Наш теплый май с холодным привкусом отчаяния

— Платье? Кто ты такая и что сделала с Гермионой Грейнджер? — Джинни уже начала просыпаться, и теперь её хитрая улыбка давала девушке понять, что она еще пожалеет о своем решении. — Так ты пойдешь или нет? — закатила глаза Гермиона. — Что поделать, кто-то же должен проследить, чтобы ты не ударилась во все тяжкие. — снисходительно ухмыльнулась рыжая, сползая с кровати. — Соберешься за полчаса? — Гермиона тоже спрыгнула с кровати и, удостоверившись, что Джинни пошла к шкафу, и не собирается завалиться спать, вышла из спальни и спустилась по винтовой лестнице в гостиную. Та по-прежнему была пуста, и девушка рухнула на мягкое кресло с красной обивкой, как и все в этой комнате, перед зачарованным камином. Сегодня произошло слишком много для утра субботы и, возможно, сейчас она поступает глупо, но завтра ее последний день в этих стенах. Почему бы не почувствовать себя глупой хоть раз? Очнулась она от того, что Джинни трясла её за плечо. — Сказала бы, что собираешься дрыхнуть, я бы присоединилась. — фыркнула рыжая, помогая подруге подняться. — Но сейчас я уже одета и накрашена, и я не советую заставлять меня ждать. — грозным голосом добавила она, когда Гермиона засмеялась. Подруги вместе крались по пустым коридорам замка. Казалось, каждый их шаг эхом отражается на десять шагов вперед, а их передвижения слышит весь Хогвартс. Добравшись до входа без происшествий, они обе вздохнули с облегчением. — Когда будем возвращаться, не придется прятаться. Все всё равно будут на ногах. — отмахнулась Джинни, когда они пробежались по двору Хогвартса, прежде чем Гермиона трангсгрессировала их в Хогсмид. — Куда сначала? — оживилась рыжая, оглядываясь по сторонам. Несмотря на ранее время, улицы здесь были оживленными, и по магазинам сновали волшебники, которым так же, как и им, не спалось по утрам. — А где ты покупала свое? — спросила Гермиона, вызывая у Джинни смешок. — Ты уверена, что мне потом не придется тебя откачивать после того, как тебе станет стыдно смотреть на их ассортимент? — громко расхохоталась она, привлекая внимание стоящей рядом группы пожилых ведьм, которые смерили её осуждающими взглядами. — Все настолько плохо? — негромко поинтересовалась Гермиона, наклоняясь поближе к подруге. — О, ты еще мое не видела! — заговорщицким шепотом сообщила Джинни, подмигивая подруге. — Любая отчаявшаяся лесбиянка будет моя. — Пошли туда. — решила Гермиона, беря подругу под руку и позволяя ей отвести себя в какое-то яркое заведение, на вывеске которого красовалась строгая маркировка 17+. — Воу, воу, полегче, детка. — усмехнулась Джинни. — Я бы на твоем месте подготовилась к эмоциональному потрясению. Кстати, пообещай не брать платье, если оно будет таким же как у меня. — Я уже боюсь представить, что ты там выбрала. — закатила глаза Гермиона, открывая дверь в магазин. — И что же мы ищем? — невинно поинтересовалась рыжая, проходя в магазин первой и приветливо кивая девушке на кассе, не упустив шанса просканировать жадным взглядом горы новых платьев, длина которых была явно выше середины бедра. — Что-то яркое, вызывающее.. —пробормотала девушка, — И не смотри на меня так! Неужели я не могу хотя бы на Выпускной надеть что-то… интересное. — Конечно можешь. — подозрительно широко улыбнулась Джинни, рассматривая висящие платья. — Просто доверься мне. В следующие полчаса Гермиона успела сотню раз пожалеть о своем решении. Гора платьев в её руках росла, а подруга не желала останавливаться. Она, как ураган, налетала на беспомощные стеллажи, сметая с полок слишком непривычные для Гермионы наряды. Наконец, когда девушка уже сбилась со счета, сколько платьев она держит, довольная собой Джинни хлопнула в ладоши — А теперь, дорогая, пойдем мерить и заставим её ревновать! — Что? — опешила Гермиона. — Я тебе ничего не говорила! — Тут итак все очевидно, дурочка. — засмеялась Джинни, подталкивая подругу к примерочным. — А теперь иди и мерь! Первые два платья, которые были словно из латекса, хотя Джинни уверяла её, что это не так, девушка отмела сразу. Она конечно хотела выглядеть иначе, чем обычно, но не испытывала желания выглядеть как девочка-по-вызову. Когда Джинни переспросила Гермиону о дословном значении этого выражения, та отмахнулась, однако рыжая выглядела слишком заинтересованной. — Мы к этому еще вернемся. — сообщила она, снова сосредотачиваясь на платье в своих руках. В следующих двух Гермиона клялась, что не сможет наклониться, так как даже в надетом варианте, они едва прикрывали задницу, а когда Джинни с хитрой ухмылкой спросила, что именно её смущает, девушка молча прошла в примерочную и швырнула оба платья в бедную подругу, которая, уже никого не стесняясь, хохотала от души. Более-менее сносное желтое платье Джинни отвергла сама, потому что, по её мнению, Гермионе не шел такой яркий «цыплячий» оттенок, и та не решилась с ней спорить, однако не переминула сообщить, что это самое адекватное платье, которое она мерила сегодня. — Осталось еще одно. — крикнула Джинни, кидая в руки подруги красное платье, которое выглядело немного иначе, чем остальные. Оно было из темно-красного шелка на довольно надежных серебряных бретельках. Треугольный, хотя и глубокий вырез открывал великолепный обзор на грудь, однако высокие края топа в виде корсета, к которым были прикреплены бретельки не позволяли платью выглядеть слишком аморально. Обтягивающую и, по мнению Гермионы, очень короткую юбку украшал соблазнительный вырез на бедре, но, по справедливому суждению Джинни, он обнажал лишь ногу девушки, не позволяя открыть ничего нежелательного, насколько это вообще было возможно в таком платье. Кайма на вырезе юбки была вышита серебряными нитками под стать бретелькам и, надо сказать, это было первое платье, которое особенно приглянулось девушке. Теперь, она не сомневалась в том, что не будет покупать желтое. — Надела? — крикнула Джинни из-за шторки, прерывая самолюбование Гермионы, которая уже несколько минут не могла оторвать глаз от своего отражения. — Сама красуешься, а другим даже посмотреть не даешь? — притворно надулась рыжая, одним движением распахивая шторку и застывая при виде подруги. — Вау!.. — присвистнула она. — Ахуеть. — Тебе нравится? — закусила губу Гермиона, глядя на восторженное лицо девушки. — Ты идиотка? Конечно мне нравится, черт возьми, иначе стояла бы я тут с открытым ртом? — фыркнула рыжая. — Черт, Миона, тебе надо почаще носить такие вещи. — Боюсь, эта акция разовая. — криво улыбнулась Гермиона. — Меня не очень прельщает перспектива ходить в том, в чем я не могу нормально сесть. — А на кой черт тебе завтра садиться? Но если очень захочешь, можешь присесть ко мне на колени. — нахально подмигнула Джинни, получая легкий подзатыльник от Гермионы. — Ах, да. — опомнилась она. — Сюда надо туфли. — Давай что-нибудь из того, на чем я смогу ходить. — закатила глаза Гермиона, прислоняясь к стенке. Этот день обещал быть долгим. ~ Большой Зал был полон гомонящих школьников. Парадные мантии и яркие платья — все смешалось в одно яркое и громкое месиво, отрывающееся от всей души в свой последний школьный день. Музыка перекрикивала голоса, а на танцполе некуда было упасть даже яблоку Драко Малфоя, который впервые в жизни выкинул огрызок в переполненный мусорный контейнер в углу зала. Гермиона остановилась, чтобы насмешливо ему поаплодировать. Пунш, по-видимому, все-таки был разбавлен, так как Блейз Забини, выпивший уже стаканов пять, пошатывался под громкий хохот слизеринцев. Гермиона танцевала с Джинни, которая со стаканом пунша в руках пыталась одновременно подпевать песням и плясать. Каблуки ощутимо мешали, и, осушив еще стакан, она скинула туфли под ближайший стол и продолжила танцевать босиком. Гермиону больше занимало, не задралось ли её платье, и она постоянно одергивала его вниз, когда оно произвольно ползло к ее поясу. Высокие шпильки тоже не были приятным бонусом, и она уже подумывала последовать примеру Джинни, когда увидела вдали профессора Блэк, лениво наблюдающую за праздником вместе с парой профессоров. На дне её стакана плескалось что-то явно покрепче пунша, когда она почувствовала на себе взгляд девушки. Мгновение они смотрели друг на друга, и Гермиона снова утонула в ней. Еле выдавив приветственную улыбку, она просто любовалась женщиной, которая уже никогда не станет её. Женщиной, которая одним махом осушила стакан и отвернулась, разорвав их восстановившуюся связь. Женщиной, ради которой Гермиона пробубнила слова оправдания Джинни и, расталкивая локтями танцующих устремилась в другой конец зала. Туда, где скучала на этом празднике жизни Она. Беллатрикс заметила приближение девушки сразу и изобразила на своем лице холодную отстраненность, задумчиво глядя на дно своего стакана. — Мисс Грейнджер. — уронила она, когда Гермиона поравнялась с ней. Не без удивления она осматривала новое платье, которое обтягивало девушку буквально везде и соблазнительно подчеркивало все достоинства девичьей фигуры. — Прекрасно выглядите. — не удержалась она, не отрывая жадного взгляда от открытой зоны декольте и перемещая его лишь после того, как заметила не менее глубокий разрез на бедре. Догадаться, для кого надето это платье, было несложно, когда Блэк неохотно подняла взгляд и отметила порозовевшие щеки Гермионы. Взгляд той в свою очередь блуждал по её телу, когда Беллатрикс склонила голову вбок, дожидаясь продолжения. Где-то на фоне заиграла медленная музыка, когда девушка вдруг церемониально поклонилась Блэк и протянула ей руку. — Разрешите пригласить Вас на танец. — тихо предложила она, а Беллатрикс вместо ответа просто вложила свои холодные пальцы в горячую ладонь девушки. — Надеюсь, Вы не отдавите мне ноги. — провокационно улыбнулась Блэк, кладя другую руку на плечо Гермионы. — Я верну Вас в целости и сохранности.— усмехнулась Гермиона, по-хозяйски располагая свою руку на талии Беллатрикс. Они легко вклинились в толпу танцующих, и пока мальчики приглашали своих подруг и девушек на медлячок, Гермиона кружила своего профессора, а по совместительству свою любовь в центре зала под огромной готической люстрой. — Я не помню, чтобы здесь была эта люстра, — тяжело выдохнула Гермиона, принимая руки профессора на своих плечах и подхватывая ту на руки, чтобы приподнять, как того требовал танец. — Я тоже. — в ответ пробормотала Беллатрикс, цепляясь пальцами за девушку и снова падая в её объятия. — Её, наверное, МакГонагалл повесила. — Она мне не нравится. — широко улыбнулась Гермиона, прижимая спутницу к себе, чтобы снова закружить в танце. — Мне тоже. — профессор громко рассмеялась, полностью отдаваясь власти чар девушки и даже не думая о том, чтобы перехватить власть в свои руки. Этой ночью они стали одним целым, слившись с мелодией и позволив эмоциям взять верх. Они танцевали как в последний раз, собирая друг другу осколки разбитых душ. Беллатрикс, откинув голову назад, хохотала, когда Гермиона едва её не уронила, и возможно тому виной был разбавленный пунш, но они обе знали, что именно дурманит их сильнее, чем самый крепкий алкоголь. Даже, когда музыка стихла, и, видимо, подошел конец вечера, они не разжали рук в медленном танце, не отрывая глаз друг от друга. Пьяные подростки разошлись компаниями, чтобы отметить остатки ночи в гостиных. Джинни оглянулась в поисках Гермионы и, увидев ее посередине зала вместе с Блэк, улыбнулась. Те были так увлечены друг другом, что не замечали ничего вокруг, а она, Джинни, как всегда была права. Притяжение между её подругой и профессором Защиты от Темных Искусств невозможно было отрицать. Подталкивая в спины друзей с Гриффиндора, она вывела их из Большого Зала, и их гомонящая компания ушла допивать остатки пунша в Гриффиндорскую гостиную. Профессора тоже разошлись. Кто — спать, кто-то, как МаКгонагалл, — в учительскую — дожидаться утра. А две девушки остались в объятиях друг друга в пустом темном Зале, освещенном лишь серебряными огоньками и совершенно дурацкой, портящей весь вид, готической люстрой. — Тебе понравился вечер? — тихо промолвила Беллатрикс, обнимая девушку за шею. — Я бы хотела, чтобы он никогда не заканчивался. — вздохнула Гермиона, не опуская рук с талии женщины. — Все хорошее не вечно. — хмыкнула Блэк, но не отстранилась. — Это конец? — надломленно спросила девушка, теребя завязки платья на спине Беллатрикс, но не для того, чтобы развязать. Просто, чтобы занять дрожащие руки. — Это начало, крошка. — криво улыбнулась Блэк, — Но не наше. Гермиона не стала сдерживаться, а просто расплакалась. Больше не было необходимости сдерживать эмоции, то был их последний вечер. — Поцелуй меня. — тихо попросила девушка, кладя ладонь на холодную щеку, к которой раньше прикасалась так часто, но только сейчас поняла, насколько ледяной она была. Казалось, будто сама Блэк была соткана изо льда. Снежная королева с теплым взглядом. — Тогда ты точно меня не отпустишь. — грустно ответила Беллатрикс, поглаживая Гермиону по щеке своей рукой. — Я и не хочу.. — Нужно, крошка. Я не хочу говорить кучу грубых слов, чтобы оттолкнуть тебя, но со временем ты поймешь, что я была права. — Блэк почти умоляла, но была непоколебима в выборе слов. — Тебе понравилось платье? — вместо ответа спросила Гермиона, заставляя себя улыбаться. Если это их последняя ночь, и она намерена сохранить лишь счастливые воспоминания о ней. — Ты в нем невероятна. — искреннее улыбнулась ей в ответ Беллатрикс. — А ты прекрасна абсолютно во всем, что надеваешь. Даже в этой черной рубашке. — призналась Гермиона, ничуть не жалея об этом, потому что Блэк, уже не в первый раз за сегодняшний вечер рассмеялась. Чистый мелодичный, искренний и завораживающий звук — так Гермиона могла бы описать её смех, который был тем, чем она могла бы наслаждаться вечно. — И как мне тебя не поцеловать, когда ты говоришь со мной так?.. — промурлыкала Беллатрикс. Внезапно она весело улыбнулась и, хватая Гермиону за руку, потащила её за собой к выходу из замка. Голова кружилась от переизбытка эмоций, когда они, смеясь, выбежали школьный двор. Сейчас, наверное, было около пяти утра, поэтому розовый майский рассвет уже окрасил лазурную синеву небес своей нежной рукой сонного художника. Трава была мокрой от росы и приятным холодом обжигала босые ноги двух девушек, которые скинули неудобные туфли на каблуках и во вчерашних вечерних платьях держались за руки. В замке было шумно, но здесь царила девственная тишина, прерываемая лишь пересвистыванием птиц, чья утренняя жизнь уже шла полным ходом. Май бушевал своими красками, и в центре всего были две заплаканные девушки, наслаждавшиеся последними мгновениями их безграничного счастья.