Во всём виноват эксперимент с конфетой

      Даби подпёр подбородок и со скучающим видом стал ковыряться палкой в земле. Вечер только наступил, а дела на день выполнены, и Тойе больше ничего не оставалось, кроме как ждать.       С тех пор, как мальчишка пропал на месяц, Тодороки пришлось снова искать еду самостоятельно. И вернуться к убийству бездомных и наркодилеров, потому что руки чесались от желания развивать причуду. Он самодовольно отметил, что теперь расправляется с противниками гораздо быстрее, чем три года назад. Даже здоровые лбы едва успевают навредить ему. Парня всё больше узнают мелкие преступники и обходят стороной за километр.       Но, несмотря на здоровский прогресс, Даби отвык от одиночества. Терроке пропадал и раньше, но максимум — на неделю-две. Происходило это в основном из-за ссор с отцом. Мальчишка никогда не рассказывал, за что его запирали дома, да и юноша не навязывался. Не хочет говорить — не надо. У самого Тойи полно секретов от соулмейта, он, как никто другой, понимал то чувство, когда заставляют поделиться переживаниями.       Однако месяц — это уже слишком. Тодороки не сомневался, что юнец жив. Иначе глаз снова перестал бы видеть. А ещё Терроке слишком везучий для смерти. В этом парень убедился, когда они сбегали от крупного (в прямом смысле) злодея. Последний едва не наступил на мальчишку, но тот увернулся. Когда всё закончилось, и герои поймали преступника, Даби впервые за долгие годы весело рассмеялся. Адреналин бушевал в крови, юноша возжелал больше таких смертельно опасных вылазок в город.       Конечно, когда вас двое, приходится прикрывать спину товарища. С другой стороны, всегда есть тот, с кем обсудить планы операций, воров-неудачников и новые боевые приёмы. Узнать мнение насчёт названия этих приёмов, поспорить, что «Реактивный ожог» звучит круто, а не смешно. Смириться, что у твоего соратника просто нет мозгов и игнорировать его насмешки.       После случая со злодеем Даби признал, что привязался не только к причуде соулмейта, но и к его личности. Тодороки стал рассказывать чуть больше о себе, и Терра, радуясь, делился историями из жизни в ответ. Они всё ещё были недостаточно близки, чтобы младший знал настоящее имя парня, но, даже скрывая половину правды, ребята доверяли друг другу.       Тойя не убьёт Терроке, а Терроке не сдаст Тойю. Баланс, который позволял им взаимно наслаждаться времяпровождением.       Поэтому, да, Даби отвык от одиночества. Каждый вечер он ждал, когда мальчишка соизволит прийти, и когда это произойдёт, старший всё же потребует объяснений. Велик шанс, что однажды младший исчезнет навсегда. Если не уже.       Юноша резко выпрямился. Тойя давно решался подойти к дому соулмейта, но одно оправдание останавливало злодея. «Не хочу показываться его отцу» — сам Терра против этой затеи, ему не хотелось вовлекать партнёра в семейные проблемы. Даби с благодарностью относился к понимаю мальчишки. Первому для начала надо со своим отцом разобраться, а потом уже лезть в чужую семью.       Но если не показываться, а просто заглянуть в дом через окна? Тоже рискованно, но Тодороки больше не выносил скуки. За месяц у него столько всего накопилось: эмоций, опыта, новых врагов. Если парень не обрушит словесный поток на соулмейта, то свяжет случайного прохожего и выплеснет на жертву все свои чувства. Понаблюдает, как тот, извиваясь, словно вьюн на сковороде, завопит о помощи, а затем убьёт его.       Сначала Даби напрягало, что он разучился держать язык за зубами. До встречи с Террой Тойя, проживая в Доме, мог сказать пару слов в месяц. В Доме дети, хоть и внутренне хотели тепла и заботы, плевали друг на друга. А соулмейт, казалось, искренне интересовался старшим. Чёрт, он даже радовался, когда парень выдавливал из себя большее, чем «Ты принёс еду?».       Теперь же Тодороки не чурался заговорить первым. Парню льстило, когда мальчик реагировал соответственно ожиданиям на его истории. Терроке поддерживал любой диалог и в такие минуты вёл себя теплее, нежели когда Даби тренировал на нём причуду. Когда юнца поджигали, он словно вспоминал, с кем имеет дело, а потому отстранённо отвечал на вопросы о самочувствии. Они оба знали, что старший спрашивал вовсе не из волнения, а чтобы понять, насколько мощно ощущалась сила его огня. Оказывается, маленький соулмейт чувствовал тяжесть на плечах, если парень выходил за рамки.       В конце концов, юный злодей спихнул всё на связь соулмейтов. Связь тянет ребят друг к другу, стесняет узами, с каждым днём становясь крепче. И им ничего не оставалось, кроме как быть рядом, учиться расслабляться, обвитые этой нитью. Но Даби уже не возражал. Ему не хуже от общества Терры, так почему бы и нет?       Парень посидел в тишине, затем отбросил палку, встал и потянулся. Он попробует посмотреть, что творится в доме соулмейта. Если понадобится, старший убьёт отца мальчишки, чтобы спасти последнего. Вытянет из бурлящего адского котла, в котором тот молча варится, и утопит в своём.       — Привет, старикашка.       Даби вздрогнул. Обернувшись на выход пещеры, юноша увидел соулмейта, окутанного в длинный плащ на пуговице.

***

      Тойя молча таращился на Терроке. Внутри клубилось столько чувств одновременно, и он даже приоткрыл рот, собираясь заговорить, но не нашёл нужных слов. Сердце трепеталось от радости вновь увидеть соулмейта, затем оно на секунду ухнуло вниз: вдруг галлюцинация?       Даби помотал головой. Мальчик никуда не исчез, и старший умиротворённо выдохнул. Ощущение лёгкости разлилось по венам, ноги ослабели, поэтому парень прислонился к стене и медленно сполз вниз.       — Привет, малёк.       Тодороки схватился за футболку, зажмурившись. Он видел, как бьётся его сердце, видел, как оно едва не подпрыгивает к горлу, когда владелец краем уха услышал приближающиеся шаги. Терроке сел рядом, непривычно тихий.       — Что с тобой? — удивлённо спросил он.       Даби улыбнулся, продолжая наблюдать за работой сердца. Оно наполнялось кровью, сокращалось и перекачивало её в лёгкие. Как будто голос соулмейта пробудил сердце, заставил работать, чтобы выбить парня из колеи.       — Эй, эй, ты чего?! — мальчик вцепился в плечо старшего, когда тот начал падать.       Последний резко открыл глаза, весь вспотевший. Его бросило в дрожь, а потом всё внутри успокоилось, улеглось, и ритм сердца в ушах превратился в глухой стук, пока вовсе не стих. Теперь всё работало нормально.       Терроке смотрел на него с беспокойством. Даби молча скосил взгляд на ладонь младшего и заметил перчатку. Он моргнул.       Юноша обхватил чужую руку. Мальчик дёрнулся, но не стал вырываться и, глотнув, уставился в сторону. Тодороки медленно стянул перчатку, открывая взору чёрно-белый протез.       Даби провёл большим пальцам по механизмам на фалангах протеза. Материал, из которого сделана кисть, ощущалась почти как кожа. Кисть мягкая, но жёстче человеческой. Протез закреплён ремешками на предплечье.       — Это он, да? — спросил Тодороки, не поднимая глаз.       Терроке поджал губы, пальцы протеза чуть сжались от напряжения владельца.       — Нет. Это я.       Парень наконец отпустил руку и, слегка нахмурившись, уставился на соулмейта. Последний же не рискнул посмотреть в ответ. Тогда Тойя аккуратно подцепил подбородок младшего и развернул на себя. Мальчик сперва уткнулся взглядом в пол, затем всё же воззрился на старшего. Непонятно, как себя чувствовал младший, но в его глазах сверкнула едва заметная искорка сожаления.       — Ну? — выжидающе, требовательно вопросил Даби.       Терроке вздохнул и сгорбился. Он поднёс руку ближе к лицу, рассматривая протез кисти так, словно видел его впервые. Тодороки дал соулмейту время, чтобы собраться с мыслями. Старший заметил перчатку и на второй руке мальчишки.       — Что «ну»-то? — наконец начал младший с напускным раздражением. — Отец притащил меня в свою организацию. Типа, чтобы я привык к своему будущему месту, знакомил меня с а-ля персоналом. В общем, окончательно он поехал на этой теме.       Пальцы протеза сжались в кулак. Мальчик хмыкнул.       — Тогда я увидел мужчину с топором. Там вообще много кто с оружием ходил, но мне почему-то приглянулся именно он. Тогда я подумал, как сильно не хочу становиться пешкой отца. Но он не отстанет, пока не сдохнет. То ли дело, если что-то случится со мной…       Терроке устремил взор на Даби и заговорил не выражающим эмоций голосом:       — Я попросил этого мужчину отрубить мне руки.       Парень высоко вскинул брови. Он уставился на младшего, как на умалишённого. Но быстро придя в себя, спросил:       — И он так просто согласился?       — Конечно, нет, — нервно рассмеялся мальчик. — Я соврал, что заплачу ему. Похоже, он был не очень умным. Ну, либо очень жадным.       — А он не боится, что твой отец узнает?       — А вот это уже не мои проблемы.       Даби склонил голову, помолчав, пытаясь сформулировать мысль.       — М-да. Радикально.       — Да кто бы говорил. У самого ожогов больше, чем нормального тела.       Парень сразу насупился. Он применил усилие, чтобы не врезать младшему. Последний понял, что перешёл черту доверительных тем для разговора и поспешно добавил:       — Ладно, ладно, забей! Всё равно это было зря, — кивнул Терроке на свои руки. — Он, конечно, побесился, и это было весело. Но потом я получил протезы, и мне уже стало не смешно.       Грудь Даби тяжело вздымалась. Старший в последний раз глубоко вздохнул, успокаиваясь.       — Удобно с ними?       — Вполне, — утвердительно ответил юнец. — Я ещё не до конца привык… Главное, не забывать их чистить. А то в один момент застопорятся, и всё, капец. Мне ещё нельзя с ними в воду без защитных перчаток и… огонь…       Терроке встрепенулся. Он прислонил ладонь к голове, выглядя так, будто вспомнил нечто важное.       — Тебе придётся поутихомирить свой пыл, тренируясь на мне. Протезы, конечно, огнеупорные под мою причуду. Но не настолько.       Тойя не скрыл своего разочарования. Тодороки с некоторой скорбью вздохнул и отвёл взгляд. А ведь он как раз хотел показать Терре новые приёмы. Раньше они обходились сгоревшей одеждой, однако протезы так просто поменять не получится. Хотя мальчик не сказал, чтобы Даби вовсе прекратил тренироваться, но это и так понятно. Даже с малой мощностью, если воздействовать пламенем на протезы каждый день, то рано или поздно те сломаются.       — Вообще-то. У меня ещё к тебе просьба.       Парень окинул любопытным взором мелкого. Последний сильнее укутался в длинный плащ.       — Укради меня.       Старший часто заморгал.       — Что?       — Я не хочу домой. Давай сбежим, пожалуйста? Я не могу уйти из дома сам, потому что люблю свою семью. Но… Если бы ты мог насильно меня удержать…       Младший заткнулся. Даби же задумчиво промычал. У него уже была такая идея. Только он не знал, где держать соулмейта в заложниках. Пещера — неподходящее место, похищенного мальчика в любой момент могут найти. То, что Тодороки ни разу не беспокоили посторонние, не значит, что этого никогда не произойдёт. Да и отсюда несложно сбежать… Терра может просто дождаться, когда старший развяжет его для тренировки причуды (либо верёвка, в конце концов, сгорит), и удрать. Бегает он быстрее Тойи.       А вот если сбежать вдвоём... Куда-нибудь из города, может, даже из Японии, на время, пока Даби не станет сильнее, чтобы вернуться. Тогда уже всё должно быть по-другому. Тогда парень не будет беспокоиться, что мальчишка в один день снова пропадёт и не вернётся.       — Ладно, — с притворным равнодушием пожал плечами Тодороки.       Терроке просиял. Он сомневался, что старший решится, даже по взаимному согласию. Юнец вцепился в накидку обеими руками, широко улыбаясь.       — А откуда плащ? Выглядит большим для тебя, — Даби кивнул в сторону мальчика.       Младший снова поник.       — Это… отцовский. Захотелось взять что-нибудь, что будет напоминать о семье… и вот.       — И ты решил взять вещь человека, который отравлял твою жизнь.       — Да, потому что он всё ещё мой отец. Ты… Ты не поймёшь, Даби. Я люблю его. И у нас не всегда были такие натянутые отношения.       Тойя промолчал. Где-то внутри себя Тодороки хотел поспорить с этим утверждением. Где-то внутри себя он действительно понимал чувства Терроке. Но парень отбросил эти мысли, закопал глубже, чтобы они не сорвались с языка.       Прошлое всегда заставляло его ненавидеть. В банке мёда не должно быть ложки дёгтя. В пучине ненависти не должно быть капельки любви.       Поздно ночью соулмейты покинули пещеру навсегда. Даби подставил лицо ледяному ветру, спрятав руки в карманы. Терроке же развернулся в сторону города, кутаясь в плащ.       Им предстояло долгое путешествие.