Крыша

Интернат номер два, становившийся домом для юных псиоников после проявления способностей, находился в отдаленном районе Нью-Пари. В доштормовые времена на его месте располагался кампус университета. Основные здания реконструировали под учебные нужды, но маленькой хозяйственной постройке, которая находилась в небольшом отдалении от корпусов интерната, так и не смогли найти применение. Дом оставили как памятник доштормовой архитектуре и обнесли небольшим забором. Однако, несмотря на ограничения, ученики часто пробирались на запретную территорию, наслаждаясь минутами одиночества и опьяняющим чувством неповиновения. Учителя делали вид, что не знают, куда сбегают воспитанники, а те в свою очередь не наглели и не занимались откровенным вандализмом. Так и закрепилось это негласное правило. Крыша этого «памятника доштормовой архитектуры» стала для Лу личным островком спокойствия. Она ловко забиралась по небольшой пожарной лестнице, которая страшно скрипела и дрожала. Скрытая от любопытных глаз ветками ели, псионичка могла находиться здесь часами, рассматривая городской пейзаж и виднеющиеся вдалеке огни Центра. Кроме Лу, мало кто рисковал пользоваться этой лестницей, опасаясь свернуть шею. Девушка сидела на краю пологой крыши, скрестив ноги. Сигарета в ее руке тлела, и Лу молча наблюдала, как тонкая струйка дыма тянулась к небу. «Вторая сигарета, а легче, блядь, не становится». Одиночество Лу вдруг нарушил скрип лестницы и осторожные шаги. Что-то мягкое легло на ее плечи. Девушка повернула голову: рядом сел Йонас, предусмотрительно подложив куртку на черепицу крыши. Некоторое время они молчали. Затем Лу проговорила, не глядя на друга: — Ты же ненавидишь эту лестницу. — А ты отморозишь себе задницу, если продолжишь тут так сидеть. Лу усмехнулась: — Малая нажаловалась? — Ты ее до одури напугала, — парировал Йонас, поджигая сигарету. — Влетела в комнату, раскидала все на хрен, послала Лору. — Туда ей и дорога. — Малая вся на нервах прибежала к нам. Говорит, схватила сигареты и вылетела из комнаты. Даже куртку не взяла. — И ты, как самый смелый, пошел проверять? — Лу слегка тряхнула головой. — Нормально все. — Это ты кому-нибудь другому заливай. Лу закатила глаза. Они всегда были ближе, чем остальные члены социальной группы — оба слишком упрямые, независимые, не терпящие жалости. Оба рано повзрослевшие и осознавшие, что, таким как они, приходится бороться за свое место. Порой казалось, что они понимали друг друга без слов. Лу молча докурила и потушила сигарету о крышу. Йонас не торопил, просто сидел рядом. Он знал, как тяжело ей дается откровенность. Наконец девушка обняла себя за плечи и тихо проговорила: — Мы с Люком переспали. Йонас резко повернул голову и внимательно посмотрел на нее: — Он тебя заставил? — Нет. — Лу отрицательно покачала головой. — Я была не против, все-таки мы как бы вместе. Были. — Тогда в чем проблема? — Сегодня после уроков пошла к нему и услышала, как он перед друзьями своими хвастается, — зло бросила Лу. — «Я уломал малышку Рид, делаю с ней все, что захочу». Дальше я не запомнила. Противно так стало. Сама же ему поверила, идиотка. — Вот сука. — Сигарета в руках Йонаса слегка дрогнула. — И что ты сделала? — В морду дала. — Девушка непроизвольно потерла запястье. — И сказала, чтобы я его рядом не видела. Йонас внимательно посмотрел на подругу: — Руку покажи. — Йонас… — Руку, Лу. Девушка вздохнула и выполнила просьбу хилера. На ее запястье отчетливо виднелись синяки. Лу пояснила: — Хотела добавить, но он перехватил. — Вот же тварь. — Йонас, не … Что именно «не» Лу договорить не успела. По телу разлилось приятное тепло, руку слегка покалывало. Синяки с запястья Лу исчезли. — Ну зачем, Йонас? Само бы прошло. — Я не слепой, Лу. Трешь запястье, тебе неприятно. Для телекинеза рука нужна, тем более завтра практика. Мне же похрен. Лу внимательно посмотрела на друга и коснулась рукой его плеча. — Спасибо. — Ерунда. Повинуясь странному сентиментальному порыву, Йонас неловко взял ее за руку, сжимая ее ладонь: — Мы рядом, Лу. Ты не одна. Лу сжала его ладонь в ответ. Они выкурили еще пару сигарет, молча наблюдая, как город погружается в ночь. Возвращаясь в интернат, девушка почувствовала, как на душе все-таки полегчало. *** Сидя на кровати Йонаса, Лу держала ватку с антисептиком. — Йонас, как тебя угораздило? Ты же против насилия. — Не умничай. Ай, осторожно! — Прости. Лу, неумело орудуя ваткой, пыталась помочь другу. Хилер вздохнул: — Дай сюда. Я сам. «Я сам. В этой фразе весь он». — Может расскажешь, что случилось? — Да как всегда. — Йонас покачал головой. — Отказался помочь одному уроду. Тот решил проучить, но огреб и передумал. Лу подозрительно прищурилась: — Точно? — Абсолютно. Забей и взгляд этот убери. Вопрос решен. Малой не говори, нечего ее пугать. И так сильно нервничает в последнее время. — Ладно, ладно. — Кстати, Ирма звонила, на выходных приедет… «Тему переводит. И ведь вмешаюсь — разозлится, будет ворчать до самого выпуска». «Не поверила. Но влезть не должна — побоится, что весь мозг вынесу». Он никогда не расскажет ей, как стер похабную ухмылку с самодовольной физиономии Люка и навсегда отучил его отпускать грязные шутки в сторону Лу. Его Лу. И плевать, что она пока это не осознает.