луне и скрывающегося ближе к горизонту. — Кажется, я до конца лета наелся этим десертом, — Тэхён отбрасывает ложку, которой последние минуты ковырялся в сладкой жиже, что осталась от их мороженого, и откидывается в кресле, с удовольствием потягиваясь. Его светлая футболка задирается в этот момент, обнажая мягкие очертания живота и едва заметных мышц пресса. Чонгук, который поначалу смеялся над тем, с какой обречённостью и усталостью была сказана фраза про мороженое, поймал себя на молчаливом разглядывании открывшегося ему кусочка тела мужчины. — Прогуляемся? Он успевает отвернуться до того, как Тэхён вновь смотрит на него, и переводит взгляд в сторону обустроенной недалеко зоны для отдыха. — Так что бы ты хотел знать обо мне? С погодой им сегодня совершенно точно повезло — день клонился к закату и, несмотря на то, что на небе не было ни облачка, что, к счастью, не предвещало дождь, солнце не жарило сегодня так активно. День выдался свежим и немного ветреным. Ветер приносил с собой запах моря, до которого было совсем недалеко, соли и сосен. Вместо того, чтобы пойти в сторону аккуратно разбитой зоны отдыха, они двинулись в противоположную, остановившись недалеко от трамвайных рельсов и вглядываясь в аккуратные зелёные участки чужих владений прямо за ними. Как раз очень медленно проезжал аутентичный трамвай, на пару минут отделивший их от противоположного мира. Если не оглядываться, то можно представить, что они остались совершенно наедине, стоящие рядом друг с другом. Чонгук отрывает взгляд от вагончиков, поднимая глаза на Тэхёна и замечает, что тот и сам склонил голову в его сторону. Интересно, давно он смотрит? Тэхён сегодня какой-то особенно притягивающий внимание. Светлая футболка, длинные шорты карамельного цвета, внезапно — куча фенечек на одном из запястий. И волосы, как всегда уложенные небрежно, и как всегда развевающиеся так, что очень хочется до них дотронуться. Почти до зуда в пальцах. Красивый. Хоть камеру бери и фотографируй на память. Даже с ракурса Чонгука. — Всё? — бормочет Чонгук, заворожённый видом. — Ммм, — Тэхён складывает губы, прикусывая их изнутри и хмурится, покачиваясь на пятках своих кед и осматриваясь. — Дай подумать… Мне тридцать лет. — Как?! — Хм, — озорная ухмылка озаряет лицо мужчины, — а ты сколько думал? Давай, говори. Двадцать? Двадцать пять? — он шире улыбается, играя бровями. — Хорошо выгляжу? — не замечает, что в процессе «игры» склоняется к Чонгуку совсем близко — чуть ли не нос к носу. А когда до него доходит, что их лица буквально в паре сантиметров друг от друга и он отчётливо ощущает запах чужого персикового бальзама для губ, Тэхён только и успевает, что тяжело сглотнуть застрявшие в горле слова и выпрямиться. Чтобы ненароком не украсть у Чонгука поцелуй, которого так невероятно сильно хочется. — Кхм, — он отворачивается, притворно кашляя в кулак. — Я не думал, что ты старше, хён, — неловкое бормотание, скрашенное порозовевшими щеками, почти теряется, смешивается в звуках удаляющегося трамвая. Но Тэхён слышит. Тихое «хён» отпечатывается в груди и памяти того самого хёна так отчётливо, что уже даже после, когда он вернётся сегодня домой, он будет прокручивать в голове этот момент, как заевшую пластинку. И вновь в его животе будет приятно и сладко сжиматься от волнения. И ему будет очень стыдно от того, как сильно это возбуждает. Особенно если представить тихое «хён», сказанное шёпотом на ухо. Но это будет позже. А сейчас… — А работа? Через несколько десятков метров за трамвайными путями им встречается поле подсолнухов. Судя по внешнему виду, они ещё только начинают раскрываться, хоть и рановато, но неудивительно — этот июнь выдался уж очень тёплым и солнечным. — Ух ты, — Тэхён останавливается у края дороги. — Не рановато? — Не знаю, я не специалист в цветах. Красиво… — Да. Чонгук не видит, как Тэхён, отвечая ему, переводит взгляд с цветочного поля на его ореховую макушку, которую «гладят» лучи уходящего солнца. По дороге обратно к машине Чонгук узнает от него о том, что Тэхён дизайнер интерьеров. О его мини-отпуске и о том, что, так как у него своя крошечная фирма, работать он мог бы и удалённо, но решил вкусить все прелести отдыха, забив на работу полностью. С одним маленьким исключением в виде щедрого, постоянного клиента. — Так, — Чонгук медлит, пытаясь подобрать правильные слова. Тэхён только что вырулил с парковки кофейни и изучал навигатор, не слишком торопясь разойтись по домам. — Значит, тебя в Корее никто не ждёт? Этот вопрос он хотел задать ещё с их поездки в больницу. В мозгу практически зудело от мыслей и неизвестности, но Чонгук всё не мог решиться. Он боялся положительного ответа и боялся, что вопрос будет звучать странно. Теперь же, прочувствовав очередные спазмы в животе и грудной клетке из-за волнения, он решил наконец сорвать этот пластырь, сделав очередной шаг навстречу, и спросить. И будь что будет: жена, дети, собака, кот. — Хм, ну, — Тэхён, всё же определившись с маршрутом, замирает над панелью мультимедиа, так и не включив им в дорогу плейлист. — Нет? Ну, конечно, есть родители, — он осекается, — извини, я… Не подумал. — Всё нормально, ты же не виноват в том, что у меня их нет. Обижаться на подобное глупо. Тэхён скашивает на него взгляд, благодарно улыбаясь. — Не уверен, ждёт ли меня мой бизнес-партнёр, — продолжает он с лёгким смешком, — но… если так подумать, то, кроме них, никого. Квартира, — он пожимает плечами, аккуратно выруливая на главную трассу, в очередной раз завораживая Чонгука тем, как красиво смотрятся на руле его загорелые руки. Волоски на них уже успели выгореть, отчего кажутся золотистыми на фоне потемневшей кожи, и Чонгук на некоторое время залипает на этой картинке. — А… — Хм, — Тэхён вновь скромно улыбается, изо всех сил стараясь смотреть на дорогу, а не на разволновавшегося Чонгука. — У меня никого нет. В груди Чонгука заметно легчает после услышанного. Он, конечно, и сам догадывался об этом, но всё же, будучи произнесённым вслух, а не надуманным, этот факт словно бы обрёл какой-то вес. Понятно, что любой может сказать что угодно ради достижения своих целей. Да и без этого — просто так. Но Тэхёну он верит. — Почему? — вопрос вырывается сам собой. Тэхён, так и не включивший музыку, кладёт обе руки на руль и Чонгук остаётся один на один с колотящимся сердцем и звуками дороги. Тэхён поджимает подбородок, поначалу напряжённо сжав руль, а после заметно расслабляется. — Ну… всё сложно… — Сложно? — Я… — вот он — тот самый момент, которого он долго ждал. То самое, что нужно было озвучить с самого начала, но он тянул. — Я не совсем… мой бывший… — Бывший? — Чонгук разворачивается к нему всем телом, тем самым почти заставив Тэхёна вжаться в водительское кресло. Первые секунды он боялся посмотреться на него, но, всё же решившись, не увидел на лице Чонгука презрения или чего-то подобного. А вот удивление и растерянность, вкупе с пунцовыми щеками — то, что и смутило Тэхёна, и дало новую порцию надежды. — Да, это… Это не проблема? «Ты ему нравишься. Он тебе — тоже». Чонгук забавно хлопает глазами, приоткрыв округлённый рот, и настаёт очередь Тэхёна залипать на крошечных, аккуратных, чуть розоватых от постоянного покусывания губах, вспоминая их персиковый аромат. — Нет! — Чонгук понимает, что вновь не контролирует громкость в голосе, тут же прячет глаза, и отворачивается, перебирая пальцы и ковыряясь в кутикуле. — Вовсе нет, — на этот раз старается говорить тише. Наблюдая за ним, Тэхён еле сдерживается, чтобы не просунуть свои пальцы между его ладоней и переплести их с беспокойными пальцами Чонгука. Ему почти физически больно от того, что он не может себе этого позволить. По крайней мере, не после подобного признания и будучи не уверен, как теперь Чонгук отреагирует на подобный жест. Но ему безумно хочется почувствовать в своей руке чужую подрагивающую ладонь и ощутить, как Чонгук успокаивается в его руках. — Всё нормально? — спрашивает вместо этого. — Да, — почти шепчет Чонгук. — Я просто… Да нет, ничего. Он словно сам с собой разговаривает и рассуждает, задумавшись о чём-то, чем заставляет Тэхёна начать изрядно нервничать, даже несмотря на то, что Чонгук сказал, что всё в порядке. Тэхёну ли не знать, как бывает «в порядке», а потом оказывается, что всё было совсем не так. Чонгук словно бы читает его мысли о бывшем. — А давно вы расстались? — Где-то полтора года назад. — Давно… А почему? — он внезапно елозит на сиденье, как может, а спохватившись, тут же прикрывает ладонями рот. — Извини. Это наверное личное. Тэхён лишь улыбается, продолжая следить за дорогой, навигатором и Чонгуком заодно. Последний вызывает у него больший интерес, конечно. Особенно когда они общаются на подобные темы. Очень хочется успевать улавливать выражения его лица, чтобы чуть больше понимать настроение и реакцию на его откровения. — Нормально всё. Он решил, что отношения себя исчерпали, и ушёл. Нашёл другого. Точнее, сначала изменил, потом ушёл. — Это мерзко. Тэхён лишь пожимает плечами, выруливая на дорогу, ведущую к дому Чонгука. — А ты? — Я? — У тебя кто-то есть? Вопрос, ответ на который так же очевиден, как и на тот, что был задан Чонгуком. И на который Тэхён, как и Чонгук, очень хочет получить подтверждение. Желательно такое, чтобы ему дали понять, что не только нету, но и что у Тэхёна есть все шансы стать этим кем-то. По крайней мере, не быть отвергнутым. Чонгук лишь усмехается горько и саркастично, крутя головой так, словно услышал от Тэхёна несусветную чушь. Впрочем, он именно так и считает. — По-моему, это очевидно. — Ну, как сказать… — Да никак не сказать. Очевидно же, что нет. Кому я нужен такой? Тэхён не отвечает. Молча паркует машину прямо возле дома Чонгука, но теперь вместо того, чтобы отвлекаться на разглядывание местности, отстёгивает свой ремень безопасности и переводит взгляд на Чонгука. — Какой? — он облокачивается головой о спинку кресла, практически развернувшись в нём боком, и не сводит с Чонгука глаз. — Ты очень привлекательный, — Чонгук усмехается, вертя головой и неистово теребя нитки на своих тёмных штанах. — Красивый. — Ну да, — в голосе проскальзывает горечь. Тэхён почти ощущает её на языке. — А ещё я инвалид. — Ну и что? Чонгук тяжело выдыхает, вновь обречённо вертя головой. — Ты не понимаешь, — отворачивается к своему окну, пытаясь отвлечься, сфокусироваться на чем-то незначительном и не думать о том, что Тэхёну нужно объяснять такие, казалось бы, очевидные вещи. — Чего? — Чонгук ожидаемо молчит. — Чонгуу-у-ук? — его зовут тихо, ласково и почти лениво. Тэхён бодается лбом в его плечо, сразу же возвращая голову на подголовник. Чонгук дёргается от неожиданности, но поворачивается к нему, пытаясь скопировать его позу и повернуться на бок. Можно подумать, что они лежат в кровати, делясь друг с другом сокровенными секретами или историями. Только в машине и разделённые панелью коробки передач. — У всех есть какие-то недостатки, Чонгук. Это не означает, что они не достойны любви и не могут иметь отношений. — Мой слишком велик… — Ты просто слишком зациклен на этом. Люди прежде всего видят в тебе человека и личность. И потом уже внешность. Ну, — он чуть ведет плечом и улыбается, — нормальные люди. Да и внешняя красота понятие относительное. Я вот тоже не идеален. — Ну да? — Ну, да. Давай, — он кивает подбородком в его сторону, — присмотрись. — Пф, перестань, — Чонгук отворачивается, широко улыбаясь, а Тэхён ловит взглядом каждую крошечную морщинку от улыбки и ямочки на щеках. — Ну-у-у же, давай. Что во мне не так? Только чур не упоминать мой пресс, — со стороны Чонгука слышится отчётливое хихиканье. — Что? Может, у меня травма моральная. Чонгук бы сказал ему за пресс, конечно. Только пока не готов так раскрыться, чтобы признать, что живот Тэхёна очень даже привлекает. И он зря надумывает. — Не знаю, — он мотает головой. — Ну так ты не пытаешься даже. — Хорошо! — выпаливает Чонгук, сдаваясь и пытаясь внимательно рассмотреть Тэхёна. Затылок горит от волнения, а в животе медленно растекается новая порция томных судорог. Потому что Тэхён ну очень красивый. И смотреть на него вот так, не таясь, разглядывать каждую мелочь — это так волнующе. — Ну, — Чонгук сглатывает слюну, пытаясь взять себя в руки. — Не знаю. — Знаешь, — улыбается Тэхён. — Ну, может…может. У тебя зубы выпирают верхние. — Вот видишь! — Тэхён щёлкает пальцами, радуясь тому, что разговорил парня. — Стоп! Что?! — тут же бросается к зеркалу заднего вида, пытаясь рассмотреть себя. — Ну, да, — слова Чонгука звучат всё неувереннее. — Да ну и что. Мои вон вообще как у кролика. Так что это не считается за недостаток. — Твои кроличьи зубки очень милые, — как бы вскользь упоминает Тэхён, продолжая попытки рассмотреть своё отражение. — Так что это не считается. Это твоя изюминка. А вот мои… чёрт, они и правда немного выпирают. — Нет же ничего страшного в чуть выпирающих зубах. — Целоваться неудобно, — подмечает Тэхён, откидываясь спиной на кресле. — Да? — брови Чонгука ожидаемо взмывают вверх. — С тобой неудобно целоваться? — вдруг звучит в тишине совершенно необдуманно. — Никогда не целовался с тем, у кого зубы выпирают? Чонгук готов скатиться под сиденье от охватившего его стыда. Настолько сильно волнуется, что даже боится посмотреть на Тэхёна. Впрочем, Тэхён тоже почти готов провалиться под землю. Он и не помнит, когда испытывал подобное. Даже во время первого поцелуя с ним такого не было, хоть и должно было бы, по мнению того парня, быть романтично, видимо. Он конечно волновался, но совершенно не как здесь с Чонгуком. Приходится напомнить себе, что он тут — хён. — Чонгук? — Мм? — Можно я тебя за руку возьму? Грудь Чонгука поначалу сковывает паникой и ощущением, будто он не может вдохнуть. Но оно быстро проходит, оставляя лишь волнение и покалывания в затылке в тот момент, когда Чонгук разлепляет свои руки, уложенные на бёдрах, и переворачивает ладонью вверх ту, что ближе к Тэхёну. А потом боковым зрением видит и, что самое главное — чувствует, как длинные пальцы Тэхёна неспешно переплетаются с его собственными. И в этот момент ему даже кажется, что он чувствует тяжесть их сцепленных рук на своей ноге. На Тэхёна он поднимать глаза отчего-то не решается, всё смотрит на их сцепленные руки и, как и в прошлый раз, внутри разливается сладкое предвкушение и возбуждение в те моменты, когда Тэхён поглаживаниями касается его запястий. Он даже губы прикусывает, пытаясь одёрнуть себя от «тех самых» мыслей. Тэхёна, однако, повергает в приятное волнение и лёгкий шок то, как Чонгук несмело отвечает на его незамысловатую ласку, пытаясь копировать его движения. От волнения у Чонгука влажнеет ладонь, но он забывает об этом, концентрируясь на том, как движется по смуглой коже Тэхёна подушечка его большого пальца, очерчивая, где достаёт, слегка суховатые костяшки и мягкую кожу ладони. Тэхён сжимает и разжимает его руку три раза неспешно. — Я провожу тебя? — Чонгук задумывается. Заигравшись, добирается до большого пальца Тэхёна и залипает, поглаживая ухоженный аккуратный, гладкий ноготь. — До двери… В ответ Чонгук кивает, подпуская Тэхёна к себе на ещё один шаг ближе.              

***

              За несколько дней на счету этих двоих было несколько поездок за пределы города, пара прогулок в близлежащем парке и одна, когда они пешком дошли до дома Чонгука. Один хихикающий Такеши, который явно витал в облаках каждый раз, когда Тэхён забирал Чонгука с работы, и один бурчащий Юнги, притворно грозящий им двоим кухонным ножом или половниками, что там было у него под рукой в тот момент. Ещё целых два раза Тэхён брал Чонгука за руку и один раз даже не спрашивая. И ещё был один бенто. Бенто, заботливо приготовленный Чонгуком к их поездке к воротам Тории. — Только, чур, говорить правду! — подначивает Тэхён. Пусть до побережья, где установлены одни из самых красивых и популярных для туристов ворот, займет около двух-трёх часов. Конечно, с Чонгуком приятно даже молчать, но Тэхёну куда интереснее узнавать его. Чонгук забавно фыркает, кривясь и вновь становясь похожим на енота. — Зачем мне врать? — Ну, в общем, да. Да, ты прав. Тэхён включает плейлист, заранее собранный им к поездке, настраивает нужную громкость и, расслабившись, ведёт машину одной рукой, вторую умостив на открытом окне. Жарко невероятно. Такое чувство, что природа специально решила помариновать их. Зато Чонгук из-за жары впервые надел шорты. Хоть и длинные. И видно было, что чувствует себя немного неловко, но он так чертовски уютно и хорошо смотрелся в дополняющих шорты белой майке и такой же белой, совсем лёгкой рубашке с коротким рукавом, что Тэхён дар речи потерял поначалу. И, конечно же, сказал ему об этом. Теперь вот исподтишка любуется его светлой кожей и сильными, венистыми руками, на которые запал в самую первую встречу. — Ты так смотришь, — Чонгук не может не заметить этот его взгляд даже сейчас, когда они уже давно сидят в машине. — Ты очень хорошо выглядишь, — вновь признаётся Тэхён. В ответ на признание Чонгук не может ну никак сдержать улыбку, что так и рвётся показаться на его лице, поэтому отворачивается, поедая собственные губы. — Перестань. — Почему? Если это так… Тэхён и сам улыбается. Его забавляет то, как по-детски непосредственно и открыто Чонгук часто реагирует на его слова и действия. Пусть они оба и взрослые. Хотя куда там? Самый обычный возраст. Но он, конечно, понимает, что для Чонгука всё это в новинку скорее всего, а от того и подобная реакция. Но это так мило и трогательно, что он не может удержаться от улыбки. А ещё от огромного желания обнимать Чонгука в такие моменты, гладить его руки, спину, плечи. Целовать красные щёки. Этого, конечно, пока ни разу не происходило. Но Тэхён уверен, что обязательно случится. Один заботливо собранный им в дорогу бенто для Тэхёна не может врать. Дорогой они проезжают рисовые поля и совсем крошечные посёлки со старыми, часто деревянными домами. Со всех сторон простирается открытая местность, поля, редкие деревья и голубое небо. — Ты буквально выбрал самый скучный маршрут, — констатирует факт Чонгук спустя около получаса в пути. — Кто же знал. Зато тут тихо и спокойно. — Даже слишком, — Чонгук ухмыляется, наблюдая за одиноко проезжающей рабочей машиной. — Так что? Готов? Чонгук кивает, откидываясь на подголовник и поворачивая голову к Тэхёну. Раз ему можно разглядывать его, то можно и Чонгуку. Тем более, что есть на что посмотреть. Тэхён вновь надел кучу простых нитяных браслетиков, которые Чонгук, задумавшись всегда незаметно для самого себя, перебирает пальцами, после дико смущаясь. А ещё чёрная футболка. Глупо было надевать её в такую жару, но она так хорошо подчёркивает его широкие плечи и руки, что Чонгуку грех жаловаться. Только и может думать о том, что Тэхён грозился носить его на пляж на руках. — Зима или лето? — Ну, это просто. Лето, конечно же, — Чонгук ухмыляется одним уголком рта. — А у тебя? — Ты сам сказал, что это просто, — ловит мимолётный взгляд Тэхёна, который не может устроиться так же и разглядывать Чонгука в ответ. Ему нужно следить за дорогой, ведь рядом очень важный пассажир. — Лето? Тэхён кивает. — Кола или Спрайт? — Кола, конечно, — отвечает Тэхён. В ответ получает: «И у меня». — Горы или море? — Ммм, море. Тэхён щёлкает пальцами. — Точно! — Ну, горы тоже красивые. — Ну не спорю. Особенно здесь — за городом. Как на ладони. — Но лучше всё же издалека, — Чонгук не может сдержать улыбки. — И желательно в этот момент сидеть в уютном шезлонге, — поддакивает Тэхён. — Луковые колечки или жареный сыр? — Гамбургеры, — не задумываясь отвечает Тэхён. — Хммм. Пицца или гамбургеры? — Так, а вот это уже нечестно, — Тэхён поворачивается к нему совсем ненадолго, забавно хмурясь и открыв рот. — А у тебя? — Гамбургеры, конечно. — У меня тоже. — Ты говоришь так, чтобы было как у меня? — Нет, конечно, зачем мне это? Просто, не знаю, ну люблю я гамбургеры. — Ну хорошо. Чонгук обращает внимание на навигатор, пытаясь понять, как долго им ещё ехать. Долгие путешествия для его спины не самая приятная вещь, пусть он и готов терпеть ради того, чтобы провести это время с Тэхёном. Но всё же он бы предпочёл хоть немного размяться или сменить положение. — Что-то не так? — Чонгук уже собирался отмахнуться, сказав, что всё нормально, как часто и привык делать, но Тэхён ему не дал. — Мы договаривались говорить правду. — Это касалось игры, вообще-то. — То есть ты признаёшь, что сейчас планировал соврать? — Ну… Может быть? — он тянет слова. — Скорее всего. — Зачем? — Не знаю. Я привык, — Чонгук чувствует себя отчего-то нашкодившим мальчишкой. — Ущемлять себя и забивать на свои потребности? Даже в обычном положении это плохо, а в твоём, Чонгук, это ещё хуже. Чонгук дуется, потому что вынужден признать правоту Тэхёна. Только вот отчего-то внутри аж целая борьба разворачивается, и непонятно, это из-за сложившейся привычки или это характер у него такой на самом деле не сладкий. — Хён, — Чонгуково «хён» растапливает сердце сурового парня ещё до того, как он продолжает говорить что собирался. — Спина отваливается. — Остановиться? Хочешь как-то размяться? — Угу. — Так бы сразу. Посмотришь по навигатору, где ближайшая зона отдыха или заправка, кафе — что там? Чонгук находит на карте ближайшую зону отдыха, представляющую собой маленький местный магазинчик с площадкой для парковки, и они останавливаются. — Скажи, чем тебе помочь? — Да всё не так и страшно, — Чонгук отнекивается, устраиваясь в своём кресле. Он бы лучше прилёг где-то, но обстоятельства пока не позволяют. — Кажется, мне стоит послушаться совета врача и всё же начать посещать массажиста, — усмехается, пытаясь растирать себе поясницу и бёдра. Те сейчас словно каменные. — Давай лучше я? Тэхён «пугает», оказавшись позади него и опалив тёплым дыханием его щёку. Поясницы Чонгука тут же аккуратно и ненавязчиво касаются чужие пальцы. И Чонгук несдержанно стонет. От этого звука Тэхён на мгновение замирает. Он нормальный, правда нормальный, не в его правилах сексуализировать каждую деталь, но этот звук в сочетании с тем, что он, пусть и без разрешения и вовсе не для чего-то «такого», но касается Чонгука, ну просто никак он не мог воспринять иначе. — Боже, это… — по пояснице и позвоночнику растекается волна боли, смешанная с теплом и облегчением. Он не замечает издаваемых им звуков, пока Тэхён не прекращает движения. — Мне продолжать? Волнение растекается в груди Чонгука также, как по спине проходит волна расслабления и удовольствия. Он выдыхает, понимая, что смотреть сейчас на Тэхёна точно не нужно. Особенно, когда он вот здесь — только голову поверни и столкнёшься нос к носу. Хотя внутри и зудит от этого шаловливого желания всё же повернуться и будь что будет. Из-за духоты и жары обоим становится ещё жарче, чем было несколько минут назад и, несмотря на совсем лёгкую одежду, по спине Чонгука начинают медленно стекать капельки пота. Не дождавшись ответа, Тэхён на пробу ещё раз проходится пальцами по его пояснице, поглаживая и надавливая чуть увереннее. В голову пытаются пробиться мысли о том, можно ли ему вообще делать Чонгуку массаж. Но они успешно выталкиваются ощущением лёгкого подрагивая парня под его руками, жаром и крепостью его тела и тяжёлым дыханием, которое то и дело срывается с приоткрытых розовых губ со вкусом персикового бальзама, который Чонгук всё так же неизменно носит с собой. — Просто… скажи, если что-то будет не так, хорошо? — раздаётся над макушкой. Чонгук в ответ кивает, заметно расслабляя спину и плечи. Руки его, однако, по-прежнему прикованы к коленям. Всё от того, что он отчаянно пытается совладать со скачущими мыслями, сердцем и тем, насколько ему хорошо в данный момент. И принять тот факт, что хорошо не только из-за массажа, но и по иной причине. Широкие ладони Тэхёна тем временем движутся по его спине выше — к лопаткам. Он не позволяет себе залезть Чонгуку под рубашку, но та настолько тонкая, что каждая мышца буквально чувствуется под его пальцами. Когда Тэхён доходит до плеч и шеи, то Чонгука почти подкидывает на месте. — Больно? — Тэхён тут же пугается. Чонгуку не больно. Ему неожиданно невероятно приятно. Настолько приятно, что ещё немного и ему станет ну очень неловко. — Нет… — Извини, я не хотел. Как спина? Полегче? Хочешь, вернёмся домой? — Ну вот ещё, — Чонгук протестует, поворачивая кресло лицом к Тэхёну. — Я что зря всё утро готовил нам еду? И потом, мы проехали такой путь. — Цитируешь Сверхъестественное? «Путь был так далёк», — Тэхён пытается изобразить одного из главных героев. — Сэм или Дин? — Вау! — Тэхён задумывается, забавно опуская уголки губ и кривя рот. — Это… Не знаю, Дин? Чонгук над ним смеётся. — Я не знаю. — А у тебя? Чонгук пожимает плечами, отворачивается от Тэхёна и подъезжает обратно к двери машины. — Эй! Так нечестно. Я же ответил. — Ну и что, — он улыбается, ставя кресло на тормоз и ловко перебираясь на сиденье. Это происходило уже так много раз, что Чонгук перестал стесняться и думать о том, как он выглядит со стороны. Тэхён подходит тут же следом и самостоятельно убирает кресло в багажник. — Купить тебе попить что-то? Я скоро растаю. — Просто воды. — Мороженое? — Мороженое, — в груди Чонгука теплеет. Почему бы и нет? Он наблюдает, как Тэхён спешит в маленький магазинчик, не отрывая взгляда от мужчины и не переставая думать о том, что всё это кажется нереальным. Их встречи, прогулки, поездки. То, что Чонгуку с ним комфортно и хочется делиться самыми разными вещами. То, как постоянно приливает кровь к щекам и бешено колотится сердце при виде Тэхёна, а потом отпускает и остаётся спокойствие. Даже сейчас он сидит в машине, в ожидании пока Тэхён вернётся, и у него такое чувство, будто так было всегда. Или хотя бы очень-очень долгое время. Словно это их обычный семейный день — очередная вылазка. И это настолько тихое, спокойное и умиротворяющее чувство. Он не знает, испытывал ли его когда-то. Но ему совершенно точно нравится. — Так кто? Тэхён отламывает Чонгуку палочку от двойного мороженого. Ту, что вышла больше, чем в который раз повергает его в смущение. Чонгук закатывает глаза, засовывая мороженое в рот и бурча что-то похожее на «Дин». И Тэхён бы с удовольствием в этот момент выделил, что они и в этом похожи. Только совсем немного заревновал к выдуманному персонажу, поэтому предпочёл просто хмыкнуть в ответ и, как и Чонгук, наслаждаться приятной прохладой купленной сладости. — Хён? — М? — Я же могу тебя так называть? — Конечно. Без сомнений, — Тэхён улыбается, являя Чонгуку свою широченную квадратную улыбку. Довольный, будто в лотерею выйграл. — Я хотел спросить… — он тушуется, устраиваясь поудобнее в кресле и искоса поглядывая на Тэхёна. Крутит завязки от шорт в пальцах, пытаясь отвлечь чем-то волнение. — А ты… Ты… Как ты понял, что… Ну… — Что мне нравятся парни? — Чонгук угукает, боязливо поглядывая на Тэхёна. Смущение, кажется, сейчас из ушей польётся. Он сам от себя немного в шоке, ведь, на самом-то деле, он не такой и недотрога по жизни. — Ещё мороженое хочешь? — А есть? Тэхён ухмыляется, мотая головой в сторону пакета на заднем сиденье. Чонгук, видимо, так погрузился в свои «дрёмы» до его прихода, что и не заметил. Он выуживает оттуда пару пачек в виде популярных пластиковых стиков с отрывным горлышком. — Дыня или арбуз? — спрашивает Тэхёна. — Арбуз. — Чёрт. Я тоже хочу его, — Чонгук надувает губы. — О! Ты про мороженое? Давай дыню, — Тэхён протягивает руку, забирая жёлтый стик. — Спасибо, — Чонгук отрывает от своего крышку и с наслаждением вгрызается в освежающий лёд. — А насчёт твоего вопроса, — Тэхён следует его примеру, отрывая зубами крышку от своего и пробуя мороженое, — то, думаю, мне всегда нравились парни. Не знаю, — он пожимает плечами, вспоминая свой первый поцелуй в кинозале с тем учеником по обмену. — Со старших классов? — И, — робко интересуется Чонгук, — и ты никогда не сомневался? — Да нет. — И не тянуло к девушкам? — Хм, — уголки губ Тэхёна опускаются на пару секунд. — Скажем так, я проверял себя в университете. Девушка была милая, умная такая, знаешь, из тех, кого родителям не стыдно показать, — Чонгук заинтересованно слушает. — Но? — Но… — У тебя не… — не решается продолжить. — Ахаха, не встал? Это хотел сказать? — он кидает быстрый взгляд на Чонгука, чтобы удостовериться в том, что тот сейчас красный, словно рак, брошенный в кипяток. — До этого не дошло. Я даже поцеловать её не смог толком. Ну типа, вообще не шло… Хотя думаю, что даже зайди мы дальше, то да, я бы не смог. — Она расстроилась? — Наверное. Это не важно. Нам было по двадцать лет. Чонгук замолкает на некоторое время, наблюдая за неспешно меняющейся местностью. Поля постепенно превратились в горы, а горы — в лес с довольно узкой дорогой. Здесь было зелено и тихо. Так тихо, что могло создаться впечатление, будто они остались одни во всём мире. Если в посёлках ещё и встречались редкие машины, то тут не было ни души, кроме них. Ответ Тэхёна заставил его вновь задуматься. Тэхёну очень повезло, что он изучил свои предпочтения так рано. Сразу знал, чего хочет, точнее… кого. У него наверняка богатый багаж знаний за спиной. Опыт, чёрт побери. А у Чонгука что? Ему почти тридцать, а он чувствует себя, как неопределившийся подросток. Не знает, чего хочет. Хочет ли… А если и да, то как. И… Ну а вдруг не оно? Не его и вообще. Иногда из-за обилия беспокойных, беспорядочных и часто явно лишних мыслей хочется удариться обо что-то головой. Чтобы отключиться и просто не думать. Ну конечно он не такой уж и невинный цветочек. Его не напугать чужими гениталиями, кому бы они не принадлежали. Он в курсе многих вещей. У него, как минимум, есть глаза, руки и интернет. Только это ещё не означает, что в реальной ситуации он что-то умеет. Ну, может и умеет. Но как-то за годы одиночества не было возможности с кем-то экспериментировать. И не хотелось, и не было. Хотя однажды Юнги подарил ему стриптизёршу, которая за дополнительную плату была готова на нечто большее, чем приватный танец. Только у Чонгука тогда почти случилась истерика и больше подобных экспериментов они не проводили. — О чём задумался? — М? — Чонгук отлипает от вновь сменившегося пейзажа за окном, поворачиваясь к Тэхёну. — Ты молчишь уже минут двадцать. Даже почти не шевелился. О чём задумался? — Не знаю, — Чонгук не готов признаваться в своей недодевственности. — Закат или рассвет? — Зависит от того, с кем. Если с любимым человеком, то… — он задумывается, — … рассвет, наверное. — Почему? — Чонгук искренне интересуется. — Не знаю. Просыпаться, держа в руках человека, с которым хочется провести всю жизнь, смотреть на его сонное лицо, безмятежность. Знать, что у вас впереди весь день. Представил комнату, постепенно наполняющуюся светом и теплом, то, как радостно знать, что ты встречаешь новый день, а под боком сопит рядом твоё счастье. — Это… — Чонгук мнётся с ответом. — Глупо? — Нет, это звучит, как счастье. Кажется. — Это оно и есть, потому что, — Тэхён искоса подглядывает за Чонгуком, выглядящим сейчас так, будто отчётливо представляет сказанное им, а сам Тэхён в этот момент представляет в своих объятиях сонного Чонгука, зарывшегося среди молочных простыней и одеял. И так ему становится хорошо от этой мысли, что он верит в то, что это обязательно сбудется. — Покемоны или Сэйлор Мун? — Чёрт… Покемоны. — Уверен? — Тэхён подначивает, выгибая одну бровь и склоняя голову к плечу. — Уверен! Ну и нет ничего плохого в Сэйлор Мун, — бурчит себе под нос. — Ты похож на милого енота, когда так делаешь, знаешь? — Чонгук таращит глаза, чувствуя, как краснеют уши. Опять. — И какой покемон у тебя любимый тогда? — Драгонэйр, — Чонгук отвечает без единой заминки. Тэхёну на это даже и ответить нечего. Он всё же ставил на то, что Чонгук фанатеет от Банни-лунной принцессы. Ещё через некоторое время в пути гористая местность заканчивается и они выезжают к морю. Дорога пролегала прямо вдоль побережья, отчего в открытые окна залетал свежий, солёный морской воздух и крики чаек, смешанные с шумом прибоя. — Вау! — Даааа, точно «вау», — вторит Тэхён. Оба полной грудью вдыхают этот солёный запах счастья. Оба чувствуют счастье. Каждую минуту этого пути, даже пусть он пролегал поначалу скучными дорогами. Но одна на двоих машина, уютная тишина, разговоры о том, о чём хочется, вопросы, которые страшно, но задаются, музыка, улыбки, красные щёки, волнение, сладкое томление внутри, чувство, что так было всегда. Желание, чтобы было. Одно на двоих, пока тщательно охраняемое и не произносимое вслух, но определённо присутствующее. А ещё открытые окна, высунутые ладони — как Тэхён и мечтал, только приземлившись. Всё это и, конечно же, заботливо сложенный Чонгуком бенто — совершенно точно было счастьем. И даже уже не так важны оказались популярные ворота Тории, до которых они всё же добрались. Стоя вдалеке — на той части дороги, где асфальт не переходит в песок, чтобы Чонгуку было удобнее, но всё же максимально близко, — оба вновь удивлённо выдыхали тихие «вау». — Это того стоило, — произносит Чонгук между шумом волн и редкими криками чаек. — Точно. Тэхён смотрит на него сверху вниз. Подмечает то, насколько Чонгук спокоен. Лёгкую улыбку и горящий взгляд. Ему интересно, ему нравится и он не закрывается от окружающей действительности. На сердце Тэхёна невесомой вуалью ложится чувство благодарности судьбе, столкнувшей его с этим человеком. Кто бы мог подумать, что он будет счастлив лишь от того, что рад кто-то другой? Что твоё счастье может заключаться в кроткой улыбке и горящих глазах совершенно нового человека. Но вот он здесь. И соврёт, если скажет, что это не лучший отпуск в его жизни. В груди вместо чёрной дыры тяжело бьётся волнующееся влюблённое сердце. И хочется жить. С Чонгуком ему хочется всего. Он не чувствует себя старым, немощным, депрессивным нытиком, приехавшим сюда плыть по течению. Что бы оно просто подхватило и несло его куда-то, где будет не так тошно, как дома. Нет. Сейчас он сам хотел быть этим течением. Потоком, что подхватит этого парня, что сейчас сидит по правую руку от него и улыбается. Подхватит и понесёт навстречу приключениям и жизни. Той самой: прекрасной, неизведанной, местами грустной и даже несправедливой, но всё же полной удивительных вещей. Даже пусть самых простых, вроде арбузного мороженого в жаркий день. Вещей, которые Чонгук просто обязан увидеть и прожить. Всего того, от чего он столько лет закрывался. — Хён? — Да, Чонгук? Чонгук, оторвавшись от разглядывания пейзажа перед ними, поднимает взгляд на Тэхёна и вместе с этим поворачивает левую руку ладонью вверх. — Возьмёшь меня за руку? — Да, Чонгук.