Пачка сигарет

Чонгук никогда не любил оставаться один с тех самых пор, как познакомился со своими хёнами. Он ненавидел это чувство так сильно, что совсем забыл о том, что до прослушивания был совершенно одинок. Парень настолько привык к своим хенам, что ему всегда с трудом давалось перенести то время, когда их не было рядом. С годами, с растущей популярностью и с забитым графиком макнэ понимал, что придет время и каждый сфокусируется на себе. Знал, понимал, но столкнуться в реальности не был готов. Когда было решено взять перерыв от групповой деятельности и сделать фокус на сольных альбомах, Чонгук морально начал готовиться и к армии. Сам он не боялся служить, но отпускать хёнов было тягостно. Привыкать жить, зная, что они далеко, было тягостно. И как обычно Чонгук находил свое утешение в своих любимых хобби — он много тренировался, боксировал, пел и танцевал, старался стать лучшей версией себя каждый день, слушал своих сонбэ в компании и советовался с ними, а когда все же оставался совсем один выходил в прямые эфиры. За что, конечно порой получал взбучку от агентства. Возможно, выпивать перед миллионами фанатов было не лучшей идеей, но Чонгуку хотелось, и он не противоречил себе. Хотя и это было спорным вопросом, потому что сегодня он шел за своими желаниями, а завтра испытывал огромное чувство вины перед людьми за то, что поступил эгоистично. Это чувство давило. Новый дебютный альбом давил. Фанаты давили. Критики давили. Все давило на лучшего артиста в мире, который немного заблудился, который немного потерялся, который сам не ведал, что творил. Да, он сам согласился на подобный концепт и на столь поверхностную легкую песню, но иначе Чонгук не смог. На него давили, а он… Он слишком слаб перед теми, кто считался лучше, выше и авторитетнее. Но самое ужасное в этом то, что он не получал ту поддержку, на которую рассчитывал. Ни от родных и дорогих ему хенов, ни от фанатов, которые взъелись на кумира за такую несвойственную ему откровенность. За то, что его переманил запад. За то, что он сошел с пути корейской поп культуры. Что плохого в том, чтобы попробовать что-то новое? Что плохого в том, чтобы создать альбом с американскими композиторами, которые не раз создавали настоящие шедевры для топовых певцов в Голливуде? Если копнуть глубоко, то Чонгук уже видел ответ, но не желал его признавать. Как и слушать Тэхёна, который сейчас говорил откровенную ерунду. Чонгук устал. Он падает на диван и садится напротив хёна, который сейчас докуривал вторую по счету сигарету. В комнате уже витал слабый никотиновый аромат, смешанный с дорогими духами Тэхёна. Свет Чонгук сразу приглушил, а на фон поставил тихую классическую музыку. Хёну нравится такое, только эта музыка сейчас абсолютно не успокаивала старшего. Того, от кого артист ждал поддержки больше всего. Того, кого не хватало все эти дни, пока Чонгук занимался подготовкой дебютного альбома, пока днями и ночами записывал песни в студии, пока тренировался в танцевальной студии, пока репетировал выступление, которое произвело фурор в Нью-Йорке. Он скучал. Скучает даже сейчас, сидя в одной комнате, недалеко друг от друга. Скучает, потому что хён совсем не близко, его мысли не здесь, а взгляд… Такой безразличный и уставший, что Чонгуку больно. Больно и непонятно. Непонятно, почему старший так злится, почему реагирует на альбом так остро? Дело далеко не в ревности к главной героине в клипе, и они оба это знали. Дело было в другом. В том, о чем сейчас Тэхён пытался сказать. Только у него не получалось донести свои мысли правильно, а на Чонгука это давило. Как и всегда. Чувство тревожности вспыхивает так же неожиданно, как и появление Тэхёна в его квартире. Вернувшись из Америки, Чонгук рассчитывал, что его встретит пустая квартира, где он вновь ощутит, насколько одиноким может оказаться. Когда он вернулся, он думал, что первым делом попробует поспать, а потом, если не получится, выйдет снова в прямой эфир. Но стоило ему войти в гостиную, как он увидел до боли родную фигуру. Чонгук не сдержался. На эмоциях подошел и обнял хёна, а потом даже поцеловал, ведь… У него все еще было на это право, верно? Только холод, с которым встретили Чонгука, ощущался хуже, чем пустая квартира после долгого тяжелого рабочего дня. Они так редко ругались с Тэхёном, что любая ссора очень сильно била по эмоциональному состоянию Чонгука. В отличие от хёна, который с годами научился управлять чувствами и эмоциями. Чонгуку требовалось больше времени и усилий, чтобы отойти от ругани. В последнее время её становилось слишком много, что соответственно влияло на их отношения. Они меньше времени проводили вместе, Тэхён же совсем перестал тянуться к макнэ, а Чонгуку оставалось гадать, чем занимается его любимый человек. Либо узнавать через менеджеров, потому что старший мог игнорировать звонки и сообщения. Телефон Чонгука, который он положил на журнальный столик, пикает и загорается. Ему приходит уведомление о новом сообщении, и он уже знает, что оно от Чимин-хёна. Ведь по прилету он обязательно дал знать ему, что все хорошо, и он уже дома. Чонгук слабо улыбается при воспоминаниях о хёне, который все это время старался взбодрить его, отвлечь от плохих мыслей, настроить на наилучший расклад событий. Альбом Чонгука занимал топовые места, охватил все чаты, а песня стала вирусной и играла практически везде, на что и был расчет. Только вот наслаждаться этим успехом Чонгуку было в тягость. — Чонгук, — зовет уставшим голосом Тэхён, и младший тут же переводит взгляд на хёна. Смотрит с ожиданием, хочет помириться, не хочет больше спорить из-за такой мелочи, а потом вспоминает, что его сингл — это далеко не мелочь. Хмурится. — Давай расскажем всем, — Ким тушит сигарету о пепельницу и откидывается на спинку дивана, смотря на младшего уверенным, хоть и слегка поплывшим взглядом. Чонгук в свою очередь ни черта не понимает и хмурится сильнее, вопросительно глядя на Тэхёна. — О том, что мы с тобой вместе. — Кому «всем»? — уточняет Чонгук, пытаясь понять, правильно ли все понял. Потому что если да, то Тэхён явно потерял рассудок. Старший молчит. Молчит, потому что нечего объяснять и уточнять. Все Чонгук правильно понял, просто не хотел принимать это предложение даже в своем уме. — Ты с ума сошел? Ты хочешь устроить каминг-аут? — Именно. То спокойствие, с которым говорит Тэхён, пугает Чонгука, который вскакивает с места и поправляет футболку, смотря на хёна обескураженно. — Ты понимаешь, что ты несешь? — Чонгук искренне недоумевает. Он хочет увидеть в глазах напротив хоть толику намека на то, что это просто шутка, но не находит. В любимых карих глазах прежнее спокойствие и твердая решимость. — Ты понимаешь, какие последствия нас ждут? — Понимаю. — Нет, не понимаешь! — Чонгук яростно начинает ходить по гостиной, чтобы хоть куда-то деть вспыхнувшую агрессию внутри. Ему бы сейчас пойти в зал и побоксировать, но для начала нужно было выбить эту дурь из головы хёна. — Мы разрушим не только свою карьеру, но и карьеру наших хёнов, разрушим имя BTS, разрушим разом все, что мы строили потом и кровью все эти годы! Ты думаешь, что мир обрадуется, узнав правду? — Мне плевать, что они подумают. — Хён… — Чонгук истерично смеется и хватается за свои волосы, не веря своим ушам. — Компания нас засудит, журналисты не оставят в покое, а фанаты попросту съедят! Мы не в Америке, хён, очнись! Мы живем с тобой в консервативной стране, где таких, как мы, ненавидят! — И сколько это будет продолжаться? — вскидывает старший брови, поднимаясь с дивана. — Сколько еще ты намерен бояться и скрываться? Сколько еще мы должны притворяться теми, кем не являемся? Сколько еще раз наше имя должно быть опорочено неправдой? Сколько, Чонгук? Сколько?! — повысил Тэхён голос к концу, глядя теперь не отрешенно и безразлично, а гневно и отчаянно. — Тебе самому это не надоело? Тебе самому не противно? — Противно, — судорожно выдыхает младший, устало опуская плечи. — Противно, — повторяет и кивает головой. — Но это эгоистично, понимаешь? Эгоистично пойти против всех ради наших с тобой отношений… Это несправедливо. — Просто признайся, что ты боишься, — качает Тэхён головой, разочарованно глядя на своего парня. Чонгук ломается в лице, будто старший попал прямо в точку. — Выключи в себе синдром «отличника» и перестань угождать людям, Чонгук, — младший не выдерживает осуждающего взгляда напротив и отворачивается, потому что, черт возьми, Тэхён был прав. Прав в том, что он боится. Боится выйти на публику и сказать правду, а потом столкнуться с ненавистью в глазах, с разочарованием, с осуждением. Он всегда с трудом переносил критику и каждый раз работал в десять раз больше, чтобы о нем говорили только хорошее, чтобы его видели лучшим артистом, который отдает всего себя на сцене. Чонгук не был готов к тому, чтобы открыться миру, не был готов подставлять ни себя, ни любимого, ни хёнов, к которым тоже полетит хейт со стороны фанатов. Чонгук слаб. Он морально не был готов к такому, и они оба это знали, только Тэхён все равно настаивал на своем. Тэхён другой. Он сильнее и мудрее, он уже давно вырос и будто бы… Смирился с тем, что однажды не будет ни сцены, ни группы, ни фанатов. Тэхён словно начал жить в далеком будущем. — Мне надоело скрываться, малыш, — звучит слишком измученно, и Чонгуку становится трудно дышать, легкие сдавливает от всех эмоций, что копились внутри, а на глазах появляются слезы. Он ненавидел плакать, но по-другому не мог справляться со своими чувствами. — Я хочу любить тебя открыто. Я хочу быть собой. Я хочу быть Тэхёном, которого мне приходится постоянно скрывать от публики. — Я тоже хочу, хён, — Чонгук разворачивается обратно и смотрит загнанно в глаза напротив. И видит. Тэхёну плохо. Тэхёну уже давно плохо, только Чонгук никогда не знал, что ему сделать, чтобы забрать эту боль. Сколько бы он ни старался быть рядом с хёном, раны в его душе все равно не затягивались, а дыра не заполнялась любовью. Если бы один человек действительно мог спасти другого от той тьмы, которая поглощала его, то в мире бы было намного больше счастливых людей. Жаль, что в реальности человеческой натуре даже любви было мало. Как Чонгуку, который постоянно стремился к чему-то еще, к чему-то большему, который не хотел сидеть на месте. Он никогда не говорил о том, что ему мало внимания и чувств Тэхёна, никогда не просил о большем, ему всегда было достаточно быть с хёном, знать, что у них все хорошо, знать, что они двигаются в одном направлении. Макнэ был уверен, что они двигались в одну сторону, но он все больше убеждается, что скорее всего старший был на грани, чтобы сойти с этой дороги. С той дороги, где приходилось натягивать улыбку, приходилось играть на публике счастливого успешного артиста, где приходилось скрывать правду, приходилось врать, лишь бы не закидали тухлыми яйцами и помидорами. Лишь бы не отвернулись. Потому что компания такое не простит, а Чонгук не вытянет. — Я тоже хочу любить тебя и не бояться показывать это. Но насколько важно показать? Почему тебе это так важно? Тэхён отвечает все таким же недоуменным взглядом, будто впервые сталкивается с Чонгуком, с его упрямством и его убеждениями. Он не верит и подходит ближе, не разрывая зрительного контакта. Чонгук же держится из последних сил, чтобы не разреветься, потому что он морально устал, ему хотелось утешения и покоя, а старший только давил. — Что значит «почему»? — выдыхает шепотом Ким. — Мне осточертело слышать свое имя рядом с именами женщин, с которыми у меня нет даже дружеских отношений! Мне противно от того, что люди строят какие-то теории и обсуждают это так… Так… — Тэхён не может подобрать нужных слов и разводит руки в стороны. — Мы куклы, понимаешь? Спустя столько лет все ещё куклы в руках этого агентства! Сколько ещё ты готов терпеть это? Чего ты добиваешься? Тебе в самом деле нужна эта фальшивая любовь фанатов? Сделай ты хоть одну ошибку, и половина твоих поклонников отвернется от тебя! Это, по-твоему, любовь? — Они нас любят, хён, — дрожащим голосом возражает Чонгук, глядя на старшего хмуро, потому что Тэхён перегибал палку. Хоть и говорил истину, которую нужно было просто принять. — Любят и поддерживают… — Да? — ухмыляется Ким и подходит ещё ближе. — Тогда почему ты боишься признаться им в том, какой ты есть на самом деле? — Потому что счастье любит тишину, хён… Старший не выдерживает оправданий Чонгука и нервно выдыхает, прикрыв уши руками. Макнэ замолкает, потому что собственные слова кажутся смешными. Он понимал, что Тэхён хотел открыться миру не для того, чтобы кричать об их любви. Речь шла о другом. Речь шла об откровенности, которая поставила бы точку во многих вопросах. Чонгук понимал переживания старшего, понимал его боль, потому что ему тоже каждый день приходится бороться с собой, бороться с правдой, скрывать ее, притворяться, и ему тоже было нелегко. Но каминг-аут далеко не выход. Никто не оставит их в покое, никто не перестанет интересоваться их жизнями, а ненормальные фанаты так и будут совать свой нос в их постель. Появятся новые темы для обсуждения, начнутся новые теории, родятся новые слухи — всё будет повторяться в точности так же. Это круговорот, и из него есть только один выход — навсегда покинуть сцену и жить тихой, неприметной жизнью. Чонгук к такому уж точно не был готов. Он этого не хотел. Не хочет. Ему нужна сцена. Но ему нужен и Тэхён. — Я не могу больше, — старший подрывается и хватает свою черную толстовку, надевая ее поверх белой майки. Чонгук наблюдает, как его хён спешит уйти из квартиры, покинуть место, где ему не было так хорошо и комфортно, как раньше. Смотрит и не знает, как остановить, что сказать. — Я хочу побыть один, Чонгук, — объясняет Тэхён, находя свой мобильный и кепку на диване. Натягивая головной убор так, чтобы не было видно даже глаз, старший спешит на выход, а Чонгук из последних сил пытается ухватиться хоть за что-то, сказать что-нибудь, не молчать и не стоять как истукан. И его глаза цепляются за черную маску, которую Тэхён забыл надеть. — Хён! — Что? — Тэхён оборачивается и смотрит с некой надеждой в глазах, и Чонгук сделал бы все, чтобы оправдать эту веру, но у него попросту не хватает мужества. Он не может так поступить ни с собой, ни с Тэхёном, ни с группой, которые не заслуживали того, что могло случиться после каминг-аута. Поэтому он виновато смотрит хёну прямо в глаза, находит в себе силы не подходить, не нарушать сейчас его личные границы, и просто протягивает руку. Тэхён смотрит на маску поникшим взглядом и невесело усмехается. — Такой жизни ты хочешь? — старший забирает маску, но не торопится ее надевать. — Скрываться так, будто мы какие-то преступники? Это не жизнь, Чонгук… Это пытка, — выдыхает обреченно Ким и все же надевает маску, спускает кепку ниже и оставляет Чонгука одного. И эта тишина, наступившая после громкого хлопка двери, режет макнэ без ножа. Она делает ему больно, и он обессилено скатывается по стене вниз, потому что он так устал, что его не держат его собственные ноги. Ему больно. Ему страшно. Ему одиноко. Но он знает, что Тэхёну сейчас было намного хуже, потому что он не получил доказательств той любви, о которой говорил Чонгук. Младший любит своего хёна всем сердцем и готов был сделать многое, чтобы осчастливить его, но Тэхёну не много нужно для этого. Ему нужен был его Чонгук-и, а макнэ нуждался не только в Тэхённи-хёне, но и в сцене, ради которой пахал и пахал днями и ночами.

***

Тэхён поднимается на крышу самого высокого здания в Сеуле, потому что уверен, что тут его никто не достанет. Вручив приличную сумму охранникам, он не переживает о том, что с ним что-то может произойти, потому что дяденьки в возрасте не узнали его. Скорее всего, даже и не подозревают, что существует такой артист, как Ким Тэхён. Такие люди всегда ему нравились чуточку больше, чем все те, кто был осведомлен о жизни артиста. Порой, популярность давила на мужчину так сильно, что он мечтал о том, чтобы о его имя попросту забыли. Чтобы не существовало Ким Тэхёна. Чтобы каждый, кто знал это имя, забыл о нем. Сколько раз он срывался и готов был покинуть сцену, уйти из группы и скрыться далеко в каких-нибудь лесах, лишь бы его не трогали, лишь бы от него отстали, лишь бы перестали обсуждать его жизнь. Сколько раз хотел убежать так далеко, что никто и никогда не смог бы найти Ким Тэхёна. Сколько бы попыток он не предпринимал, столько же раз думал о том, как сильно подведет своих хёнов, Чонгука, который горел и жил группой, выступлениями, альбомами, новыми песнями и тяжелыми хореографиями к ним, любовью поклонников, энергией, которую они отдавали во время концертов. Он не мог так поступить с ними и потому просто молча закрывал глаза на свои желания, потому что он довольно сильный человек, который мог пройти этот путь, который и так каждый день шел по той дороге, от которой мог спокойно отказаться. Сожалел ли артист о том, что он стал артистом? Бывало и такое. Бывали такие вечера, когда Тэхён искренне жалел, что поехал на прослушивание. Но стоило ему взглянуть на группу, которая для него была практически как семья, от сожаления не оставалось и следа. Тэхён бы никогда не встретил Чонгука и никогда бы не узнал, что способен на такую сильную любовь. Столь сильную, что она давно обогнала все возможное в этом мире. Певец садится на край крыши, свесив ноги, и смотрит грустными глазами на ночной Сеул. Ему нравится сидеть в тишине ночи и наблюдать за огнями, которые сверкали и делали город живым, играющим, даже праздничным. С наступлением темного времени суток Тэхён чувствует себя более живым, более настоящим, будто с уходом солнца он сталкивается со своей тьмой, с собой подлинным. Он видит все свои раны, которые так и не смог залечить, как бы парадоксально это не звучало. Он видит, как его сердце, поглощенное тьмой, все еще бьется, все еще пытается быть живым, все еще умеет любить. Видит и сокрушается, потому что в другое время суток ему кажется, что Ким Тэхёна давно нет. Его будто убили. Закопали. Загнали в темную комнату и закрыли там дверь. Потому что миру не нужен был тот самый Тэтэ, миру не нужен был искренний мальчик с большим сердцем, жаждущий жизни. Миру нужна была кукла, которая бы веселила зрителей, которая бы развлекала публику, которая делала бы деньги на том, что миллионы подростков строят иллюзии, готовые отдавать последние копейки, лишь бы внести свою лепту в его карьеру артиста. Тэхён понимает, почему так сильно любит ночь. Ночью мир будто другой, время останавливается, а люди… их словно нет. Наступает та тишина, которой постоянно не хватает в его голове. Он поднимает голову, слегка откидывая ее назад, и снимает кепку с маской, глядя на черное-черное небо. Оно наверняка усыпано миллиардами звезд, только отсюда не увидишь всего. Густая дымка, образовавшаяся над городом, не позволяет артисту разглядеть истинную красоту. Тэхён ловит взглядом несколько более ярких звезд и мечтает лишь об одном — стать одной из них. Быть вдалеке, быть недостижимым, быть в жизнях людей, но не становиться их зависимостью. Артист прикрывает веки и подставляет лицо летнему ночному ветру, слабо, но все также грустно, улыбаясь. Он невольно вспоминает, как однажды они с Чонгуком поехали на пляж, выбрав частную зону, где их точно никто бы не побеспокоил. Вспомнил собственную радость и счастье в глазах любимого, который так же, как и он нуждается в этом коротком долгожданном мгновении. Мгновении их уединения. Мгновении, когда им не нужно быть Ви и Чонгуком, когда они могли побыть настоящей парой. Вспомнил, как они гуляли и в какой-то момент он не сдержался — взял за руку младшего. Вспомнил то волнение, которое начал выражать макнэ, озираясь по сторонам. Тогда Тэхён нехотя отпустил его, и они присели прямо у воды, вместе любуясь ночными светилами. Чонгук много говорил. Рассказывал о том, что хотел бы изучать созвездия, всерьез заняться астрологией, а потом глупо смеялся и смущался, называя свои идеи бредовыми. А Тэхён слушал и лишь изредка повторял, что вовсе это не бредовые идеи, напоминал, что нельзя обесценивать свои желания, за что Чонгук тысячу раз благодарил хёна и даже отважился поцеловать в губы. Скромный чмок, но на пляже, где их могли на самом деле застукать, ведь никогда не знаешь, где именно поджидают сумасшедшие фанатки, нарушающие их личные границы. Тогда Тэхён ощутил такой прилив любви к младшему, что не смог отпустить его, притянул обратно к себе и поцеловал. Не просто коснулся губами губ Чонгука, а углубил поцелуй, утягивая в водоворот своих чувств, что бушевали только рядом с ним. Это было романтично. Это было почти нереально, что сейчас кажется, словно Тэхён выдумал это у себя в голове. Но это было. Он все еще прекрасно чувствует этот поцелуй. — Дурак, — выдыхает Тэхён, представляя образ любимого. — Но мой… И прокручивает в голове в сотый раз один и тот же диалог, который надолго, а может навсегда, засел в его голове. — Хён? — Чонгук тогда посмотрел с искренним любопытством, желая спросить что-то очень важное для себя. — М? — Можно спросить? — Валяй, — Тэхён сидел рядом, наслаждаясь немного прохладным песком под ногами. — Почему ты закрываешься даже от меня? — посмотрел Чонгук почти со страхом, словно боялся услышать правду. А Тэхёну самому бы знать ответы. — «Даже»? — улыбнулся тогда старший, посмотрев на макнэ. — Верно сказать «особенно». — И как мне это понимать? — нахмурился Чонгук, явно недовольный ответом. — Скажи, — Тэхён придвинулся ближе к Чону, замечая, как тело младшего напряглось. — Ты можешь быть уверен в том, что мы всегда будем вместе? Чонгук нахмурился пуще прежнего, потому что подобные темы ему никогда не нравились. Но он сам затронул непростую для Тэхёна тему, а потому должен был отвечать на вопросы, если хотел получить ответы на свои. Только в глазах макнэ растерянность и задумчивость, потому что на такой вопрос тяжело дать уверенный ответ. Тут даже Тэхён не смог бы бросаться громкими словами о любви до гроба. Они не в какой-нибудь сказке, не в сопливой дораме, они жили в реальности, где чувства людей были изменчивы. Сегодня они любят, а завтра, возможно, уже не так, как вчера. — Я не знаю, что будет в будущем, хён, — честно признался Гук и поправил локон темных волос старшего, ободряюще улыбаясь. — Но я бы хотел остаться рядом с тобой, как можно дольше. Я имею ввиду, что… — Я понял, — кивнул Тэхён, коснувшись пальцем чужих губ, а потом заглянул в глаза, глядя на своего парня теплым заботливым взглядом. Ему не хотелось отвечать на этот вопрос, потому что ответ Чонгуку все равно не понравится. Возможно, он даже начнет его оспаривать, а это… Это было лишнее. Поэтому старший потянулся к мемберу, мягко касаясь его губ своими, пытаясь отвлечь от грустных мыслей. Им так редко удавалось остаться наедине, да еще и погулять возле моря, что такое драгоценное время хотелось заполнять теплыми, светлыми воспоминаниями. Тэхён шумно выдыхает и качает головой, потому что жалеет. Жалеет, что еще тогда не поговорил с Чонгуком, перевел тему вместо того, чтобы откровенно поделиться, рассказать, как есть. Он больше не злился на Чонгука, лишь на себя и собственную реакцию, потому что знал. Он же знал, что так и будет. Знал, что имя Чонгука будут еще долго использовать ради своей выгоды. Компания так просто не отпустит и будет делать все ради миллионных выручек, вкладывая мизер в огромный потенциал одного из лучших артистов в мире. Несправедливость душила Тэхёна, но еще больше поражало то, как спокойно все воспринял Чонгук, как легко говорил то, что ему диктовали. Время шло, их имена становились популярнее и влиятельнее, но они по-прежнему оставались марионетками Бан Ши Хёка. Стоило подумать об этом человеке, как у Тэхёна волосы вставали дыбом. Он тянется в карман толстовки, но не находит свою пачку сигарет. Понимает, что скорее всего оставил ее в квартире Чонгука. Возвращаться туда не хочется совсем, но вот курить…

***

Чонгук всей душой ненавидит ночь. Особенно тогда, когда он разделяет ее в одиночестве. Сидит у себя в квартире и делает все, что угодно, но не спит. Потому что уснуть — для него настоящая пытка. Слишком много мыслей в голове, которые мешают ему, несмотря на то как сильно он мог устать. После глупой ссоры с Тэхёном на душе становится вдвойне паршиво, и он не выдерживает, выпивает банку пива, хотя обещал себе не пить. Не сейчас, когда он приводил свое тело в форму. Одна банка никак на него не влияет, и он пьет еще одну, а потом еще одну, а после открывает четвертую и обещает, что она последняя. Он садится на пол, облокотившись на диван, и включает телевизор, сразу же подключая Youtube. Ставит клипы BTS, медленно потягивает пиво и подпевает, заостряя внимание на моментах, когда мелькает Тэхён. Жалеет о том, что не поговорил нормально. Жалеет, что много молчал и бубнил что-то невнятное. Почему они не могли найти общий язык в последнее время, хотя всегда лучше всех понимали друг друга? Почему так тяжело было прийти к компромиссу? Чонгук допивает пиво и идет выбросить банки в урну, пока на фоне играет «Fake Love». Довольно ироничным это кажется артисту. А потом он случайно находит знакомую пачку сигарет, что завалялась под журнальным столиком. Как она там оказалась, известно было только Тэхёну, и то не факт. Он подбирает ее и снова падает на пол, садясь в позу лотоса. Красный Мальборо выглядит дорого и роскошно. Чонгук никогда не понимал, как старшему хватает сил курить столь сильные сигареты, да еще и по несколько штук в день. Чонгук тоже баловался, но разрешал себе только вэйп, потому что курение могло плохо сказаться на его дыхательной системе, а это соответственно затруднит пение. Парень с грустью смотрит на собственный клип, который заиграл по телевизору, и сводит брови к переносице, потому что сейчас ему было неприятно. Он тянется за пультом и переключает на «Run BTS» танцевальную версию, считая, что это могло поднять ему хоть чуточку настроения. Только о музыке он быстро забывает, увлеченно изучая еще новую пачку Мальборо. Открывает ее и видит, что двух сигарет уже нет. Их выкурил Тэхён, пока говорил с Чонгуком о его сингле. Макнэ принюхивается к пачке и не ощущает неприятного запаха, поэтому достает одну сигарету и глядит на нее, как на что-то родное. А это просто глупая голова делает ассоциацию, потому что Тэхён слишком часто курил при нем. Особенно после секса. Чонгук смущенно улыбается и прикладывает сигарету к носу, глубоко вдыхая даже приятный аромат. Приятный, потому что невольно вспоминается хён. Никак иначе не получалось. Может, ему стоило позвонить? Попросить вернуться? А что Чонгук скажет? Он не знает. Потому что не собирается менять свое решение. Открываться публике он не будет, как и не позволит Тэхёну сделать это с собой. Устало выдыхая, парень возвращает сигарету на место и закрывает пачку. Танцевальная песня уже сменилась другой, которую они однажды посвятили фанатам. Чонгука хватает на добрые тридцать секунд, после чего он прячется у себя в комнате, твердо решая поспать. Выходить в эфир сейчас, когда в голове творился настоящий хаос, было бы ошибкой. Да и… Не было у него сил на общение. К тому же перед фанатами Чонгук мог порой стать слишком уязвимым и расплакаться, а сегодняшняя ситуация сильно пошатнула его. Кровать встречает хозяина более, чем радушно, и Чонгук даже не переодевается. Просто ложится на одну сторону, положив пачку сигарет на подушку рядом. Это, конечно, никак бы не заменило отсутствие Тэхёна, но запах… Он действительно напоминал о хёне. Так одиночество не ощущалось столь остро.

***

Желание покурить одержало победу над волей Тэхёна. Хотя он смухлюет, если не признает, что глубоко в душе просто хотел вернуться к Чонгуку. Помириться. Не ругаться. Не давить на него, когда у макнэ только-только случился дебют. Возможно, Тэхён действительно немного перегнул палку, эгоистично твердя лишь о своих желаниях. Да, ему не нравится то, что американские композиторы сотворили для Чонгука, но это его Чонгук-и. Разве он не должен был быть первым, кто будет рядом и окажет поддержку? Тэхён понимал, что глупо было просить о том, чтобы раскрыть все тайны перед публикой. Понимал, что их ожидали самые страшные последствия. И если он морально был готов ко всему, его Чонгук нет. Просить переступить через свои страхи ради своих желаний… Он не мог. Он и не будет больше. Пока Чонгук сам однажды не решится на такой поступок. Если это однажды вообще наступит в их истории. Тэхён стучится неуверенно. Может использовать ключи, которые вручил ему Чонгук, но не делает этого, потому что… Потому что не осмеливается бесцеремонно входить в квартиру. Он ощущает легкий укол вины и слишком сильное желание покурить, поэтому Тэхён стучится еще раз, но сильнее, а потом нажимает на звонок. Терпеливо ждет и предполагает, что макнэ просто уснул после дороги. Перелеты всегда выматывали. Тэхён прекрасно его понимал, а потому еще сильнее ощущал чувство вины. Он уже хочет уйти и вернуться к нему утром, но слышит звон ключей и щелчок. Дверь открывается, и теперь на него смотрит сонный, немного пьяный и растерянный Чонгук. И такого хочется зацеловать, заобнимать, подарить ему всю свою любовь, не требуя взамен ничего. Тэхёну ничего не нужно. Он давно смирился с тем, как устроен этот мир и как устроены люди. Наверное, именно по этой причине, певец начал закрываться даже от друзей, особенно от Чонгука. Невольно прочерчивал границы, потому что знал: однажды Чонгук-и уйдет, случится что-то, что их разведет, что-то, из-за чего нужно будет разойтись… Тогда Тэхёну было бы слишком больно, потому что Чонгук единственный, от которого эту боль артист готов был принимать. Люди все причиняют друг другу боль, нужно лишь правильно выбирать. Выбирать того, кто будет стоить твоих слез. Тэхён выбрал. И никогда не предаст свой выбор. Даже если нужно будет разойтись. — Я рад, что ты вернулся, — честно признается Чонгук, пока Тэхён снимает обувь и проходит в гостиную, стягивая головной убор и маску. Уходить обратно старший уже не планирует, поэтому бросает кепку с маской на диван, туда же летит и толстовка. Чонгук растерянно чешет затылок и зевает, не успевая прикрыть рот. Тэхён тихо умиляется, но не подает вида. Ищет свои сигареты, пачка, кажется, завалялась где-то на полу. — Поговорим, хён? — Да, где моя пачка сигарет? — нетерпеливо спрашивает Ким, потому что дико хочет закурить одну. Ему не хватает этого никотина, не хватает затуманенности в голове, чтобы расслабиться, чтобы перестать переживать. Чонгук понятливо кивнул и поспешил в свою комнату, видимо расстроившись, что Тэхён был больше заинтересован в сигаретах, нежели в нем. Чон быстро возвращается и протягивает Мальборо, сохраняя дистанцию между ними, а потом плюхается на диван, а заодно выключает телевизор. Тэхён садится на кресло напротив, хватаясь за зажигалку, что также осталась на журнальном столике. Он закуривает долгожданную сигарету, прикрыв веки, затягиваясь так глубоко, что в его голову бьет почти сразу. Разум плывет, а легкие наполняются вредной, но чертовски успокаивающей дымкой, которую Тэхён медленно выдыхает. Он замечает пристальный взгляд младшего, который любовался своим хёном, потому что всегда говорил, что Тэхён курит слишком эстетично. — Я тебя разбудил? — Почему не воспользовался ключами? — Чонгук закидывает одну ногу на другую и внимательно смотрит покрасневшими глазами. Тэхён сразу понял, что он выпил несколько банок пива. С одной или с двух его обычно не берет. На озвученный вопрос не находится внятного ответа, поэтому старший пожимает плечами и снова затягивается сигаретой. — Уйдешь? — в голосе Чонгука сквозит надежда. Надежда, что Тэхён останется, а старший и не планирует уходить. Хотел замять эту ссору и больше не затрагивать данную тему. Так будет лучше для всех. А его переживания и душевные терзания… Он с ними справится. Он всегда с ними справлялся сам. — Останусь, — выдыхает Ким, чуть щурясь из-за дыма сигарет, что щиплет глаза. — Прости меня, я сморозил глупость, — говорит Тэхён, хотя глубоко в душе все равно так не считает. Просто они по-разному смотрели на этот мир, и у каждого из них были свои ценности, свои убеждения, несмотря на то что они вместе. Тэхён не хотел терять Чонгука, даже если однажды ему придется отпустить его. Просто пусть это будет не сегодня и не завтра. Пусть они сегодня и завтра будут любить друг друга так, как умеют только они. — Забудем об этом, хорошо? — Это не глупость, — качает Чонгук головой, с сожалением глядя в глаза хёна. Тэхён знает. Знает, что младший хотел бы поддержать эту идею, но никак не мог. Поэтому более не давил и не будет. — Но так будет лучше для нас всех. Для тебя, для меня и для хёнов. — Да, — согласно качает головой Ким и поднимается с кресла, желая закончить этот разговор и больше его не затрагивать. Он приближается к Чонгуку и нагло усаживается ему на колени, продолжая несильно зажимать тонкую белую трубку между пальцами. Чонгук заметно расслабляется, понимает, что лед тронулся, а холод между ними испарился, уступая место их теплым романтичным чувствам. Младший серьезно смотрит на Тэхён, откинув голову чуть назад, и мягко касается ладонями его плеч, спускаясь ниже к лопаткам, а потом плавно переходя к бедрам, которые сейчас плотно прижались к его паху. — Забудем, хорошо? — Как скажешь, хён, — улыбается Чонгук, устраивая руки на мягких половинках, что скрыты под слоем спортивных штанов. Близость кружит голову моментально, действуя получше, чем излюбленные сигареты или самый дорогой алкоголь в мире. Чонгук утыкается носом в ямочку между верхней губой и носом старшего, вдыхая более приятный аромат. Терпкий запах табака, смешанный с одеколоном, содержащим нотки морского аромата. Чонгук чуть ли не пьяно улыбается, невесомо касаясь губ хёна, а потом тянется, чтобы поцеловать, но ему не дают этого сделать. Тэхён игриво отодвигается назад и затягивается никотином, проникновенным взглядом глядя Чонгуку в глаза. А потом Ким обнимает за шею, стараясь, чтобы не задеть слегка загорелую кожу сигаретой, и выдыхает в приоткрытые губы белую густую дымку, которую Чонгук охотно принимает. Макнэ делает глубокий вдох, впуская никотин в свои легкие, после чего успевает выдохнуть всего чуть-чуть, натыкаясь на губы старшего. Тэхён целует чувственно, глубоко, проникая сразу языком, толкаясь своими бедрами в бедра младшего. На мгновение замирает, не двигается сам и не двигает губами, лишь языком играется с языком Чона. — М-м-м, — довольно мычит младший ему в губы и крепко сжимает его ягодицы, чувствуя, как внизу живота сразу тяжелеет. — Поцелуй со вкусом сигарет? — улыбается Чонгук. — Возьмешь меня? — то ли спрашивает Тэхён, то ли утверждает, после чего стягивает с себя белую майку и избавляет Чонгука от футболки, глядя с обожанием на подтянутые мышцы. Тэхён не скрывает своего обожания, даже на публике не может устоять, а порой и с языка слетает правда. Ему нравится видеть изменения в Чонгуке, видеть, как он вырос и возмужал, трогать накаченные бицепсы и оставлять потом на широкой спине множество царапин. За что, конечно, Чонгук недовольно бубнит и жалуется, потому что часто тренируется без верхней одежды. Тэхён обводит влюбленными глазами сначала предплечья, а потом касается их своими тонкими пальцами, поднимаясь выше к плечам, сжимая их и медленно массируя. Чонгук с наслаждением закатывает глаза и тихо смеется, когда хён целует его в шею несколько раз, обдавая горячим дыханием. Чонгуку было все равно, кто будет брать, а кто будет принимать. Он очень редко задумывался над позициями, потому что для него было важно лишь то, что они с Тэхёном могли провести эту ночь вместе. Как и те другие, когда они не выпускали друг друга из крепких объятий. — Я буду любить тебя до утра, — шепчет Чонгук ему на ухо и кусает мочку, оттягивая слегка. — До утра нельзя, — ухмыляется Тэхён и смотрит на Чонгука, поправляя его недавно постриженные волосы. — У тебя расписание. — Плевать, — фыркает младший и впивается в губы Тэхёна настойчивым поцелуем, подхватывая руками под ягодицы, чтобы унести в спальню. Чтобы брать своего парня на просторной кровати, чтобы постель пропиталась их запахи, чтобы Чонгук еще завтра мог ощутить аромат старшего. Потому что завтра новый день и новый забитый график, в котором оба будут заняты. Никто из них не знал, когда они точно снова смогут провести время вместе, наедине, без чужих глаз. Но сейчас у них была целая ночь впереди, и Чонгук не хотел провести ее впустую. Он укладывает Тэхёна на мягкую поверхность и снимает с себя домашние штаны прежде, чем забраться на кровать. Смотрит, как старший нетерпеливо избавляется от спортивных штанов и боксеров, призывно раздвигая ноги, из-за чего у Чонгука спирает дыхание. Если раньше Тэхёна знали задорным и смешным, прикольным парнем, сейчас его знали, как рассудительного, спокойного и даже строгого артиста. Но только Чонгук знал, каким откровенным мог быть его хён, который никогда не стеснялся проявлять свои чувства, никогда не смущался, даже во время их первого секса. Тэхён может быть абсолютно разным, но только рядом с Чонгуком, который сейчас испытывает невероятный прилив чувств, о которых действительно хотелось кричать. Чонгук не тянет время и сразу наваливается на старшего, прижимая его к кровати своими бедрами. Он ощущает жар его тела и невольно трется своим возбужденным членом о член Тэхёна, вызывая тихий вздох из чужих уст. Старший одной рукой сжимает мягкие волосы Чонгука, а второй тянет ниже на себя, обхватывая шею, и пылко целует в губы, сминая родные, до боли любимые губы, касаясь языком колечка на губах. Тэхён всегда сходил с ума по пирсингу младшего, всегда любил играться с ним, тянуть колечко, кусаться, а потом зализывать, проникать снова в рот и целовать. Целовать, пока легкие не начнет саднить от боли. Чонгук отвечает не менее страстно, сминая пухлые губы хёна своими, посасывая то верхнюю, то нижнюю, а потом снова толкается бедром, скользит членом по возбуждению старшего и закатывает глаза. Несмотря на то, что сейчас эмоции бьют ключом, оба стараются не слететь с катушек и не забыть, что последний секс был почти три недели назад. Тэхён — опьяненный поцелуями — забывается, просит скорее войти в него, извивается под Чонгуком и стонет от нетерпения. Только младший все помнит и бережно относится к хёну, не ведется на собственное желание скорее заполнить Тэхёна собой, а потом долго и много толкаться в него, задевая тот самый комок нервов. Он подготавливает Тэхёна пальцами, размазывает смазку со вкусом вишни, обильно мажет свои пальцы и толкается ими в узкую дырочку, массирует, пока губами ласкает податливое тело, целуя то в шею, то снова в губы и опять в шею. Старается не забыться и не оставить после себя каких-либо следов, хотя так и хочется вгрызться в белоснежную кожу хёна и искусать ее, оставить много красных разводов, чтобы каждый знал, что Тэхён его. Он принадлежит ему. Никому не отдаст. Никому. Первый толчок оказывается чуть болезненным, потому что старший отвык, а Чонгук умело отвлекает его и ласково касается ладонью его лица, чтобы Тэхён сфокусировался на его глазах. Тэхён готов смотреть в них вечность, только в их ситуации вечность была не той, какой ее представлял мир. Неважно, сколько времени для них отвела судьба, Тэхён будет смотреть только на Чонгука, пока младший не попросит об обратном, пока его любимый не примет окончательное решение прекратить это, остановиться, потому что дальше хуже, дальше сложнее, дальше невыносимее. Чем сильнее привязанность, тем больнее будет расставание. Тэхён гортанно стонет, когда Чонгук толкается особенно глубоко, подхватывая старшего под коленями. Чонгук словно улавливает настроение хёна и потому ускоряется, добавляет темп, толкаясь чаще и глубже, чтобы выбить из головы старшего все ненужное. Это сейчас ни к чему. Мысли сейчас ни к чему. Грустные тем более. Чонгук не хочет грустить, не хочет, чтобы хён грустил, а потому закидывает ноги на свои плечи, наклоняясь ниже к лицу и горячо целует в губы, продолжая вбиваться в единственное любимое тело. Разгоряченное тело Тэхёна плавится под накаченным телом младшего, мысли действительно вылетают из головы, а из уст все чаще звучит то стон, то красивое имя. Имя, которое всегда будет бережно храниться в сердце Тэхёна. Разнеженный под Чонгуком, старший все равно старается отвечать на ласки младшего, охотно двигает губами, нагло проталкивая язык, углубляя поцелуй. — Люблю тебя, хён, — шепчут Тэхёну в губы, почти касаясь их. Старший пытается сфокусироваться, посмотреть осознанно на Чонгука, а потом содрогается и тихо скулит, потому что его действительно любят. И он никогда не сомневался в любви Чонгука, но всегда боялся потерять ее, потому что они с ним разные. — Очень люблю, — повторяет Чонгук, толкнувшись и замерев внутри парня. Тэхён отталкивает от себя любимого, но только, чтобы сменить позу, чтобы залезть на его бедра, обхватить его поясницу ногами и двигаться на нем в своем темпе. Тэхён нежно ведет руками по широким плечам, спускаясь к предплечьям, ласково касается его рук, находит пальцы своими и сплетает их, с придыханием толкаясь вперед. — Я больше, — упрямо выдыхает Тэхён в ответ и начинает активно двигаться, пока младший не успевает возразить, потому что его снова целуют в губы. Да и спор этот был ни к чему, потому что они оба знали. Оба понимали, что это правда. Тэхён всегда любил чуточку больше. И никогда не смел упрекать Чонгука в этом. Тэхён отдавал всего себя, Тэхён мог пожертвовать всем ради Чонгука, потому что только с ним мог хотя бы немного ощутить в себе живого человека, только рядом с ним просыпалась тяга к этой жизни. Ну и кто из них на самом деле эгоист? Тэхёну кажется, что они оба. Но даже осознание этого факта, не уменьшало убежденности Кима в том, что он любил сильнее. Он по-другому и не умел, хотя показывать любовь со временем ему становилось все сложнее и сложнее. Просто они такие разные, но им так хорошо вместе. Они как инь и янь, как вода и огонь, как небо и земля, как день и ночь, как жизнь и смерть. Чонгук — это бесконечный поток энергии, это огонь, который мог сжигать на своем пути всё и всех. А Тэхён — это вода, которая могла успокоить пожар в душе младшего, он ночь, которую Чонгук так сильно не любил, но так яростно ценил, потому что зачастую только в это время суток им удавалось быть наедине. Тэхён — это тихая безмолвная смерть, пока Чонгук бесконечная жизнь. Порознь они катастрофа для мира, а вместе они гармония, они нирвана. Они то равновесие, которое удерживает планету от гибели. Но ведь даже Земле однажды должен был прийти конец. Глупо было надеяться, что они будут неразлучны, что их дороги всегда будут простираться в одном направлении. Они разные. И мир однажды поставит их в такое положение, где нужно будет выбирать. Тэхён уже сейчас готов был отказаться от сцены, от славы — от всего, чтобы попробовать построить тихую, личную жизнь с любимым человеком. А Чонгук слишком сильно горел сценой, выступлениями, концертами и турами. Он только разогнался на этом пути, только начал изучать и познавать себя, как отдельную личность. В этом и было их отличие. Тэхёну не нужна сцена. Чонгук же ею буквально жил. Но пока им обоим это не мешало любить друг друга. Пока их тела все так же доверительно и чувственно прижимались друг к другу, а губы неистово целовали. И только они оба знают, о чем молчат их поцелуи.