Feelings

***

*POV Альберт*       Он привлёк меня сразу. При помощи своего цепкого мышления и пытливого ума, этот мальчишка проворачивал невероятные дела. Забавно, правда? Аристократы всегда считали «низшее общество» ни на что не способными крысами, которые настолько глупы, что их можно использовать только в качестве слуг, грубой силой приучая к порядку и послушанию. Но он был самым умным из всех людей, которых мне доводилось встречать.       Тогда я был несказанно рад, что отец приказал именно мне выбрать, кого наша семья возьмёт под свою опеку — и я выбрал их. Признаюсь, я настолько возненавидел эту дьявольскую устоявшуюся картину мира, в которой на вершине мира были аристократы, а там, в грязи и помоях, проживали обычные люди, что спокойно пошёл на убийство брата и родителей, когда пришло время. Пошёл на это рука об руку с ним и Льюисом. Назвавшись братьями, я утаил от него самое важное — свои уже тогда расцветшие чувства, пускай и ещё детские.       Сейчас же, по прошествии стольких лет, они и не думали угасать — наоборот, пламя всё крепчало, особенно когда Уильям находился слишком близко, нагло вторгаясь в границы моего личного пространства. Что поделать, по глазам он умел читать довольно многое, а маска спокойствия на моём лице временами трескалась на части, позволяя уловить отголоски самых ярких эмоций. Иногда мне чудилось, что Уильям догадывался о моих тщательно скрываемых чувствах, вот только делал вид, словно не замечает того напряжения, что исходит от меня, когда мы остаёмся тет-а-тет.       — О чём задумался, Альберт? — Льюис как всегда незаметно подошёл ко мне, снимая очки и устало потирая глаза — время уже перевалило за полночь, а ни один из жильцов особняка до сих пор не спит. — Уильям снова засиделся в библиотеке, а ведь завтра ему нужно ехать на встречу с графом Таросом. Ты не мог бы отправить его в постель?       — Конечно, Льюис, а ты не забудь сделать себе те примочки для глаз на ночь, дабы они отдохнули после тяжёлого дня.       — Спасибо за заботу, брат, я сейчас же этим займусь. Спокойной ночи тебе.       — И тебе того же. — Я легко улыбнулся, подхватывая со столика цилиндр и направляясь в библиотеку, чувствуя, как замирает сердце в предчувствии чего-то необъяснимого.       Нахмурившись, я отогнал непрошенные мысли, быстрым шагом направляясь вверх по лестнице. Очутившись перед входом в библиотеку, я выдохнул, постаравшись успокоиться и толкнул высокие двери. Уильям действительно был здесь — полулежал на тахте, стоящей под окном во всю стену. Тяжёлые бархатные шторы были задёрнуты, в помещении горела всего пара свечей, отчего я невольно задался вопросом, как он может читать в сумраке. Подойдя ближе к нему, я положил свой цилиндр на столик рядом с тахтой и осторожно потянул книгу из его рук в свою сторону, принуждая тем самым Уильяма отпустить древний фолиант и обратить своё внимание на меня.       — Что такое, Альберт? — посмотрев на часы, Уильям распахнул глаза, — о, уже настолько поздно? Книга была слишком хороша, чтобы я мог самостоятельно от неё оторваться. Спасибо, брат, что пришёл за мной.       Он улыбался, а я не мог вымолвить ни слова, глядя прямо в его алые глаза, что словно вытягивали душу из моего тела. Неожиданно улыбка пропала с его лица, и Уильям резко встал, тут же вплотную подходя ко мне и кладя руки на мои плечи. Немного приподнявшись на носках и оказавшись настолько близко к моему уху, что его горячее дыхание обдало мою шею, заставив меня хрипло выдохнуть, а толпы мурашек пробежать по телу, он прошептал:       — Сегодня именно та ночь, во мраке и безмолвии которой я сорву, наконец, маску, которую ты самостоятельно снять со своего лица не в силах.       Я замер, переваривая слова Уильяма. Что?.. Что он только что сказал? Сорвёт маску? Но… зачем? Ведь если он это сделает, все мои голые, наэлектризованные, смелые чувства вырвутся наружу. Чуть отклонившись назад, я ошеломленно уставился на него, глаза в глаза. Усмехнувшись, Уильям обошёл меня, оказываясь прямо за моей напряжённой, словно стрела, спиной и резко толкнул меня на тахту. От неожиданности я ахнул, перевернувшись на спину, а он тут же сел верхом на мои бёдра, непринуждённо расстегивая пуговицы на своей рубашке, открывая моему взгляду свою нежную молочную кожу. Прижимая книгу к груди, словно некую защиту, я не знал, что мне делать сейчас, когда мои самые смелые и безрассудные мечты начинали сбываться. Это не сон? Помотав головой, я вновь обратил всё своё внимание на Уильяма, что уже снял с себя рубашку, небрежно отбросив её куда-то в сторону, и сейчас вытягивал из моих пальцев фолиант, чтобы после бережно положить его на столик рядом с моим цилиндром.       — Альберт. — Его чарующий голос заставлял моё сердце биться через раз. — Ты позволишь показать мои чувства к тебе?       Я широко распахнул глаза, не в силах ответить Уильяму на его вопрос. Но ему, казалось, и не нужны были мои слова, ведь его руки уже стягивали с плеч пиджак, оглаживая моё тело через тонкую ткань рубашки. Его прикосновения пробуждали потаенные страсти и желание в моей груди, руки против воли поднялись и зарылись в его шелковистые блондинистые волосы, перебирая пряди и поглаживая кончиками пальцев затылок, надавливая на кожу головы. Внезапно Уильям прикрыл глаза и резко выдохнул, прижимаясь обнажённой грудью к моей. Осторожно приласкав его затылок ещё раз, я ощутил, как Уильям задрожал, а в следующий миг он поднял голову и в нетерпении накрыл своими губами мои.       Обжигающая волна прошла по моему телу в тот момент, когда наши губы встретились; шумно выдохнув, я приоткрыл рот, пальцами цепляясь за плечи Уильяма, притягивая его ближе и вжимаясь всем телом в него. Горячий язык скользнул в мой рот, нежно обводя дёсны, соприкасаясь с моим языком, побуждая вступить в своеобразный танец. Прикрыв глаза, я упоённо ответил на поцелуй, ласково проводя кончиками пальцев по его обнажённой спине. Уильям, не разрывая поцелуй, принялся расстёгивать пуговицы на моей рубашке, в спешке оторвав парочку, на что я недовольно промычал что-то невразумительное в его губы. Усмехнувшись, он отстранился, снимая с меня рубашку и тут же принимаясь расстёгивать ремень на моих брюках, вытягивая его из шлёвок и отбрасывая вместе с рубашкой на пол.       Как только его грудь соприкоснулась с моей, я тихо, но протяжно простонал от удовольствия, разливающегося по моему телу. Ощущение бархатистой кожи дурманило моё сознание, его руки на моём теле и губы на шее лишали возможности здраво мыслить, добровольно отдавая себя на растерзание самому дьяволу. Уильям неожиданно прикусил кожу за моим ухом, отчего я сдавленно прошипел, вновь запуская пальцы одной руки в волосы и прижимая его ближе к себе, откидывая голову так, чтобы дать Уильяму больше пространства для его губ. Одну за одной он оставлял метки принадлежности на моём теле, рисуя языком причудливые узоры, заставляя меня издавать полузадушенные стоны и кусать ребро ладони, дабы шуметь не так сильно. Внезапно Уильям поднял голову и убрал мою руку от лица, положив её себе на бёдра.       — Альберт, твоим рукам можно найти куда более приятное применение. — Он усмехнулся, склоняясь надо мной и страстно целуя, ёрзая на моих ногах, задевая мою эрекцию своей, выбивая весь воздух из лёгких.       Крепко сжав ладонями его бёдра, я вжался пахом в него, теряя остатки самообладания, чувствуя, как от маски безразличия на моём лице не осталось и следа. Да, Уильям действительно смог её сорвать. Опустив руки ниже, я обнял ладонями упругие ягодицы, слегка сжимая их. Он издал сладкий стон и неожиданно вырвался из моих рук, но только для того, чтобы упасть на колени между моих разведенных ног.       — Что…       Уильям взглядом заставил меня замолчать, расстёгивая пуговицу и ширинку на моих брюках, начиная стягивать их с меня. Подняв бёдра, я облегчил ему задачу, чувствуя, как он снял и нижнее белье тоже. Стянув одежду до щиколоток, Уильям удобно устроился на полу, обхватывая рукой основание моего члена, отчего я хрипло выдохнул, вновь зарываясь пальцами в блондинистые волосы. Склонившись ещё ниже, он подул на головку, а затем лизнул её, заставляя меня задрожать от неизведанных доселе ощущений. Подняв взгляд на меня, он облизал губы и обхватил ими головку, втягивая её в бархатный плен своего жаркого рта, проводя языком по уретре. Я ещё крепче вцепился в его волосы, еле удерживаясь от того, чтобы силой заставить его взять глубже. Уильям прикрыл глаза и полностью сосредоточился на своём занятии, пропуская член в горло, стараясь подавить рвотный рефлекс, лаская рукой основание моего члена и поджавшиеся яички. Постепенно расслабляя горло, он начал неспеша двигать головой, языком вырисовывая узоры по всей длине члена.       Вдохнуть воздуха для меня казалось невыполнимой задачей, лёгкие горели от недостатка кислорода, но я напрочь забыл, как дышать. Я забыл даже, кто я такой, полностью сосредоточившись на Уильяме. Он знал, какое впечатление производит на меня, поэтому выпустил член изо рта, и, подняв колдовской взгляд алых глаз, высунул язык и провёл им влажную дорожку от основания члена до головки, не прерывая зрительного контакта. Не выдержав, я втянул его обратно на свои колени, впиваясь поцелуем в его рот, покусывая губы и тут же их зализывая, руками шаря по его груди, надавливая пальцами на бусинки сосков, отчего Уильям простонал в поцелуй. Оторвавшись от искусанных покрасневших губ, я опустился ниже, накрывая губами один сосок, размашисто вылизывая его, неожиданно прикусывая и получая в награду громкий стон.       Уильям дрожащими руками принялся расстёгивать свои брюки, поспешно стягивая их и нижнее бельё с себя, выпутываясь из штанин и так же отшвыривая вещи куда-то в темноту. Пламя свечей пошатнулось от внезапного порыва ветра, но не потухло, вновь разгораясь и освещая раскрасневшееся лицо Уильяма, глаза, покрытые поволокой, чувственные губы цвета нежных розовых роз…       Уильям вплотную притёрся ко мне, и по комнате разлетелся наш двойной стон, полный удовольствия от соприкосновения плоти. Обхватив мою шею одной рукой, пальцы другой руки он взял в свой рот, гипнотизируя меня туманным взглядом, заставляя желать его ещё больше — такого развратного, чувственного и красивого.       Заведя пальцы себе за спину, он протолкнул один в себя наполовину, зашипев от неожиданных не самых приятных ощущений. Я обхватил рукой его подбородок, ласково целуя мягкие губы, стараясь отвлечь Уильяма от тянущей лёгкой боли. Проложив дорожку поцелуев от уголка губ до покрасневшего ушка, я принялся нашептывать ему различные нежности, касаясь губами кожи. Уильям расслабился и протолкнул второй палец, разводя их на манер ножниц внутри себя, разрабатывая тугие стеночки. Опустив руку, я обхватил пальцами его член, размазывая выступившую смазку по головке, двигая рукой вверх-вниз. Уильям застонал, насаживаясь на свои пальцы и одновременно толкаясь в мою руку, желая как можно дольше продлить физический контакт. Я не мог оторвать от него глаз — он словно был дьяволом-искусителем, знающим своё дело. Но уже через пару минут он вытащил пальцы из себя и оседлал мои бёдра.       — Уверен, что готов, малыш? — я не мог не побеспокоиться о нём.       Вместо ответа он размашисто лизнул свою ладонь, после этого увлажняя мой член, приподнялся и, обхватив орган рукой, направил его в себя. Насадившись сразу до конца, он остановился, зажмурившись до пятен перед глазами. Я задержал дыхание — гладкие стеночки обхватили меня со всех сторон, сжимая, дезориентируя в пространстве. Он вцепился в мои плечи руками, словно я был его якорем, я же, в свою очередь, обхватил его бёдра, не позволяя ему двигаться, пока он не привыкнет к чувству наполненности. Через несколько секунд Уильям приоткрыл глаза, ослабив хватку, приподнялся, поддерживаемый моими руками, и снова насадился до конца. Видимо, не почувствовав явного дискомфорта, он начал двигаться, постепенно увеличивая темп, откидывая голову назад, чем я не преминул воспользоваться, тут же впиваясь губами в беззащитную шею, украшая её яркими отметинами.       Я сминаю его ягодицы, оставляя следы от пальцев, что уже на следующее утро расцветут синим и жёлтым цветом. Стоны удовольствия наполнили библиотеку, отражаясь от стен и оглушая нас, пребывающих в эйфории настолько, что, казалось, начнись сейчас война, нам будет абсолютно плевать на развернувшееся побоище. Я не смог бы выпустить его из своих рук. Уильям задрожал, выгнув спину ещё сильнее, насаживаясь до упора, прикрывая глаза от наслаждения. Поняв, что нашёл то самое местечко внутри его тела, я приподнял его за ягодицы, и, поддерживая на весу, принялся вбиваться глубже в расслабленное тело, ловя губами его хриплые стоны.       Чувствуя, что разрядка уже близко, я обхватил пальцами его член, несильно сжимая и двигая рукой в одном темпе с моими непрекращающимися толчками, я глубоко поцеловал его, ускоряясь ещё больше. Он неожиданно вскрикнул, кончая, тесно сжимая меня внутри, отчего я незамедлительно последовал за ним со звонким стоном, разлетевшимся, вероятно, по всему особняку. Обмякнув, Уильям положил голову мне на плечо, прижимаясь ближе и шепча мне на ухо:       — Я люблю тебя, Альберт.       Онемев, я широко распахнутыми глазами уставился в темноту; мысли сбились в кучу в моей голове, не позволяя связно думать, неверящая, но довольная улыбка расползлась по моему лицу. Уильям, наверняка обеспокоенный моим молчанием, поднял голову и посмотрел в мои светящиеся счастьем глаза. Трепетно прижав его к себе, я ответил:       — Я люблю тебя, Уильям. С той поры, когда подарил тебе всё, что у меня было. И я буду любить тебя до тех пор, пока не прекратится наше существование в этом мире.