Эрантис

            Он щекотал носом её шею, получая в ответ заливистый смех. Легкие, игривые прикосновения к нежной коже заставляли девичье сердце биться быстрее. Какаши наслаждался реакцией Сакуры: её глаза блестели от счастья и удовольствия.       Жар дыхания и слабый аромат мужского парфюма вызывали море мурашек по всему телу, но Сакура не хотела так просто сдаться в объятья любимого мужчины. Ей внимание сначала надо заслужить. Какаши, казалось, понял намёк, когда вместо бархатной кожи под губами он почувствовал привкус чистого постельного белья.       Поймать тонкую фигуру мужчине не составило труда — Сакура идеально устроилась на его коленях, упираясь ладонями в твёрдую грудь. Перехватив женскую кисть, Какаши трепетно прикоснулся губами к каждому пальчику, тем самым заставив Сакуру капитулировать и расслабиться, позволив делать с ней всё что угодно. Однако вместо продолжения страстной ночи Харуно получила лишь легкий поцелуй в лоб. В этом простом, но интимном жесте ощущалась забота и любовь. Какаши хотел, чтобы Сакура всегда чувствовала себя особенной и желанной. А она, по-настоящему, наслаждалась каждым его прикосновением, забывая обо всём остальном и полностью погружаясь в этот сладкий момент их взаимной привязанности.              Ночь была коротка. Тайная встреча вновь подошла к концу. Солнце всходило за окном, но его лучи, проникавшие в комнату, казались блеклыми и лишенными тепла. Постель успела остыть, пока Какаши заваривал кофе. Сакура закуталась в плед и, уставившись пустым взглядом на улицу, наблюдала, как люди с задумчивыми и мрачными выражениями на лицах спешили на работу.       Солнце, вместо того, чтобы дарить радость, создавало своеобразную атмосферу печали и тревоги, словно за окном был не летний день, а начало мрачного периода жизни. Сакура поежилась от холода и сильнее спряталась в меховую ткань.       Припухшие губы дрогнули, когда горячая мужская ладонь прошлась по оголённой шее. Казалось, там остался ожог.       — Мне страшно, — протянула Сакура и прижалась к Какаши в надежде почувствовать тепло его тела.       — Чего же ты боишься?       — Потерять тебя.       Отрывистый вздох вырвался из горла, словно мучительный вопль. Она не могла его отпустить одного. Не могла, но Какаши не позволит. Сделает всё, чтобы она осталась дома. В безопасности.       — Я уже говорил: не стоит беспокоиться. Очередная дипломатическая миссия — ничего особенного.       — Если бы это было так, — Харуно горько вздохнула и смахнула с лица ненужные слёзы. — Мы на грани войны, чтобы так легкомысленно говорить о встрече с врагами. Ты прекрасно знаешь, какими жестокими могут быть ниндзя из Амегакуре.       — Мой долг — защищать Коноху любой ценой, Сакура. Ты сама это понимаешь, — Какаши отстранился и повернул девушку лицом к себе. — Обещаю: я вернусь.       — Ты никогда не держишь своё слово!       — Маа… Сакура, ты совсем в меня не веришь. Прояви немного уважения к старику.

***

      Он не вернулся.       Траурная процессия затянулась. Люди шли позади гроба и тихо разговаривали между собой. Единственное, что их объединяло — это печаль в глазах и понимание утраты. Все хотели попрощаться с Шестым Хокаге. Тишина окутала их души, когда кладбище показалось на горизонте. Размышления об ушедшем, воспоминания о совместно прожитых мгновениях и горечь потери волновали каждого.       Дождя не было, как это обычно бывает. Ясное небо, яркое солнце и духота. Однако тепло никто не ощущал — ледяная грусть поселилась в сердцах людей.       Наруто опустил голову вниз, скрывая от всех горячие слёзы, но прятать их ему давалась крайне плохо, однако люди делали вид, что не замечают проявления эмоций. Всем было не по себе. Узумаки с силой сжимал край рукава в надежде найти в куске тёмной ткани опору. Его грудь, наполненная горем и тяжестью, раскалывалась от боли, давя на лёгкие. Постепенно Наруто стал успокаиваться, прерывистых вздохов стало меньше.       Чья-то тяжёлая рука сжала плечо.       Наруто наткнулся на успокаивающий взгляд ониксовых глаз. Учиха всё-таки явился на похороны бывшего сенсея, хотя его никто не ждал кроме разве что Наруто и, возможно, Харуно. Маска холодного и надменного придурка треснула, когда Саске нашёл в толпе тёмных фигур блондинистую макушку. Слёзы Узумаки не слышал только глухой.       — Ты не виноват, — прошептал брюнет и опустил руку с плеча лучшего друга.       — Защищать Хокаге — это всё, что от меня требовалось, Саске, но я не справился, — Наруто вытер рукавом слёзы и продолжил, — Я хуже мусора! Какаши-сенсей умирал, когда я бездельничал вместо того, чтобы выполнять свой долг как шиноби.       Гробовую тишину нарушил неестественно резкий, надрывистый голос Цунаде.       — Сегодня мы с вами прощаемся не просто с Шестым Хокаге, а с чьим-то сыном, верным другом и любимым человеком, — начала свою речь Сенджу, привлекая к себе внимание огромной толпы.       Женщина, несмотря на отсутствие какой-либо трибуны, казалось, возвышалась над людьми, отчего присутствующие с замиранием сердца слушали, как Цунаде прощается с Какаши Хатаке. Она почему-то особо выделила слово «сын», хотя все знали, что родители Шестого давно умерли. В деревне ходили разные слухи, но лишь один был жизнеспособен — мать Какаши умерла во время родов, а о младенце первое время заботилась именно Сенджу.       — Во время своей последней миссии Какаши не только установил мир между Конохой и Амегакуре, но и спас ребёнка, чьей жизни теперь ничего не угрожает. Шестой Хокаге родился шиноби и умер как шиноби, отдав свой шанс на светлое будущее во имя долга перед деревней и перед своей совестью! — Цунаде схватила горстку земли и бросила её на крышку опускающегося в могилу гроба. — Да не будет забыта его жертва никогда!       После церемонии толпа медленно редела, однако Сакуру среди людей Саске так и не увидел.

***

      Верёвка качалась, словно маятник, из одной стороны в другую. Успокоения повторяющееся действие не давало. Через пару минут петля остановилась. Сакура усмехнулась и вновь качнула верёвку, надеясь, что на пятый раз гармония захватит душу. Необходимой свободы не наступало — оковы печали железной цепью обвились вокруг сердца.       Облегчение можно получить и более лёгким путём. Харуно надела петлю на шею и затянула её. Лишь тишина была свидетелем, как с грохотом упала табуретка, когда голые пятки оторвались от лакированной поверхности. Секунды отделяли Сакуру от желанной смерти и встречи с любимым.       Месяц. Она смогла продержаться ровно тридцать дней после гибели Какаши прежде чем решиться на самоубийство. Жизнь без него стала бесцветной. Харуно больше не ловила на себе теплый взгляд тёмно-серых глаз во время обеда, не возвращалась домой в трепетном ожидании тайного свидания. Какаши больше не было. С ним ушла радость и вера в будущее.       Сакура чувствовала, как силы медленно покидают её. Где-то на грани сознания сквозь вакуум она услышала громкие удары по двери, а затем быстрые шаги.       Умереть уже мёртвой душе не дали.       Придя в себя и всё ещё ловя ртом воздух, Сакура смогла различить силуэт лучшей подруги перед глазами.       — Дура! — закричала Ино и яростно затрясла Харуно за плечи. — Что ты творишь?!       Сакура перестала задыхаться и вырвалась из твёрдого захвата Яманаки. Зелёные глаза наполнились слезами, когда она во весь голос закричала:       — Зачем ты меня остановила?!       В словах девушки было столько ненависти, что Ино дёрнулась как от удара. Она больше не могла узнать в этом сгорбленном худощавом комке печали и самоуничтожения родную подругу. Где была та Сакура, которая боролась не только за любовь Саске, но и за право быть частью мира шиноби без каких-либо выдающихся генов? Нет, это была далеко не сильная куноичи, а растерзанный зверёк, попавший в лапы хищника.       — Что с тобой стало? — голос блондинки дрогнул, когда Харуно неожиданно прижалась к ней и начала рыдать навзрыд. — Ну, что случилось, Лобастая? Ты можешь рассказать мне всё, — Яманака с осторожностью прикоснулась к розовым волосам, решив их погладить.       Где-то далеко шумели соседи, на улице барабанил ливень, а в квартире Сакуры правила тишина. Редкие всхлипы хозяйки нарушали шаткий покой и монотонный ход часов.       — Я не могу без него жить, Ино. Больше нет сил терпеть боль.       — Отказ Саске — не повод для самоубийства. Я считала, что ты выше этого. Учиха не стоит таких жертв и даже слёз. Мы обязательно найдём тебе нормального мужика.       Сакура резко вырвалась из объятий подруги и ошарашила её совами:       — Я не могу жить без Какаши. Я люблю его.       Ино ничего не успела ответить на заявление подруги. Хрупкое тельце Харуно обмякло. Она потеряла сознание.

***

      Вместо родной квартиры её встретила стерильная обстановка в больнице Конохи. Воздух пропах антисептиком. Сакура очнулась и не сразу поняла, что находится в клинике не как врач, а как пациент. Из соседней палаты доносились болезненные стоны. Шиноби умирал, Харуно знала это, ведь сама поставила ему смертельный диагноз. Медсестра, известная на всю деревню своей болтливостью, на этот раз молчала и методично подготавливала капельницу к использованию. Женщина лишь изредка бросала на Сакуру сочувствующие взгляды.       Громкие удары каблуков по паркету можно было узнать из тысячи. Цунаде буквально влетела в палату, оттолкнула медсестру от капельницы и прорычала:       — Прочь! Дальше я сама.       — Но, я…       — Затеряйся!       Буквально через считанные секунды в палате остались лишь двое: Сакура и разъярённая Пятая. Харуно знала, что долго ждать не надо — Цунаде начнёт свою нравоучительную лекцию и придумает изощрённое наказание. Сакуре было плевать на всё, что скажет её сенсей. Жизнь не имела смысла, а оправдываться перед кем-либо девушка не любила.       Но Сенджу молчала.       Она тяжело вздохнула и без предупреждения поставила капельницу. Цунаде присела на край больничной койки и с нежностью прикоснулась к щеке, даря материнскую ласку, которой Сакуре так не хватало в последние годы. Взгляд Сенджу, полный скорби и любви, блуждал по бледному лицу, словно искал что-то. Харуно с жадностью ловила каждое прикосновение и наблюдала за родными глазами, в которых плескались безграничная печаль и вселенская усталость. После смерти Хатаке Пятая снова заняла пост Хокаге, что в её возрасте уже давалось крайне тяжело, но морально разбитый Наруто категорично отказался от должности.       — Ты беременна, — неестественно мягко произнесла Цунаде. — Больше не смей так поступать, Сакура. Ты меня поняла?       Они ещё долго сидели в объятиях друг друга. Харуно рассказала всё и плакала, пока слёзы окончательно не высохли на щеках, оставив после себя веру в будущее. Теперь Сакура знала: она должна жить ради ребёнка.       Через девять месяцев на свет появилась здоровая девочка, чьё рождение совпало с появлением первых эрантисов. Весна дала ребёнку не только возможность окрепнуть летом, но и имя. Харуко Хатаке унаследовала от отца тёмно-серые глаза, в которых Сакура каждый раз видела Какаши. Собственный ребёнок неосознанно причинял боль, но Харуно обязана быть хорошей матерью. Это её жертва во имя долга.