В вое ветра

— Расскажи мне сказку, — попросила маленькая Алисса, и Санса, сев рядом с постелью дочери, задумчиво всмотрелась вдаль, в окно, за которым бушевала вьюга. На Севере всегда зима, всегда холодно, всегда метели, даже летом бывают небольшие снегопады, а лето заканчивалось. Мертвецы уже не стояли на пороге, мейстеры не обещали Долгую Ночь, но Винтерфелл все равно запасался продуктами и укреплял стены. Петир должен был прибыть со Стены утром — привезти новости и лимонные пирожные; где он доставал второе, ведомо было лишь Семерым, но для беременной Сансы он достал бы и луну с неба, попроси она себе светило как украшение для спальни. Все указывало, что вторым ребенком у них будет мальчик, что радовало и Петира, и Сансу. Наследник был необходим Винтерфеллу, неважно, какую фамилию он носит; род Старков продолжил Бран, его дети росли в Королевской Гавани — кудрявые зеленоглазые дети. Ходили слухи, что королева Мира рожала вовсе не от короля, но только слухи — уж кто-кто, а Бран мог быть полностью уверен, что леди Рид ему не изменяет. Дочь Сансы была похожа одновременно на нее и Петира — темные рыжие волосы и глаза, пусть серые, как у них обоих, но прищур точь-в-точь, как у отца. — О чем тебе рассказать? — спросила Санса. Раньше эти сказки она слышала от Старой Нэн, и иногда пугалась — не за горами время, когда она сама станет такой же старой, но, как однажды утешил ее Бейлиш — кто-то должен это рассказывать. Подумав немного, Алисса вдруг попросила: — О королеве драконов. О королеве драконов? Санса вздрогнула, невольно коснувшись ладонью круглого живота. Дейенерис Таргариен погибла десять лет назад, о ней пора было забыть, но помнили, более того — она становилась легендой. Уже стала. Последняя из королей, неопалимая, разрушительница оков, прилетевшая из-за моря спасать или уничтожать… Санса понимала, насколько была неправа тогда. Насколько ошибалась, открыто демонстрируя Дейенерис свою неприязнь и не желая признавать ее власть также в открытую. Насколько ужасно поступила, раскрыв тайну рождения Джона. Насколько сам Джон был глуп, пойдя на поводу у Тириона, и насколько Тирион был хитер и жесток в игре престолов. Тириона казнили через месяц после коронации Брана. Примерно тогда же Санса получила известие от братьев Ночного Дозора — Джон Сноу повесился. — Мам! — поторопила ее Алисса, ревниво косясь на живот, где рос ее братик. — Я просто вспоминаю. Итак, драконья королева… Она выросла далеко отсюда, за морем. Помнишь, ты видела его, когда мы ездили в Королевскую Гавань? Море и корабли? — Почему она выросла там? — спросила Алисса. — Потому что… ей пришлось сбежать. Ее семью убил узурпатор трона. Убил всех, даже маленьких детей. Выжила только королева Рейелла, ее сын Визерис и дочь Дейенерис. Тогда Дейенерис была такой маленькой… — Санса показала на свой живот, — Она еще жила у матери вот здесь. Королева Рейелла родила ее в штормовую ночь. В сильнейшую бурю, поэтому Дейенерис звали Бурерожденной. Родив ее, королева Рейелла умерла, а Визериса и Дейенерис увезли верные им люди, и они оба выросли на чужбине, — вдруг Санса отчетливо представила себе их, этих среброволосых лиловоглазых детей. Семилетний мальчик и новорожденная девочка… и уже тогда за ними охотились наемники Роберта. — Дейенерис выросла. Однажды она нашла яйца драконов и зашла с ними в огонь, — хотя Алисса любила страшилки, все же ей было рано слушать о подробностях, да и знала об этом Санса лишь из слухов, все свидетели рождения драконов уже были мертвы. — Огонь не опалил ее, а из яиц вылупились три дракончика. Дейенерис дождалась, когда они вырастут, и вместе с огромным войском пересекла Узкое Море. А потом… — Потом мертвецы, — подсказала Алисса. — Верно, мертвецы. Вихты, армия Короля Ночи. Они шли из-за Стены, той самой, откуда папа обещал привезти тебе деревянную игрушку. Дейенерис прибыла на Север, в Винтерфелл, чтобы помочь живым в битве с ними. — И ты ее видела? — ахнула Алисса. — Какая она была? — Прекрасная, — подумав, сказала Санса. — Г нее были волосы, словно серебро, и глаза, как драгоценные камни. Она была величественной и, как ни странно — милой. Доброй. Она не считала себя многим выше освобожденных ею рабов, общаясь с ними на равных. Ее лучшей подругой была рабыня… то есть, бывшая рабыня. «Да, без драконьей королевы не было бы никаких проблем, — сказала тогда Миссандея. — Без драконьей королевы мы все бы были уже мертвы». И она была права. — И рабыню ты видела? — воодушевилась Алисса, для которой рабы были столь же интересны, сколько и короли. — А она была какая? — Тоже красивая, — улыбнулась Санса. — И тоже непохожая на всех женщин, но если волосы Дейенерис были подобны серебру, а кожа — молочно-белой, то у Миссандеи были черные пышные кудри, такие, что она походила на одуванчик, а кожа — темная, как… как оливковое масло, — кое-как придумала она сравнение. — И они победили мертвецов? — с надеждой спросила Алисса. Санса вздохнула. — Ты же все это прекрасно знаешь, дорогая. Короля Ночи убила твоя тетя Арья, но без Дейенерис, ее драконов и ее армии мы бы не выстояли и минуты. В той битве Дейенерис многое потеряла — погиб ее верный рыцарь, защищая ее своим телом. Погибла половина ее войска… и люди, ранее верные ей, начали от нее отворачиваться. — Кто? — Карлик Тирион и евнух Варис. Они решили, что такая королева для них неудобна, что они не могут ею управлять, и… начали плести заговоры. Но после победы над мертвецами Дейенерис атаковала Королевскую Гавань. — И все сожгла? — вместо того, чтобы успокаиваться и засыпать, Алисса села, и ее глаза возбужденно заблестели. — Сначала — нет. Сначала Дейенерис допустила ошибку, а может, это было частью заговора против нее, и либо она атаковала, не разведав обстановку, либо ей доложили неверные сведения. Серсея, узурпатор трона после своего мужа Роберта, сумела убить одного из драконов Дейенерис и захватить в плен Миссандею. И… она казнила Миссандею у Дейенерис на глазах. Алисса охнула. — Да, а потом Дейенерис атаковала снова… И тогда сожгла все. Сожгла всех. В городе были дети, женщины, старики, обычные мирные люди, но она все равно обрушила небо на Королевскую Гавань, не обращая внимания на звон колоколов, что свидетельствовало о сдаче города. Она решила пойти путем не переговоров, но крови и огня — так, как и гласит девиз ее дома: пламя и кровь. Многие погибли тогда, погибла и Дейенерис. Она была безумна, и иначе было нельзя… — или можно. Если бы Джон не убил ее — неужели они не сумели бы хотя бы попытаться договориться с Дени? Если бы Санса была на ее месте, верхом на драконе, потеряв всех, кого любила — неужели она поступила бы иначе? Кто на месте Дейенерис Таргариен поступил бы иначе? — То есть, она была злой? — Алисса склонила голову набок. — Или доброй? Злой или доброй — какой она была… если бы только Санса знала точно. Все говорили по-разному. Безупречные боготворили Дейенерис, и если освобожденные ею рабы могли быть предвзяты, то дотракийцы, дикари, никогда не признающие над собой власти женщин, по слову своей кхалиси перешли пугающее их море и отдали свои жизни на чужой земле, также обожествляя свою неопалимую королеву. Она поступала жестоко, но также она поступала и благородно. Она была милосердной, но до определенной степени, переступая которую, можно было не надеяться на ее пощаду. Она была той правительницей, какой никогда не стать Сансе. — И злой, и доброй, — сказала леди Старк. — Точно я знаю одно — она была королевой. По крови, по поведению, по выдержке… во всем она была королевой. Истинной королевой. И таких, как она, больше не будет, — тихо добавила Санса. Алисса улеглась обратно на подушку — усталость брала свое. Метель за окном утихала. На миг Сансе послышалось, что в вое ветра прозвучал драконий крик — но, конечно, только почудилось. Как могло быть иначе?