Честь среди воров

Командор Сайдири не любила говорить о своем прошлом. Любая попытка расспросить ее заканчивалась длинным витиеватым и довольно скучным рассказом о красоте и величии Падишах-Империи Келеш, где она родилась. Под конец слушатели не знали, куда девать глаза и как вежливо намекнуть командору, что этих сказок хватило бы на тысячу и одну ночь, но прямо сейчас у них есть дела поважнее. Вольжиф только фыркал: он прекрасно понимал, зачем командор это делает. Мало кто спрашивал ее второй раз... Для него самого все стало очевидно в тот момент, когда он впервые увидел ее, а она увидела замок его камеры. Один быстрый взгляд на замок, один — в сторону охраны и только потом она посмотрела на него. С этой секунды Вольжиф не сомневался, что им удастся договориться. Остальным понадобилось чуть больше времени, чтобы понять, с кем они имеют дело, но к тому моменту, как род ее занятий стал очевиден для большинства соратников, в руках командора было уже слишком много власти, чтобы хоть кто-то посмел возразить. После взятия Дрезена Вольжиф уже мог позволить себе шутки по этому поводу, не опасаясь подставить себя или командора. — Все келешидские воры носят намордники? — оперевшись руками на стол в ставке командования, спросил он, кивнув на маску, которая большую часть времени закрывала Сайдири нос и рот. — Только те, у кого остались руки, чтобы их надевать, — сверкнув черными глазами, ответила она. — Да благословят Боги мендевское правосудие, — с кислой миной проговорил Вольжиф. Может быть, в этой стране и жгли детей на кострах, но воров сажали в тюрьму целиком, а не по частям. — Самое гуманное правосудие на Голарионе. — Ай, не делай такое лицо! — Сайдири стянула маску к подбородку и улыбнулась. — Улыбнись, джамаль! Посмотри на это с другой стороны — в Келеше не бывает плохих воров. Только хорошие. И он улыбнулся, хотя веселого в этом было мало. Но так уж командор влияла на людей — все вдруг становилось легким и смешным, если она говорила так. На вкус Вольжифа, развлечений в Походе было маловато. Он еще мог развеяться, пока находился в Дрезене — торговля, выпивка, мелкие аферы, совещания совета — ему было чем заняться! Но стоило выйти за крепостную стену и углубиться в изуродованные земли Мировой Язвы дальше, чем на день пути, его нагоняла смертная тоска. Поэтому, когда командор сунула ему в руки кружку трофейного пива и усадила рядом с собой около костра, он поначалу совершенно не возражал, тем более, что рядом сидел граф, который тоже знал толк в развлечениях и тоже умирал от скуки. Слово за слово, история за историей, и когда выпито было достаточно, а речь зашла о воровских байках, Сайдири не стала уводить разговор в сторону от себя... И на этот раз, вопреки обыкновению, история была интересной, но Вольжиф едва слушал, не в силах избавиться от ощущения, что все идет не так, как должно. Сайдири не любила говорить о себе, он знал это, как знали все в этом лагере, и все же... — И тогда я сказала ему: «Я не справлюсь, Махади. Кафир слишком далеко, а нас слишком мало». Но он ответил мне: «Кафир в твоем сердце, Саи. Кафир всегда будет там, где будешь ты». И я поверила ему, приняла груз и повела людей в Зимар. Почему она сделала исключение? И почему именно сегодня? — И все прошло гладко? — вежливо улыбнулся Вольжиф, просто чтобы поддержать разговор, но его хвост за спиной нервно метался из стороны в сторону. — Мы так отхватили от местных, что неделю вместе с товаром прятались в скалах за городом, двое умерли от жажды и ран, — заглядывая в пустую кружку, продолжила командор. — Товар мы сбыли, домой вернулись, но с тех пор я поняла, что если важный ишак с умным видом затирает мне высокопарную речь, скорее всего он просто хочет, чтобы я поступила так, как ему нужно. Даже если бы Дейран, загадочно улыбаясь, не отвел глаза в этот момент, мораль все равно была достаточно очевидна. — То есть примерно так, как ты сейчас? — уточнил Вольжиф как можно более непринужденно. — Да, — не моргнув глазом, подтвердила командор. — И я хочу, чтобы ты посидел со мной, выпил пива и расслабился. «...расслабился до тех пор, пока не что?» Вольжиф готов был поклясться, что чувствует в воздухе запах раскаленного металла кочерги, приближающейся к его заднице. И к своему ужасу, он понятия не имел с какой стороны и от кого ее ждать. Он нервно обернулся, чтобы удостовериться, что это всего лишь его разыгравшееся воображение, но командор подтвердила его подозрения: — Сиила хочет знать, можно ли тебе доверять, — тихо проговорила Сайдири. — Я хочу знать, насколько ты хорош. И лучше бы нам обеим не разочароваться. А, так это паладинская кочерга! Сиила не смогла бы незаметно осмотреть что-то даже в полной темноте под пологом маскирующего заклятья — так сильно громыхали ее доспехи. Тем более ей не удалось бы провести обыск его вещей, не будь Вольжиф занят чем-то совершенно другим в этот момент. Вольжиф не был идиотом: он не брал ничего, что было необходимо для защитного ритуала, ни одной вещи, отсутствие которой могло бы выйти боком хоть кому-нибудь из отряда. Но ради всего святого, зачем в походном святилище золотые чаши и подсвечники, если их роль с успехом выполнит любая побитая железная чашка? Да жрецы благодарны должны ему быть, что не приходится больше таскать на себе эту тяжесть! Вольжиф, впрочем, тоже не собирался это таскать — он приколотил сумку с добычей к днищу походной телеги и спокойно ждал прибытия в Дрезен, где сможет ее снять. Отсутствие блестящих побрякушек никоим образом не оскверняет святилище. Каллистрия дарует страсть и отмщение любому, кто преклонит перед ней колени, и неважно, носит он парчу и бархат или грязные обноски. Если Пресветлая Иомедай вдруг начнет воротить нос от крестоносцев, у которых недостаточно золота на алтаре, тут и до кризиса веры мирового масштаба рукой подать. Командор Сайдири — последний человек в этом лагере, который станет тратить время на поиск божьих побрякушек, она прекрасно знает, насколько они бесполезны, и в плане уважения к богам испытывает чуть меньше, чем ничего… — Солнце видишь? — как-то раз огрызнулась она в ответ на шутливое замечание Вольжифа о том, а не грех ли шарить в святилище светлой богини, столь почитаемой в Империи. — Э-э, — подняв глаза к кровавым небесам Язвы, зловеще сияющим в прорехе крыши старого храма, протянул он, — нет. — У нас говорят: после заката Сарэнрей греха не видит, — с раздражением захлопнув крышку сундука, проговорила Сайдири. — Но судя по тому, что повидала я, она и днем смотрит куда угодно, только не на своих людей. ...но командор связана дружескими отношениями с Сиилой и не захочет их испортить. И еще она не захочет испортить шкуру талантливого плутифлинга… наверное. Так что скорее всего она попытается, как говорят в Мендеве, и рыбку съесть, и получить все возможные удовольствия. Заслышав скрип тяжелых доспехов за спиной, Вольжиф запрокинул голову и вылил в себя остатки пива. Если ему сегодня суждено вступить в близкие отношения с раскаленной кочергой, уж лучше он сделает это пьяным. — Ничего подозрительного, командор, — отчиталась Сиила. — Если не считать пары серебряных ложек и отрубленной головы демона. — Это не мое! — торжественно поднял указательный палец вверх Вольжиф. — В самом деле? — сладко улыбнулся Дейран. — Будь я на твоем месте, идея украсть немного чужих мозгов не казалась бы мне такой абсурдной. Ха! Выкуси! У Вольжифа достаточно мозгов, чтоб не хранить добычу в своем спальном мешке! — Эти подарки кто только в своих сумках не находит, — тяжело опустившись на бревно возле костра, медленно проговорила Сиила. — Если бы та драная кошка из подземелий была еще жива, я бы подумала, что она приносит их вместо задушенных мышей, но ей и своей-то головы уже не найти, не то что чьих-то еще. — Она обернулась к Дейрану. — Разве в твоих вещах ничего подобного не появлялось? — Возможно, — непринужденно пожал плечами граф Арендей. — Я редко ворочаю мешки самостоятельно, предпочитаю за пару монет уступить это занятие кому-нибудь... — он сделал пренебрежительный жест рукой, — более способному к тяжелому ручному труду. При всех недостатках Дейрана у него было множество достоинств, но в данный момент Вольжиф особенно ценил одно: граф совершенно не интересовался прорицанием. Вообще. Никогда. Ни в каком виде. Так что ни Сиила, ни командор, ни Её Величество Голфри, ни кто бы то ни было не мог просто подойти к нему и сказать: «Найди украденные вещи! Ты ж оракул!». — Раз уж я полностью оправдан, — лучезарно улыбаясь, обернулся Вольжиф к командору, — как насчет извине... — Нет. — Да перестань, командир! Доверие между соратниками — это очень важно! — Это правда, — улыбнулась Сайдири и быстрым взглядом указала на телегу. — Без него невозможна ни одна крупная афера. Досадливо крякнув, Вольжиф потянулся за следующей бутылкой. Не только паладины чтут кодекс, у воров он тоже есть. Вот только там, где у первых написано «Не укради!», у вторых — «Не попадись!». У кого-то — плетью на спине, у кого-то — кандалами на лодыжках, у кого-то — топором под локтем. И Вольжиф не собирался этот кодекс нарушать, но все же сделать это гораздо проще, если ты не один.