сказание о потонувшем в бездне.

в ночи, когда изрезанные души выходят на поиски пристанищ для сердец, пылает кровавая луна. отражается в глазах бомгю, рыскающего в разросшейся траве. вокруг сплошной хаос: разбросанные карандашные наброски, чудом не улетевшие в небеса; перепутанные мысли и чувства. хотел бы он знать, что привело к точке невозврата, и такова ли она на самом деле? невозвратимая. бесконечная беготня осточертела, в душе бомгю не осталось ни единого места для спокойствия. даже здесь, казалось бы, среди ночи на пустой улице, он совершенно один, разве не так? но, пока жива она, пока в мыслях гуляет лишь один такой приевшийся образ, он не одинок. все рисунки и стихи лишь об одном, таком недостижимом, но желанном. гю потонул в грёзах, бесконечных мыслях, выстраившихся в отдельные миры, в которых нет места для него. трясущиеся руки, наконец нащупывают затерявшийся карандаш и продолжают творить. кривые линии преображаются, становясь воплощением искусства в человеческом облике. под светом луны черты лица выглядят настолько необычно и волшебно, что в момент бомгю теряется, думает, не придумал ли он себе его образ? сомнения в миг улетучиваются, когда под ногами вместо осевшей травы оказывается такой знакомый пушистый коврик. бросив творение на ближайшей тумбе, бомгю мчится к двери, за которой уже, вероятно, теплится счастье, разглядывающее во тьме своих кошмаров капли света. субин спит, завернувшись в звёздочный плед, словно котёнок, ищущий тепло в дождливый день. рядом с ним теснится огромный медведь и недочитанная книжка мураками. в груди отчего-то щемит, к глазам, пылающим от счастья, подступают слёзы горечи. бессилие – то, что наполняет душу бомгю. он ложится рядом, смагривая капельки с ресниц, тянет к себе сияющую во сне звезду и обнимает так, будто та вот-вот раствориться, рассыпется в руках и оставит от себя лишь клубничную пыль на ладонях, усыпанных блётсками. сквозь беспокойный сон субин утыкается замёрзшим носом в грудь гю, наконец становится так мягко и уютно, совсем как в детстве, когда его сон сторожили сразу с десяток плюшевых игрушек, а на ночь мама читала сказки, в которых всегда обязательно побеждала дружба да любовь. жаль, что в жизни всё совсем не так. душа субина истыкана иглами, переполнена сожалениями и страхами, что порой тот начинал бояться самого себя. лишь сон в плюшевых объятиях был способен успокоить его на пару часов, показать, что не всё вокруг желает ему зла и стремится навредить. никому не хотелось осознавать: это не вечно. субин так часто врал, что даже сам был готов поверить – его жизнь начала иметь ценность. в первую очередь для него самого. он был рад видеть, как глаза бомгю сияют всякий раз, когда чхве говорил, что ему лучше. они много гуляли и слушали волны на побережье. говорили о жизни, дарили самые тёплые объятия и поцелуи. а потом всё возвращалось назад. бомгю верил и надеялся. он понимал, что они не будут вместе, что однажды наступит день, в который весь его мир сгорит до тла, но продолжал отчаянно верить, пытаться помочь. ✩✩✩✩✩✩✩

✩✩✩✩✩✩✩

волны омывают песчаный берег, а горящее солнце отражается в морской глади. субин и бомгю сидят вдали от людей, любуются розовевшим закатом, греясь в объятиях друг друга. сегодня особенный день для них обоих. из уст льются непрекращающиеся обсуждения всего подряд, а тело обволакивает спокойствие. – в моём сердце никогда не будет места для кого-то ещё, – вдруг произносит субин, устроившись на коленях бомгю. солнце оставляло поцелуи на лице, давая шанс насладиться летним теплом в последний раз перед наступлением холодной ночи. – никто никогда не делал для меня столько, сколько ты, и... не сделает. я редко тебе говорил это, но спасибо. спасибо, что не оставил меня. – ну чего ты? я сделал то, что сделал бы любой другой.– нежность в любимых глазах – то, ради чего субин был готов прожить ещё один день, и вот сейчас он вновь смотрит на него так, мягко поглаживая голову. – ты ещё найдёшь человека, который однажды ради тебя и горы свернёт, и звезду с неба достанет. а ради тебя, поверь мне, хочется что угодно сделать. – не найду. я не смогу найти кого-то дороже тебя, да и не нужно. я люблю тебя, бомгю. всем сердцем люблю. ты лучшее, что было со мной в этой жизни, – говорит субин и улыбается. ярко, так, как давно никому не улыбался. как в последний раз. – я был и буду с тобой, – аккуратно поправляет гю, слегка наклонившись к возлюбленному. пусть он и знает, что это неправда. пусть. здесь и сейчас это неважно. он готов обманывать самого себя, потонуть во лжи с головой. – скажи, всё хорошо? субин присаживается рядом, смотрит на потухающее солнце, почти зашедшее за линию горизонта и отвечает: – всё хорошо, по крайней мере лучше, чем было. мне спокойно и порой даже весело, но каждый раз я думаю о том, как хочу умереть. это страшно. страшно говорить об этом тебе, страшно признавать то, что я привык к этому. бомгю обхватывает дрозжащее тело, укрывает от поглощающих мыслей. – я знаю, дорогой, знаю. мы обязательно справимся с этим, слышишь? справимся и будем жить счастливо. пусть даже это не так. они знали, что всё на грани, но продолжали верить или искусно врать, что верят. они разошлись по разные стороны: исцеловав мягкие щёки, бомгю направился творить, успокаивать свою искалеченную душу, а субин побрёл домой. ему хотелось потеряться во тьме ночи, убежать из реальности. навечно. луна и звёзды шагали нога в ногу, провожали гю до ставшего родным поля. на душе паршиво. он не хотел идти сюда сегодня, но субин переубедил, сказав, что хочет побыть немного один. бомгю страшно, что они не справятся. ему страшно признать, что конец не за горами. времени осталось совсем мало, он чувствовал это всем нутром. всё как всегда, невысокая дикая растительность развевается на лёгком ветру, который проходится по всем костям парня, оставляя после себя ощущение неизбежности. хотелось пойти домой, увидеть укутанного субина в кровати и обнять, никогда не отпускать. как же хотелось помочь, спаси, вытащить из этого болота и любить. бесконечно любить. прожить долгую жизнь вместе, умереть на старости лет где-нибудь в маленьком уютном домике в горах. сегодня особенно больно было думать об этом всём. тьма приближалась. творить совсем не хотелось. в ногах лежащего на траве плюшевого чхве устроились бродячие кошки. одни тёрлись в поиске любви и ласки; другие, поняв, что рядом с ним им не грозит опасность, уснули сладким кошачьим сном. в голове полно мыслей, переплетённых друг с другом в большом клубке. одно гю понимал точно – пора возвращаться. первые лучи солнца пробрались на тёмные улочки. ждать больше нет сил. ноги несли его так, будто случилось что-то ужасное, непоправимое. бомгю бежал по ночному городу, в попытках поскорей добраться до их с субином дома. подарить ему ещё пару поцелуев в щёки, а если будет шанс, то пару десятков и уснуть в обнимку. ключ прокручивается дважды, дверь хлопает необычно громко. под ногами всё тот же коврик. быстро сбросив пару избитых конверсов, гю ныряет в спальню. секунда. момент осознания. он понял к чему были все те речи, понял, почему было так чёрство и тревожно на душе. тело становится ватным, из уст вырывается крик. вся кровать перепачкана кровью. кровью его возлюбленного, будто случайно уснувшего сидя. он бы так и подумал, если бы не алая жидкость, стекающая с любимых рук. субин обманул его.