Тут будет предисловие.
Или, может, сразу перейдем к истории?
— Сколько можно! — Ира кричала, беспощадно громко, так, что Антон жмурился. Боже, остановись сейчас же, с мольбой думал он. Но она продолжала, срывая голос, обвинять его по сотому кругу. От ее голоса едва не трескали стекла, и каждое ее слово было как удар под дых, но у него не было сил защищаться, оправдываться, извиняться, убеждать, что все измениться. Просто потерпи, милая, еще чуть-чуть. Кому ты врешь? — ты точно абсолютно права. Кажется, он врет сам себе. Работаешь за копейки! — как пощечина. Пропадаешь сутками! — конечно, трупы хотя бы молчат. Я хочу все твое внимание! — а есть и платить за квартиру ты тоже им будешь?! Антон вздохнул и в примирительном жесте поднял руки, как будто это могло чем-то помочь. — Все, с меня хватит. Ира выдохлась и опустила плечи, окончательно устав кричать в глухую стену. Их непонимание друг друга достигло апогея, и ей стало невыносимо больно. Бить тарелки уже было жаль, кричать ему в лицо о своей боли — надоело. Как будто ты не знала, когда соглашалась быть моей невестой. В груди заныло, так, что перехватывало дыхание. Глядя ему в глаза, она не видела даже сожаления или вины, и ей показалось, что в них что-то в роде… Облегчения? Злость с новой силой закипела в ней, но она только сжала руки в кулаки и покачала головой. Бесполезно, с ним абсолютно бесполезно больше говорить. Тот Антон, в которого она была влюблена, больше не существует. Того Антона, который делал ей предложение, приглашал стать его счастливой женой и матерью детей -нет, как будто и не было никогда. — Я уезжаю. Я устала. Она отвернулась от него и ушла в комнату, даже не хлопнув дверью, как обычно, бывало. Ее воздушный замок, мечты о счастливой большой семье только что рухнули, разбились вдрызг, и она резалась об осколки, пытаясь собрать их воедино. Она думала, что сможет все исправить, что вытерпит, дождётся его. Но, чем дольше он задерживался, чем чаще приходил и молча ложился спать, чем старше они становились, тем слабее становилась надежда. И она умерла последней, потухла когда-то яркая искра. Осталась пустота, осталась звенящая тишина, осталась пустая холодная квартира и весь мир внутри нее. Я больше так не могу. Не могу! Она смахнула слезы, уговаривая себя не оплакивать то, что уже давным-давно умерло. Плакать нужно о живых, а мертвых оставить в покое. Их любовь, взаимная, закончилась здесь и сейчас. Вещи летели в раскрытый чемодан, она даже не думала их раскладывать. Выбрасывала их на пол, как он только что выбросил годы их совместной жизни. Так ей казалось, по крайней мере, потому что она ждала, что он сейчас постучится в дверь и попросит прощения. Скажет, что все понял, что постарается измениться, что… Хотя бы просто покажет, что ему не все равно! Но он стоял в коридоре, абсолютно опустошенный. Антон глубоко вздохнул, сделал несколько шагов за ней, но остановился. Возможно, она сейчас права, как никогда прежде. Возможно, их отношения исчерпали себя. Он перестал выбирать ее, когда вставал такой вопрос. Перестал с улыбкой возвращаться в дом. Перестал… Перестал вообще что- либо делать, даже пытаться. Я тоже устал, с грустью подумал он. Как же я устал, знал бы Господь. Устал от нее, устал от себя, устал от ВСЕГО. Ира в последний раз посмотрела на их общую фотографию, что висела на стене. Такие они были там счастливые, улыбались друг другу. А что сейчас? Разбитые мечты и разочарование. — Остальные вещи я заберу потом. — она прошла мимо, даже не взглянув на него. Она остановилась на одно мгновение, чтобы снять с пальца обручальное кольцо. Антон промолчал и кивнул, но она этого не заметила, как он и не заметил, что ее решение — окончательное. Больше нет смысла бороться друг за друга, они, здесь и сейчас, каждый сделал свой выбор. Когда он решился что-то все-таки сказать, входная дверь с тем же тихим шелестом закрылась. Она ушла. И сразу стало так… Так тихо? Эту ли тишину я хотел?***
В этом дне не было ничего обычного, кроме пасмурной погоды и полярного дня. В воздухе пахло дождем, и тяжелые серые облака гнал сильный морской ветер, который срывал слабую листву с деревьев и заставлял людей плотнее закутываться в пальто и куртки. Антон сильнее втянул голову, зарываясь носом в воротник, и быстрыми шагами пересекал мостовую. Как невовремя сломалась машина, ни с того ни с сего отказавшись сегодня заводиться, презрительно чихнув двигателем. И в автобусе было удивительно немного людей: несколько школьников, пара старушек и контроллер. Весь город, казалось, спрятался в своих квартирах и с тоской смотрели в небо, в надежде, что это непогода пройдет также быстро, как и пришла. Но у Антона не было времени думать об этом и на что-то надеяться, он старался как можно быстрее добраться до отдела, чтобы привычно схватить кружку и налить в нее остывший кофе. В такой ветер даже курить не было возможности. Сильные порывы поднимали пыль и опавшую листву, гоняя ту по земле. — Привет, — Антон кротко кивнул дежурному на входе, приложил электронную карту на вход, и, на ходу расстегивая пальто, шел к своему кабинету. В отделе кипела жизнь: сновали туда-сюда сотрудники, шелестели папки, стукались чашки с силой о столы. — Шастун! Антон повернул голову в сторону голоса и увидел Стаса, который опирался бедром об его рабочий стол. Тот явно ждал его. — И тебе доброе утро. Бросив пальто на стул, он взял со стола кружку и повертел в руках: остывший вчерашний кофе подернулся масляной пленкой и лениво плескался по стенкам. — У меня хорошие новости. Антону не нравилось, когда он так говорил. Ему вообще не нравилось, кто-то начинал с ним разговор с обмена новостями. Хотя, спроси его сейчас, возможно, он бы и нашел что рассказать. Вся неделя была полна на события разной степени тяжести (Антону очень нравилось применять следовскую лексику в обычной жизни). Но он не был ранимым и эмоциональным, а сил и времени думать об этом ему не доставало. Когда? Если Шеминов вновь придумал ему очередной детективный аттракцион. — Во-первых, я нашел тебе помощника. — Отлично. Этого мне и не хватало. — А во-вторых, есть дело. Думаю, оно как раз для тебя. Ты же хотел повышение, или я что-то не так помню? Шастун заинтересовался и вопросительно выгнул бровь. Конечно, он хотел повышение. Конечно, для этого разве что не переехал жить в отдел. Конечно, из-за этого его бросила невеста. Мысли об оправданных жертвах порадовали его, и он даже смог улыбнуться. Стас улыбнулся ему в ответ и, махнув рукой, позвал за собой. — Пойдем. Стас оттолкнулся от стола и исчез за углом, где находился его кабинет. Он был просторным, с большими окнами (сейчас они оба были распахнуты, несмотря на моросящий дождь на улице. Антон с тоской втянул свежий влажный воздух), на стуле перед столом их ждал мужчина с темными, подернутыми ранней сединой, волосами. Он сидел, вытянувшись по струнке, расправив широкие плечи, так, что отглаженная белая рубашка плотно прилегала к нему. Антон с недоверием покосился на Стаса. Он что, настолько во мне сомневается, что в качестве помощника решил выдать мне бодибилдера?! Да, Антон не отличался атлетичностью, скорее, ровно наоборот. Он был высоким и болезненно худым, и форма, еще пару месяцев назад сидевшая на нем относительно нормально, сейчас повисла бесформенным мешком. Из-под расстегнутой пуговицы проглядывались острые ключицы, плечи — опущены, на запястьях болтались старые потертые часы с электронным циферблатом (Антон не умел определять время по стрелкам). Мужчина повернулся к вошедшим и окинул теперь старшего следователя оценивающим взглядом, подмечая, что тот несмотря на возраст, выглядит сильно моложе. Почти как ребенок, промелькнуло в голове незнакомца. — Знакомьтесь, — Стас обошел стол и сел в кресло. — Антон — Дмитрий, Дмитрий — Антон. Мужчины без видимого восторга пожали друг другу руки, и Антон нарочно сильно сжал руку, пытаясь компенсировать хилый внешний вид. — Давайте сразу к делу, вот папка. — Антон принял ее из рук и, отставив кружку на край стола, раскрыл. Всего несколько листов — титульный и короткий отчет, несколько фото и заключение судмедэксперта. Антон бегло прочитал записку-отчет, и нахмурил брови, взглянув на Стаса исподлобья. — Это что? — папка с легким хлопком закрылась. — Где все остальное? — Больше ничего нет. Дмитрия перевели к нам из соседнего районного отделения вместе с этим делом, так что, вопросы не ко мне. Стас развел руками, и Антон едва сдержал себя, закипая от раздражения. Он не любил рис, не любил стервозных дам, но больше всего его выводило из себя пренебрежительное отношение к работе, особенно, когда доходило до сшивания всех имеющихся материалов. Здесь н и ч е г о нет, как мне предлагается это расследовать?! Трупу два дня, место преступление давно затоптано, а в заключении два слова: насильственная смерть. — Кхм, позвольте проясню. — голос у нового следователя был низкий, немного вибрирующий. — Это все просто потому, что больше ничего и не было. Убийство не заурядное, но на месте мы не нашли ничего — ничего! — что можно было бы назвать уликой. Ни следов, ни орудия убийства, ни свидетелей. Только тело и цветы. Антон еще раз взглянул на фотографии. Девушка, молодая, свежая, судя по цвету кожи. Лежит со сложенными руками на груди, но открытыми глазами, устремленные в пустоту. Вокруг — лепестки каких-то цветов. Выглядело таинственно отвратительно, и если бы Антон не знал подробности и увидел это фото в сети, то решил бы, что это очередная сумасшедшая фотосессия. Но нет, это мертвое сумасшествие рук какого-то психа. Творческий подход к преступлению, ничего не скажешь. Он горько усмехнулся, поймав себя на этой мысли, и понимая, каким циником стал, служа в следственном комитете. — А почему это дело передали нам? — Убийство произошло в районе в нашей юрисдикции, но так как все наши были заняты, дежурный отправил туда западный отдел. Они осмотрели местность, их тамошний судмедэксперт выдал заключение, и они радостно передали это все нам. — Вместе с ним, я так понимаю. — Антон хмыкнул, но осекся, потому что это прозвучало очень грубо. Дмитрий решил сделать вид, что ничего не заметил, но обстановка в кабинете стала напряжённая. Губы Антона тронула неловкая примирительная улыбка, но Дмитрий даже не смотрел его в сторону, разглядывая очень интересный книжный стеллаж за спиной начальника. — Труп нашем могильнике, поезжайте туда. Воля уже наверняка сделал свое заключение. Свободны. Дмитрий утвердительно кивнул и, проходя мимо, едва-едва задел того плечом. Антон отметил, что ростом Дмитрий был едва доставал до его плеча, но за счет осанки и вздернутому подбородку, казался выше. — Встретимся у машины. Я поведу. Мужчина тихо закрыл за собой дверь, пока Антон пытался поймать свою челюсть, так это было неожиданно. Новое раздражение охватило следователя, и он разевал рот, в попытках сформулировать хоть какой-то комментарий, но Стас его перебил: — Дерзкий, да? — Шеминов откинулся на спинку стула. — Раскроешь это дело — получишь новую ставку. Какие у тебя соображения? — Не тривиальный случай. Маньяк. Думаю, это не последнее убийство. — Тяжело придется, но его мозг тут же снова переключился на папку в руках. Тоненькая, едва весомая, но так многозначащая. — Похоже на то. Так что давай, чем быстрее ты найдешь этого психа, тем меньше трупов у нас будет. Воля скажет тебе спасибо. Антон согласно кивнул, и, взяв со стола свою кружку, уже выходил, но вспомнил. — Кто криминалист? Почему его отчета нет? — он обернулся через плечо, спрашивая. Стас загадочно улыбнулся. — О, тебе это понравится. Знаешь Арсения Попова? Глаза Шастуна распахнулись от удивления. — Так он же в отставке, нет? Я помню, что он ушел сразу после того, как повисло дело о полярном маньяке. — Ушел. А сейчас вернулся. — Стас лишь пожал плечами. — Все, иди. Пока мы тут болтаем, вполне возможно, происходит следующее убийство. Ты прав, я нутром чую — это дело наделает шуму. Дверь за Антоном закрылась. Теперь осталось закрыть и это дело до того, как газеты будут печатать нашу беспомощность на первых полосах. Стас взглянул в окно, за которым усиливался дождь, стуча по крыше и водосточным трубам. Его чутье, почти никогда не подводившее, говорило о том, что это расследование принесет им много славы и проблем. Маньяк, который так искусно обращается со своими жертвами, вряд ли остановится на этой девушке — факт. Стасу хотелось верить, что он не ошибся в выборе ведущего следователя, ведь Антон и правда был хорош в этом деле. Восходящая звезда северного округа, на счету которого больше раскрытых дел, чем у сторожил. Многообещающе.***
Погода и не думала становится лучше: дождь усилился, но хотя бы ветер немного поутих. Антон накинул на плечи пальто, сделал последний глоток вчерашнего кофе и заспешил к служебному выходу. Там его ждал Дмитрий, уже сидящий за рулем. Мужчина внимательно рассматривал двор отдела, и думал о чем-то своем. Юнец — мой начальник. Какой же стыд. — Что ж, —Антон без удовольствия плюхнулся на пассажирское кресло, отодвигая его на максимум назад. — Адрес—то тебе сказали? — Сказали. — машина завелась с тихим рыком и тронулась, выезжая со двора. Антон снова открыл папку, рассматривая, будто мог найти что—то новенькое. Он взял лист фотографии и рассматривал, пытаясь на пленке заметить хоть что—то, что могло дать хоть какую-то крупицу информации. Но нет, не было ничего. Девушку сфотографировали со всех ракурсов, и, да, она была прекрасна. Настоящая красавица, такой и останется, пока тело на начнет разлагаться в гробу под толстым слоем земли. — Что-то видишь? — Дмитрий нарушил неловкую тишину. Антон вздрогнул от его голоса, и отрицательно помотал головой. Ничего, что могло оказаться полезным. — Если это маньяк, то он убьет еще один раз. Тогда мы сможем определить его «почерк». — Разумно. В идеале, конечно, чтобы он не успел убить еще кого-то. — Успеет. Или же Воля сотворил магию и смог вычислить убийцу по крупице ДНК, которую нашел сам представь где. Антон невесело ухмыльнулся, отворачиваясь к окну. Каким же он был циничным сухарем, неспособным даже на то, чтобы завести новое знакомство без конфликтов. Ему стало интересно, какое первое впечатление он производит на людей. Считали ли они его интересным, привлекательным, остроумным? Навряд ли. К сожалению или счастью, Антон не был из тех харизматичных людей, которые, появляясь в обществе, сразу находил себе место в нем. Скорее, ощущал себя ровно обратно. Куда бы не пришел — везде лишний. Единственное место во всем мире, где ему удалось почувствовать себя своим была его работа. — Приехали. Дмитрий запарковался во дворе рядом с небольшим кирпичным зданием, заглушил двигатель. Дождь тем временем только усилился, и, выходя из машины, Антон брезгливо обходил скапливающиеся лужицы на асфальте. — Какие люди! — когда мужчины вышли из холла, их почти с радостью встретил лучший на памяти Антона судмедэксперт. Еще никто в его окружении не умел так изящно насмехаться над жизнью, над смертью. И чем дольше Антон работал с ним, тем сильнее они становились похожими: оба худые, высокие, с лицами, не выражающими хотя бы одной скупой эмоции. — Вы, наверно, по душу той красотки. — Воля повел их в холодное помещение, стены и пол которых были сделаны из искрящейся белой плитки. Около стен в ряд стояли белые стеллажи с белыми подносами, на белом столе — белая бумага и ручки, и только железные ящики-могилы были темно-серые, выделяющиеся на общем фоне. — Паша — это Дмитрий, Дмитрий — это Паша. — Антон представил их друг другу в той же манере, что и Стас, однако, эти двое будто сразу понравились друг другу. — Будем здоровы, — Воля в шутливой манере произнес свое коронное приветствие, и Дмитрий выдавил из себя слабую улыбку. Антон покосился на них двоих, поражаясь умению Воли выдавать такие странные фразы, как будто, так и было нужно. Паша подошел к одному из ящиков — второй снизу, пятый слева. — Знакомьтесь, это — наша цветочная фея. — Воля с силой потянул за ручку. — Умерла не сама где-то в районе семи вечера. Видимых повреждений нет, жду результат экспертизы из лаборатории. Видите это? — Паша коснулся скулы. — Красную точку? След от укола. Ей сделали инъекцию незадолго до смерти. В остальном, ничего интересного я в ней не нашел — конечно, кроме неплохой фигуры и милого личика — ничего, что могло бы дать информации про убийцу. Работал либо профессионал, либо кто-то, кто очень долго планировал это убийство. Он не оставил после себя ничего личного или лишнего, как вам лучше слышится. Антон подошел к краю полки и склонился над трупом, осматривая. Что, должно быть, испытывал бы человек, глядя на труп? Страх? Отвращение? Антон не мог знать, для него что труп, что живой человек — одинаково. Дмитрий обошел с другой стороны и тоже внимательно вглядывался. — Если что-то найдете — зовите. А я пойду кофе выпью. — Воля широко зевнул, стягивая с себя перчатки и развязывая фартук. — Стой. — Антон обернулся через плечо. — Ты написал свое заключение? — Спрашиваешь еще. На вот, держи. — Погоди. — Антон отошел от тела и достал из папки лист. — Прочитай. Воля цокнул языком и пробежался глазами по заключению его коллеги, однако, никаких видимых признаков осознания или эврики на его лице не было. Павел старался уважать своих коллег, но, подобно Антону, всегда относился к результату их работы с подозрением. В их деле любая мелочь могла оказаться ключом к разгадке, и упущение таковой могло стоить еще одной жизни. Ох, если бы судмедэкспертам платили за каждый труп… Тогда бы Воля может быть и задумался о том, чтобы халтурить. — Ничего нового. Я описал ровно тоже самое. Стерильная работа, не подкопаешься. — А эти синяки ты тоже описывал? В первом отчете про них ни слова. — Дмитрий тыкнул пальцем в районе плеча. Павел подошел к нему и с деловитым видом наклонился ближе к трупу. — Да, это не совсем следы борьбы, конечно. Ее грубо схватили за руку и тащили за собой. Конечно, это говорит о том, что жертва не сама приняла решение умереть. Антон хмыкнул. — Ладно, я тебя понял. — и, чуть подумав, все-таки спросил. — Кстати, ты в курсе, кто наш криминалист? Паша вопросительно кивнул головой. — Попов. — Ух ты! — Воля присвистнул. — Я работал с ним, крутой мужик. Щелкал дела, как орешки. Правда, сломал зубы о Полярника, но там и без Попова хватало пострадавших. — Дело же так и не закрыли, да? — Дмитрий поравнялся с Антоном. Об этом деле скоро начнут читать лекции, таким громким и резонирующим оно было. Некоторый Полярник начал свое дело в маленьком областном селе Полярное, отсюда и имя, которое ему тут же придумали журналисты. Казалось, что сложно в том, чтобы вычислить одного психа из десятка тысяч мирных жителей? Пока полиция и следственный комитет заблуждались в этой мысли, Полярник убил еще несколько человек, а именно — двенадцать. Двенадцать невинных жертв, и все — девушки. Связи между ними, само собой, не было никакой. Но у Полярника была не только больная фантазия, но и чувство прекрасного. — Не закрыли. А в чем был его фирменный почерк, вы в курсе? — Воля закончил мыть руки и вытирался полотенцем. — Мы его между собой Флористом называли. Сначала он душил своих жертв, а потом вставлял им в рот цветок, примулу. Извращенец чертов. — Подожди, — Антон переглянулся с Дмитрием, затем достал фотографию из папки. — Вот эти цветы? — А? Дай посмотреть. — Паша внимательно смотрел на фото. — Слушай, мелко, не вижу, но вообще похоже. Точно не могу сказать, это к криминалисту нужно, у него собраны все оставшиеся улики. Моя вон лежит, прохлаждается. Воля хохотнул над собственной шуткой, и Антон, будь честен, тоже не смог сдержать улыбочки. Дмитрий не разделял их веселья, и с каждой минутой становился все более и более угрюмым. Было заметно, как ему неуютно в морге. — Поехали уже. — процедил мужчина и быстрым шагом пересек комнату, скрываясь за углом коридора. — Ладно, Паш, спасибо. До скорого! — Уж надеюсь! — Какой же он все-таки мерзавец, подумал Антон уже на выходе, пряча папку за пазуху и побежал к машине. Широкими ручьями вода бежала к стоку, но дождь продолжал заливать с новой силой, настукивая ритм по крышам.***
Антон возвращался домой немного пьяным, припрятав бутылку пива под пальто. Ему была забавно играть в подростка, который всеми силами пытается не спалиться, что напился. Правда, у него дома его не ждали строгие родители, которые могли бы его за это поругать. Дома его не ждал вообще никто. В голове, наконец, тишина, и можно было не думать, просто идти привычным маршрутом через парк, потом по набережной, и потом свернуть во дворы. Отложенным действием до него стали докатываться мерзкие, клейкие ощущения одиночества и пустоты. В моменте, когда Ира закрыла дверь, он стоял, равнодушный и совершенно отстраненный, не там. А сейчас, здесь, ему даже взгрустнулось. Всего чуть-чуть, не так, как об этом рассказывают в книгах и показывают в фильмах. С каждым днем ему казалось, что все чувства, все его чувственное восприятие действительности утекало как песок сквозь пальцы. Он превращался в робота, в железку, которая была способна на любой подвиг, но только не на проявление эмоций. Когда он подходил к дому, все еще придумывая все аргументы за, почему его работа должна помочь исцелить душевные раны, которые, как он понимал, даже не зудят (но обязательно должны были), со двора послышался дикий отчаянный вопль. Антон споткнулся и рванул на крик. Так кричат люди, случайно встретившиеся со смертью лицом к лицу. За детской площадкой, на небольшом пяточке земли, где росли высокие тундровые ели, уже собрались зеваки. Они шумели, причитали, женщина все время закрывала рот рукой. — Пропустите! — Антон вытащил корочку следственного комитета и мотал над головой, протискиваясь между двумя рослыми мужчинами. Сердце пропускает удар: один — глухо — два. От увиденного он обомлел. Застыл на полшага, медленно опуская руки. Самые худшие и одновременные лучшие подозрения оправдались. Под деревом, красивая и молодая, лежала девушка, усыпанная цветами, название которых Антон пока не знал. Она еще не успела принять окончательный мертвый вид, и, не будь ее стеклянный взгляд устремлен в небо, он бы сказал, что она просто так заснула. У Антона ком подкатил к горлу от представшей перед ним композиции, точь-в-точь как на подшитых к делу фотографиях. Очевидно — это он. Мозг следователя лихорадочно работал, фиксируя все детали, все, что мог увидеть сам. — Разойдитесь. — глухо попросил Антон, прокашлялся, и закричал — Все на десять шагов назад! Кто-то уже позвонить в полицию? — Да! — ответившая женщина прижимала руки к груди и смотрела на труп, не мигая. Как завороженная и не смела отвести взгляд. Антон покачал головой, чувствуя, как в обществе повисло тяжелое молчание и страх, липкий, расползался по их телам. — Я попрошу Вас никуда не уходить. — Антон вздохнул, и подтолкнул толпу еще на шаг назад, выступая живым ограждением. Он не мог позволить затопать все улики, который, он был уверен, на этот раз должно быть достаточно хотя бы для того, чтобы выйти на след. Чтобы выяснить хотя бы что-то, что начнет заполнять худую папку. Свидетели зашептались. В городе объявился новый маньяк. Казалось, что родные еще не закончили горевать по жертвам Полярника, а теперь снова. Как злой рок, как кто-то проклял их город. Антон подошел к этой женщине и, положив руки на плечи, попросил смотреть на него. — Успокойтесь. Я разберусь. Вам не о чем беспокоиться. — если этот ублюдок не убивает старух, конечно. Он понимал, что его слова сейчас мало что значат, и звучат максимально клишировано глупо, но это был тот уровень эмпатии и понимая человеческих чувств, на которые он был способен. Во двор заехало две полицейские машины, при параде, с мигалками и орущим сигналом. Четверо мужчин добежали до места, и, увидев тело, усыпанное цветами, побледнели. Все четверо синхронно. Но им потребовалось пара мгновений, чтобы взять себя в руки. Они выстроились цепочкой и оттеснили толпу еще на пару шагов назад. Один из них через плечо обратился к Антону: — А вы?.. — Капитан следственного комитета по северному округу. — Антон снова достал корочку в красной обложке. Полицейский кивнул. Прошло еще немного времени, когда на место прибыла служебная машина, из которой вышел Дмитрий и Павел. Они выглядели немного заспанными, и тут Антон задумался посмотреть на часы: два часа, сорок три минуты. — Это он? — Дмитрий поравнялся с Антоном. — Похоже на то. Дмитрий… — Можно уже просто Дима. — Хорошо. Что думаешь, это может быть тот самый флорист? — Вполне возможно, но пока я не понимаю, почему он объявился снова. Что-то произошло, раз он снова начал убивать. — Дима широко зевнул, прикрывшись рукой. — Потому что психически нестабильному маньяку не нужен повод, чтобы что-то делать. У него есть идея — он ее реализует. Любыми способами. — от голоса за спиной у Антона пробежали крупные мурашки. — Вас что, не учили составлять портрет преступника? Антон очень медленно, сначала просто через плечо, затем полностью, обернулся. Чуть в стороне, докуривая сигарету, стоял мужчина. Темные волосы с седой прядью ото лба, высокие скулы, тяжелый цепкий взгляд. Он бросил бычок на землю, затушил острым носком тяжелых шнурованный сапог — берцы? — и подошел к следователям. — Представляться не нужно, я думаю, — от его хищной приветственной улыбки Антон поежился, чувствуя, как рядом с этим человеком все внутри покрывается корочкой льда, как будто этот человек замораживал его изнутри одним своим взглядом. Антон переглянулся с Димой, и с осторожностью кивнул. — М-да, — Арсений цокнул языком и достал следующую сигарету. Закурил. Выпустил дым. — Значит так, давайте сразу уясним. — голос у Арсения был надтреснутый, с характерной хрипотцой. — Вы не мешаете мне, я не мешаю Вам. Обмениваемся новостями, иногда можем обсуждать. Я мешать следствию не буду, чего от Вас тоже жду. — Но ведь расследованием занимаюсь Я и Дмитрий, ты — наш криминалист. — Я — свой собственный, — мужчина смотрел на Антона т а к, что можно было удавиться на месте от стыда. Рядом с ним Антон чувствовал себя совсем несмышленым ребенком, которому дали поиграть во взрослую игру. — Мне неинтересно возиться с вами двумя, поэтому расслабьтесь и делайте свою работу: опрашивайте, заполняйте бумажки. В общем, играйте в Шерлок Холмса, остальное предоставьте мне. Если повезет — закроем дело до третьего трупа. Внутри Антона загоралась пламя возмущения, его задела эта пренебрежительность в тоне криминалиста и его абсолютная уверенность в собственной правоте. Его властный тон, осанка, тяжелый взгляд — все это вопило о том, что Арсений из тех людей, которые доводят дело до конца, не считаясь с мнением других. — В отличии от прошлого трупа, здесь он знатно наследил. — Арсений сделал еще одну затяжку, и, бросив сигарету на середине, направился сразу к трупу девушки. Паша уже вовсю писал заключение, время от времени поглядывая в их сторону. Поймав взгляд Антона — абсолютно растерянный — он ему улыбнулся. Такой понимающей улыбкой, как будто заранее знал, что так оно и будет. — Вот гондон. — процедил Дмитрий. — Все лавры себе забрать хочет. — Пошли работать. — Антон пропустил мимо ушей комментарий теперь напарника и, заложив руки в карманы пальто (он нащупал там прохладную железную банку пива), направился к свидетелям. Если у них получится пойти по горячим следам, то, возможно, они справятся с этим делом и без Арсения. Нужен ли им такой криминалист-одиночка? Антон, конечно, понимал, что совсем без него у них не получится. Но у них на руках будут все отчеты, и этой информации должно хватить. — Сержант, — Дима подозвал к себе одного из полицейских. — Что у нас? — Тело обнаружили вот те мужчина и женщина, — Антон и Дима проследили за рукой, указывающую на пару. — сразу вызвали полицию. Потом на крик сбежались вот эти двое, а потом уже Антон Адреевич сам знает. — Кого-то видели или слышали? — Нет. — Ну понятно, — Антон пнул ногой землю. — Я пойду говорить с теми мужиками, а ты допроси парочку. Может, все-таки правильный вопрос даст нам правильный ответ. Сержант поджал губы, услышав в голосе Антона не то обвинение, не то упрек. Спорить не стал — знал, что следственный комитет не терпит от полиции самодеятельности. — Будем прочесывать кварталы, вызывай опергруппу. — Думаешь, он сидит и ждет в темном углу? — Дима хмыкнул. — Думаю, что в полярный день уйти незамеченным из этого места не так-то просто. Так что, опергруппа здесь скорее для устрашения. — Антон кивнул в сторону мужиков. — Если хочешь что-то спрятать, прячь на самом видном месте. Дмитрий не сразу, но понял, к чему клонит следователь. Кротко кивнул, обращаясь к полицейскому за рацией. — Доброй ночи, — Антон подошел к двум рослым мужчинам, которые оживленно обсуждали между собой. Высокие, в потертых джинсах и грязных куртках, они выглядели как братья-близнецы. На лицах — отупения от алкоголя, руки в треморе, а подойдя ближе, Антон уловил сильный запах алкоголя. — Доброй ночи, товарищ следователь. — Они обернулись к нему с удивительным синхроном. — Что-то видели? — оба мотнули головой. — А если так? Антон достал из кармана бутылку пива и рыжую купюру. Знал, что так делать нельзя, но на расследовании любой метод добычи информации был оправдан. Правый с благодарностью принял взятку и сразу убрал в карман, а бутылку пива ловко открыл. — За распитие в общественных местах… — со вздохом начал Антон, но не успел закончить. — В общем так. Мы на лавочке сидели, — мужик махнул в сторону детской площадки, — когда услышали визг вон той бабы. Мы, честное слово, ничего не видели! Хоба — и труп. — Девушку знаете? — Никак нет. Не видели никогда. — И что, по-вашему, труп здесь материализовался? Кто-то же должен был его сюда сначала принести, уложить, закидать цветами… — Ну… Федя, ты че-нить видел? — Не-а. там вместо трупа какой-то брезент лежал, или тряпка какая-то. А потом хоба — и труп. Тот, кого назвали Федей, развел руками и так по-телячьи невинно смотрел на Антона. Тряпка, значит. Видимо, убийца сначала принес сюда тело, оформил декорации, а потом накрыл это все. И, улучив момент, когда на улице никого не было… — Сержант, — Антон подозвал к себе. — Осмотрите ближайшие мусорки, ищите или брезент, или простынь. В общем что-то, чем можно накрыть тело. — Принято. Антон снова повернулся к двум друзья-собутыльникам. — Спасибо большое за содействие. Как вас зовут и номер мобильного телефона? — Фёдор. — Василий. — Отлично. Можете быть свободны, если у следствия возникнут вопросы — мы с вами свяжемся. — Антон отчеканил заученную фразу и подошел к Диме, который тоже уже заканчивал. — Есть что-нибудь? — Ничего не видели, ничего не слышали. Как обычно, в общем. У тебя? — Они не видели, чтобы кто-то притащил сюда тело. Но они видели, как не то брезент, не то простынь лежала на земле. Я послал бобиков в ближайшие мусорные баки, повезет — найдут. Пошли к Паше, он вроде уже закончил. Антон широко зевнул, уже пожалев, что позволил себе с вечера алкоголь. В голове начало неприятно гудеть. — Что ж, сыщики. У меня для вас неутешительные новости. — Паша сидел на корточках рядом с телом. Арсений же стоял вдалеке и осматривался. И снова курил. — Во-первых, мне пришел анализ на токсины по первому трупу. Это был яд, бутолотоксин. Слышали про такой? Не буду томить — эта штука содержится в ботоксе, но в безопасном количестве. — Это то, что женщина добровольно позволяет себе вкалывать? — Да еще и с большим удовольствием! Я, конечно, описывал, что у первой жертвы были следы уколов на лице, но не стал делать поспешных выводов. Мало ли чем она занималась, может у нее комплексы. Здесь, обратите внимание, — Паша нежно коснулся лба и скул жертвы. — тоже есть маленькие следы от уколов. Тот же случай. Получу результаты, но, сразу говорю, метод убийства тот же. — То есть какой-то псих-косметолог сначала вкалывает токсин и дожидается их смерти? — Да, скорее всего так и есть. Или же, или же, это просто осведомленный человек, который разбирается в химии. Одно другое не исключает. — Хоть что-то. — Антон присел рядом и внимательно всматривался в лицо девушки. Также красива, молода. Он взглянул на Попова, который смотрел куда-то вдаль, но, словно почувствовав, повернул голову к нему. — Что Попов сказал? — Ничего. Он вообще не разговорчивый, если ты заметил. — Заметил — усмехнулся Антон. Он взглянул на Диму, но тот стоял с непроницаемым выражением лица и рассматривал цветы. — А что это за лепестки? — он тоже присел, тронув. — Это примула. — Как тогда? — Как тогда. — Думаешь, он же или подражатель? — Дима сжал мелкий белый лепесток и растер между пальцев. В воздухе повисло напряженное молчание, и все нутро Антона сжалось. Если это Полярник… — Полярник душил своих жертв веревкой и оставлял тела на заброшках или нежилых домах. Этот же совсем бесстрашный, кидает тела где попало. Хотя, может, в этом тоже есть смысл. Паша пожал плечами и встал, потягиваясь. — Полярник не просто оставлял тела. — Антон испуганно вскочил, когда над его головой заговорил Арсений, и чуть не врезался в того плечами. — Его жертвы еще живыми звонили в полицию и называли адрес. Только после этого он душил их, оставлял примулу и уходил. Но насколько бы быстро мы не приезжали, всегда опаздывали. В с е г д а. Все двенадцать раз. Арсений заглянул в опустевшую пачку сигарет и нахмурился. — Он убивал раз в месяц, где-то между двенадцатым и пятнадцатым числом. — встрял в рассказ Дима. — Двенадцать месяцев — двенадцать трупов. Следствие предполагало, что он был ритуалистом, но так и не смогли это доказать. Недостаточно улик, да и не было в этом классических ритуальных знаков. Какое сегодня число? — Пятнадцатое. — А первый труп мы нашли? — Два дня назад. — Паша. — Не сходится. — Арсений. — Не сходится. — согласился с ним Антон. — Между убийствами два дня, газеты еще не успели пронюхать. Значит, мы либо имеем психа, убивающего без разбора, когда и кого угодно. Или же имеем дело с двумя убийцами, один из которых точно знал в деталях, как убили первую жертву и подстроил все так, чтобы мы точно подумали про одного человека. Арсений с интересом наблюдал за всеми, переводя взгляд с одного на другого. Антон поймал его взгляд и тут же смутился. Что-то в этом точно было, точно есть причина, по которой у Антона от его взглядов становится сильно не по себе. Размышления Димы казались ему железно логичными, но и абсурдными одновременно. Дело свежее, о нем могли знать только судмедэксперты, действующий криминалист, следователь из западного отдела и они. Подозревать ли своих? Антон хмурился, отказываясь, но жалкий червяк сомнений уже начал подъедать его доверие. Известно немало случаев, когда представители закона, будь то обычным рядовым или следователь, или прокурор, да кто угодно, имеющий власть и корочку, совершали преступления, которые после сами и расследовали. Все это звучало, как фантастика из детектива, но здесь и сейчас, ситуация складывалась ровно по этому сюжету. Среди них или есть сам убийца, или тот, кто сливает информацию. — Какие отличия между этими двумя жертвами? — Дима все сильнее начинал нервничать, понимая, что они сдвинулись с мертвой точки. Он было подумал, что таким составом: невнятный следователь Антон, циничный шут Павел и он, единственный на их фоне адекватный, вряд ли смогут вообще хоть как-то сработаться. Арсений про себя подумал, что хоть кто-то из них задает правильные вопросы. — У первой жертвы были накрашены губы, грубо и неуклюже, но все-таки. — Паша задумчиво потер щетину. —Значит, будем отталкиваться от того, что это разные убийства. — все молча, но согласно кивнули. Арсений все это время молчал, нервно теребя рукав и протирая запястье. Антон обратил на это внимание, и тихо шепнул Паше: — Протяни ему сигарету. Воля покосился на Антона, и нарочно медленно, продолжая смотреть, протянул Арсению пачку сигарет. Арсений недоверчиво переводил взгляд с одного на другого и аккуратно вытащил одну. Снова закурил. Он вообще когда-нибудь не курит? — А вы не так безнадежны, как мне показалось вначале. Антон хмыкнул, и поймал себя на том, что эта пренебрежительная похвала отозвалась в груди разливающимся телом, и впервые за эти дни он ощутил, как сердце забилось быстрее, словно оживая. Щеки покрылись румянцем. Его не покидало чувство, что что-то рядом с ним, внутри него, с этого момента изменилось.