Закон природы

— Не представляю, как можно тут жить. Не лагерь, а помойка. Что ж вы сразу под мост не забились, а? Пейот тронул струны гитары: — И что тебе так не нравится, мой придирчивый американский друг? — То, что вы кучка маргиналов. Не думал, что однажды попаду в секту немытых хиппарей. — Стоит только привыкнуть, — Пейот не поднимал глаз, — и ты поймёшь, как здесь бывает весело. Билл ощерился: — Устраиваете массовые оргии? Пейот захохотал. — Мне нравится ход твоих мыслей. Но нет. И не вздумай лезть к Ханагуми. Бисмарк перегрызёт тебе горло, а остальные слишком мелкие и бешеные. Овчинка того не стоит… — Я даже не собирался. — Билл поглядел в сторону реки. — Кто это? Незнакомая девчонка сидела на берегу, подтянув к груди колени. Пейот поднял голову и сощурился: — Там? Чокнутая. Зоря… Можешь попытать удачу, если тебе нравятся девки, воняющие оленьим навозом. — Ты только и умеешь о девках говорить? — съязвил Билл. — А что? Не просто же так ты спросил. Думаю, она обрадуется твоей компании. Эй! — Пейот окликнул ее, но Зоря не обернулась. Тогда он подтолкнул Билла в спину. — Познакомься с ней. Неохотно Билл приблизился к девчонке. У нее были длинные светлые волосы, немного растрепанные — в прядях запутался осенний листочек. Она сидела, кутаясь в затканный узорами шерстяной платок. — Не помешал тебе? Меня зовут… — Знаю, — отрешённо ответила она низким, но мягким, певучим голосом. — Билл. — А ты — Зоря? — Биллу вдруг стало неловко. Пейот такое наговорил о ней, а вблизи она оказалась совсем ребенком. — Почему же ты здесь, когда все остальные в лагере? — и опустился на колени. — Здесь я чувствую себя лучше. Все же вода — моя стихия. — «Стихия»? Это как? — Я управляю влагой. Той, что в реке. И той, что в воздухе. — Круть! А моя сверхдуша еще не сформировалась. Этот малец… вернее… господин Хао хочет, чтобы кто-нибудь меня подтянул. — Ты из Америки, правда? — спросила она внезапно и пристально на него посмотрела. Лицо у неё было бледное, без единой кровинки, и очень печальное. — Тебя это беспокоит? — Как ты сюда попал? — Длинная история… Случилась авария, я был на грани смерти… Очнулся и увидел их, мою погибшую команду. Сначала думал, с ума схожу, а они мне мерещатся… — Понятно, — равнодушно ответила Зоря. Налетевший ветер сорвал платок с ее плеч, и Билл вздрогнул: под теплой тканью не оказалось правой руки — лишь жуткий розовый обрубок. — А у меня история короткая, — сказала Зоря. — Когда девять от роду было, в лесу с обморожением нашли. Ничего не помогало — вот и отрезали. — Мне очень жаль, — ответил Билл. Он хотел поправить ей сбившийся платок, но случайно коснулся обнажённой кожи. Лицо Зори оказалось напротив — бесстрастное, совершенно не злое. Билл даже не заметил, как она метнулась к нему. — Не трогай меня, — проговорила она, прижимая клинок к горлу Билла. — Прости. — Билл нервно сглотнул. — Прости, я не хотел ничего дурного. — Я знаю, о чем вы говорили, — шептала Зоря, — знаю, что у вас на уме. Я могу сделать так, чтобы у тебя никогда больше не возникло… подобного желания. В конце концов, кровь — это тоже жидкость. Билл думал, что она абсолютно спокойна, пока не заметил, как напряженно пульсировала жилка на ее шее. Зоря боялась его даже больше, чем он ее. — Все хорошо, Зоря, — он заставил себя улыбнуться, — я никогда бы не поступил так. — И эти так говорили! — прошипела она. — Но врали, врали!.. — «Эти»? — Билл не решался зажмуриться или отвести взгляд. — Они надо мной смеялись… они меня в яме бросили — думали, сдохла. Но я их убила, всех!.. Она запричитала на незнакомом ему языке, а после вдруг отстранилась, бросила нож и заплакала. Билл оглянулся и заметил, что все это время на них смотрели. Пейот смеялся, кричал: «Эй, эй!», размахивая руками. Билл не слышал его: он был зол, чувствуя себя участником жестокого несмешного розыгрыша. Он поднялся и зашагал к Пейоту. — Я же говорил, — заголосил тот, — говорил, что у нее не все дома! Билл ударил его, и Пейот, не ждавший нападения, безвольно рухнул на стойку с кактусами. — Боже мой, — Борис оторвал взгляд от книги, — только появился, а уже затевает драку! — Какого черта?! — закричал Пейот, неуклюже дергаясь и вороша черепки разбитых горшков. — Да я убью тебя, засранец! От ярости Билла трясло. Он даже вспомнил, как однажды парочка шутников написала на его машине «Маленький Билли», и ему пришлось оттирать это прямо у них на глазах. Ублюдки смеялись над его хромотой и неповоротливыми движениями… Билл мотнул головой. «Что бы ни случилось с этой девчонкой, — гневно подумал он, — почему всему лагерю плевать?» — Выживает сильнейший, — проницательно улыбаясь, пояснил Борис. — Никто не станет заботиться о тебе, кроме тебя самого. — Какая чушь! Разве мы не должны действовать заодно? Как команда… — Футболист. — Борис почти засмеялся. — Турнир не похож на спортивное состязание. Мы должны сражаться лишь за себя. — Но эта малышка… — Вероятно, она не выживет. Так зачем мне тратить силы, чтобы защищать её никчемную жизнь? Билл оглянулся. У реки Зори уже не было. К вечеру, когда стало зябко, Зан-Чин разжег костер и занялся ужином. Канна вернулась из города с набитым продуктами пакетом и равнодушно бросила его в центре стоянки: — Консервы, паштеты. Все, что утащить смогла. Жрите. — Она вдруг дёрнулась и запричитала: — Табарси, ублюдок! Живо оденься! Или забыл, что на тебя смотрят Мати и Мари! Турбин, мокрый после тренировки, сорвал с двери полотенце, презрительно фыркнул и скрылся в трейлере. — Опять обнесла супермаркет, — не отрываясь от готовки, проворчал Зан-Чин. — Хоть бы охране на глаза не попалась. В прошлый раз, когда мы жили в другом месте, полиция искала ее по всей префектуре. Неудивительно — женщина с синими волосами, европейка. Такую легко запомнить… Билл проговорил: — До сих пор не могу понять, зачем нам отказываться от денег. — Как тебе объяснить?.. Это вражеская система ценностей. Отвратительная система, в которой деньги стоят во главе угла. Наш враг — весь мир. Поэтому мы не можем с ней смириться… Такой вот пассивный метод борьбы. Понимаешь? Билл не понимал. — У меня, — начал он, хлопнув ладонью по карману, — на кредитке остались деньги. Зан-Чин некрасиво облизал ложку: — Ну так выбрось куда-нибудь. — Выбросить деньги? Ты с ума сошел? — Я не настаиваю. Но господин разозлится, если узнает. А он узнает — он всегда все узнаёт. — Зан-Чин огляделся. — Где, чёрт возьми, эта девчонка?! — Кто?.. — Зоря… Вчера её не было. Сегодня тоже не пришла. Вот она у меня получит, если таскает еду тайком! — Я ее видел, — ляпнул Билл. — Там, на берегу. Зан-Чин привстал, вытянул толстую короткую шею и всмотрелся в сторону реки. — Никого нет, — сказал он нерешительно. — Плевать. Пусть Борис разбирается. Она ведь в его команде. Если помрет от голода — его проблемы, а не мои. — Борису все равно, — возразил Билл. — Он, кажется, вообще не верит, что она доживет до Турнира. — Его проблемы! — Зан-Чин фыркнул. — Если у него не будет третьего члена команды, он может забыть о Турнире навсегда. — Может, — начал Билл, — мне поискать ее? Очки сползли Зан-Чину на нос, но толстяк деловито поправил их. — Ладно. — Он повел плечами. — Если тебе кажется, что это хорошая мысль. — Зан-Чин, сука! — донесся из трейлера голос Пейота. — Неси уже жрать! Билл подавил улыбку. Ему вспомнилось, как орал на испанском Пейот, когда Зан-Чин щипцами выдергивал из него кактусовые иглы. После случившегося днём Пейот не мог даже сидеть. — Да, да… — Зан-Чин снял котелок с костра. — Уже иду. Когда остальные собрались ужинать, Билл спустился к реке. Наступившая ночь была холодной и мрачной. Он отправился вслед за течением и вскоре оказался у моста; поднялся к нему по косой тропе и грузно перелез через низкие перила. Мимо проехал автомобиль, лёгкий и компактный — Билл постарался избежать его фар. Наконец он увидел Зорю. — Привет, — неловко поздоровался он. Зоря не обернулась. Она сидела на краю моста, свесив вниз босые ноги. — Зан-Чин зовёт тебя ужинать… — Уходи, — потребовала она. — Ты зла на меня? — Уходи. Убирайся! Билл приблизился к краю и заглянул вниз. Вода в реке была черной, как тушь, и гладь её исходила рябью. — Не боишься упасть? — хмыкнул Билл. — Ну вот, — сказала Зоря, — ты их распугал. — Кого я распугал?.. — Речных духов. Они вас боятся, только ко мне приходят… Я их не понимаю, правда. Они на японском говорят. — Извини… Зоря оглянулась, подставив бледное лицо под свет фонарей. — Ты не ешь второй день, — укорил её Билл. — Зан-Чин волнуется. — Волнуется. Как же… — Был у меня один парень в команде… — начал вдруг Билл. — Звали его Джо. С юга приехал, деревенщина, но бегал быстро… И вот угораздило его влюбиться. Девчонку, кажется, Стейси звали. Она для него… слишком хороша была. А Джо… он ведь придурок. Голодать начал с горя… На игре однажды упал, сломал ногу. И всё, кончилась на этом его спортивная карьера. — Дурацкая история, — заявила Зоря. — Знаю. Не умею их рассказывать. — У меня подруга была. Ирка. Мы в палате одной лежали, когда на нас опыты ставили. Эти ей в еду что-то намешивали, вот она и слепла. Ходила, на стены натыкалась. Потом померла… в коридоре. — «Эти»? — озадачился Билл. — Да. Как вы их называете? Красные… — «Совьет милитари». — Билл хохотнул. — Я думал, ты полячка. — Папа финн. Но он меня знать не знает. А мама русская. Она умерла. — Мне очень жаль… — Пустяк. Ты, кажется, попал в аварию… Больно было? — Ничего. Главное, что Парни со мной… Вообще, блядь, нет. Нихуя не «ничего». Все они подохли, потому что психопату с золотой задницей хотелось моей смерти за отказ дать автограф. Что я мог сказать дочери Дина? Не волнуйся, Люси, твой папа помер от осложнений, но теперь его призрак будет вечно служить мне. Он передаёт тебе привет! О, мама Хью! Да, ему оторвало половину башки, но я позабочусь о нём в его загробной жизни! Он говорит, что любит вас! Зоря смотрела на Билла тревожно и озадаченно. Будто пыталась осмыслить бред, который он только что проговорил. — Я… — Билл вздохнул, — веду себя глупо. — Ничего, — отозвалась Зоря. — Не могу поверить, что ты вообще со мной разговариваешь. — Почему? — удивился он. Она не ответила — и почему-то улыбнулась. Меж передних зубов у нее была щербинка. — А правда, что ты его ударил? Из-за меня?.. Мне Борис рассказал… — Пейота?.. — Билл на миг озадачился. — Да… правда. Зоря была диковатая, словно зверек, которого пинали всю жизнь. Но сейчас, улыбаясь, казалась Биллу забавной и даже милой. — Ладно, — сказала Зоря, будто собравшись с духом, — пойдем домой… Она встала и тут же шатнулась. Билл поймал ее за плечо. — Ты как? — спросил он. Зоря смотрела на него и едва не плакала. — Голова кружится… — Я тебе помогу. Если ты захочешь. Она кивнула, и Билл, как ребенка, взял её на руки. От неё пахло рекой — будто много времени Зоря провела в этой тинистой мутной воде. В пути она грела пальцы дыханием, пока не задремала, опустив голову на Биллово плечо. Из трейлера доносились хохот и разговоры, и лишь Зан-Чин в одиночестве сидел на улице, подкидывая прутья в догорающий костер. — Спит? — удивился он. — Кажется, — тихо ответил Билл. Он чувствовал ее легкое, теплое дыхание, и ему самому становилось легче и теплей. — Удивительно, — продолжал Зан-Чин. — Она Канне палец однажды чуть не отгрызла. Канна б ее и прикончила, не вмешайся господин!.. Будто услышав свое имя, Канна выглянула из трейлера, опасливо осмотрела двор и вернулась назад, раскатисто хлопнув дверью. Зоря зашевелилась. Она просыпалась, но Билл погладил ее по спине, и она снова приникла к нему, глубоко вздохнув. — Ладно, — решительно сказал Зан-Чин. — Разберёмся утром. А пока… уложи ее спать.