Per aspera ad astra

Время от времени Фэн Синю кажется, что он живёт с омегой. Не с человеком, не с Му Цином, а именно с омегой — с сущностью, хрупкой, пугливой, жмущей дрожащие ушки к голове и боящейся любого громкого звука. Не то чтобы сам Му Цин сильно отличался от своего омеги. Взять ту же Линвень — её истинная оболочка была требовательной и жëсткой и могла нагнать жути даже на самого Наньяна — своего, между прочим, непосредственного начальника. Му Цин же… С ним Фэн Синь чувствовал себя так, будто держит в руках новорождëнного котëнка, крошечного и слепо нуждающегося в ласке и защите. В какой-то мере, так оно и было: любая неосторожность — и котëнок убежит в свой уголок, глядя с испугом влажными глазками. Главное, чтобы его маленькое сердечко выдержало, остальное — поправимо. — Я не хочу. Фэн Синь улыбнулся и продолжил нарезать ароматные жёлтые помидоры. Боковым зрением он поглядывал на Му Цина. Омега сидел в мягком кухонном кресле, подобрав под себя ножки, и внимательно смотрел на лицо альфы. Прямо в глаза, пристально, испытующе. Выжидал. Наньян, усмирив поднявшвуюся в груди глупую радость, одним движением скинул овощи в миску с салатом и повернулся к омеге, вытирая руки о полотенце. Дурацкая улыбка всё же выползла на лицо, и он поспешил поскорее смягчить её. — Не хочешь курицу? — Нет. Му Цин всё так же смотрел прямо в глаза, а теперь ещё наклонил голову к плечу; так по-птичьи, что Фэн Синь не сдержал смешка. — Хорошо. Как скажешь, маленький. Что ты хочешь? Уже несколько дней подряд его не покидает постоянное чувство эйфории. Его маленький А-Цин с каждой неделей становился все смелее: перестал дергаться, когда альфа входил в комнату, затравленность во взгляде немного подрассеялась. А когда позавчера он, заикаясь, попросил не класть ему перца на тарелку, Фэн Синь едва не расплакался от облегчения. До этого момента от омеги он не слышал ни одного слова поперëк — всё приходилось выпытывать самому. Осторожно, чтобы не спугнуть. Не захлопнуть ракушку, из которой только-только начали проглядывать зачатки неуверенной смелости. — Я хочу шашлычок. Наньян тяжело вдохнул через нос. Боже. Его душонка просто не выдержит этого. — У нас нет шашлычка, малыш, — сказал он, пристально наблюдая за реакцией омеги. К его волнению Му Цин слегка побледнел и сжал кулачки, но в остальном остался внешне спокоен. Потом сглотнул, отвëл глаза. — Я… могу сходить в магазин и купить. Фэн Синь мысленно выдохнул. Дождавшись, когда Му Цин поднимет на него взгляд, он улыбнулся и шагнул вперёд. — Мы можем сходить вместе. Можно мне пойти с тобой? Ещё один пункт: «альфа всегда прав». По мнению Му Цина Наньян не мог спрашивать у него разрешения на что бы то ни было. Он — хозяин дома. Он — сильнее и главнее. Он — альфа. Который медленно, но верно сеял в омежьей головке мысль, что все это — его. И дом, и право просить и отказывать. Не он принадлежит этому альфе — этот альфа полностью у его ног. — Т-ты можешь. Пойдём вместе. Широкая ладонь Фэн Синя накрыла узкую ручку. — Спасибо, котёнок. Пойдём одеваться? Му Цин кивнул и поднялся, ведомый тëплой рукой. — Только я не буду надевать шарф. Фэн Синь, не удержавшись, тихо рассмеялся и позволил себе запечатлеть на тонких пальчиках несколько горячих поцелуев. — Я тебя люблю, светлячок, так сильно люблю.