Запахи

      У Игоря с детства был исключительный нюх, и все пророчили ему судьбу знаменитого парфюмера. Старший Гром ворчал, что его сын сам выберет, кем ему быть, но старался не курить свои тяжелые сигареты при нем. Однако их квартира все равно пропахла этим терпким Беломором. И Игорь запомнил его этими запахами. Для него папа навсегда остался запахом крепкого табака, сожженной яичницей с кусками самой дешевой колбасы и кровавой пылью с порохом.       Дядя Юра всегда пах по-другому. Какой-то неизменный дорогой парфюм, оружейная смазка и ароматный дымок сигарилл. Папа иногда приносил эти запахи на себе. Они никогда об этом не говорили, но Игорь все понимал.       Когда Игорь вырастает, окруженный запахами дома и уюта, как пахнет тетя Лена, он снова погружается в мир табака, дыма, пороха и оружейной смазки. Он практически ненавидит этот мир, но по-мазохистски врастает в него, пропахнув питерскими подворотнями.       Дима Дубин пахнет почти как дом из детства. Тот самый, где тетя Лена готовит блинчики, а дядя Федя приносит с собой с улицы запахи летнего дождя. И Игорь почти влюбляется в этот запах, но быстро понимает, что это не то. И не так. Дима словно младший брат, которого ты оберегаешь от всего остального зловония, чтобы он продолжал нести на себе запах уюта и света.       Потом в скудный мир Грома врываются сладковатый парфюм, декоративная косметика и фруктовое вино. Юля Пчелкина пахнет как свобода и безрассудство. Она носит на себе невероятное количество ароматов. Игорь по ним может догадаться какое дело она ведет сейчас. Часто он молчит или сердится не сильно. Но когда Юля приносит на себе запах крови, Игорь не выдерживает. Он взрывается, рычит и хлопает дверьми, уходя в пропахшую выхлопными газами ночь Питера. Дима остается рядом с Юлей. Юля обижается недолго и признает вину. Они не говорят об этом больше никогда. Но помнят.       Олег Давидович Волков пахнет крепкими сигаретами и терпким парфюмом. Игорь впервые пытается разбить эти запахи на составляющие.       Сергей Викторович Разумовский пахнет легким флером шампанского и явно дорогой туалетной водой.       Игорь чувствует, как их связывает что-то одно — одинаковая нотка аромата на двоих. Игорь не лезет. Не его дело. Да, оба чем-то зацепили его, но лезть в чужие отношения не в его правилах.       Спустя пару недель Игорь знакомится с Олегом Волковым в пахнущем потом и кровью зале Бустера. Олег приходит поговорить. Они говорят на ринге. Олег пахнет терпким мускусом и хвоей. А еще разгоряченной кожей, только что выкуренным Винстоном, стрельнутым у завсегдатая зала, и неуловимой ноткой оружейной смазки. Игорь зачем-то интересуется. Олег улыбается уголками губ и говорит, что это что-то вроде утреннего ритуала, как медитация. Игорь кивает.       Игорь не курит. Игорь втягивает сигаретный дым, выдыхаемый Олегом, и думает об отцовском Беломоре, который уже, наверное, не продается. И о табельном, которое теперь валяется в сейфе у Прокопенко и иногда только чистится.       Сергей Разумовский пахнет сладкой газировкой, которую только что выпил прямо перед Игорем чуть ли не залпом. А еще странными нотками пламени. Но они то появляются, то исчезают. Прямо как золотые искорки в светлых глазах. Сергей мешает какие-то таблетки с энергетиками и тут же заливает это все бокалом шампанского, наплевав на недовольного Олега рядом.       Слова трезвого Сергея такие же быстрые и колкие, как пузырики в шипучках. Захмелевший Сергей говорит медленно, тянет блаженную улыбку, разваливается на диване, становится одним из лучших экспонатов в импровизированном музее на каком-то там дцатом этаже. Захмелевший Сергей пахнет опасно. Почти как дядя Юра, который крутил бретты на пальцах и курил фруктовые сигариллы.       Сергей не курит. Сергей пьет таблетки и алкоголь, мешая сладость и горечь на языке, вместе с кофеином и кислотой мармеладных червячков. Сергей первым тянется к Игорю, обдает его запахом фруктов и крепкого табака — это от Олега.       Олег оставляет грубую ладонь на шее. Запах сигарет и пороха мешается с химозными фруктами.       Их ночь пахнет алкоголем, специями, потом, разгоряченными телами и химией.       Утро для Игоря пахнет хвоей и лавандой — с обеих сторон его удерживают в четыре руки. Он сам пахнет этими запахами — второй раз настигает их в душе, где каждый, словно помечая, вспенивает на нем свой гель для душа.       Утро для Игоря пахнет уютом и домашней едой. Солнцем и неловкостью. Сбитые простыни опутывают ноги.       Кофе и зеленый чай. Сладость сгущенки из жестяной баночки и ажурные блинчики. Олег курит в вытяжку какие-то дорогие сигареты с запахом так похожим на пресловутый Беломор. Сергей запивает цветные капсулы стащенной из холодильника баночкой ягодного морса. В воздухе мешается слишком много ноток, но все они складываются в пирамиду самого лучшего парфюма.       Игорь три недели смывает с себя этот запах, перебивает его питерской моросью осени и подворотнями, избегает кислый пот зала Бустера каждый раз, как примечает темную знакомую машину, втягивает носом воздух каждый раз, как кто-то рядом начинает курить. Замечает, как меняется запах Димы. Дима сам меняется. Дима не говорит, но по нему видно. И слышно. От него пахнет другим, незнакомым Игорю запахом, парфюмом, человеком. Игорь не против. Игорь видит того темненького лишь мельком, но уже знает — тот не причинит вред Дубину.       Игорь принюхивается к пыльному воздуху своей холодной квартиры, ищет что-то, что ему так хочется услышать, но сам избегает этого.       В квартире Прокопенко пахнет соленьями, сырым мясом и чем-то, чем пахнут только советские квартиры. Пахнет домом и детством. От теть Лены пахнет ее любимыми духами, которые казалось навсегда теперь въелись в ее кожу и одежду, а еще душистым мылом и легкой испариной — на кухне душно от кипящей в кастрюлях воды.       Федор Иванович усмехается в усы, обдает запахом сигарет и вишневой наливки. Говорит что-то про «отпуск тебе нужен, Игорек, и семья». Федор Иванович промакивает лоб тканевым платочком от выступившей испарины и отдает очередную партию слепленных пельменей Леночке. Та что-то щебечет про «отстань от него, Феденька, взрослый уже, сам разберется».       Игорь сам не разбирается. Он втягивает носом воздух, пропахший озоном и питерской ночью, ощущает терпкие, колкие запахи дорогого парфюма и садится в затонированный джип. Его никто не заставляет, но Олег пахнет спрятанным в кобуре пистолетом.       Офис встречает знакомой пирамидой, но теперь в ней очень много огня и пепла.       Птица пахнет железом и порохом. Птица пахнет смертью. Птица кричит, размахивает руками и ненавидит газировку и сладость. Птица бьет наотмашь, вплетая в общую парфюмерную картину еще больше железа. Птица жадно слизывает кровь с губ, сверкает золотом глаз и больно кусает в плечо. Птица пахнет обидой и солью. Птица заполняет собой все пространство. Птица требует внимание только к себе. Птица не прощает, но оставляет свои метки на теле Игоря, которые смыть невозможно. Птица называет Игоря ментовской псиной и вжимает в пропахшую потом влажную простыню. Птицу сменяет Сергей лишь под утро.       Олег мелькает расцарапанной ногтями спиной в дверном проходе и уходит. Сережа устало и несколько обиженно, лениво зацеловывает каждую отметку на чужой груди и валится сверху, оплетая руками и ногами — не отлепить. Сережа пахнет домом и лавандой, а еще огнем и хвоей. Игорь вдыхает его запах с волос.       Их день пахнет домашней едой и жарой извинений. А еще обещаниями и мазью для расцарапанной спины и багряных цветов-меток. Игорь вдыхает запахи и с рыком цепляется за белые бедра. Их вечер ласкается холодным чаем и какао с зефирками, лавандой и хвоей, сигаретами и фруктовой сладостью, дорогим парфюмом и разгоряченной кожей. Игорь тонет в этом и ему чудятся фантомы из детства: дядя Юра, спорящий с отцом о том, что готовить на завтрак, тетя Лена и дядя Федя таскающие им банки с малиновым вареньем и шумное день рожденье Игоря, когда они были вместе.       Игорь уходит утром. К вечеру он снова пропахнет питерскими подворотнями и ночью будет вдыхать затхлый и пыльный воздух своей квартиры, чтобы на выходных снова оказаться в объятьях лаванды и хвои. И может огня. Пока в конце концов все эти запахи не станут частью его дня.