***
В августовский день жгло по-июльски беспощадное солнце, лучи наполнили мутный воздух. Они скользили по лицам пионеров, забирались под воротники. По палубе то и дело сновали потрепанные кеды или лакированные балетки. — Слышь, Серый, ─ прошипел Титяпкин, дёргая его за рукав. — А это кто? Близнецы что-ли? Горластые мальчики оживились, поймав внимательным взгляд товарища. Когда все страшилки были рассказаны, всеобщее внимание моментально приковалось к светлым, худым лицам — особенно учитывая, что лиц двое, и они практически одинаковые. — Двойняшки, ─ механически поправил Серёжа, — С Веньки спрос, его компания. Гельбич довольно ухмыльнулся, почувствовав въедливые взгляды новоиспечённых товарищей. — Да это Соловьёвы. Вон, Алик — чёткий пацан, ничего не скажешь. Он у нас мальчик образцовый, бегун, как и сестра. — А-а-а, ништяк! А сестричку как звать? — не унимался Титяпа, — Занятая, небось? Неосознанно большинство ребят вновь краем глаза мазнули в сторону. Белокурые волосы прикрывали лицо мирно спящей девочки, облокотившейся на плечо умиротворённого брата. Тот сидел, как называется, по-турецки и разглядывал речную гладь. — Что привязался-то? Танькой её зовут, — раздраженно проворчал Венька, видимо слишком резко, отчего пацаны непонимающе вскинули брови, — Приятные ребята, ничего такого. Гельбич состроил самую невозмутимую моську в ответ на неудовлетворенные лица пацанов. Как дети ей-богу. Быстрыми шагами мальчик удалился, чтобы устроиться близ двойняшек. На этот внезапный жест белобрысый одарил его самой миловидной улыбкой, на которую был горазд. Осознав, что разговор окончен и Гельбич — совершенно несносный, ребята отвлеклись, болтая на постороннюю тему: подробности об этих белобрысых их и интересовали, даже очень, но выражать это — было нельзя. Или, как минимум, непринято в этом признаваться. Крепкий русоволосый мальчишка облокотился на спинку скамьи, задумчиво косясь в сторону троицы. Двойняшки на фоне Вениамина, который отличался завидной рослостью и бронзовым загаром, выглядели ещё тусклее: глазища эти серьёзные, льняная пакля волос, лица восковые. Вроде, и не пальцы веером, а вроде и на трёпку просятся за свою комичность. «Шерочка с Машерочкой…» — ощерился Лёва, сводя густые брови на переносице и подключаясь к беседе.***
Очнувшись от тревожного сновидения девочка, спешно потирая глаз кулаком, огляделась вокруг. К рядом сидящему брату подсел знакомый мальчик, смотрящий на сонную Таню чистыми внимательными глазами. — Проснулась! ─ улыбнулся Алик, угловатым локтем задевая её плечо. Таня не возражала, хотя прикосновение к затёкшей конечности отдалось какой-то невыносимой тяжестью. — Уже приплыли? — Скоро, я чую! ─ ответил Веня, подскакивая. Он резво перегнулся через перила и развернул голову по направлению к месту прибытия. Не заставив себя долго ждать, девочка поднялась следом, выполняя неосторожный манёвр. — Зыко! — многоголосый гул перекричать было трудно, но у Соловьёвой отлично получилось. Брат лишь укоризненно хмыкнул, опуская глаза — ничего другого он и не ожидал. Живой характер сестры отлично дополнял неугомонный темперамент одноклассника: если раздельно родители могли заставить детей заниматься делами, то вдвоем они творили, что хотели. Конечно, Алик приглядывал за ними, но разделять участь быть заражённым лишаем от блохастых котят и получить за это по шее не спешил. Вот и сейчас — всего полчаса назад они чинно-мирно просиживали штаны на скамье, а теперь поднимали шум на нижней палубе. Не успел мальчик рта раскрыть, как раздался цокот каблуков по дощатому полу. — Гельбич, Соловьёва, живо сели! Всего двадцать минут осталось, а вы сейчас в воду кувырнётесь! — невысокая вожатая по имени Ирина Михайловна отчитывала с нервом. Только ножкой не топала. Как самая прилежная из всех, фамилии она уже выучила наизусть. С шумным протестующим стоном насупившиеся пионеры вернулись на свои места. — Корова-а! — протянул Вениамин, устраивая подбородок на остром колене. Девочка невесело ухмыльнулась, а Алик шутливо погрозил увесистым кулаком. Не в почёте срамить без дела. Подростки понуро опустили головы, словно нашкодившие котята. «Мученики какие…» ─ Соловьёв ухмыльнулся, наблюдая за удручёнными лицами. Петляя глазами между двух огней, мальчик замялся, но всё же нашёл смелость спросить: —А правда, ну, про Беглых Зэков… —Может, и правда. Серый, ну, пацан один сказал они в лесу живут, за оградой, —поведал Венька. — У них там землянки… Девочка отвернулась, кривясь. Заключенные её не то чтобы сильно интересовали, поэтому подробности разговора она пропустила мимо ушей. Слегка приподняв голову, Татьяна обвела глазами столпившихся пионеров: все приятные, опрятные, интересные. Одна из девочек заметила блуждающий взгляд и, решив привлечь внимание еловых глаз, взмахнула тонким запястьем. Светло-русые косички обрамляли миловидное личико, озаренное детской стеснительностью и дружелюбной улыбкой, васильковые глазки смущенно блестели. Настоящая красавица тоже разглядывала немую собеседницу. Тане показалось, что девочка, наверное, уже успела разглядеть синяки на худых коленках, вышитого жирафа на сарафане или лишенные цвета косы. Она, неожиданно для себя, залилась стыдливой краской и помахала в ответ. Из раздумий её сначала вывел строгий голос вожатой, достаточно надоевший за последние пятнадцать минут, потом поднявшийся вокруг разноголосый галдёж, а уже после — живо сверкающие глаза брата. Уже выхватив оба громоздких чемодана, он устремился вслед за нестройной гурьбой, а Таня искренне улыбнулась, догоняя Алика. Если лаконичного брата теперь не особо волновала нехватка одного молочного зуба и болючие отметины на ладони, оставшиеся от потёртых ручек ─ это хороший знак. Должно быть, в таком случае, и у неё всё в порядке. Ирина Михайловна вывела свой отряд с причала и собрала в разрастающуюся кучу близ халтурно раскрашенных ворот. Меж двух железных столбов была укреплена дуга железной рамы с надписью: «Пионерлагерь «Буревестник». — Архитектуру называют застывшей музыкой, ─ прошептала девочка, беспомощно вглядываясь в покрывшиеся ржавчиной буквы. — Тогда это похоронный марш! ─ захихикал Алик, наблюдая за недоумением сестры. Хрустальные ресницы задрожали, прикрывая повесевшие глаза ─ в яблочко. Конечно, этот лагерь значительно отличался от предыдущих. Последние пять лет они на пару разъезжали по лагерям, в частности оздоровительным. В отличие от большинства одноклассников и знакомых, которые под палящим солнцем рыхлили землю на огороде у бабушек, близнецы наслаждались вонью хлорки и медикаментов, а также обществом таких же, как посмеивался отец, «чахоточных». Алик хмурил светлые брови, нехотя соглашаясь на общество сестры, чувствуя вину за то, что именно из-за его ослабшего здоровья девчонка лишается отдыха. Однако, та вовсе не возражала. Мальчик всё же улыбается и задирает голову, когда вожатая ведёт их мимо высоких прямых сосен. Песчаная дорожка тщательно выровнена и убрана, но зеленые иголки всё же встречаются под ногами, а на особо крупных пологих камнях близ тропинки прыгали жёлтые пятнышки солнца. Бодро шагая наперевес с тяжкими чемодана, девочки лепетали, порываясь вперёд, поближе к вожатым. Прямо за ними, неспешно продвигаясь, шествовали пацаны, обмениваясь мнениями. Таня чуть сбавила шаг, рассматривая витиеватые кроны деревьев, устремляя взгляд к нагретым крышам домиков. Брат тоже замедлился, намереваясь перехватить локоть сестры, но сзади неожиданно подскочила девочка, обдавая пересыщенным медовым запахом. — Ой, а ты ведь, — задорно начала она, но заметив недоумённое мальчишеское лицо, замялась, — А вы, кажется, Соколовы? — Соловьёвы, — одновременно произнесли. Поймав смущенный взгляд брата, девочка перехватила инициативу: — Ничего такого, если ты не знала. Меня Таней зовут, а это Алик ─ мой брат. А тебя как зовут? — По вам видно, что родственники, — пролепетала она, — А я Анастасийка! Губы Алика дрогнули в слабой улыбке, когда он перевел взгляд на совсем хрупкую фигуру новой знакомой. Подметив перемену в настроении, Таня перевела на него подозрительный взгляд, чутко касаясь узловатых пальцев. Тёплые глаза мальчика чуть сузились — безмолвно отвечая, крепкая ладонь перехватила холодные пальцы в одобрительном жесте. — Ну, что пойдем? ─ по сравнению с близнецами Анастасийка выглядела миниатюрно, даже комично, словно совсем юный ребёнок, а не формирующийся подросток. Девчонка, весело ухмыляясь, подхватила обоих под локти и повела вперёд, кажется, нисколько не смущаясь заинтересованных взглядов.***
— Тут здорово! ─ прошептала Анастасийка, прислонившись щекой к кованому изголовью кровати. Она подслеповато щурилась и наблюдала за шустрыми действиями подруги. Соловьёва с осторожностью расправляла вещи, не тревожа покой спящих. Детям выделили лишние полчаса на разборку сумок и благоустройство после ужина и умываний, которое она потратила на болтовню с Веней ─ тот бормотал под нос, браня местных обывателей лагеря на чем свет стоит, а Таня в ответ неловко кивала, выуживая сокровенную информацию, например, как отстегнуть понравившуюся вещицу у ребят с других отрядов. Поэтому сейчас, под покровом лунного света, приходилось бесшумно всё разбирать. Девочке уже хотелось укутаться по самый нос и немного поболтать с Сергушиной, а лучше ─ сразу растянуться и уснуть. Погрузиться в крепкий и сладкий сон, совсем не тот, какой должен быть перед насыщенным завтра. Закончив с последней кофточкой, она расстегнула тонкий ремешок наручных часов, переоделась в сорочку и юркнула под ворох тканей. — Таня, ты спишь? ─ вновь раздался суфлерский шепот. Девочка перевернулась набок, из-под толстого пухового одеяла выглянула льняная макушка. — Не сплю. — Ты по родителям скучаешь? ─ Анастасийка испытующе вгляделась в пионерку, подпирая пухлую щеку кулачков. Соловьёва, хмурясь, отвела глаза. — Рядом Алик, мне достаточно. А ты? ─ девочка в ответ лишь покачала головой, на что Таня удивленно округлила глаза. Не складывалось у неё, что такая нежная трепетная девочка, которая ниже её чуть ли не на голову, нисколько не тосковала по маме с папой. — Не успела ещё. Папу и так по несколько месяцев не вижу, — белокурая сочувственно посмотрела на подругу, понимающе кивнув, — Ты тоже не грусти, Соловьёва. Доброй ночи. Таня перевернулась на другой бок, не отвечая. Как бы не сказывалась усталость, она не сомкнула глаз и только спустя час поволока сна наконец преодолела её. Но продлилось это недолго. — Таня, слышишь?! ─ кровать подруги прогнулась с натужным скрипом, когда Сергушина подскочила к Соловьёвой, хватаясь за острое плечо, — Кто-то ходит!