Ещё одна ночь.
Бессонная, если уточнение важно. Полубог не привык. Не привык спать, вспоминать и жалеть о чем-то, он не был приучен испытывать столько эмоций за раз. Диапазон чувств четко различал лишь гнев и злорадство. Смешение же сразу нескольких и без того непонятных эмоций создавало полную кашу в голове. Он обещал прийти, пообещал ещё тогда, когда разыграл свою нелепую смерть. Джодах обязался снова появиться перед красноглазым, но не указал срок. Прошёл всего год с окончания тех событий, казалось, сравнительно немного для жизни среднестатистического полубога, живущего чуть ли не несколько столетий, но пустое ожидание растянуло секунды на часы, а недели в месяца. Размышления жужжали в голове, словно рой пчёл, собравшихся в одну кучу. Каждая мысль о том, что он опустился до уровня «верной собачки, ждущей хозяина» била по эго каждый раз с новой силой. Не для того он, в прошлом ужасный во всех отношениях правитель Ада, рос, чтобы страдать по кому-то, терзая своё сознание нелепыми и людскими чувствами. Страшнее всего было их не понимать. Прочитанные книги по философии и психологии заверяли белобрысого, что он лишь скучает по любимому, но парню все равно казалось, что все его состояние выливается в нечто большее, чем простое ожидание кого-то. Звезды же на ночном небе лишь продолжали светить, а поющие сверчки разбавлять мертвую тишину комнаты. Иногда Люциус задумывался, что Ангел действительно попрощался с жизнью в тот момент, но кто тогда приходил к нему в этих и без того редких снах? Люциус не из тех, кто хочет ждать. Уж к чему он точно привык - получать все и сразу, а если не получается так, он отнимет своей полубожеской силой. Но ни сил, ни понятия где и от кого забрать Джодаха у него не было. Эта черта лишь сильнее разрывала его и без того черствое сердце избалованного подростка изнутри, неприятно сжигало грудную клетку. Огонь, в этом отношении, был не на стороне Люциуса. Как, впрочем, и время. И вот, часы на стене мучительно тикают, лишь капая на и без того пошатанные нервы. В замке стоит полное безмолвие, все его обитатели, начиная милой желтой змейкой и заканчивая демоном, уютно спали в своих постелях. Все, кроме него. Солнце начинает вставать, небо разливаться красно-оранжевыми красками, а цветы распускать свои почти увядшие бутоны в осеннее утро. Мысли начинают затухать, словно погасающие звёзды, а кровать неприятно бить по ушам скрипом расшатанных досок от резкого движения Люциуса. Нет смысла лежать и ждать кого-то. Он понял это ещё через пару месяцев, после того, что уже не нуждается в упоминании. «Кого-то? Скорее чего-то», - к такому умозаключению пришёл бывший принц. Это «что-то» было простым и достаточно милым желанием - обняться. Обнять и никогда не выпускать такого же седого и любимого, словно птицу. Ранняя осень, сентябрь, желтеющие листья на деревьях и легкий утренний ветерок - лучшее время для прогулок, так рассуждал парнишка. Скорее, он просто не знал чем ещё себя занять, куда сложить руки. Не знал, как долго ещё ожидать его. Приклонить свою голову к чему-то вроде подушки и вовсе не представлялось возможным. Погожий солнечный день, лесная тропинка, ведущая через ветвистые хвойные и лиственные деревья, подросток, пинающий скопившиеся кучки разноцветных листьев. Он будет слоняться так, пока почти родные ему существа не проснутся. Полубог вернется в замок один, улыбнётся, продолжит шутить с Воландом, помогать в Ордене и ждать. Ночь за ночью, все четыре времени года. Он будет надеяться, что где-то там, в этом чертовом белом пространстве сидит белобрысый ангел и смотрит на него. А какой смысл, если он не смотрит? В чем суть ожиданий, если он не наблюдает за ним хотя бы одним глазом из всей своей тысячи? Рогатый бы не вынес такой подставы. Люциус остановился в конце протоптанной дороги, что упиралась в болото. Поднял голову наверх, хотя и сам не понял зачем. То ли рассмотреть лучи Солнца, что пробивались через массивные деревья сквозь тучи, то ли он подсознательно полагает, что небеса над ним сжалятся и скинут желаемого человека прямо с облаков. Пусть он и понимает, что ни один Бог или такой же как он полубог ему не поможет. Даже ненавистный рогатому отец. Никто, только он сам. Всегда ли так было? Люциус не хотел рассуждать. Точнее, просто устал над таким думать. Солнце окончательно встало, что оповещало о конце прогулки. Птицы проснулись и начали заливаться веселыми песнями, что надоедало больше всего. Скоро они все улетят и разбавлять подобные похождения будет лишь хруст снега под подошвами, а до того времени придётся терпеть. Нужно было вернуться, чтобы пропажу парня никто не заметил. Он продолжит гулять. Завтра и послезавтра, столько, сколько потребуется.Ещё одна ночь.
Полное негодование снова выливается в слёзы на подушке. Мысли вновь заполняют голову, не давая и секунды покоя уставшему подростку. Пламя обиды на весь мир сжигает все. Надежду, сердце, самого подростка, поглощает каждую частичку тела, с болью отдаётся где то в груди, левее, к почти дотлевшему сердцу. Былое высокомерие и статус разбивается о камень сожалений и отчаяния. Странный звук, кажется, стук в окно. Люциусу все равно, он не слышит за своими мыслями ничего. Даже приближающиеся шаги. Незнакомец лишь аккуратно подсаживается на кровать, тем самым отрывая принца от полуночной истерики. Рубиновые глаза округляются и лезут на лоб. Он. Он пришёл. Пришёл, как и обещал. Ангел ловко усаживает Люциуса и приобнимает черно-красными крыльями. Шепчет что-то успокаивающее, родное. «Я ещё подумаю над тем, чтобы простить тебя», - всхлипывая, произносит красноглазый. Они проведут так ещё одну ночь, а за ней ещё одну и ещё, только без слез и обид. Люциус официально награждён титулом «девушки солдата». Дождался.