Лазурно-голубой

Когда Майк наконец выходит из самолета, он нервничает. Тревога гудит под кожей, руки липкие, во рту пересохло. Костяшки пальцев побелели от того, как сильно он сжимает ручку своего чемодана. Когда он идет по аэропорту, крепко сжимая букет цветов в одной руке, его мысли сосредоточены не на человеке, которому они предназначены, его девушке Эл, а на ее брате Уилле, который является лучшим другом Майка. Что было бы хорошо в нормальных обстоятельствах, но это не нормальное обстоятельство, потому что это все, о чем он думает. Уилл был единственным, о чем он думал последние несколько недель. Даже месяцев. И когда он, наконец, замечает ожидающих его Байерсов, его взгляд тут же скользит по Эл. Она машет рукой и с нетерпением выкрикивает имя Майка, но его взгляд идет мимо нее и вместо этого останавливается на мальчике, от которого у Майка недавно порхали бабочки. И черт возьми. Уилл — другой. Он не тот маленький мальчик с детским лицом, которого Майк обнимал на прощание шесть месяцев назад. Нет, он… шире, выше. Он красивый. К сожалению, у Майка не так много времени, чтобы смотреть, потому что следующее, что происходит — это Эл бросается в его объятия и запечатлевает крепкий поцелуй на его губах. И поэтому он отрывает взгляд от Уилла и целует свою девушку в ответ, потому что это то, что нормальные бойфренды сделали бы в этой ситуации, но его мысли все еще сосредоточены на его чертовски горячем лучшем друге. Эл крепко сжимает его, и он какое-то время пытается дышать. — Осторожнее, осторожнее, осторожнее, ты раздавишь свой подарок, — выдавливает Майк, отстраняясь от объятий и протягивая букет полевых цветов. —Этот подарок, — и поскольку это звучит действительно глупо, и он уже сказал, что это был подарок для нее, он тупо добавляет: — Я эээ… лично собрал их для тебя, в Хоукинсе. Когда Эл хватает цветы, он снимает солнцезащитные очки, изо всех сил пытаясь сопротивляться желанию посмотреть через плечо Эл на Уилла, но терпит неудачу. Его глаза невольно находят парня и на мгновение фиксируются на нем, и ему кажется, что весь воздух выбит из его легких. Уилл… типа… горячий. Он стал выше (хотя все еще не так высок, как Майк), он широкоплеч (мускулист, думает Майк, но он не уверен в этом на сто процентов, потому что Уилл одет в фланелевую рубашку с длинными рукавами, поэтому он не может видеть его руки), и он просто вырос. У него все еще тупая, но слегка милая стрижка под горшок, но она больше не обрамляет пухлое детское лицо. Нет, лицо Уилла, вероятно, больше всего изменилось; теперь он выглядит как мужчина. Мягкие изгибы превратились в сильную линию подбородка за последние месяцы, последние следы детской припухлости полностью исчезли. Все это прокручивается в голове Майка менее чем за секунду, а затем он сразу же возвращается к бормотанию о цветах, чтобы дать своему разуму занятие, кроме как думать об Уилле. Какой красивый Уилл. Каким сильным он выглядит. Как Майку хочется просто… ааа! — Я знаю, что тебе нравится желтый, но теперь я понимаю, что… в нем слишком много желтого. Я… я знаю, что ты также любишь фиолетовый, так что я взял немного фиолетового и вроде как… смешал их семьдесят на тридцать? — он бормочет что-то Эл, мысли становятся все менее и менее связными по мере того, как он продолжает, потому что краем глаза он видит приближающегося Уилла и… черт. В этот момент его мозг превратился в лужу каши, и он чувствует, что едва может связать два слова вместе. Наверное, так чувствуют себя пьяные. — Майк, они идеальны, спасибо, — прерывает Эл, слегка улыбаясь ему, а затем уходит в сторону, когда Уилл с надеждой улыбается Майку, шагая вперед, чтобы занять место своей сестры. Теперь, когда Уилл стоит прямо перед ним, Майк вспоминает одну из своих мыслей, которые он осознал ранее: Уилл не кажется мускулистым, он определенно мускулистый. Лазурно-голубая фланель плотно облегает руки, и Майку почти хочется дотянуться и сжать его бицепс, просто чтобы понять, как мышцы будут ощущаться под пальцами. Как Уилл вообще стал таким мускулистым? Он сейчас занимается? Это направляет мысли Майка по спирали. Уилл в укороченной футболке и шортах. Уилл с каплями пота, что блестят на его лбу и катятся по лицу, когда он наклоняется, чтобы поднять штангу. О, дерьмо. Это… это нехорошо. Майк паникует. Уилл наклоняется, чтобы обнять его, на его лице сияет яркая улыбка, а Майк… он просто не может. Он слегка откидывается назад и решает обхватить Уилла одной рукой и неловко похлопать его по спине, потому что его штаны становятся неловко тугими, и он не может позволить Уиллу это заметить. Чертовы подростковые гормоны. Чувство вины гложет его внутренности, когда он замечает, что выражение лица Уилла слегка дрогнуло, но он знает, что это лучше, чем нетерпеливо прижиматься всем телом к ​​нему в объятиях только для того, чтобы Уилл почувствовал выпуклость в штанах Майка и разозлился нахрен. Потому что Майк не думает, что Уилл… ну, типа квир. Как он сам. Майк изо всех сил пытается даже мысленно не назвать себя педиком, в последнее время все это сбивало с толку. Он не знает, кто он. Он думает, что ему нравятся девушки, да, ему нравится мысль о сиськах или киске. Но по ночам у него… разные мысли. О мужчинах. Мрачные фантазии о том, каково было бы обхватить своими губами тело другого парня, каково было бы быть начиненным членом. В большинстве случаев его мысли умудряются добраться до Уилла. Сначала его мучило чувство вины. Но со временем он позволил фантазиям завладеть его разумом. Он задается вопросом, каково было бы отсосать Уиллу. Каково это — трахнуть Уилла. Каково это — быть трахнутым Уиллом. Когда он думает об этом, эрекция становится сильнее, и он внутренне стонет. Боже, он действительно не помогает себе в этой ситуации. Он смутно осознает, что Джонатан здоровается с ним, поэтому на мгновение смотрит на него и отвечает тем же, прежде чем снова впиться взглядом в Уилла. Да, Майк почти уверен, что Уилл натурал. Конечно, он знает об обзывательствах и слухах, которые терпел Уилл в Хоукинсе; все называли его педиком, или феей, или девочкой. По сути, это была ходячая шутка всей городской молодежи. Но Майк не думает, что они верны. Эл сказала в своем последнем письме, что, в конце концов, Уиллу нравится девушка. Девушка, для которой он рисовал картину. Его взгляд слегка скользит вниз, к свернутой бумаге в руках Уилла. Его захлестывает ревность, и вопрос срывается с его губ прежде, чем он успевает остановиться. — Э… что это? — Э-э… ничего. Это картина, над которой я работаю, — бормочет Уилл, опуская голову и отводя взгляд, и Майк тут же забывает о своей ревности. Он чуть не упал в обморок. Голос Уилла упал где-то на три гребаных октавы с тех пор, как Майк видел его в последний раз, и черт возьми. Его член пульсирует в штанах, потому что сейчас он может думать только о том, каково было бы, если бы этот низкий хриплый голос шептал ему на ухо грязные слова. — К- круто! Он задыхается, кивая головой и отводя глаза, потому что не может больше смотреть на Уилла. Ему противно, что он думает о своем лучшем друге таким образом. Но в то же время Майк думает, что возбужден больше, чем когда-либо в своей жизни. Ему повезло, что сегодня он решил надеть свои более мешковатые шорты, иначе его эрекция, вероятно, была бы видна всем. — Это классная рубашка, чувак. Ocean Pacific? — к нему обращается парень, которого Майк не узнает, с длинными черными волосами и красными глазами. Он может сразу сказать, что этот человек под кайфом, потому что он видел это выражение в глазах Эдди бессчетное количество раз. — О-о-о, Майк, это мой друг Аргайл, —быстро объясняет Джонатан — растерянность Майка должна быть очевидна. Он смущен тем, как легко другой мог прочитать его замешательство, но все равно благодарен за объяснение. — Ой. Привет, — говорит он, едва бросив взгляд на Аргайла, прежде чем снова косится на Уилла краем глаза. Но затем Аргайл движется вперед и обнимает Майка, и Майк замирает на месте, не зная, что делать. Это слабое объятие, так что, к счастью, Майк не думает, что Аргайл может чувствовать его эрекцию. Затем он понимает, как что-то дергает его за воротник рубашки. — О нет, нет, нет. — говорит Аргайл, милостиво высвобождая Майка из неловких объятий и отступая назад. —Это дерьмовая подделка. Ага. Но не парься, чувак, я достану тебе хорошие шмотки! — Э… — Майк смотрит на Аргайла еще пару мгновений, затем его взгляд снова перемещается в сторону, где стоит Уилл. Боже, он не может оторвать от него глаз. — Я много слышал о твоей сестре, — говорит Аргайл, и Майк с отвращением морщит нос. Однако на самом деле он не обращает внимания, потому что его глаза все еще сосредоточены на Уилле, который, кажется, в блаженном неведении, что Майк наблюдает за ним. Джонатан откашливается. — Хорошо, эм… может, пойдем? — Да, это немного неловко, чувак. Аргайл комментирует так, как будто это просто наблюдение, как будто это не он довел ситуацию до неловкости. — Ага. Так неловко… — Майк морщится, обнимая Эл за плечи, чтобы отвлечься. Они начинают идти, и он слышит, как позади него бормочет Аргайл. — Чувак, я действительно думал, что это Ocean Pacific. Пока они идут, чемодан Майка задевает его шорты, и он вспоминает о своей пульсирующей эрекции. И вроде бы кругом столько всего, чтобы отвлечь его, но он все еще абсолютно твердый, как камень. Пораженный внезапным трением, он издает сдавленный звук, который ему удается замаскировать под кашель, и остальные смотрят на него в замешательстве. — Эй… вообще-то… мне нужно в… ну, в уборную, — запинается Майк, выскальзывая из рук Эл и лихорадочно оглядываясь в поисках туалета, оставив свой чемодан. Очевидно, что его стояк не исчезнет сам по себе в ближайшее время, так что он должен позаботиться о нем сам. Как только он замечает вывеску туалета, он исчезает в толпе и направляется туда как можно быстрее. Он проскальзывает в выложенную плиткой комнату, которая по большей части на удивление пуста, и бросается в пустую кабинку в конце ряда, захлопывая за собой дверь. Едва слышный всхлип вырывается у него, когда он кладет ладонь на выпуклость, натянувшую спереди его шорты, и прислоняется к стене, закрыв глаза. — Угу, — тихо шипит Майк, просовывая руку под пояс своих шорт и боксеров и обхватывая пальцами свой истекающий член, который дергается в его хватке. На мгновение он теряет сознание, представляя, что рука, обхватившая его тело, принадлежит Уиллу, а его ноги дрожат под его весом. Он судорожно выдыхает, дергая свой ноющий член. Волны удовольствия захлестывают его, и ему даже приходится прикусывать нижнюю губу, чтобы не застонать в общественном туалете, потому что прямо сейчас в комнате с ним буквально другие люди, и не нужно быть гением, чтобы сложить два и два. Гормональный подросток врывается в кабинку, затем стон, исходящий из указанной кабинки… Мысль о том, что его застукают за таким прикосновением к себе, должна быть унизительной для Майка, но вместо этого она просто добавляет больше острых ощущений и делает его еще более болезненно возбужденным, чем раньше. Боже, он омерзителен. Он грязный, грубый и такой возбужденный. И… ему нужно облегчение. Это нужно ему сейчас. Он забывает о чувстве вины, когда гладит себя, волны удовольствия текут по его телу. Он проводит большим пальцем по сочащейся щели, сдерживая еще один стон, когда его тело слегка содрогается, и он растирает преэякулят, который собрал вдоль своей длины, чтобы уменьшить трение. Затем он начинает медленно двигать рукой, запрокинув голову и в экстазе привалившись к синей стене кабинки. Он представляет, как Уилл стоит перед ним на коленях, смотрит на Майка полуприкрытыми глазами и мокрыми от слюны губами, прижатыми к кончику его члена. Заглядывает ему в глаза, пока язык танцует на его щели. Образ настолько отвратительно хорош в сознании Майка, что у него подгибаются колени. Ему приходится задрать край рубашки и запихнуть скомканный материал в рот, чтобы заглушить издаваемые им звуки, потому что он не может удержаться от того, чтобы издать их. Он давно не получал такого удовольствия от прикосновений к себе; на самом деле, в последнее время он был каким-то… замкнутым. Не в состоянии заставить себя чувствовать себя хорошо. Зато он чувствует себя лучше теперь, когда он преодолел эту конкретную блокировку (благодаря небольшой помощи Уилла). Он тихо скулит в скомканную ткань во рту, когда тепло начинает накапливаться в нижней половине его тела, быстрее двигая скользкой рукой, а затем вздыхает с облегчением, когда смывается туалет в другой кабинке, а через мгновение включается раковина; надеюсь, это поможет скрыть звуки, издаваемые Майком. С одной стороны, он огорчен, потому что уверен, что другие люди в уборной могут слышать его приглушенные стоны и хныканье, но, с другой стороны, мысль о том, что его слушают (или, может быть, даже наблюдают), вызывает привыкание, от которого ему хочется сделать больше шума, раздвинуть границы чуть дальше. Но в этот момент раздается звук открывающейся двери, и Майк вскидывает голову. — Майк? — раздается знакомый низкий голос, и Майк подавляет громкий стон, когда его толчки в кулак на мгновение прекращаются от шока. — Ты здесь? Майк делает паузу, почти собираясь ответить Уиллу, но затем быстро меняет свое мнение. Тепло, скапливающееся в его нижней половине, становится все более интенсивным, и он так близко. Ему просто нужно закончить. Это не займет много времени. И поэтому он продолжает гладить себя, его рука ускоряется по мере приближения кульминации. Он зажмуривается, снова представляя себе этот голос, но шепчущий ему на ухо. Шепчущий гадости, абсолютно мерзкие вещи, от которых у него мурашки по коже бегут от восторга. — Майк… — Майк? — Тебе это нравится, шлюха? Майк представляет себе Уилла, стоящего позади него, обвивающего Майка рукой, и это его пальцы обхватывают всю длину… — Ты здесь уже долго. Ты в порядке? — настоящий Уилл звучит обеспокоенно. Майк скулит в свою рубашку, запрокидывая голову назад и щелкая бедрами, отчаянно трахая свой расшатанный кулак. — Кончи для меня, — воображаемый Уилл настоятельно призывает его. И Майк кончает. Его зрение меркнет, бедра дергаются, и он падает на край как раз в тот момент, когда настоящий Уилл снова зовет его по имени. Толстые потоки спермы забрызгивают синюю дверь кабинки, и Майк сильно прикусывает нижнюю губу, чтобы не закричать от экстаза. Ему требуется пара мгновений, чтобы успокоиться. Затем он засовывает размякший член обратно в шорты и берет немного туалетной бумаги, чтобы вытереть беспорядок и очистить руку. Только когда Уилл зовет его в сотый раз, он не забывает ответить по-настоящему, чтобы другой мальчик не слишком волновался. — Д-да? — отвечает Майк, стирая сперму с двери кабинки, смущенно надтреснутым голосом. — Ты в порядке? Ты звучишь не слишком хорошо. — Э… да, я… ​​я в порядке, — кашляет Майк, его щеки краснеют, когда он быстро импровизирует, придумывая оправдание навскидку. — Расстройство желудка. Должно быть, из-за еды в самолете. Я уже в порядке. Он бросает грязную туалетную бумагу в унитаз и смывает ее, на мгновение наклонившись и сделав пару глубоких вдохов, чтобы успокоиться. — О, нет. С тобой все в порядке? Тебя вырвало? — Уилл сейчас кажется очень взволнованным, и чувство вины сжимает желудок. Он толкает дверь кабинки, приглаживая волосы назад и глядя на Уилла, на лице которого отражено беспокойство. Он все еще сжимает в одной руке эту дурацкую картину для этой дурацкой девчонки, и Майк борется с желанием вырвать ее у него из рук и запихнуть в мусорное ведро, вместо этого подавляя свою ревность и пытаясь вести себя хладнокровно. — Да, но теперь я в порядке. Правда, — настаивает Майк, но Уилл, похоже, не купился на это. — У тебя все лицо красное. Иди сюда, —Уилл наклоняется вперед, пытаясь нащупать свободной рукой лоб Майка на предмет лихорадки, но Майк отшатывается, широко распахнув глаза. — Нет, я… я в порядке, Уилл… — Хочешь, чтобы я сказал Джонатану, что ты плохо себя чувствуешь? — спрашивает Уилл, отстраняясь и нахмурив брови. — Уилл… — Он может отвезти тебя к нам домой, мы можем даже полностью отказаться от планов на сегодня, если ты захочешь... — Уилл! — рявкает Майк, и Уилл широко раскрытыми глазами обрывает себя, с опаской поглядывая на Майка. Майк глубоко вдыхает через нос, наклоняется над раковиной и брызгает на лицо холодной водой. — Извини. Извини, я не хотел огрызаться — я просто — я в порядке. Правда. Он дарит Уиллу ободряющую улыбку — или, по крайней мере, делает попытку. Уилл тихо вздыхает, улыбаясь в ответ. — Ты уверен? — Я уверен, — подтверждает Майк, сдерживая ухмылку и выключая раковину. — Но… ммм, спасибо. За беспокойство. За… заботу. — Конечно. Майк неловко улыбается, еще раз проводит пальцами по волосам, а затем проскальзывает мимо Уилла к двери ванной. Он тянется к ручке, тянет, но когда делает попытку выйти, тут же врезается в чью-то грудь. — Оуф… — он моргает, поднимая глаза. Ой. Это странный друг Джонатана, торчок, как его звали? Арнольд? Анджело? Вроде нет, не важно. — О, привет, чувак! Джонатан велел мне проверить тебя и маленького Байерса, — говорит Чувак-Торчок, как бы его там ни звали, и Майк резко выдыхает, борясь с желанием закатить глаза. — Ага. У нас все в порядке, — фыркает он, отталкивая Чувака-Торчка и направляясь туда, где его ждут Джонатан и Эл. — Извини, Аргайл. Спасибо, что заглянули к нам, — слышит он за спиной Уилла, уходя. Ой. Это его имя, да. Аргайл. — Привет. Извините, у меня расстройство желудка после самолета. Но теперь мне лучше! — рассказывает он Эл, натянуто улыбаясь и обнимая ее за плечи. Она улыбается ему, и Майк ухмыляется в ответ, но на самом деле его душа не лежит к этому. — Хорошо! — Эл весело мычит, опираясь на его руки. Краем глаза он смотрит на Уилла, который спокойно наблюдает за ними с непроницаемым выражением лица, когда они начинают пробираться через аэропорт. — Итак, что мы делаем? — Майк с любопытством расспрашивает Эл, главным образом просто для того, чтобы заставить себя думать о чем-то другом, кроме Уилла. — У меня весь день расписан! — Эл отвечает яркой улыбкой. Ага. Целый день развлечений звучит неплохо для Майка.