***
Жил-был злой помещик, и была у него жена, чьей красоте не было равных. Усмиряла она мужа, да пресекала все его пакости. Так и жили пока в мучительных родах не умерла она. Обезумел злодей от потери любимой, да велел новорождённых двойняшек разделить. — Девчонку уберечь, а мальчишку в воду! — яростно кричал он. Зашумела прислуга, забегала в панике, не зная, как поступить.***
— Уберегите мальчонку. То были последние слова скрюченной старухи, принёсшей небольшой кулёчек в овощной корзине к воротам императорского дворца. — Боже правый! — обомлели кухарки, увидевшие утром младенца в корзине с баклажанами, которую внёс сторож. Громкий детский плач раздался по всему пространству кухни. — Живой! Живой! — Чшш-чшш, чего ты плачешь? Не бойся. Не бойся, маленький, мы тебя обогреем.***
В двенадцать лет Хёнджин не знал ни рода своего, ни фамилии. С пелёнок привязанный к кухаркам жил он с прислугой во дворце. Женственный и тощий он мало чем пригождался в работе мужикам, а женщинам портил любое дело. То похлёбку пересолит, то чан риса до угольков изжарит. Но не злилась на него ни одна из хозяюшек. Все понимали, что Хёнджин не ото зла, а от неуклюжести собственной это делал. Так как ребёнок был «общим» то и его воспитанием занимались все, кто мог. Образованных людей в рядах кухарок и сторожей было мало, но мудрых и честных хоть отбавляй. Общими усилиями взрастили в ребёнке дружелюбие, щедрость и терпимость. Но больше всего при дворе ценилась верность хозяину императору и его наследнику. Если бы к Хёнджину подошёл один из прислужных его величества и попросил отдать всё имущество для счастья, нет, хотя бы для одной улыбки будущего правителя, то он бы с радостью это сделал. Но было здесь и лукавство. Из нажитого у маленького Хёнджина была лишь пара плетёных сандалий, деревянный воин, вырезанный одним из дворников и железная монета, которую он нашёл, играя за воротами замка. Впервые сомнения по поводу божественности императорской семьи настигли Хёнджина в те же двенадцать лет, когда по приказу его назначили дегустатором еды, которую подавали к столу Ян Чонина, единственного сына и наследника престола. На вопросы мальчика о том, что же случилось с предыдущим дегустатором, взрослые лишь отводили взгляд в сторону и тяжело вздыхали. — Отец сказал, что он заболел, поэтому пришлось его заменить, как и многих других — пожал плечами Ян Чонин. Это была их первая совместная трапеза с маленьким императором.***
Около получаса назад слуги под присмотром личной императорской охраны один за другим вносили в большую дорого обставленную комнату фарфоровые миски, наполненные самыми свежими блюдами и оставляли их на деревянном резном столике. Хёнджин же вошёл позже, смиренно сел на подушку у стола, на которую указал один из вояк и ожидал появления загадочного принца. Лишь заслышав приближающийся топот сапог за дверью, Хёнджин сразу пал ниц. Как объяснили кухарки, это должно было показать наследнику почтение, с которым его новый «помощник» вступал в свою должность. Шаги всё приближались. Вскоре около собственной головы он разглядел пару кожаных детских туфель, украшенных золотыми пуговицами. — Встаньте, хочу разглядеть Вас получше, — спокойно приказал совсем юный голос. Поднявшись Хёнджин сразу же устремил взор на стоявших позади принца слуг. Ещё одно правило хорошего тона от кухарок. Смотреть в лицо особам такого класса разрешалось лишь избранным. — Не бойтесь, Вы можете взглянуть на меня. Хёнджину было откровенно неуютно. К нему никогда не обращались на «Вы», его никогда не наряжали в столь отбеленный халат и никогда не допускали до общения со столь влиятельными, не смотря на возраст, людьми. С опаской он посмотрел на принца. Ян Чонин был низок в сравнении с вытянутым вверх как веточка вишни Хёнджином. Он обладал, благородной бледностью чем снова отличался от своего нового дегустатора. Даже взгляд его тёмных глаз отличался чем-то особенным и неуловимым. Такого Хёнджин не встречал ни у городских деток, часто игравших вблизи ворот замка, ни у взрослых, среди которых он рос. — Думаю, Вы осведомлены для чего Вы здесь, — так же спокойно сказал Чонин. — Да, мне объяснили это, мой принц, — ответил Хёнджин. От трепета перед принцем его голос дрожал. — Тогда прошу, присаживайтесь. Хёнджин сел назад на подушку и обрадовался ощущению опоры под собой. Маленький император, сделал шаг к столу. В следующую секунду носик его туфли зацепился за пятку другой туфли от чего принц запнулся и начал стремительно падать. — Ваше величество! — только и послышалось со стороны. Хёнджин вздрогнул. Неосознанно он распахнул руки навстречу падающему принцу, в попытке поймать его. Ян рухнул на Хёнджина, уволакивая того вниз. Хёнджин стукнулся затылком об пол, а принц лбом о его подбородок. — Поймал, — тихо хихикнул мальчик. — Больно-то как, — зашипел Ян. — Это пройдёт, — попытался успокоить принца Хёнджин и погладил его ладошкой по спине. Собственная боль в затылке не утихала. — Немедленно отпустите императора! — крикнул кто-то из стражников. Испугавшись шума, он немедленно убрал от принца руки и замер ожидая, что будет дальше. По правую сторону слуги тут же поставили маленького императора на ноги. Он щурился пока они щупали его на предмет травм, попутно восхваляя Будду за то, что обошлось без царапин. «Он обычный мальчик», — внезапно подумал Хёнджин. Он вспомнил, как, когда он был еще малюткой, кухарки окружили его таким же образом после того, как Хёнджин упал с каменных ступенек. — Ну и чего ты лежишь? — засмеялся вдруг Ян, наблюдая как задумавшийся мальчик неподвижно лежал у стола, раскинув руки в разные стороны, — Пора завтракать. Он сказал это так будто формального обращения на «Вы» никогда не существовало. Пользуясь случаем Хёнджин смело произнёс: — Я бы хотел задать вопрос, перед тем как мы начнём. Что случилось с предыдущим дегустатором?***
В их первую встречу Хёнджин не понял, в чём смысл его «должности». Принц называл блюдо, которое стоит попробовать мальчику, при этом первым он к нему не прикасался, а лишь смотрел как его пробует Хёнджин. Затем выжидал какое-то время, и только после этого начинал есть сам. Из-за этого приём пищи сильно растягивался, что в какой-то степени даже утомляло Хёнджина. Осознание пришло двумя годами позже. В канун четырнадцатилетия Хёнджина к ужину Чонина подавали жаренные в травах овощи, от пробы которых юношу словно отключило. Оказалось, что он несколько дней провёл в ужасном состоянии сознания и здоровья. Когда Хёнджин пришёл в себя, то первым делом спросил всё ли в порядке с принцем. Говорили, что принц в добром здравии, но скверном духе. Говорили, что он посещал Хёнджина дважды, чего тот совсем не мог вспомнить. После того случая поварской состав дворца «сократили» вдвое.***
После выздоровления Хёнджина они встретились вновь. Чонин сразу велел страже покинуть комнату. За прошедшие два года, Хёнджин вошёл в доверенный круг людей, поэтому ему дозволялось бывать наедине с молодым императором около часа в день. Сначала они просто делились историями о быте по разную сторону замка. Затем начали узнавать друг друга. Так Хёнджин выяснил, что Ян ненавидел, когда его называли «император». Оказалось, что так делали из-за приказа отца, который с пелёнок готовил сына к наследованию трона. По — настоящему императором он сможет стать только в будущем, после женитьбы. Поэтому в малолетстве такой титул Яну был совершенно ни к чему. Ещё Ян рассказывал, что ему нравятся уроки письма и литературы. Бывало так, что он приносил с собой пергамент и вычитывал оттуда наиболее понравившиеся строки, а Хёнджин заворожённо слушал, вникая в каждое слово. И так, день за днём, маленькими шажками их отношения перерастали в дружескую привязанность. Они оба нуждались в том, чтобы видеть друг друга хотя бы единожды в сутки. Сегодня Чонин явно не был расположен к стихам. Он быстро подошёл к Хёнджину и взял его ладони в свои. Тепло исходящее от рук юноши казалось прошло волной по телу Хёнджина и осталось румянцем на его щеках. — Я так волновался за тебя! — честно признался Ян, сжимая чужие ладони крепче, — Будь вечно проклят тот, кто заставил тебя испытать такое, — в его глазах мелькнули слёзы, — будь проклят я, за то, что указал тебе на ту тарелку. В груди ёкнуло. Никто не должен видеть принца таким. Таким хрупким и смиренным. Даже Хёнджин. — Тебе совсем незачем так говорить, — тихо сказал Хёнджин, — Я здесь, и я живой. Вот же, потрогай. Он поднял ладонь Яна к своему лицу. Мягкие подушечки пальцев коснулись щёк и спустились к шее. Затем другую ладонь он опустил к сердцу: — Чувствуешь, как бьётся? — шепнул он. Ян совсем перестал сдерживаться. Громко всхлипнув, он бросился к Хёнджину в объятья, чуть не повалив того с ног. — Тише-тише, — Хёнджин гладил Яна по волосам еле сдерживаясь, чтобы не заплакать. Теперь он отчётливо понял, что боится смерти лишь потому, что в её случае его принцем будут пролиты слёзы. Но это была не единственная мысль посетившая его: «Друзьями нам точно не быть, мой принц» — звучало в его голове, пока крепкая хватка Чонина не ослабилась.***
В шестнадцать лет он до конца осознал, что влюблён в Чонина. Это случилось, когда после их обеденного времени Ян читал очередное стихотворение, а Хёнджин поймал себя на том, что следит исключительно за движениями его губ и взмахами густых ресниц. — Что-то не так? — прервавшись на середине четверостишия спросил Ян. — Нет, что ты. Просто заслушался, — мягко улыбнулся юноша. Принц по-лисьи прищурился: — И какая строчка была последней? — Что-то вроде: «Люблю красивого Хёнджина, пол царства причитается ему…». — Так и знал, что ты не слушаешь! — воскликнул Ян. В этот момент дверь в комнату открылась. — Мой господин, — обратился к Яну вошедший придворный, — ваш отец велит пройти в общий зал. Совсем скоро прибудет писарь из великого дома Хан. — Спасибо. Ожидайте меня за дверью, — скомандовал Чонин. Видя немой вопрос в глазах Хёнджина он объяснил: — Ко двору прикрепляется новый писарь. Зовут Хан Джисон, сын известного чиновника. Будет обучать меня стихосложению и каллиграфии. С ним прибудут и сопровождающие, если интересно можешь разузнать у них, что этот Джисон из себя представляет. Хёнджин заметил, как Ян старательно избегает слово «слуга», которое почти не произносил в его присутствии. — Вот как, писарь и творец значит — медленно повторил Хёнджин. Куда-то под рёбра уколола ревность. Он взмолился, чтобы их уроки не отняли время принца, предназначенное для трапезы. Чонин встал с места, похлопал Хёнджина по плечу и вышел из комнаты. Хёнджин же оставался на месте ещё пару минут, вслушиваясь в шорох удаляющейся поступи принца.***
Размеренная жизнь замка и его обитателей была не готова к появлению Хан Джисона. Яркий словно фейерверк, и бурный словно тайфун он сразу обозначил своё место при дворе. Авторитетом для этого юноши был только император, его жена и сын. Остальных же он попросту не считал достойными своего внимания и нежности. Исключение всё же было: часто в его компании мелькал слуга, не желавший разговаривать ни с кем кроме своего господина. Позже от других «сопровождающих» Хёнджин узнал, что Джисон был безумным гением в семье Хан. С малых лет он овладел грамматикой, художественным искусством, ударными и струнными музыкальными инструментами. Он не выпускал кисти из рук, поэтому с помощью умений смог приумножить семейный капитал, рисуя немыслимое количество портретов чиновников в год. К своим шестнадцати годам у него были все шансы возглавить семейство, мешал лишь его дурной нрав. Их отношения не сразу сложились по той же причине. Заносчивый Джисон то и дело указывал Хёнджину на его положение при дворе, угрожая то изгнанием, то розгами. На это Хёнджин спокойно отвечал, что каждый день ест потенциально отравленную еду принца, поэтому зачастую редьку он боится больше чем Джисона. В целом, конфликт всегда провоцировал Хан, не желавший принимать тот факт, что люди из другого сословия ничем не отличаются от него, кроме доступа к денежным ресурсам страны. Что они так же могут любить, ненавидеть, грустить и веселиться. Хёнджина же раздражал тот факт, что именно с этим человеком у Яна проходят занятия. Он боялся, что мировоззрение Джисона может заразой прилипнуть к принцу.***
Три года спустя конец этой войне положила череда странных событий, о которых Хёнджин предпочитал лишний раз не вспоминать. Это был прекрасный вечер, у принца не было занятий, и он пригласил Хёнджина в одну из красиво обставленных комнат, принадлежавших для размещения в ней почётных гостей замка. Ранее за обедом, он намекнул, что вечером сообщит «нечто важное». — Большое спасибо, мой господин, — Хёнджин был в шоке, когда узнал, что именно хотел сообщить ему принц. — Во-первых, не называй меня господином, когда мы наедине. Во-вторых, нужно было сделать это пять лет назад, когда ты чуть на тот свет из-за меня не отправился, — Чонин отвёл взгляд, чтобы скрыть боль, которую ему приносило то воспоминание. Выдохнув и отпустив негатив прочь, он взял Хёнджина под руку и сказал: — Эта комната твоя, Хёнджин. Я всем сердцем желаю, чтобы ты жил как можно ближе ко мне. Поэтому пообещай, что с этого момента ты будешь ночевать здесь. — Обещаю, — кивнул Хёнджин и необъяснимое счастье охватило его. — Теперь же, приглашаю тебя отужинать в моих покоях, — сказал Ян, и повёл Хёнджина к себе. Поздним вечером, возвращаясь с ужина в отведённую для него комнату, судьба сыграла с Хёнджином злую шутку. Витая весь вечер в облаках, он позабыл, что на двери, ведущей в нужное ему помещение, были изображены хорёк и лис, и по ошибке распахнул дверь с нарисованными на ней белкой и кроликом. Так он и обнаружил Джисона с его любимым слугой в весьма компрометирующей позе. После того как Хёнджин узнал, что Джисон любит методично водить не только кистями и не только по бумаге, Хана словно подменили. Он стал мил, учтив, и невероятно скромен. Скромен настолько, что сбегал в противоположном направлении от Хёнджина, как только замечал его в радиусе ста метров. Дошло до того, что одной ночью, перенервничав, Хан выпил неприличное количество рюмок рисового вина и пошёл искать Хёнджина по всему дворцу. Он застал его отмывавшим огромный котёл от сажи. Благородно облокотившись на грязную металлическую посудину Хан возгласил, что нет ничего постыдного в том чтобы полюбить, а затем добавил: «Даже такого неблагородного как и ты!» Жаль, что Хёнджин видел только пьяного испачканного Хана, обнимавшего котёл и невнятно бормотавшего что-то про любовь. Но несмотря на это, он пообещал не выдавать тайны Джисона и даже поделился своей, в надежде что Хан не вспомнит о ней к утру. Только после этого случая их отношения смогли перерасти от неприязни к чему-то напоминавшему мир.***
В течение года Хёнджин и Джисон подружились благодаря схожему опыту влюбленности в человека из другого сословия. В последнее время эта ситуация стала особенно сложной для Хёнджина, вероятно, из-за предстоящего в замке события. — Слыхал? Всего через два дня будут смотрины невест. Господин Ян поручил мне нарисовать портрет каждой девушки. На церемонии именно я буду представлять каждую из особ. Наверное, ты страшно завидуешь тем красоткам, ведь когда-нибудь они будут проводить с императором всё своё свободное время. Хан сказал это, когда юноши прогуливались недалеко от окрестностей замка, вдоль широкой реки. Вылазку за пределы безопасной территории затеял Хёнджин. Он не мог уснуть, потому что сквозь стену слышал, как потенциальные наложницы, прибывшие несколькими днями ранее, обсуждали внешность принца, наследство и возможное будущее империи под его руководством. — Думаю твой дружок однажды меня поймёт, — слово «дружок» Хёнджин выделил особой интонацией. — Какой ещё дружок? — Хан притворился, будто не понимает о ком идёт речь. — Тот, что помешан на хозяйских кошках, — уточнил Хёнджин. — Мин…кхм… этот слуга, помогает мне собирать компоненты для красок, ни больше. — Да-да, а по вечерам у вас детальное изучение анатомии человеческого тела, — ехидничал Хёнджин. — Ты не понимаешь! Я в поисках новой музы. — И ты серьёзно думаешь, что она поместится у кого-то в жо… Договорить Хёнджин не успел. Громкий крик зазвучал над водной гладью. Всего в десяти метрах, вниз по течению, барахталась в воде и молила о помощи юная особа. Терять было нечего, не раздумывая ни о чём Хёнджин бросился в воду. Его одежда вмиг намокла и неприятно прилипла к телу, мешая свободно плыть. Несмотря на это Хёнджину удалось приблизиться к тонущей. В истерике девушка начала хвататься за его руки и шею от чего Хёнджин сам начал тонуть. Ему пришлось сильно схватить девушку за волосы, чтобы та ослабила хватку. Лишь благодаря этому он смог подхватить тело правильно и направится к берегу. Вода была холодной настолько, что на обратном пути то и дело его ноги сводило судорогой. Выбиваясь из сил, он сделал ещё несколько гребков в направлении к берегу. Слава богам, что к этому моменту Джисон успел выйти из шокового состояния. Крепко схватив одной рукой ветку ивы, он протягивал руку, чтобы горе-спасателя вместе с тонущей не снесло течением. Как только они вышли на берег, Джисон закричал на девушку: — Совсем с ума сошла? Что ты здесь забыла? А если бы нас не было рядом? Внимательно рассмотрев её одежду и подметив, что одета особа не как простолюдинка он более спокойно добавил: — Немедленно объясни кто ты такая. От пережитого стресса девушка только и могла что плакать навзрыд, закрывая руками лицо. — Не лезь к ней, Джисон, — вмешался Хёнджин. Он подошёл к девушке, и мягко произнёс: — Мы отведём Вас в замок, там Вам непременно помогут. Но стоило ему произнести это девушка резко дёрнула руками вниз и вскрикнула: — Только не туда! Куда угодно, но не в замок! Сейчас, когда её лицо не было скрыто ладонями молодые люди наконец смогли разглядеть его сполна. — Кто ты такая? Назовись, — заикаясь попросил Хёнджин. Он точно знал, что его голос дрожит не из-за холода, а от испуга. Девушка, которую он только что спас была как две капли воды похожа на него самого. Те же черты лица, тот же цвет волос и глаз. Даже родинка под левым глазом девушки была точно такой же как у Хёнджина. Гордо вскинув голову, девушка представилась: — Хван Наён, дочь известного помещика. — Поместье Хван совсем не близко отсюда, — заметил Джисон, — Либо ты самозванка, что называется знатной фамилией, либо у тебя были веские причины, чтобы оказаться здесь. — У меня не было никаких причин! — оскалилась вдруг Наён, — А у моего тирана-папаши были, ещё какие! Глубоко вздохнув она поделилась своей историей: — Он никогда не был добр ко мне. Всю мою жизнь отца волновал лишь вопрос моего замужества. С шестнадцати лет меня сватают со старикашками помещиками. Но скажем спасибо корысти папаши за то, что каждый раз он надеется получить за меня всё больше денег. Поэтому, как только до нас дошли вести о сватовстве молодого императора, меня сразу же направили сюда. Она снова всхлипнула. Утерев нос, она бойко заявила: — Я лучше кинусь снова в воду, чем пойду замуж за нелюбимого, пусть он хоть трижды императором будет. А если вы попробуете мне помешать, то и вас утоплю! Она развернулась к реке. — Постой, — Хёнджин ухватил её за запястье, и развернул к себе, — скажи, есть ли в этом мире человек, который тебе дорог и который любит тебя в ответ? Девушка замялась и посмотрела куда-то вдаль: — Есть юноша, ранее служивший при нашем дворе. Отец прогнал его прочь, после того как узнал, что мы хотели тайно пожениться и уехать на другой конец страны. Совсем недавно, до моего прибытия сюда, он прислал письмо с указанием своего местоположения. Через четыре дня он будет ждать меня на юго-востоке, в деревне Ханок, если я успею оказаться там, то мы снова будем вместе! — Наён, мы поможем тебе сбежать! — провозгласил Хёнджин. — Ага, и как ты себе это представляешь? В твоём распоряжении ни то что кареты, даже свободной телеги нет! — возразил Джисон. — Я знаю человека, у кого в распоряжении есть и то, и другое, — ответил Хёнджин и многозначительно посмотрел на Хана. — Эй, даже не смотри на меня! — отрицательно замотал головой Джисон.***
— Стой! Кто идёт? — прозвучал голос стражника в темноте, когда ребята проходили через ворота замка. — Это кого ты посмел остановить? — оборачиваясь, сердито проговорил Хан. — Господин Хан? — перепугался стражник, — Почему в столь поздний час Вы не на территории дворца? — Не твоего ума дело! Но так уж и быть, расскажу: видишь этих двоих? — указав в сторону промокших до нитки Хёнджина и Наён, проговорил Хан. — Вижу, Ваша светлость, — ответил стражник. — Те двое, слуги. — продолжил Хан, — Вырядившись как благородные люди, они ушли из замка прямо у вас под носом и попытались сбежать! А мне, МНЕ, пришлось вылавливать их из воды словно угрей из котла с супом! «Ещё немного и он перегнёт с драмой», — думал Хёнджин и прикрывая лицо ладонью так, чтобы его не признали, отводил голову в сторону от разыгравшейся сценки. — Ваша светлость, мы немедленно посадим их за решётку! — бойко заявил стражник. — Сам разберусь, — перебил его Хан. Сделав пару шагов вперёд, он развернулся и добавил, — В ваших же интересах, чтобы император не узнал об этом инциденте. — Неплохо придумано, — шепнула Наён Джисону, когда тот нагнал их. — Теперь бежим, не хочу, чтобы кто-то ещё нас увидел.***
— Как прошла твоя ночь? Хорошо ли тебе спалось? — спросил Чонин Хёнджина за завтраком. Хёнджин вспомнил прошлую ночь, когда в сопровождении Наён и Джисона они чуть не разбудили весь этаж, случайно уронив на пол расписную вазу, направляясь в комнату Джисона. Вспомнил как Наён взвизгнула, когда слуга Хана, «по случайности» оказавшийся в комнате своего господина, сдернул с неё жилетку промокшего ханбока. И вспомнил как до утра они пытались придумать план побега несчастной девушки. — Прекрасно спалось, мой принц — почтительно улыбнувшись, ответил Хёнджин. Ян считал неискренность в ответе юноши. Несмотря на то, что он хорошо знал эмоции Хёнджина на протяжении многих лет, понять причину сегодняшнего лукавства он не мог. Поэтому он отставил чашу в сторону и придвинулся ближе к молодому человеку. Предположив про себя, что дело в надвигающихся смотринах Ян произнёс: — Слушай, мне тоже не нравится всё что происходит вокруг, — он говорил тихо, будто боялся, что их кто-то может услышать, — будь моя воля и ни одной из этих девиц не стояло бы со мной рядом. Хёнджин опешил. По какой-то причине ему думалось, что Чонин готов спокойно принять своё положение. С момента объявления новости о будущих смотринах, им с Чонином так и не удалось поговорить на эту тему. Хёнджин боялся своих чувств, а ещё больше боялся быть отвергнутым, поэтому не заводил разговоров об этом. Сам принц, только мрачнел, когда очередные советники лезли к нему со срочными вопросами о предстоящем мероприятии. — Неужели? — смог вымолвить Хёнджин, поворачиваясь лицом к лицу Яна. — Ведь так бывает, когда человек влюблён, его перестаёт заботить наличие других особ вокруг, — объяснил Ян, его взгляд скользнул от румяных щёк к пухлым губам Хёнджина. Хёнджин замер под изучающим взглядом Яна, по его спине пробежали мурашки: — Принц, вы влюблены? — тихо спросил он. Поддавшись корпусом вперёд Ян немного сократил расстояние между ними. Хёнджин почувствовал, как пальцы принца мягким касанием накрыли его кисть. — Влюблён, — шёпотом ответил Ян. — Господин Ян, портреты невест готовы! Завтрашней церемонии ничего не грозит, — врываясь в комнату без стука провозгласил Джисон. Неловко переглянувшись с Хёнджином, Хан было попятился назад к выходу. Но грозный тон принца остановил его: — Многоуважаемый Хан Джисон, ведомо ли Вам, для чего перед моими покоями стоит столько стражи? В этот момент за спиной Хана показались два стражника. — Чтобы молодому императору ничего не могло помешать, — пискнул Хан. — Именно. Впредь прошу не забывать об этом. — Как хорошо, что именно я обнаружил прореху в работе вашей стражи, а не какой-нибудь урод, замысливший неладное, — наглости и навыку выходить сухим из воды Джисона можно было только позавидовать. Ян, закатил глаза, глядя на Джисона. Затем он нежно обратился к Хёнджину: — С завтраком покончено, буду с нетерпением ждать Вас вечером. Ступайте. Хёнджин поднялся на ноги, поклонился сначала принцу, после Хану и устранился прочь.***
Весь день Хёнджин провёл в каком-то смятении. Он снова и снова обдумывал то, что произошло в покоях принца. Почему после столь долгого замалчивания, тот решил открыться ему? Кто был тем человеком, что смог захватить сердце Яна? Потенциальных невест он отвергнул утренним объяснением, стало быть это кто-то из старых лиц. Но кроме Джисона и пары тройки учителей принца, благородных во дворце не было. Сердце Хёнджина дрогнуло: «А с чего я взял, что это кто-то из благородных?» — подумал он, когда вечером входил к принцу. — А вот и ты, — радостно улыбнулся ему Ян, — сегодня у нас в планах кое-что особенное, не стесняйся, проходи скорее. — Что это? — заинтересованно спросил Хёнджин. Присев рядом с Яном, он осмотрел стол. Он с лёгкостью распознал большинство блюд, но с одним из них возникли трудности. В центре стола стояло глубокое блюдце с пышной белой массой внутри. — Это называется крем, — объяснил принц, — заморская сладость. Он протянул юноше необычную маленькую ложку из чистого золота. При касании она ощущалась легкой и холодной. Стоит отметить, что для Хёнджина ложка больше походила на ювелирное украшение, нежели чем на столовый прибор ведь её ручка была украшена изящными узорами и драгоценными камнями. — Делегация из другой страны, в качестве презента привезла несколько мешков местного сахара. Повара добавили его во взбитый белок и получилось чудо, напоминающее пушистое облако, помещённое в блюдце. Ян быстрым движением подхватил массу ложкой и отправил в рот. — Чонин! — воскликнул Хёнджин, вытягивая руку вперед в попытке остановить своего господина. Он перепугался, что с принцем может что-то случится от диковинного блюда. — Остаётся только ждать, — сказал Ян в ответ, широко улыбнувшись. — Зачем ты это сделал? — всё так же взволнованно спросил Хёнджин. Глядя на искренне напуганного юношу, Чонин сказал: — А что, если с этого момента я хочу делать это всегда? — он придвинулся ближе. — Делать что? — в смятении уточнил Хёнджин. — Пробовать для тебя еду, — тише ответил Чонин. — Вздор! Ваше величество, нельзя подвергать себя опасности ради кого попало! — Хёнджин был так возмущен, что вскочил со своего места и, вопреки просьбе принца, обратился к нему официально. — Но ты не «кто попало», ты дорогой мне человек! — с сияющей решимостью в глазах отрезал Ян. От услышанного Хёнджин почувствовал слабость в ногах. Волнение вновь охватило его. Он медленно опустился рядом с принцем. — Повтори, — еле смог вымолвить он. — Хёнджин, — слова Яна, ласково коснулись ушей юноши, — ты дорог мне. Позволь позаботиться о тебе, хотя бы этим вечером. — Хорошо, — смущённо прошептал юноша. Теперь всё его внимание было сосредоточено на движениях принца. Ян вновь взял ложечку крема и медленно поднёс её к губам. Не отрывая взгляда от Хёнджина, он слизывал нежную массу с ложки. Хёнджина охватил жар. Ему хотелось отвести взгляд, будто принц делал что-то неприличное, но оторваться от этого зрелища он был не в силах. Губы Хёнджина приоткрылись в немом восторге, когда Ян игривым жестом слизал остатки крема с уголка рта. — Хочешь попробовать? — спросил Ян. Юноша кивнул. Тогда принц, не меняя столового прибора, протянул порцию Хёнджину. Тот приоткрыл рот, позволяя Чонину угостить его. Гладкая консистенция десерта вмиг заполнила его рот, начав быстро таять. Он ощутил восхитительную сладость сахара. Впечатлившись новому, он улыбнулся. И после этого осознал, что получил непрямой поцелуй от самого принца. — Рад, что тебе понравилось, — прокомментировал Ян и потянулся за новой порцией. Словно одурманенный, Хёнджин перехватил руку принца, от чего ложка выскользнула и плашмя свалилась в крем. — Думаешь, можно обойтись и без неё? — игриво произнёс Ян, еле скрывая собственное смущение. «Я ведь просто хотел заменить её», — подумал Хёнджин. Но неожиданно для самого себя, словно принимая вызов, произнёс: — Уверен, что можно и без неё. После этой фразы рассудок покинул не только Хёнджина, но и принца. Он опустил указательный и средний палец в десерт, чтобы они покрылись кремом. Затем поднёс их к лицу юноши, и вызывающе взглянул на того. Не выдержав этого взгляда, Хёнджин закрыл глаза и разомкнул губы. Через мгновение он ощутил, как его нижней губы мягко коснулся десерт, а после пальцы его господина. Расслабив челюсть, он позволил Яну углубиться. Тот скользнул пальцами за щеку юноши, распространяя сладость по всему его рту. Охмелев окончательно от происходящего, Хёнджин подхватил языком пальцы принца и аккуратно провёл по ним. Он слышал, как Ян сдавленно вздохнул в этот момент. Этот звук настолько понравился Хёнджину, что он обхватил губами средние фаланги и начал медленно посасывать их. Хёнджин не был хорош в этом. Пальцы то и дело проходились о кромку зубов, наверняка создавая дискомфорт принцу, но он так страстно вздыхал, что Хёнджин просто не мог позволить себе остановиться. Юноша открыл глаза и посмотрел, как соблазнительно Ян закусил губу от его ласк. — К чёрту всех, — простонал тот, убрал пальцы изо рта Хёнджина и накрыл его губы своими. Череда коротких, но страстных поцелуев обрушилась на Хёнджина. Казалось, что Ян готов отдаться Хёнджину без остатка прямо здесь. Он постанывал от желания и хватался за края халата Хёнджина, притягивая его всё ближе к себе. Отстранился Ян всего раз, чтобы уволочь юношу в направлении широкой кровати.***
— Молодой господин, просыпайтесь, важное событие совсем близко, — напевал Хан Джисон. Наученный горьким опытом, он стоял за дверями покоев императора и послушно ожидал, когда ему позволят войти. Джисон даже было подумал, что в покоях никого нет, ведь этаж охраняло подозрительно малое количество стражников. Но странное копошение за дверью выдавало, что в комнате кто-то находился. Хана взвизгнул, когда дверь скрипнула и чуть приоткрылась. Его передёрнуло ещё сильнее, когда столь ранним утром из-за приоткрытой двери, ведущей в императорские покои он услышал знакомый голос: — Сколько стражников на этаже? — хрипло спросил Хёнджин. — Двое, — обеспокоенно зашептал Хан. — Терпимо. Дверь резко распахнулась и словно воришка Хёнджин побежал прочь с этажа. Растерянный Хан не придумал ничего лучше, чем закрыть за беглецом дверь и побежать следом. Хёнджина нагнали в собственной комнате. Джисон с порога начал расспрашивать юношу: — Что это сейчас такое было? Хёнджину ничего не оставалось, как развернуться к собеседнику и продемонстрировать свой вид. Хан заметил, что Хёнджин стоял в одном, криво повязанном халате, под которым ничего не было. Его волосы были взъерошены, губы опухли сильнее чем обычно, а во всю шею красовалось несколько ярких синяков. — Это то о чём я думаю? — воскликнул Джисон. В ответ Хёнджин взвыл куда-то вверх. — Только не говори, что его высочество в таком же виде, ему через несколько часов выходить к сотне людей. Если церемония сорвётся, то той бедняге Наён мы уже никак не сможем помочь. — Я был…более нежен, — кашлянул покрасневший Хёнджин. Джисон рассмеялся во весть голос. Он показал пару неприличных пародий, изображая то его высочество, то Хёнджина. — Довольно, — взмолился Хёнджин, — скажи лучше, что к церемонии всё готово. — Ещё бы, — горделиво ответил Хан, — Осталось только нарядить «невесту». — Тогда поспешим, — вздохнул Хёнджин. Они выглянули из комнаты. Сейчас вся прислуга была занята подготовкой главного зала к торжеству. На этаже было пусто. В соседних комнатах слышались разговоры, занятых нарядами кандидаток. Минув несколько комнат, они вошли к Наён. Та, облачённая в простые одежды, ожидала их стоя посреди комнаты. — Я думала, вы не придёте, — она смахнула одинокую слезу со щеки. Услышав это, расположившийся у стены на подушках слуга Джисона возразил: — Мой господин всегда держит слово, — его тон звучал слегка раздражённым. — Тише, Минхо, никто не должен обнаружить, что мы здесь, — успокоил его Хан. Слуга лишь цокнул языком и отвернул голову к небольшому окну. — Вот наряд, — сказала Наён и протянула Хёнджину, кучу дорогих одеяний, — Нужно торопиться, я могу не успеть с причёской. Хёнджин, которого уже невозможно было смутить, скинул с себя халат. Наён мигом отвернулась. Минхо оценивающе осмотрел обнажённого юношу и, не обнаружив для себя ничего интересного, перевёл взгляд на присвистнувшего Джисона, который стоял за спиной Хёнджина. — То есть вчера настолько всё серьёзно было? — ухмыльнулся он, глядя на расцарапанную спину юноши. — Прошу, опустим это, — ответил тот и начал натягивать многочисленные слои платья.***
— Готово. Еле успели, — провозгласила Наён, сделав последний взмах кистью, предназначенной для нанесения пудры. — Не великоват ли ваш кадык, юная госпожа? — издевался Джисон, осматривая загримированного Хёнджина. — Честно признаться, огромен не только кадык, — подхватил вдруг Хёнджин. Все парни хохотнули. Наён заткнула уши, чтобы не слышать подобных комментариев по поводу «своей» внешности, ведь сейчас из-за тонны косметики они с юношей стали ещё более схожими. — Нам пора, — Минхо поднялся с места, взял девушку за запястье и небрежно потянул её к выходу. Отцепившись от него, Наён одним объятьем схватила Хёнджина и Джисона. Джисон ощущая поддельную грудь Хёнджина, прижимающуюся к телу, поморщился. Хёнджин тоже не был рад к такому тесному контакту с Ханом, поэтому старался отвести голову как можно дальше от того. — Я вас век не забуду, — на прощание сказала девушка, отпустила парней и отправилась вслед за Минхо. Глядя в окно за удаляющейся повозкой, Джисон, вздохнув, произнёс: — Ну и дураки же мы. Нас явно раскроют. Ладно тебе, тебе терять нечего, а я, человек светлого ума, зачем в это всё ввязался? «Однажды он поймёт, что так воплотил своё тайное желание сбежать вместе с тем парнишкой» — подумал Хёнджин и оставил вопрос Хана без ответа.***
Хан и его «прекрасная спутница» прошли в зал почти последними. Со сторон слышались перешёптывания гостей. — Говорят молодой император жутко раздражителен сегодня, — говорил пожилой господин. — В самом деле? — удивлялись, окружившие его в этот момент, дамы. — Ходят слухи, что утром он потерял что-то очень ценное. Джисон еле слышно прыснул в сторону «спутницы»: — Должно быть девственность. Не успев уклониться, Хан ощутил самый болезненный щепок за бок в его жизни. — Прости-прости, — пискнул Хан. Выпрямившись и погладив больное место, он сказал: — Оставайся здесь. С церемонией вкратце я тебя ознакомил. Поэтому не облажайся и сымпровизируй что-нибудь получше, чем пускание пузырей носом! — Вали уже, — улыбаясь как истинная аристократка, прошипел Хёнджин. Затаившись в толпе невест, Хёнджин ожидал начала церемонии. Спустя несколько минут послышался звук тэгыма. Хёнджин взглянул на музыканта, мастерски исполнявшего мелодию, ознаменовавшую начало церемонии. Когда звук флейты начал затухать ему на смену пришёл стук барабанов темп которых нарастал до тех пор, пока Джисон стоявший позади музыкантов не ударил в гонг. «И это прославленный музыкант Хан Джисон? Я тоже в силах ударить молотком о большую посудину» — закатил глаза Хёнджин. — Его императорское величество, Ян Чонин! — громко провозгласил Хан. Весь зал склонил головы. Хёнджину оставалось повторять за остальными, потому что правил приличия на таких мероприятиях он от роду не знал. Его парик, державшийся на шпильках и добром слове Наён, немного покосился, поэтому голову пришлось держать немного выше, чем другие. Благодаря этому он видел, как Чонин неровной походкой поднимался по ступеням на сооруженное для него возвышение. На последней ступени он и вовсе почти запнулся, но на ногах удержался. «Милашка, совсем как в детстве», — улыбнулся Хёнджин своим мыслям. Чонин поправил края праздничного ханбока и слегка поморщившись сел на трон. Убедившись, что из всех присутствующих только «Наён Хван» может видеть происходящую сценку, Джисон, прикрыв веером лицо от императорского взгляда, скорчил рожицу: «Я был нежен», — одними губами произнёс он, пародируя юношу. Ян Чонин хлопнул дважды и все люди подняли головы. — Император рад приветствовать всех гостей! — жизнерадостно сообщил Хан. «А по виду так не скажешь», — подумал Хёнджин, всматриваясь в серьёзного Чонина, восседавшего на троне. Раздались громкие аплодисменты. Толпа приветствовала императора в ответ. Далее, в качестве приветственной части, было сыграно несколько музыкальных номеров, изменивших мнение Хёнджина о музыкальных способностях Джисона. Парень действительно в совершенстве владел каягымом, лютней и барабанами, а также мог с лёгкостью переключаться с одного инструмента на другой. Закончив очередную мелодию, он объявил: — Настало время представить невест. Он взял в руки пергамент, развернул его и продемонстрировал портрет первой девушки, сначала императору, а затем гостям. Ян не показал заинтересованности и велел Хану продолжать. Тогда тот прочитал начертанное сзади пергамента: — Чои Ён, скромница и умница. Прекрасно показывает себя в учёбе, увлекается пением и игрой в гонгги. Сегодня Ён хочет продемонстрировать императору свои вокальные данные. Вперёд вышла девчушка лет тринадцати. Совсем ещё ребёнок. Тонким протяжным голосом она запела народную песню под аккомпанемент музыкантов. На середине песни она запуталась в тексте, разволновалась и прекратила петь. Взглянув на безразличное выражение лица Чонина, ей вовсе стало дурно. Расплакавшись у всех на виду, она убежала вглубь толпы. Ян подозвал к себе Хана и шепнул ему что-то. Обратившись к гостям Хан сказал: — Император благодарит Чои Ён и приглашает её в одну из своих резиденций для продолжения совершенствования вокальных навыков. Напряжение в толпе спало. Гости ощутили, что, несмотря на грозный вид, император не был тираном. Хан тем временем продемонстрировал следующий портрет и представил девушку. Вперед вышла пышногрудая красавица, удивившая всех стрельбой из лука. Девушка не только попадала в мишень, но и в качестве шоу выстрелила точно в яблоко, которое держал один из её подготовленных слуг. Следующая за ней кандидатка блеснула умением создавать рифмы из, казалось бы, несочетающихся слов, чем очень позабавила Джисона. — Господин Хан, не забывайтесь, — мягко одёрнул его Чонин, устав наблюдать как Хан пытается придумать ещё более сложные слова, чем предыдущие. — Прошу простить, — опомнившись сказал Хан.***
— Хван Наён! — громко воскликнул Джисон, разворачивая второпях написанный портрет невесты. В толпе ахнули. С пергамента на них смотрела богато одетая юная особа с мягким выражением лица. Но её волосы были убраны в причёску образом, напоминавшим причёску нынешней императрицы, что и вызвало некоторое волнение в рядах присутствующих. Даже Хёнджин, возмутившись, покачал головой, пока не вспомнил что портрет рисовали с него. Он метнул взгляд в сторону Джисона, который тайным жестом веера обозначил, что Хёнджину пора выйти вперед. Глубоко вздохнув, Хёнджин неторопливо вышел на всеобщее обозрение. — Ах, Хван Наён, — залепетал Хан, оборачиваясь к императору, — бедняжка немая от рождения, поэтому не сможет спеть… Посмотрев вновь на толпу и Хёнджина он добавил: — Однако даже до императорского дворца дошли слухи о её чарующем умении танцевать! «Ч-что? Это не входило в план!» — Хёнджин с ужасом посмотрел на Хана. «Делай, что говорят!» — считывалось в ответном взгляде Хана. — Чтож, тогда я хочу взглянуть на это, — холодно произнёс император. Благодаря маскировке и постоянному отводу глаз, Чонин всё ещё не разглядел подвоха в «невесте». Он хлопнул в ладоши, и легкая мелодия прозвучала на весь зал. Первые пару минут Хёнджин пытался сделать вид, что он умеет танцевать. Он водил плечами из стороны в сторону, поворачивался вокруг своей оси и водил кистями в воздухе. Джисон в это время пускал пыль в глаза императору и зрителям своими комментариями: — Только взгляните какая скромность в этих движениях! Какое мастерское изображение вянущего цветка, оторванного ветром и упавшего в грязь! Хёнджин не смог удержаться и несколько смешков сорвалось с его рта. Новая волна возмущения прокатилась в рядах зрителей. Страшнее людского осуждения был тот факт, что император, до этой секунды смотревший куда-то вдаль, услышав знакомый смех, устремил всё своё внимание на кандидатку. Хёнджин чувствовал, как от стресса потеет его голова. — Довольно, — объявил император, — прошу юную особу подойти ко мне поближе. Перепуганный Хёнджин сделал несколько шагов в направлении ступеней, ведущих к трону. — В этом нет необходимости! — Хан перекрыл Хёнджину путь, обращаясь к императору, — В целях безопасности, молодой господин сможет побеседовать с любой из невест позже, после официальной части мероприятия. — Хочу разглядеть эту. И хочу «её» сейчас. Неужели Вы, господин Хан, против того, чтобы я всего лишь взглянул на столь видную особу. В зале то и дело слышались перешёптывания, публика была напряжена до предела. Колени Хёнджина затряслись от страха. — Теперь же прошу, подойдите поближе, госпожа Хван. Когда Хёнджин был наверху у трона императора, тот поднялся с места и снизу-вверх внимательно осмотрел парня. — Совсем не удивлён, что самой красивой девушкой среди знати окажешься именно ты, — со смешинкой в голосе произнёс Ян, чтобы его смог услышать только Хёнджин. Если бы не плотный слой пудры, то Ян смог бы разглядеть естественный румянец на щеках «собеседницы». Хёнджин хихикнул, вмиг опомнился и тут же прошептал: — Объяснюсь позже, но боюсь ты не поверишь. Прошу лишь простить меня за этот маскарад и за то, что сбежал утром, знай, были веские причины. — Верю, — мягко улыбнулся Ян, — обещай, что больше не покинешь меня. Хёнджин растерялся. — Что прямо тут? — слишком громко спросил он. Его фраза, вырванная из контекста, донеслась до людей из первых рядов, поражённых донельзя тем, что немая, впервые увидев императора смогла заговорить. Чудо императорской семьи не иначе. — Есть какие-то проблемы? — уточнил Ян. Хёнджин обернулся и с небольшой высоты оглядел присутствующих, замерших в попытках расслышать их диалог. — Никаких проблем. Успокоившись, он без капли сомнения сказал Чонину: — Я никогда не покину Вас, мой принц. Эту фразу, предназначавшуюся лишь для одного человека в зале, Хан Джисон смог скрыть от толпы громким ударом в гонг. Когда звон утих, Джисон громко сказал: — Госпожа Наён, боюсь вы не можете более находиться рядом с императором, иначе другие претендентки будут ревновать. Прошу, поклонитесь и спускайтесь вниз. Хёнджин уже представил, как под шумок скроется из зала и об этой авантюре через пару дней все забудут. Но стоило ему отвесить глубокий поклон, как заколка, державшая всё это время парик, отстегнулась. Парик скатился вниз по ступеням к ногам Хана, словно перекати-поле, движимое ветром в пустыне. Толпа загудела. Со всех сторон слышались выкрики: — Самозванец! — Возмутительно! Хенджин в ужасе переглянулся сначала с Ханом, а затем с Чонином. «Неужели я умру так? Буду разорван толпой на глазах у любимого человека, да ещё и в таком виде! Это даже не мой цвет!» — подумал он. Чтобы хоть как-то угомонить толпу Хан громко отдал приказ стражникам: — Увести его. В темницу! «Что ж, во всяком случае, это лучше, чем находиться здесь» — заключил Хёнджин. Два здоровых мужлана грубо подхватили его под руки. — Не смейте причинить ему вред. Я сам определю меру наказания для этого юноши, — строго добавил Чонин охране. Хёнджину захотелось послать Яну воздушный поцелуй на прощание в качестве благодарности, но пришлось сдержаться, дабы не создавать ещё больше проблем своим поведением. Когда он проходил мимо Джисона то одними губами прошептал ему: «Спасибо». Конечно же Хан сильно преувеличил, когда отправил Хёнджина под стражу в «темницу». Замок императора был настолько хорошо защищён, что такого рода сооружения не были необходимостью. Для экстренных ситуаций были отстроены несколько комнат без окон и запертые на решётку, но и те использовались как склады. Переодевание Хёнджина в женский наряд хоть и навело шума, но не грозило жизни молодого императора, поэтому было решено закрыть в его покоях беглянки Хван Наён. Прошло несколько часов перед тем как дверь открылась. К тому времени Хенджин смыл макияж и даже сменил одежду на ту, в которой утром сбежал от Яна. — Не бойся, Джинни, теперь, когда Наён сбежала, ты сможешь носить его сколько вздумается! — Язвил с порога, Хан, заметив, как парень ощупывал ткань снятого платья. — Думаю, ты в нем будешь смотреться куда лучше, — откликнулся Хёнждин. Хан закрыл за собой дверь, рухнул на колени и поднял голову вверх. Его голос был жутко уставшим: — Не могу поверить: у нас и вправду получилось. — Есть какие-нибудь новости? — тихо спросил Хёнджин. — Мы живы, это уже радует. Меня не раскусили. Минхо должен вернуться с минуты на минуту. Всё вышло куда более удачно. Он задумался, затем давил, словно что-то вспомнив: — Ах да, ещё ты нужен молодому императору. Это он отправил меня к тебе. Так что ступай, уверен у него много вопросов по поводу того, что произошло. Насчёт стражников не беспокойся, они уже в курсе, что ты не опасен. Хёнджин взглянул в окно, улыбнулся и произнес: — Не скучай тут без меня. Такому творческому человеку как ты рекомендовано расслабляться созерцанием ночного пейзажа. — Поверь, созерцание пейзажа — это последняя вещь, в которой я нуждаюсь прямо сейчас, — ответил Джисон. — Как знаешь, — пожал плечами Хёнджин и вышел из комнаты. За окном послышался звук приближающейся повозки. Хан тут же соскочил с колен и побежал к окну.***
— И вот он говорит: "Она прекрасно танцует", тут я понял, что мне конец! Ты ведь знаешь, какой из меня танцор… Хенджин в подробностях рассказывал Яну события последних двух дней и не мог остановиться. Они лежали в покоях принца, лицом друг к другу. Хенджин всё лепетал, а Чонин не мог отвести от него взгляд и нежно улыбался. — Если бы не этот чёртов парик, то никто бы ничего не заподозрил! — заключил юноша. — Благодаря этому поступку, праздник выбора невест не состоялся, и будет ещё не скоро. Я должен быть благодарен не только тебе, но и этому парику в частности. Они рассмеялась. Хенджин сел и поправил края халата, обнажавшего ноги. — Несчастный принц, с одиноким сердцем! — драматизировал Хёнджин, приложив тыльную часть ладони ко лбу, — Как же он будет жить в безбрачии? Чонин ухмыльнулся и приподнялся выше на подушках. — В безбрачии он будет лишь в одном случае, — начал Ян. Хёнджин моргнул, не понимая в какую сторону сворачивает диалог. — Если прямо сейчас ты откажешь мне Хёнджин, — меж тем закончил Ян. — Ты…ты сейчас… — Да, я зову тебя замуж. Хенджин, ты тот, с кем я хочу разделить свою судьбу. Выйдешь ли ты за меня? Чонин протянул ему раскрытую ладонь. — Да, тысячу раз да! — воскликнул Хёнджин. Он схватил Яна за протянутую руку и притянул его к себе, прижимаясь всем телом к любимому.***
— Мы…могли бы сделать так же, если ты не против, — говорил Джисон Минхо, наблюдая как молодожёны, уединившись вдали от них повязывали друг другу красную нить на запястья в знак любви. На тайную церемонию в глубине императорского сада были приглашены лишь эти двое. Хан отличился и на этом празднике, взяв на себя роль пастора. Он прочитал несколько стихов, которые написал сам и объявил, что союз двух молодых людей заключен навеки. — Если перед этим не придётся наряжаться в платье, то я «за», — улыбнулся Минхо.