Его сердце остановилось с её

      Это произошло слишком быстро.       Плотный воздух наполнял лёгкие принца смесью гари, тяжёлой пыли, запахами свежепролитой крови на плитах и остатками благовоний с празднества. Сердце на бегу колотилось с бешенством гончих Анубиса, который сам опережал хекау могучей поступью бога справедливости.       Приближаясь к руинам дворца Бастет, в одном из проходов показалась макушка стоящего на месте Атсу.       《Великая хека! Он жив!》       Каратель оказался внутри быстрее и так же замер.       《Ифе!》, - с сиплым выдохом сопровождает мысль. Тревожное и желанное ожидание встречи. Волнение разгоняет кровь по артериям и венам сильнее, чем побег от чудовищ.       - Атсу! Ифе!       Ворвавшись внутрь дворца, быстрое осознание произошедшего чересчур ярко даёт пощечину. Кейфл замирает лишь на миг.       - Ифе...       《Моя Ифе...》       Годы, проведённые за исследованиями и изысканиями не дают забыться разуму, реакция происходит моментальная. Но даже она неспособна повлиять на то, что приходится пережить телу - бренному в сравнении с духовным. Смертному.       Взгляд так чётко уловил каждую каплю крови, стекающую по гладкой чёрной ткани платья. Голова неестественно запрокинулась, в коленопреклонной позе руки девушки обвисли тяжёлыми гирями. По ней было видно - она сама полностью стала каменной, как статуэтка Бастет. Её Ка больше не было в ней.       Воздух покидает принца. Миг длится вечностью, как время на Полях Иалу и в Дуате. Ладони перестают быть ощутимыми. Разум, некогда последовательный и трезвый, исчерчивает полоса невидимого лезвия. Такая же сталь режет по тому, что находилось в груди, словно острые когти Сехмет огибают с двух сторон нежный орган; впиваются в мякоть, но не убивают. Оставляют увечье, после которого сохранится рубец. И он не исчезнет и не залечится вплоть до использования самых сильных заклинаний хека.       Губы запеклись. Затем скривились. Подобно зениту, высшая точка муки настигает и выплевывается в разодравшем горло:       - Предатель!       Уродливые отметины-порезы на сердце принца раскрываются шире. Проказа отчаянья накрепко отпечатывается на повинной душе.       Сет пронзил её кинжалом, и Кейфл умер второй раз.       《Моей богини больше нет...》