Экстраверсия смерти (треш-роман про наркоманов, 18+!)

Иллюстрация: https://sun9-17.userapi.com/impg/ySb5_tNISk5zk_vNJmDHjp4qjMii1h25MLHcpA/7ILCC8bOWSc.jpg?size=2248x1372&quality=95&sign=f9ade8f20467b958ab702b2e76ce5aa3&type=album *** Иногда жизнь создаёт нам такие обстоятельства, что мы, сами даже не осознавая этого, бесповоротно и окончательно меняем свои ориентиры. Так проверяются принципы и убеждения © Марианна *** После нашего откровенного диалога с Моникой, все следующие уроки я сидела именно с ней, и это очень разозлило Блонди! Так хотя бы получилось стать ближе к Райану (в отличие от последних парт), а она, кажется, не понимала, что незаменимых нет. Мы с ее бывшей подружкой показательно игнорировали ее, если она пыталась подойти — бойкот не смог обойти стороной даже ее! Как мы ликовали — нет, я и подумать не могла, что мы когда-то объединимся. Если бы сказали об этом в начале сентября — покрутила бы пальцем у виска и подумала, что человек спятил. Я понимала, что все это ненадолго, что буря снова разразится, но упивалась моментом и огорчалась только от одного: неужели весь наш ночной диалог для Райана не имел никакого значения?.. Мы не смогли бы поговорить наедине, потому что везде с ним торчали Джейд и Тео, и Тайпс не отходил от него ни на шаг, как фанатик. Я тоже, как и Моника, устала от всего, устала от них, и силы остались только прожить этот день до конца. После всех уроков я специально дождалась, когда компания выйдет из класса, чтобы попрощаться с Моникой и не разговаривать с кем-то из них. Но Райан подбежал сам и стоял в метре от меня. — Ты придёшь завтра, — не вопрос, а утверждение. — Зачем? — Там будут колеса, музыка, — он подошёл ближе, — и мы. — И Лотти, — я безразлично взглянула на него, намекая, что она самая главная помеха. — Ты больше не увидишь, как я к ней притронусь. Неужели? Кто же знал, что это была откровенная ложь… — Ты выколешь мне глаза? — саркастично спросила я, не меняясь в лице. Сначала он с отвращением покосился, потом отвёл взгляд и расхохотался. — Я всегда знал, что с тобой есть о чем поговорить, — он коснулся обоих моих плеч и улыбнулся, — и завтра тоже. — Спасибо. — Всегда пожалуйста, — выразился он моей фразой и побежал обратно к троице, пока я уверенным шагом побрела в студию. Мне даже не хотелось общаться с Джейд — я как будто оказалась против сразу всех членов компании, если становилась против Лотти. А ведь дома меня ждали ее братья и она сама… Луи должен был прийти — он заявился на уроки, поэтому и студию не должен прогулять. Но я ошиблась. Я пришла только ради него — ради пустоты, которая упорно меня игнорировала. Джейд права: если бы он ничего не сделал, он бы так не нервничал. Сев за стол, я, особо не раздумывая, взяла пустой лист из ящиков и принялась рисовать каракули. Который раз он уже не приходил? А Райан? Какого черта?.. Он писал одно, делал другое, а говорил третье… Андре вообще принимал меня за идиотку. Это мужчины, но женщины не лучше. Мама выгораживала своего теперь-уже-мужа при каждом удобном случае, Лотти действовала на нервы, как я узнала теперь, не только мне, а Джейд замечала только Тео, и никакой поддержки я от неё не ожидала. Короче, я ненавидела всех. — Ну как, ты уже закончила? Ещё один. — Нет, на мою комнату обрушилось цунами с землетрясением, — Крис, тот самый, что победил в конкурсе рисунков на тему наркозависимости, подошёл к моему столу в надежде увидеть новые фреймы комиксов для будущих эскизов одежд на кукол, и я выбрала честность. — Ты же знаешь, что в Париже такого не бывает? — Бывает, в виде двух шестилетних детей. Он сочувственно кивнул, снова усаживаясь за стол со своим огромным чёрным блокнотом, правда, на нем стало больше цветных наклеек. — Даниэль хорошо на тебя влияет, — я хмыкнула, имея в виду нашего одноклассника, того самого в радужной футболке, от которого Крис не отлипал, а он только закатил глаза, и сказал: — Как сделаешь, покажи. Моя очередь закатывать глаза, потому что сидеть с комиксами я больше не хотела: у меня остались только примитивные идеи для сюжетов, с которыми я совсем не хотела работать — банальные и избитые, прямо как я в этот момент. Большинство готовых страниц дети разорвали, а перерисовывать их заново не было ни малейшего желания. Когда мою работу обнулили до старта — то в принципе не хотелось за неё садиться. Какое удовольствие, например, писать заново книгу, если прошлый файл, где ты печатал, безвозвратно удалился?! Будто бы стёрли из жизни все предыдущие дни, когда ты ее писал. Так и я себя чувствовала, словно у меня отняли нечто весьма драгоценное, но я это уже не в состоянии вернуть. Прошло уже два месяца с тех пор, как я начала ходить в студию — и все здесь, начиная от испачканных скотчем и краской столов до людей, сидящих за этими самыми столами, уже надоели. Я восторгалась этим местом поначалу, но теперь меня накрыло с головой отчуждение. При большом желании, у меня получалось лучше всех, конкурс показал это, хоть и не без помощи Луи. А сейчас нет ни его, ни желания. В голове поселилась абсолютная пустота — так было до концерта Джеффри, и будто ничего не изменилось. Изменилась я — каждая мысль заставляла вспомнить о предполагаемом изнасиловании, которое теперь пыталась спрятать как можно глубже в подсознании. А легче всего — забыть, убедить себя, что этого попросту не случилось. Так и жить стало бы проще. Вместо того, чтобы рисовать, я точила карандаш канцелярским ножом, создавая иллюзию деятельности; грифель поминутно ломался, я ругалась полушепотом, но продолжала снова. Мне нужно было все обдумать где-то вне дома. Где-то, где каждый занят своим делом. Я точила и точила карандаш до идеальной остроты, такой даже можно проткнуть важные органы, вообще-то. Удалось успокоиться только тогда, когда от него осталось меньше половины. Я села за лист бумаги и бездумно водила кончиком из стороны в сторону… У Моники эпилепсия — я вспомнила наш с ней разговор в перерыве, и она выбрала жизнь, а не зависимость. Штрихи оказывались неразборчивыми — получилось нарисовать чудовище, наподобие призрака из страшилки Андре, хотя даже не задумывалась об этом. А Райан? Он ведь был в этот момент с ней. Я не хотела идти в отель. Вернее, хотела… Но не так. В тенях у рисунка начала получаться самая настоящая каша из пятен. Я штриховала все быстрее и быстрее, так и не решив, стоит ли идти. Осмотрелась вокруг — все шло своим чередом: подростки занимались своими делами, будто заведённые, изредка слышались смешки и негромкий шёпот. Я нажала на карандаш что есть силы — так, что кончик проткнул плотный лист, а потом сдался под давлением и сломался. Мне плохо. Собрав вещи и ни с кем не попрощавшись, ускорила шаг и отправилась домой. Я и не заметила, как проторчала там полтора часа, вместо положенных трёх. Дома будет Джейд, ее братья, отчим и мама. Я шла все медленнее, стараясь как можно дольше добираться туда. Хотелось стереть себе память и уехать подальше от всех, желательно, чтоб с новой семьей. Боль от разочарования всем и вся подступала к самому горлу и с усилием его пережимала, резала глаза и сушила воздух, несмотря на его ноябрьскую вечернюю влажность. Горько оказалось ощущать себя преданной всеми — это казалось истиной в последней инстанции. Даже творчество — и то теперь проходило мимо. Измученная и усталая, я вошла в дом и снимала куртку с ботинками, когда по тяжелым шагам почувствовала присутствие в прихожей Андре. А по мелким и торопливым — близнецов. — Что-то ты сегодня рано, — он принялся помогать мне снять рюкзак и улыбался при этом. Неужто дети на него так повлияли? — А Джейд ещё не пришла? — Сестры нету, — пискнул Фил, пока Давид пытался со своим низким ростом повесить мою куртку на вешалку. — Это нехорошо, — Андре мягко перехватил куртку и повесил ее сам, — где она может быть? — Я не пристегивала к ее рюкзаку поисковый маячок, — не взглянув, оставила вещи на диване, служащим мне теперь кроватью и прошла на кухню, — это скорее в твоём духе. Он не обратил никакого внимания на это мое критическое замечание. — Как в студии? Есть успехи? — кажется, он пытался сыграть роль настоящего отца, а не тирана. — Все отлично, просто замечательно, — мне стало интересно, кто и на каком моменте поймёт, что со мной что-то не так. — Тогда будет ещё лучше, — он отправил близнецов в гостиную, а прибежали они оттуда с огромной цветастой коробкой. — Это тебе, — Фил и Давид подбежали и вручили с горящими глазами огромный ящик с кучей отсеков и глухую, тяжелую коробку размером с локоть. Воу… это? Складной мольберт, а вместе с ним — органайзер для художника. В отсеках покоились кисти разных размеров, тюбики масляных красок и даже растворители. — От нас, — Андре засветился, — они выбирали, а я все оплатил. Я не могла поверить в это. Он же не воспринимал студию всерьез? Он же меня в целом никак не воспринимал! Нет, ну это, конечно, великолепное искупление — за все, что он сделал-то. Подкупить меня решил? Конечно, я начала продумывать все варианты, зачем ему это. — И что я должна сделать? — Ничего. Это в качестве извинения, — спокойно сказал Андре, а мальчики виновато поджали губы, — весь день они помогали убираться в комнатах, я обещал им за это по пять или десять евро, в зависимости от сложности работы. Так они накопили половину, а вторую добавил сам. — Спа…сибо, — я глубоко выдохнула, рассматривая подарок. Меня разрывали противоположные чувства: с одной стороны, я уже смирилась с полным разрушением своей работы и теперь ненавидела всю студию в целом, хотела кинуть коробку об стену, чтоб мольберт треснул; с другой — должна была радоваться и прекрасно понимала это, потому что вот он, второй шанс, не упусти его. Я натянула благодарную улыбку, но знала, что это скорее кислая мина. Мои настоящие желания в этот момент летали где-то далеко, и заниматься творчеством хотелось в самую последнюю очередь. — А она раньше так задерживалась? — Андре снова спросил про Джейд у близнецов. Я сидела молча, обдумывая каждое слово, которое могло бы обнажить преступную правду. — Да, и потом она приносила нам много денег и еды, — радостно сказал Фил. — Она работает ради нас, — Давид объявил это с гордостью. — Кем же она работает? Я зажмурилась; господи, пусть они не скажут такое, что вызовет ещё больше вопросов. — Помощницей на складе товаров живых растений. Звучит безобидно. Я прикрыла рот рукой, пытаясь сдержать смех. — Вот видишь, и тебе бы не помешало устроиться, — он смотрел на меня, пока я сдерживала эмоции, которые рисковали прорваться в истерическом хохоте, — а я говорил, что ты бы так облегчила жизнь матери. Тут я резко решила стать серьёзной. — Ты ее муж, это теперь твоя обязанность. — Я прекрасно знаю свои обязанности, — он снова включил тирана, — и твоё содержание в них не входит. Я оторопела, а мои глаза полезли на лоб от такой прямолинейности. Я решила издевательски спросить: — И что, ты бы и слова не сказал, если бы я возвращалась домой под утро? — я прищурилась, зная, что Джейд именно так и делала. — Я уже говорила, что это не обсуждается, — мама вышла из ванной, и между всеми повисла густая тишина, — никакой работы, у тебя скоро экзамены, сейчас важно сосредоточиться на их результатах, — Андре, скрестив руки на груди, с высоты своего роста высокомерно отвернулся, — какая работа может быть в шестнадцать? Только низкооплачиваемая, либо мошенническая и преступная. А мама была права. Когда они уселись за стол и стали ужинать, я стала проверять профили подруги, надеясь увидеть хоть один в статусе «онлайн». Но она заходила в последний раз только днём, до того, как я ушла в студию. 22:03: «Надеюсь, ты не передумала» Райан отправил сообщение, и на мои плечи будто упал целый Эверест. Я снова вспомнила все то, что за прошедшие часы старалась если не забыть, то хотя бы отвлечься. 22:06: «Зачем тебе это?» — отправила. 22:10: «Затем, что ты меня понимаешь. И тебе самой будет весело. Ты же не пробовала экстази?» 22:12: «Нет. И я не об этом. Зачем ты делаешь это с Лотти?» Он так долго молчал, что я уже не надеялась на ответ. 23:30: «Потому что у нас есть уговор» 23:31: «И что, он подразумевает терпеть до последнего?» Я прекрасно видела, как он отталкивал ее сразу же, как Тео сваливал, и у них ничего не получалось наедине. Сначала он печатал, стёр, снова печатал… и все. И мне нужно было догадаться, что я запустила бомбу замедленного действия. Из принципа я решила дождаться ответа и больше не писать. А он и не писал. Так я и легла спать на диване, конечно, предварительно подслушав очередную страшилку от Андре для мальчишек об «одинокой-одинокой девочке, которая пришла на кладбище к тому призраку парня, проглотившего пилюлю, и вскоре сама стала им» — прямое продолжение предыдущей. Я обняла подушку и грелась о неё, проваливаясь в сон и вспоминая зачарованные лица мальчишек и рассказ отчима: «Девочка сбежала из дома, встретилась со злым волшебником, помогала ему в его злодеяниях, а потом карма заставила ее расплатиться своей жизнью»… *** Меня разбудила вибрация от лежащего рядом телефона — звонила Джейд. Я подняла трубку, она тут же сбросила — и я увидела сообщение, в котором была просьба открыть входную дверь. Мой взгляд медленно проскользнул до цифр «04:22» в самом углу. В тот момент собиралась прибить ее за то, что она меня разбудила среди ночи. Но гораздо более ужасным оказалось бы пробуждение беременной матери и рычащего отчима, если бы она барабанила по двери, а не позвонила. — Полпятого, — я увидела ее на пороге веселую, взбудораженную и взъерошенную, — какого черта? — я шипела, но позволила пройти внутрь. — И тебе доброе утро, — она проскользнула, улыбаясь и говоря это шёпотом, — давай, спи. Быстро поднялась по лестнице в мою комнату, и я услышала, как последняя ступень скрипнула, а дальше послышались глухие шаги по недавно оттертому от мармелада полу. Вскоре звуки стихли, превратившись в полную тишину; я взяла телефон и проверила сообщения — Райан не ответил, и твердо решила, что ни в какой отель не пойду. Из-за Джейд сон окончательно покинул меня, и как бы я ни пыталась лечь, перевернуться, глаза будто автоматически открывались вновь, заставляя ощущать такую бодрость, что просто не могла заснуть. В полутьме прихожей, слабо освещаемой тусклым уличным фонарём, лучи которого просачивались через небольшие стеклышки входной двери и большие окна рядом, сверкнули блестящие металлические углы сложенного вдвое мольберта. Я встала и подошла к нему, не раздумывая. Вокруг коробки кружила пыль, и в приглушенном свете тюбики, торчащие из органайзера, блестели и будто жаждали знакомства; а я и не была против него — меня накрыл детский интерес разорвать упаковку и просто коснуться холодной тубы краски своими не менее холодными пальцами. Это второй раз, когда я не спала под утро — только в этот раз сидела в полном одиночестве: никакой Райан Тайпс мне не писал, и хоть я живо надеялась на это, головой понимала, что зря. Хлопнула рукой по выключателю на кухонной стене и тут же стол осветился мягким тёплым светом. Я положила на него органайзер с мольбертом и заворожённо их разглядывала, попутно аккуратно извлекая лежащее внутри наружу. Краски на ощупь оказались намного приятнее, чем будучи в отсеках, и я наслаждалась одним взглядом на них, будто загипнотизированная. В такие моменты никакой Райан не был мне нужен, я растворялась в этом моменте — представляла теперь уже серьезные картины, сюжеты и мазки. Хотелось быстрее уже с чего-то начать! Хотя бы черновой эскиз?.. Но в комнате не поищешь — Фил спал очень чутко, как и мой отец, и любой шум его будил, а уложить обратно становилось огромным трудом. Из-за рабочих на кухне валялся затупленный карандаш, а порывшись в тумбочках в прихожей я обнаружила старый, с выцветшими желтыми листами блокнот. Принялась рисовать, как сумасшедшая, параллельно подмечая, что в нем вшито больше двухсот листов, и тут загорелась идеей заполнить их все! Он оказался таким потрепанным, что это отбросило всякий страх чистого листа, какой бывает при покупке идеально чистых и новых скетчбуков. Андре с братьями, конечно, постарались продумать все, но не учли самое главное: холст. В тот день я поклялась себе, что однажды раздобуду его и напишу что-то достойное; тем более, что для красок имелась не только деревянная палитра, но и уайт-спирит с ацетоном. Любопытно. Я и не заметила, как просидела до половины седьмого утра субботы и сладко растянулась прямо на столе, положив под голову свои рисунки. — Как это понимать? Ты в студию идти не собираешься? Мне иногда казалось, что он знает мое расписание лучше меня. — Считай, что я уже была там, — я медленно потянулась, зевнула, убрала прилипшие к щекам листы и протянула ему их в руки. — О, а я хотел его выбросить, — он осмотрел блокнот, — а ты нашла для него применение. Я пыталась отойти от сна, который длился, по ощущениям, одну минуту. — В общем, я остаюсь, — я снова опустила голову на столешницу, пытаясь провалиться в такой блаженный, окутывающий полностью все тело, сон. — Нет, — Джейд спустилась по лестнице к нам, — в такой день, — она кивнула за спину, намекая на отличную для ноября погоду: солнце и ни единого порыва ветра, — лучше выйдем гулять… с близнецами. Я перевела взгляд на часы, встроенные в холодильник, — они показывали 11:22, и я подошла к нему, чтобы набрать еды. Встреча в отеле планировалась только в четыре, вечером. Значит, она и правда хотела погулять. Я размышляла об этом, выливая в шесть плошек йогурт и добавляя в него злаков и ягод, пока Джейд сидела рядом, слушая фирменный допрос Андре. — Так что, ты вернулась под утро, как и сказала Марианна? Он выставлял меня виноватой, будто я выдала ее с потрохами. Но подруга не растерялась. — Да, я работаю, чтобы содержать семью. — Это похвально, — он поцеловал подошедшую жену в макушку, и та села рядом, — и на кого? — На дядю одноклассника. Я подняла бровь — его-то зачем вмешивать сюда? Ну да, вы курили пару раз вместе, но… — И в чем заключается работа? Братья ему говорили! Он решил проверить их версию. — Ну… у них целая плантация. Горшки с цветами, лампы, и все такое, — она пожала плечами, и начала водить ложкой в йогурте, — вам рассказать срок созревания соцветия, или общие требования по уходу за разными сортами? Если это была всего лишь легенда — то она идеальна. Я хихикнула. С Андре только так и надо — пойти в атаку первее, чем это сделает он, поставить себя выше и завалить вопросами. — Н-нет… мне еще не шестьдесят, чтобы покупать свою собственную дачу, — он всегда считал это хобби стариков и даже отговорил мою маму ехать летом за город, к бабушке. — И что, надо задерживаться до четырёх утра? — немного подумав, спросила мама. — Рабочий день семь часов. Из-за лицея у меня остаётся время только ночью. Иначе мы сдохнем от кахексии. «Но так ты быстрее отбросишь коньки от изнеможения» — сказал бы Андре. Но промолчал. Она вообще умела поставить его на место, чтобы он больше не лез с такими расспросами. Ему это, конечно, не понравилось. Какая-то малолетка затыкала ему рот! Я все равно удивлялась своей подруге — что она тут нафантазировала? Такая продуманная легенда, что и не прикопаешься. — Кстати, ты помнишь, — мама обращалась уже к Андре, — что сегодня привезут краску и кроватку, которые мы заказали с доставкой? Я скривилась — уже и кроватку купили… — А что, красить они тоже сегодня будут? — Андре что-то судорожно пытался вспомнить, но никак не мог. — Вечером придут рабочие. У-у, я моментально поняла, что вся квартира жутко пропахнет синтетикой, химией и даже резиной, и скривилась ещё больше. В то время как они обсуждали между собой детали ремонта, мальчики, проснувшись, сбежали наперегонки по лестнице, а потом толкались в ванной, пока умывались. Никогда у нас не было так шумно по утрам — самое главное, не привыкнуть к этой «наполненности», потому что пустота покажется ещё более удручающей. — Так что, значит, вы пойдёте гулять? — Андре, как самопровозглашенный глава семьи, начал допрашивать нас, когда мальчики уселись за стол, а я положила завтрак им в тарелки. — Гулять, правда? — Фил посмотрел на сестру с надеждой, а та, не спрашивая моего мнения, закивала. — И куда? *** Мы уже полчаса стояли в зале под стеклянным треугольным куполом Лувра, вчетвером, и мальчики бегали от одного экспоната к другому, громко обсуждая каждый, и нам с Джейд приходилось краснеть за каждое замечание, когда они пытались коснуться картины или статуи. — Это ведь было спонтанное решение, — я вспоминала, как в последний раз находилась здесь лет в десять вместе с отцом и он рассказывал мне историю каждого объекта, — верно? — Вообще, мне написала мама, — она показала мне сообщение, на котором чёрным по серому облаку оказалось напечатано: «Я соскучилась по своим детям. Где вы?» — так что надо было их как-то вытащить. А просто так они бы не ушли. Я хмыкнула. Она соскучилась? Смешно. — А как же отель? — я специально убедилась, чтобы мальчики находились далеко и не услышали то, о чем я спросила, — их нужно отвести? Ты успеешь? — Мы успеем. — Постой-постой. Я никуда не… — Ты хочешь все запороть? Все, что ты делала эти месяцы, было зря? Воу… Я просто… все статуи вдруг закрутились вокруг меня, вызывая головную боль. Пытались задавить своим гипсом виски, а в горле пересохло. — Но Лотти… — Она просто есть. Ты моя подруга, и я хочу тебя видеть. Мне вспомнились слова Райана о том, что я больше не увижу их обжимания. Но это не значило, что их вовсе не будет. — Зато я не хочу. — Ну тогда желаю успехов не умереть от запаха краски. Я засмеялась и расслабилась одновременно. А она умеет найти нужные слова. — Так что, идёшь? — Перспектива тошноты и головокружения меня совсем не привлекает. — А в ней тоже есть свои плюсы, — задумчиво произнесла подруга, вглядываясь вдаль, — отойдите оттуда! Она побежала к близнецам, разнимая их до того, как к ним подойдет охрана. — А что я скажу Андре? — Близнецы будут у матери, так что мы как будто будем гулять с ними до самого вечера. Гениально. — Ты так сильно хочешь, чтобы я пошла, что придумала все это? — Да, ты нас спасла от ада на эти два дня, а теперь сама себя в него вгоняешь. Ну да, сидеть с отчимом и рабочими во время ремонта и видеть кроватку для их общего ребёнка с матерью не самое лучшее удовольствие. Мы уже около часа торчали в музее, разговаривали о всяком, прерываясь на выходки неугомонных близнецов — а мне эти стены только приносили боль — я видела себя в их возрасте, только рядом со мной была не сестра, а отец… — Знаешь, они тут первый раз, — Джейд бегала за ними, краснея от стыда, — и поэтому им так все интересно. Я все больше убеждалась, насколько она их любила, и насколько родная мать их ненавидела — подруга делилась кроватью, водила их в музей, только чтобы у них остались хоть какие-то воспоминания, помимо алкоголизма матери. Мы все ходили и ходили по бесконечным коридорам с картинами в позолоченных рамках и экспонатами, заключёнными в стеклянные параллелепипеды; некоторые произведения нас смешили, а одно заставило меня задуматься — «Дедал и Икар» Шарль-Поль Ландона*. Там были изображены два ангела мужского пола, один — постарше, стоящий на обрыве, с потемневшими, будто ржавыми крыльями, а другой — блондин со светлыми, светящимися. Он пытался взлететь, а стоящий сзади него ангел толкал за обрыв. Лицо светлого ангела потемнело… — Как же я от них устала, — Джейд подошла ко мне, запыхавшись и пытаясь восстановить дыхание, — пошли отсюда. — Куда? Ещё рано, — было только полтретьего. — Сводим их в кино. Я кивнула, и мы снова двинулись их искать по бесконечным длинным коридорам. — Так что, значит, вы хорошо вчера поработали? — я начала ее спрашивать, когда мы посадили близнецов в зал кинотеатра на премьеру мультфильма и оплатили билет аж на три разных ленты, длительностью в четыре часа, а сами двинулись пешком к отелю. — Много сделали, но не до конца, — она вздохнула, — сегодня надо вернуться. — Как? Ты под экстази… — Нет, как раз зайти за ними, — я округлила глаза, — ты можешь пойти со мной, как раз увидишь всю внутреннюю кухню. — Теперь мне хочется пойти ещё больше. Она улыбнулась и посмотрела в экран телефона, ориентируясь в карте. — Скоро мы уже придем.