Ереван

Բայց և պահել անկարող եմ, Օ՜, դրժվար է համբերել, Չասել՝ ինչով բախտավոր եմ, Չասել՝ ինչպե՜ս եմ սիրել։ Հովհաննես Թումանյան «Իմ սերը»

Ереванская ночь пахнет югом, даже ночью, когда температура и не думает опускаться ниже 20. До окончания июля всего три дня. Там в Москве, считай, и лето закончилось, а тут ощущение, что лето будет всегда. Честно говоря, вполне можно было остаться еще на день, отработать его и лететь завтра вечером. Но хотелось в ночь, тепло, юг. Колесики огромного чемодана чуть подскакивают на стыках покрытия на полу аэропорта. Невольно улыбается, когда при выходе в зону встречающих видит знакомый уже многие годы образ. Мужчина, как обычно, стоит сложив руки за спину и что-то разглядывает у себя под ногами. Вскидывает рассеянные голубые глаза и совершенно особенно, нежно улыбается, заметив высокую блондинку. - Быстро скажи, что ты мне рад!- требует от встречающего. - Как ссыльно-каторжный отдыху,- товарищ отбирает чемодан и направляется к выходу.- Хорошо, что ты прилетела пораньше. Колесики подскакивают уже на уличном покрытии за дверями аэропорта, пара движется в сторону такси. Мужчина грузит огромный чемодан в багажник и забирается на переднее пассажирское сидение в то время, как прилетевшая блондинка с комфортом размещается на заднем. - Давай, что у нас хорошего?- просит в затылок женщина. - Есть и хорошее. Завтра поглядишь,- кивает встречающий.- Ты вот мне только скажи: на кой черт ты нагружаешься таким чемоданом, когда летишь на несколько дней? Надорвешься же! - Да пока ни разу не надорвалась,- смеется в ответ.- Дуд, ты из меня уж совсем обессиленную не делай! Смеется так завораживающе, что даже водитель поворачивает голову, за что тут же получает нарекание от сидящего рядом пассажира: - Следите за дорогой, уважаемый! Мы хотим доехать в целости и сохранности. - Сергей Викторович у нас педант и зануда,- шутит блондинка. - Этери Георгиевна тоже раздолбаев не любит,- парирует ее приятель. Так с прибаутками и подколами доехали до гостиницы. Покрякивая Дудаков извлек огромный чемодан и покатил сначала к рецепции,а после и до номера, как были решены формальности. И все время двое почти не замолкали, обсуждая работу и ледовые будни: ее в Москве, его - здесь. Любой, проходящий мимо и погруженный в мир фигурного катания, мог бы без труда узнать двух ведущих тренеров московской школы множества чемпионок. И совершенно честно мог бы на вопрос ответить, что эта парочка разговаривала исключительно о своей работе. Сумасшедшие трудоголики, ночь на планете, а они о коньках и прыжках. В лифте обсуждали возвращение в строй Сони Акатьевой. - На первое ей, вроде, дали допуск к тренировкам на льду, вся надежда на твой зоркий глаз, пока я у детей. - Мой зоркий глаз и острый нюх за день должны найти у нее все четверные, пока хозяйка “Хрустального” наблюдает другие горизонты?- посмеивается техтренер. - За то и люблю тебя, что понятливый, Сереж,- длинная ладошка ложится на предплечье руки, держащей чемодан и отпускается сразу, как открывается лифтовая дверь. Что-то незримо меняется в этом спокойном проходе до номера, хоть внешне она все так же идет впереди, а он следует в шаге, катя ее чемодан. Так и заходят в достаточно аскетичный номер, которому, кажется, совершенно не соответствует дорогая женщина. Больше она не соответствует только сцене, следующей за тем, как запирается дверь, но почему-то все происходит ровно так, как происходит. Женщина скидывает рубашку на крючок у входа. Длинные голые руки закидываются на чуть красноватую от случайного загара широкую шею, большие ладони обхватывают ее тонкую талию, и нежная улыбка, встретившая блондинку в аэропорту становится чуть болезненной: - Здравствуй, милая!- долгий поцелуй, закрепляющий слова. - Я не выдержала,- признается, прижимаясь носом к плечу.- Без тебя невозможно! - Значит, сбежала с работы, безобразница?- Сергей сползает с талии ладонями на бедра.- Я, безусловно, порицаю. Короткий поцелуй, еще один. Голубой взгляд, устремленный в карий. Руки на бедрах, перехватываются так, так, чтобы сжать ягодицы и прижать высокое тело совсем плотно. - Мне стыдно,- но губы так вздрагивают, а пальцы так разглаживают венки на шее под ними, что ни в какой стыд не верится. - Ты будешь раскаиваться?- задирает топ, заворачивая под грудью и обнажая плоский живот мужчина. - Очень,- соглашается она, чувствуя пальцы, бродящие по оголенной коже. - Надеюсь на полную меру раскаяния,- шепчет в ухо прикрытое кудрявым локоном. Целует в шею за ним, ниже, по плечу, сдвигая веревочку-бретельку топа, добирается до чашечек бюстгальтера, которые не держатся ничем, кроме пояса лифчика, так что просто отворачивает их вниз вместе с верхом облегающего топа. - Как я соскучился,- Сергей процеловывает дорожку к обнаженной груди, выбирает правый сосок для того, чтобы прихватить губами и потянуть на себя. В ответ на тяжелый вздох и долгий выдох, кладет руку на вторую грудь, поглаживая всей ладонью. Длинные пальцы ерошат короткие волосы, портя и без того давно потерявшую исходную форму стрижку. И завернутая майка и бюстгальтер уже стянуты до живота, горячий влажный язык продолжает бродить по коже. - Ты бы меня хоть в душ отпустил,- вздрагивает от коротких поцелуев засосов под ребрами. - Мррр,- довольно согласился в пупок Сережа,- я тебя и намылю. В ванной помогал выбираться из одежды, успевая целовать то там, тут. Из своих штанов и футболки выбрался за долю секунд, пока женщина забиралась под воду. Голый, возбужденный прижался к длинной спине. Выдавил на ладонь гель для душа из тех, что отель предлагал посетителям. Растер по плечам, груди, животу, нырнул между женскими ногами, предлагая их чуть раздвинуть, чтобы встать поудобнее. Набирал в ладонь льющуюся воду и омывал полуоткрытое лоно. Грудью касался спины, член терся о ягодицы. Наконец опустил палец на клитор и закружился по нему между створками спелой раковики промежности. Женское тело вздрагивало от особенно сладких касаний, а когда к ним добавилось поглаживание соска, дрожь больше не утихала. Член искал доступа к влаге и тесноте дрожащего под пальцами совершенства. На секунду остановился, указал напряженному отростку путь в сладость, проник и жарко выдохнул в плечо под губами. двигался не столько широко, сколько до максимальной глубины, насаживал на себя, обхватив обеими руками, принуждая наклониться и упереться в стену. Весь стал частью своей женщины и акта любви, губами проводил то шее плечу, нигде не останавливался. Бедра, то двигались вперед и назад, что вращались по кругу, задевая внутри покоренного тела точки от которых низко охала женщина под ним. За секунду до ее высоты засатвил себя выйти, лишь прижал пульсирующую бусинку в соединении створок половых губ, давая ей улететь. - Ну зачем?- капризно потребовала объяснений, глядя на горячий и все так же стоящий орган блондинка. Ей было жалко его отсутствия в момент блаженства. Ничто не оправдывало такого поведения. Сережа лишь прижал ее грудью к себе, выдавил новую порцию геля и начал гладить спину и ягодицы. - Все еще впереди,- прикоснулся губами к губам. Домыл, вытер большим банным полотенцем, снова целовал везде, закутал в халат и повел к постели. Так и уложил в халате на простыни, развел полы, открывая ноги. Провел языком от колена по бедру. - Все только начинается,- пробормотал негромко, заныривая в пах и пошире раздвигая колени, между которыми устроился, склонившись лицом к венерину холму. Чувствительный после первого оргазма клитор отреагировал сразу же на поглаживание языком, лоно подалось вперед, впечатываясь в губы, словно в ответном поцелуе. Посасывал вновь набухший ухелок, слизывал выделяющийся сок, ждал чего-то важного . - Ты издеваешься?!- простонала, восходя на пик второго оргазма женщина- Трахнм меня по-человечески! - Когда ты приказываешь,- навис сверху,- тебе невозможно отказать! Гибкое длинное тело, сходило с ума под большими тяжелым, искало блаженства, до которого, кажется, теперь было не дотянуться, два финала давали себя знать, сладость и радость телесной близости, кажется, специально прятались в самых недоступных уголках, лишь намекая, что их можно выловить. Казалось, не найдет, почти успокоилась, дожидаясь, когда Сергей кончит. - Давай же!- потребовал мужчин, обрушивая новую порцию ласки на болезненно торчащие соски. Он их сосал, втягивая сильно и глубоко, лизал, наконец сдавил пальцами и безумно заходил бедрами вперед и назад, растирая самые вершинки. Ей казалось, что кричит на всю гостиницу, но из груди не вылетело ни звука, только крупные волны подкидывали тело, замирая мелкой дрожью живота и бедер. Внутри извергался вулкан: сначала ее, омывая, движущуюся внутри поршнем плоть, а потом его, наполнивший ее сосуд. - Я соскучился,- будто оправдываясь, прошептал на ухо Сережа. - Я заметила,- обняла за талию.- Это было… Я тоже скучала. - Хорошо, что ты прилетела на день раньше,- уже засыпал, бормотал не слишком внятно, но благодарно.- Очень хорошо. В южной ночи казалось, лето не закончится никогда, а на самом деле до августа оставалось не больше трех дней. И еще меньше ночей.