Мы танцуем на грани болевого порога.

Очередное испытание подошло к концу. Выслушивать насмешки от этого хлебобулочного теперь не придется, ведь ему предоставлена возможность побыть в одиночестве. Не обратив и должного внимания на командиршу команды, что скалила клыки и рычала вслед остроголовому, парень отошел от общей кучки обджектов и поспешил скрыться с их глаз. Даже тогда, когда он ушел достаточно далеко, он мог слышать их радостные крики и бурные обсуждения. На их лицах так и красовались эти натянутые улыбки, что заставляли мурашки пробегаться по телу ножа несколько раз. Лампчка смотрела ему вслед. Ей было действительно любопытно глянуть на то, куда же пройдет этот отстраненный задира. Коим она его, к слову, и не считала. Легонько обернувшись и зыркнув на лидершу, которая была занята яркой беседой с йигройшевым парнем, она лишь пожала плечами и двинулась следом за своим приятелем. Мокрая трава под ногами приятно шуршала и отдавала легким и пряным холодком. Луна легко слепила глаза, заставляя жмуриться всякий раз, как пепельноволосый покидал затемненные участки лесной опушки. Он брел по густому лесу. Сюда почти никто не ходил, а потому именно место у обрыва нож считал самым лучшим для того, чтобы укрыться от назойливых сокомандников, слишком настойчивых друзей и этого чертового Курасана. Со вздохом он опускается на землю, при том легко касаясь сырой травы, что тут же заставила руку парня стать мокрой и чуть грязной. Ветерок поддувал и согревал своим теплом, ручей журчал буквально под ногами, а на небосводе уже просыпались звёзды. Они красовались, мерцали и танцевали в этой бесконечной и черной пучине. Рисовали созвездия, свои немые узоры и писали стихи. Руки снова касаются травы. Она мягкая и прохладная. Очень приятная на ощупь и такая успокаивающая. Нож смело падает на нее и поднимает глаза к бесконечному небу, укрытому темной мантией. Легкий вздох слышен с его стороны. Он осторожно прячет руки за головой и, сам того не понимая, начинает улыбаться. Возможно, что таким образом он выражал свое наслаждение одиночеством с природой. А может и показывал свою радость этого же одиночества. Лампоглавая замерла за высокой и толстой березой, что выделялась среди остальных деревьев и украшала основной пейзаж своими черными пятнами, похожими на глаза. Ее голубой взор упал прямо на тело ножа, который прямо сейчас наслаждался тишиной и спокойствием. Именно такого Кнайфа Лампчка любила видеть. Умиротворенного, спокойного, живого. Главное, что он улыбался и чувствовал себя свободным от всего. Эти мысли заставили девушку улыбнуться и спрятать взгляд в стволе дерева. Она принялась изучать древний узор прямо на ней, водила по неаккуратным линиям пальцем и высматривала какие-то картинки. От такого интересного занятия ее отвлек громкий шорох и шум. Она выглянула из-за дерева и устремила взгляд к пепельноволосому парню. Он тоже заметно напрягся, а потому приподнялся и принялся быстро осматриваться по сторонам. В его розовых глазах читались страх, смятение и даже раздражение. Откуда-то из-за кустов показался рогатый. Его недовольный взгляд и настрой можно было увидеть за километр. Сжавши руки в кулаках он стремительно шагал прямо на остроголового. Лампчка не спешила раскрывать свое присутствие, а потому смиренно выжидала, укрывшись под листвой березовых ветвей. — А теперь повтори мне в лицо то, что ты высказал на горе. - рыкнул рыжий, замерев в нескольких метрах от своего давнего друга. - Быстро! - рявкнул он так, что эхом его хриплый голос прошелся на довольно хорошее расстояние. Он отразился в глубинах леса, испугав пару птиц и зверей. Нож опешил. Появление здесь рогатого явно вызывало много вопросов. Но больше это вызывало лишь раздражение и легкий страх. Он всегда висел где-то в глубинах души Кнайфа, и он сам это понимал. Поднявшись, он строго осмотрел низкорослого врага. Рогатый смотрел уверенно, гордо и довольно четко. На лице сиял оскал, а одна из рук плавно заползала в карман его толстовки. — Что? - переспросил вдруг острый. Он не совсем понял, что требует от него этот паренек. Рогатый фыркнул. Недовольный и грозный рык слышен с его стороны. Теперь он шагает прямо на ножа, а из того самого кармана он вынимает, мать его, зажигалку. Нож всматривается в опасную игрушку, что покоилась в дрожащих руках Курасана. Он пятился назад, а руки припадали к карманам и с надеждой искали в них хоть какое-то средство защиты. Девушка охнула. Она была напугана, смущена и одновременно растеряна. Она действительно не знала, что ей стоит делать. Позвать Краткого или ребят? Это будет долго. Идти туда самой? Будет неловко после того, как Кнайф поймет, что она наблюдала за ним. Но и оставлять ситуацию, что накалялась с каждой новой секундой, как-то не очень по-дружески. К тому же, рогатый явно настроен очень агрессивно. Она решилась подождать. — Повтори мне то, что ты вякнул на горе... - продолжал рычать парнишка в шапке, пока шаги его становились тяжелее, а взгляд все безумнее. - Хренов отброс кухни. - выговорил он прозвище с довольно язвительной ухмылкой, пока открывал металлическую крышку корпуса зажигалки и уже оставлял палец на колесе искры. — Ты там не расслышал? - усмехнулся в ответ нож. - Раз так, то повторяю для особо тупых... - язвил нож, довольно тонко протягивая следующую фразу. - Кому-то нужно больше заниматься спортом. - и в заключение уложил руки на груди крестом. Он слышал стук собственного сердца и чувствовал, как плавно начинают косить ноги. Страх пробивал на легкую дрожь, а зрачки сужались от одного лишь взгляда в сторону зажигалки. Девушка едва-едва не вскрикнула, как только огонь заискрился прямо перед лицом остроголового. Она пропустила тот момент, когда Курасан приблизился настолько, что смог схватит ножа одной рукой за ворот, а второй плавно подносил огонь прямо к его волосам. Кнайф и не дернулся. Но боялся в душе. Все тело дрожало. Зрачки бегали от лица врага к злосчастной зажигалке. Ноги подкосились и позволили рогатому поравняться с ним в росте. Они смотрели друг другу в глаза. Курасан широко улыбался и оголял свои острые клыки. Кнайф молчал и молил Бога о сохранении его никчемной жизни. Повисла удушающая тишина. Никто не двигался с места. Лишь робкой шум ручья на фоне, мелкие дуновения ветра и огненный шорох, исходящий от зажигалки. — Я устал, Курасан. - выдает резко нож, застав врасплох не только парня в рогатой шапке, но и девушку, что своими голубыми глазами все еще изучала двоих парней и боялась за жизнь приятеля. — Что? - переспрашивал уже хлебобулочный, пока в смятении отстранялся и терялся в происходящем. — Я устал. - повторил нож уже более настойчиво и четко. - Я устал враждовать. Я устал видеть в тебе врага, а не друга. Я устал выслушивать твои насмешки и говорить гадости в ответ. Я устал получать всякий раз, как посмотрю в твою сторону, и устал давать тебе сдачи. Ты нужен мне как друг, а не как враг, Курасан. - лепетал парень с комком в горле, что резал глотку со всех сторон. - Мне нужен мой Курасан, а не его злосчастное подобие. Рогатый, на секунду, действительно затерялся в том, что он делает и в том, что происходит. Он не понимал шутит ли нож, или все это правда. — Так легко сдаешься? - смеется круассан в ответ. Но прежней уверенности в его голосе не наблюдается. - И все ради своей жалкой жизни, да? Да кому ты нужен такой смазливый, тупой, нудный, задиристый, назойливый и... Он замолк. Он не знал почему, но что-то заставило его замолчать. Некая неизвестная сила, что надавила на совесть и пустила ее в кровь. Безумный взгляд растворился в пучине сомнения, а на его месте появился взгляд полный осознания и сожаления. — Это все шутка. - рычал рогатый. - Брехня. Бред. Обман. Вранье. Ложь. Клевета. - начинал кричать он, отстраняя руку с горящей зажигалкой и отпуская ворот врага. - Ты мне не нужен. Нет. Ты надоедливый и... И тупой. И ты нытик. Да! Ты глупый нытик! Понял? - кричал Курасан, пока чувствовал как его глаза начинают мокреть. Девушка была в замешательстве. Она не могла понять, что же заставило рогатого повести себя вот так. Так, как он не вел себя никогда. Кнайф улыбнулся. Это довольно необычное и действительно редкое зрелище для всех, кто когда-либо общался с ним или в принципе контактировал. Со вздохом он подходит к рыжему и забирает из его руки злосчастную зажигалку. Хлебобулочный даже не пошатнулся. Он отдал вещь довольно неприхотливо и спокойно. — Курасан. - снова отозвался нож. - Давай покончим с наигранной враждой раз и навсегда? Хватит скрываться под маской злодея и доминанта. Ты ведь совсем не такой. - продолжал он и своими словами вгонял рогатого в ступор еще сильнее. Голубоглазая задумалась. А ведь он прав. Еще до шоу, когда эти двое дружили, Курасан не был таким эгоистичным и злопамятным. Он был, скорее, тем самым приятелем, к которому все так и тянутся, ибо он является настоящей душой компании. Он любил шутить и устраивать розыгрыши. Любил в шутку капризничать или играть в глупые прятки. Он не желал никому зла. Не рвал никого ради глупого и неизвестного приза. Он любил и принимал чужую любовь с чистым сердцем. — Ты совсем меня не знаешь. - ругался в ответ рогатый, медленно осознавая, что сам пятится назад. — Как же? - усмехался нож. - Я прекрасно помню, что ты не любишь воду. Еще я знаю, что у тебя есть забавная привычка скидывать с себя одеяло во время сна. - в глазах острого мелькала своя искра. Лампчка не знала, что это за искра, но она была такой манящей и теплой. Она горела любовью и заботой. - А еще ты очень любишь мороженое. Но только шоколадное. Ты всегда по нескольку раз проверяешь что-то перед тем, как окончательно доделать. Ты любишь быть впереди всех. Ты не переносишь холода. Тебе не нравится долго сидеть в одиночестве. - продолжал нож, чем сильнее доводил рогатого. Рыжий пятился назад. Спина его уже соприкасалась с холодным камнем скал, что стояли здесь все это время и возвышались над общим пейзажем леса, словно гиганты. Рогатый опускался на землю, пожимая к себе колени и пряча лицо. — Хватит, пожалуйста. - рычал он, вслушиваясь в каждое слово, произнесенное ножом. - Прекрати это... — Ты не любишь просыпаться рано и спишь почти до обеда. Ты хорошо собираешь модельки из дерева. Ты часто куришь. Ты мечтаешь жить в своем двухэтажном доме и хочешь стать отцом. - нож не унимался. Он понимал, что это его единственный шанс стать снова нужным кому-то. Он протянул руку в сторону круассана. Парень в свою очередь медленно поднял взгляд к остроголовому и, словно по приказу, отстранился от своих мокрых от слез колен. Взором его карих глаз он впился в розовые, словно горизонт на закате, зрачки. Они сияли, как и раньше. — Пожалуйста, Куро. - отозвался вновь нож, пока осматривал силуэт рогатого и молил его сдаться. - Я был не прав и ты действительно мне нужен. Давай закончим это здесь и сейчас? Лампоглавая вздохнула. Ей было в новинку видеть нечто подобное между этими двумя, а потому вниманию не было предела. С безумным любопытством она всматривалась в два силуэта, что отбрасывали длинные тени на мокрой траве. Ей не меньше, чем Кнайфу хотелось, чтобы все это поскорее закончилось. К тому же она сможет устроить неплохой праздник в честь этого. — Это вранье, Кнайф. - отозвался наконец рогатый. Сам того не понимая, он назвал врага по имени. - Ничего не выйдет. Посмотри сам. Все это лишь очередная глупость и ты нарочно выводишь меня, чтобы потом просто посмеяться над этим вместе с вашей глупой командой. Верно? - тянул он догадку, отстраняя взор от глаз острого к песчаной земле, на которой он сейчас сидел. Кнайф усмехался. Слова Курасана казались ему мелким бредом. Пожав плечами, острый отвел взор в сторону. — Я говорю правду. Ты мне нужен. - после чего снова осмотрел покрасневший лик рогатого и устремил руку к одной из его щек. Большой палец утёр мокрую дорожку от слез. - Пожалуйста... — Соглашайся же! - пищала лампоглавая ярым шепотом, лишь бы эти двое ничего не услыхали. Ей было действительно стыдно понимать, что она вот так нагло сейчас следит за ними, но, Суши-Боже, как интересно! Вновь выглянув из-за берёзки она вглядывается в два силуэта. — Я не готов. Я не могу. - рогатый поднялся со своего места и, отряхиваясь, поспешил покинуть эту местность как можно скорее. Острый проводил его своим поникшим взглядом. С глубоким вздохом он поднимается следом, но идти за ним не решается. Опускаясь на знакомое местечко у обрыва, нож всматривается в дальнейший пейзаж елей, сосен и берез. Все они медленно качаются на ветру и словно танцуют. Вот и они с Курасаном... Танцуют на самой грани. Но никак не могут решиться. Голубоглазая, выждав минут 10, решается выйти из своего укрытия. Плавно шагая по мокрой траве, девушка аккуратно падает прямо рядом с остроголовым. — Привет, Кнайфи. - начинает она не без яркой улыбки на лице. - А чего ты ушел? Мы там хорошо проводим время все вместе! - продолжает лампоглавая, пока изучает остроголового своим стойким и теплым взглядом. Неуверенно и неровно нож глядит на нее. По щеке его бежит робкая слеза, а неуверенный взор впивается в ее голубые глаза. Девушка мягко вздыхает, после чего спешит обнять ножа. Он и не сопротивляется. — Что случилось, Кнайфушенька? - воркует светловолосая. - Неужели тебя снова кто-то задел? Это из-за Брялка? Не обращай ты на нее внимания! Она просто злюка-бука! - смеется девушка, пока нервно смеется и старательно эмитирует радость и иронию. Ей было непривычно и даже... Жалко. По-настоящему жалко этих двоих. Эта ссора и старые взаимоотношения постоянно заводят их в острый тупик. И это их убивает... — Куря! - кричала фарфоровая девушка, пока робко и легко подбегала к рыжеволосому. Она поправляет свою шляпку и тут же всматривается в его красные глаза. - Божечки-ложечки... Что случилось, дорогой? - начинает светловолосая, пока старается утереть с лица рогатого все мокрые дорожки. - Что-то серьезное? Курик, прошу, не молчи! Но рогатый и не будет говорить. Все мысли лишь о том, что так настойчиво говорил ему нож. То, с какой интонацией он говорил это. Со вздохом он отстраняется от белокурой и, спрятав руки в карманы, шагает вдоль линии густого леса. Фарфоровая осталась стоять там и лишь молчаливо глядеть вслед парню в серой шапке.