turmoil

Промедление — очень тяжёлый стратегический просчёт. Кажется, Анри Клеман теперь понимает, насколько, вот только новый опыт ему вряд ли пригодится. В этот раз он слишком долго копался с дурацким шкафчиком. Разумеется, когда свет погас, Анри занервничал, но он уже открывал дверцу и тянулся за драгоценными патронами. Да, он не уложился в установленное время, но по крайней мере, одна пуля точно даст ему добраться до генераторной. Эта ошибка окупится. По крайней мере, должна. Треск в стене настолько неожиданный и раздаётся так близко, что Клеман застывает на месте, лихорадочно соображая, как существо так оперативно добралось до него. Обычно оно давало о себе знать только тогда, когда слышало шум, но последние несколько минут Анри буквально крался по коридорам и никак не выдавал своё присутствие. Отследить его на слух было невозможно. А вот глядеть из-за тёмных углов, подмечать и запоминать, где человек останавливается и куда направится, держа в руках найденный жетон… Анри медленно, словно надеясь, что хотя бы так не выдаст себя ещё больше, оборачивается на шорох, доносящийся из ближайшей дыры в стене. — Чёрт подери. Ну она же прямо рядом с ним. Шорох становится громче, и Анри выхватывает револьвер. Если он не успеет выстрелить прежде, чем его схватят, то… А, впрочем, можно и не гадать. Вместо того, чтобы потянуться и загрести, когтистая лапа проезжается по ноге, цепляя штанину и сбивая на землю не ожидавшего такого манёвра солдата. Револьвер выскальзывает из рук и падает рядом, спасибо, что хотя бы не так далеко… А Анри, только что приложившийся затылком о пол, второй раз за сегодня подмечает, насколько же тварь умная и наблюдательная, если решила попробовать новую тактику. На смену удивлению быстро приходит ужас, когда он снова видит когти, теперь уже точно тянущиеся из дыры, чтобы схватить его за лодыжку. — Да чтоб тебя… — ругается Анри и дёргается в сторону за револьвером. Его пальцы уже на рукояти, но секундой раньше мощный рывок тащит его за собой. Оружие прокатывается по полу следом за зацепившей его рукой, но остаётся в комнате, пока Анри утягивают в темноту. Где он даже не может закричать из-за того, что из лёгких выбило воздух. Это конец. Камни и мелкая порода, ссыпающаяся со стенок узкого тоннеля, больно царапают и так израненные ладони и лицо, и Клеман судорожно подтягивает к себе руки и прячет в них голову, чтобы не лишиться глаз ненароком. Забавно, что он собрался беречь зрение в такой кромешной темноте. И забавно, что его инстинкты самозащиты всё ещё работают, хотя уже поздно. Пара острых камней больно рвет предплечья и Анри вскрикивает, стискивая зубы. Хватка на ноге исчезает, оставляя солдата лежать на месте, и он наконец-то может отдышаться, если это вообще осуществимо в узком лазе под землёй. Поначалу Анри не верится, что он всё ещё жив, он в смятении, но постепенно начинает догадываться. Тварь, видимо, при всём желании не может расправиться со своей добычей в таких условиях, поэтому предпочитает забирать её куда-то к себе. В захламленную дальнюю комнату, забаррикадированный тоннель… Клеман приподнимается на локтях, с удивлением обнаруживая, что здесь уже просторнее, пусть и всё ещё темно. Он не дотягивается рукой до стен, но он определенно в одном из лазов. Под ладонями хрустит и перекатывается что-то острое и твёрдое, и Анри рефлекторно шарит рукой, чтобы понять, что это, прежде чем он угадывает очертания человеческих костей. Анри находил обгоревшие и обглоданные останки раньше, груды костей и трупов. Не только по всему бункеру, но и когда еще был на передовой. Это не ново. В измученном ужасами войны разуме они вызывали или странное неверие, или тошноту, не больше. Вот только сейчас всё почему-то ощущается совсем по-другому. Он не видит стен и потолка вокруг, но воздух резко становится тяжёлым и душащим, и Анри чувствует накатывающую волну ужаса и сумасшедшее желание выбраться наверх, куда-нибудь к свету, куда-нибудь, только бы не быть здесь, в могильнике глубоко под землёй. — Боже правый, — его голос срывается на полуслове и превращается во всхлипывания, — Боже правый, пожалуйста… Он хочет выпрямиться в полный рост, хочет отдышаться, но когда он порывается встать, то натыкается на спиной на что-то громоздкое, нависшее над ним и недовольно зарычавшее. Анри не нужно даже гадать, что это. Только одно существо в этом бункере может так незаметно подкрадываться к тебе в темноте. Кажется, последние силы покидают тело Клемана, и он просто опускается обратно на землю на дрожащих руках, уже не дыша от сковавшего его приступа истерики. Хотелось бы, чтобы всё было, как в тумане, но, к сожалению, он всё ещё жив. К сожалению, в кромешной черноте он отлично слышит, как глухо урчит чудовище над ним, чувствует на своей взмокшей шее его приблизившееся дыхание, а на своем плече — сжимающиеся когти. Его сгребают в охапку и лениво тащат на себя. Анри не сопротивляется, лишь дрожит и рвано дышит от слёз, текущих по лицу. Анри чувствует, как его переворачивают набок и подтягивают ближе, где он снова чувствует спиной чужое тело. Тварь возится ещё какое-то время, удобнее устраиваясь на груде костей и обхватив лапами Клемана, а потом затихает и лишь мерно дышит. Анри лежит, не двигаясь. Только вздыхает глубоко и отчаянно один раз, понимая, что существо просто делает передышку перед тем, как закончить начатое. Что ж, его смерть, видимо, не обещает быть быстрой и безболезненной.