Мой милый убийца.

Тонкая струйка тёмной крови стекает по треснувшей губе. Да, губы Шина иногда кровоточили из-за того, что парень частенько покусывает её в состоянии тревоги. Но в этот раз причина была иной; удар в челюсть, и кровоточили уже не губы, треснувшие на морозе, а язык, прикушенный от сильной затрещины. Который раз он её получал? Парень сбился со счёта. Сейчас же он находится в положении, в котором не может дать отпор… нет, даже если бы Шин мог, он бы не стал. Над ним навис его мучитель, руки которого медленно, но сильно сжимают шею мальчика, перекрывая доступ к кислороду. Тощее бледное тело немного подрагивает, но оно знает, что осталось немного потерпеть, ведь скоро он получит то, что желает. Лицо Тсукими стремительно наливается кровью. Шин не сопротивлялся. Он даже был не против. Нет, подобные вещи ему не нравились, он бы никогда не позволил кому-то другому наносить себе различные увечья, кроме того самого человека… Все чувства, всю ту связь, пронизывающую этих двух, понять сложно. Этот человек… Окружение считало, что Шин занимается селфхармом, и небезосновательно; на это указывали его извечные ожоги на запястьях, многочисленные порезы на руках и бедрах (но это только то, что могли видеть окружающие, а ведь шею покрывали синяки разных цветов; от черных — совсем новых и до желтых — почти заживших, скрытые синим шарфом). Однажды даже дошло до перелома руки, да… В тот раз он — Соу Хиёри или же Мидори перестарался… Шин позволял Соу делать подобные вещи, так как любил его… Любил его через боль, любил его больше жизни, это была самая крепкая привязанность, на которую Шин был способен… О да, именно поэтому он делал то, что говорил ему Соу, и именно поэтому он позволял наносить себе увечья до первых слёз… Хватка на горле ослабевает, когда Шин близок к потере сознания… Комната плывет, в глазах рябит… Но постепенно, переходя от рваных вдохов к более плавным, парень восстанавливает дыхание. Всё идёт по сценарию. И так каждый раз. За актом асфиксии следует сильнейшая боль из-за повреждения эпидермиса; будь это сделано скальпелем или же зажигалкой… В любом случае останутся тёмные следы от ожогов или же шрамы от многочисленных порезов. Будет либо то, либо другое… Это единственное, что корректировалось в сценарии… Шин за последние полгода так и не смог найти закономерность. Худое тельце извивается от боли, его рёбра кровоточат, но это конец… конец на сегодня, завтра всё повторится вновь, но разве эта жертва в полчаса мучений сравнима с последующими часами счастья с Хиёри? Конечно нет. От пощипывающей боли на глазах мальчика выступают слезы, а позже, когда их становится слишком много, скатываются по щекам горячими ручьями. Ах да, всё это происходит в полнейшей тишине, разрываемой лишь скрипами двухспальной кровати и тихими всхлипами. Стоит сказать, что Соу Хиёри тоже любил… Нормальный человек не назвал бы эти чувства любовью, но для Соу чувства к Шину были наивысшими… Он его не просто любил, он хотел им обладать, был готов стать его частью. И простых прикосновений к телу было недостаточно. Выскрести кожу, залезть под неё, поселиться под рёбрами… и стать частью Шина Тсукими… его незаменимой частью. Это желание стать единым организмом и никогда, никогда не покидать его. Да, это ненормальные мысли для психически здорового человека, но Соу Хиёри и не являлся таковым. Эти двое друг друга стоили, оба больные, душевно больные. Конечно, в сравнении с Соу Шина ещё можно назвать более психически здоровым человеком, но всё же… Стоит помнить, что он любил своего мучителя больше жизни, точнее думал, что любил, на деле же это была лишь больная привязанность, ничего более… Но так как Шин являлся «более нормальным», Мидори, естественно, понимал, что слияние двух душ, то есть симбиоз, в котором находились эти двое, не вечен. Любой нормальный человек не сможет находиться в этом долго… да, Шин был жалок, но всё равно… Соу Хиёри знал, что рано или поздно этот парень уйдет. Чтобы этого не случилось, он действует наперед; сейчас же его желание — достигнуть максимальной точки взаимоотношений, чтобы затем убить Шина, до того, как последний разлюбит и уйдет самостоятельно… На самом деле осталось совсем недолго, сейчас же Соу наслаждается последними страданиями любимого. От каждого его мучения, от каждого его всхлипа, подрагивания, что-то внутри Мидори задевается… Каждый его стон, выступающие слезинки на глазах, которые в последствии будут слизаны теплым языком… все это пробуждало что-то, заставляя остановиться. Может, оставшиеся намеки на эмпатию к окружающим, которую Соу утратил в полной мере ещё в детстве, когда начал мучить и убивать животных, а может и что-то ещё… Мертвенно холодные руки обвили дрожащее от всхлипов тельце, теплый язык проходится по горящим щекам, не упуская каждую из слезинок. Что же Соу собирается сделать с Шином? Вырезать сердце и вставить в куклу, которая в точности повторяет Шина… если бы кто-то посторонний спустился в подвал, то принял бы сидящую на диване куклу за настоящего Шина Тсукими… С остальными же частями паренька проще; глаза, мозг, желудок и остальные органы будут разложены по баночкам, а после залиты в формалин. Череп же будет стоять на письменном столике, сделанном костей. Оставшуюся оболочку Соу Хиери закапает в том же подвале своего дома.