Оттенки серого

Кроули не понимает, какого черта все еще здесь стоит: все кончено. Даже если он очень постарается, даже если попробует переубедить — Азирафель выбрал Небо, захотел, видите ли, заменить ушедшего Гавриила и теперь ни за что не откажется. — Слышишь? — выдыхает-шипит демон, не отводя глаз от застывшего в паре метров ангела, испуганно оборачивающегося во все стороны в поисках хоть какого-то звука. В груди кипит боль, обида и злость на всех-всех-всех, не хочется ничего, но Кроули заставляет себя дышать, равномерно и глубоко. Нельзя терять над собой контроль, нельзя позволять внутренним демонам выскользнуть наружу. — Я ничего не слышу. — едва не плача, выдает наконец Азирафель, несчастно буравя взглядом Кроули. — В том-то и дело. — вспыхивает демон, стараясь прикусить собственный язык, не дать сорваться обидным словам. Но как иначе, когда за все шесть тысяч лет, что они провели вместе, идя плечом к плечу, ангел впервые отрекается от него, выбирает Рай… А как же их оттенки светло-серого и темно-серого? Неужели Азирафель принял игру ангелов и вновь стал чисто белым? — Соловьев нет. — добавляет он, сглатывая вставший поперек горла ком, и отводит глаза, чтобы тут же выкрикнуть разозленное. — Ты идиот! — и заметить краем глаза, как вздрагивает от этого ангел. А как иначе? Поглощающая с головы до ног боль наконец находит свой путь выразиться. — Мы могли бы быть вместе… Азирафель вскидывает голову и отворачивается, сжимая руки в кулаки. В невидящем взгляде застыли слезы и что-то еще такое неуловимо далекое. Плевать. Кроули быстрой змеей подбирается ближе к ангелу и, схватив того за лацканы бежевого пиджака, разворачивает к себе. Всего мгновение, и он прижимается губами к губам, заставляя Азирафеля больно-больно зажмуриться в неверии. Тепло чужих губ опьяняющее и дурманящее, вот только ангел не делает никаких движений ни за, ни против. Он стоит, замерев, и лишь несчастно машет руками за спиной демона, намереваясь приобнять его, но всякий раз, стоит ему лишь коснуться кончиками пальцев черного пиджака, руки словно сами собой отстраняются от него. И от этого хочется взвыть, громко и протяжно, закрывая лицо и душу. Как быть? Не может Азирафель разорваться сразу на два фронта. Кроули отстраняется резко, заглядывая в полные слез глаза. Азирафель сейчас похож на маленького мальчика, несчастного и беззащитного. И демон знает, знает наверняка, что тот откажет, но даже через затемненные стекла очков читается его молящий взгляд: «Пожалуйста, ангел, не оттолкни. Я ждал этого шесть тысяч лет». И у самого-то брови вот-вот изогнутся, и сам он вот-вот расплачется, только остатки демонической натуры заставляют его держаться. Колючее молчание повисает в воздухе. Надо хоть что-то сказать, может объясниться или выкрикнуть, но у Азирафеля нет на это сил. Нет сил ни на что. Он задушено смотрит на Кроули и прикасается пальцами к губам, где до сих пор тлеет поцелуй. Разве способен демон на подобные нежности? Разве способен демон по-настоящему любить? — Скажи хоть что-нибудь. — хрипло шепчет Кроули, не смея отводить взгляда от родного лица. Вдруг раздаются приятные переливы колокольчика над дверью, и в книжный магазин заглядывает Метатрон: — Ну что, Азирафель, ты готов… — У нас законное время на разговор, идите прочь! — перебивая, шипит Кроули и по щелчку пальцев выкидывает Метатрона обратно на улицу, захлопывая за ним дверь. Ангел тут же оживает, подается вперед и хватается за руку демона, словно пытаясь отменить совершенную им магию. — Не делай так никогда с Метатроном! — восклицает Азирафель, и Кроули словно ударяют под дых невидимые силы. Стоит лишь внимательнее приглядеться к зрачкам, рассмотреть в них радужку и увидеть в них нездоровый блеск. У его ангела взгляд чистый, как небо, не затемненный никакими тучами, а здесь… Совершенно не его глаза. — Он тебя напоил. — выдает он решительно, хватая Азирафеля за плечи и притягивая ближе, пытаясь убедиться, не показалось ли. Нет, совершенно точно не его глаза. Метатрон же пришел с каким-то кофе, причем так настойчиво убедил ангела его выпить… — Он что-то добавил в твой кофе. — Кроули снимает с собственных глаз очки, убирая их в неизвестном направлении, и неотрывно смотрит на испуганно сжавшегося в его руках Азирафеля. Слезы бесщадно текут по пухлым щекам, но ангел не обращает на них внимания. — Ты никогда на меня так не смотрел… Ангел, очнись, это не ты! — Пожалуйста, прекрати… — шепчет одними губами Азирафель, вонзая в грудь Кроули острое лезвие и разбивая его сердце на две равные половинки. Демон отстраняется резко, словно ошпарившись, но не смеет отвести взгляда от своего ангела, утирающего слезы рукавом пиджака. Не важно, что они туда добавили, в каких пропорциях и с какой целью: у них получилось. Это больше не Азирафель. Кроули медленно, будто в замедленной съемке, кивает головой и выбегает из книжного магазина, надевая очки обратно. Припаркованная к тротуару машина послушно ждет его, уже готовая умчаться на быстрой скорости куда-нибудь подальше, но демон не торопится садиться за руль. Он впервые хочет верить в чудо, в обычное непримечательное чудо. Демон останавливается возле машины, опершись на нее локтем, и принимается ждать. Через пару минут из книжного магазина выходят Метатрон и улыбающийся во весь рот Азирафель. «Точно промыли мозги!» — восклицает у себя в мыслях Кроули, мечтая, с каким бы удовольствием попытался стереть всех тех ангелов в порошок, лишь бы они вернули его ангела в нормальное состояние. Они о чем-то негромко переговариваются, все ближе подходя к лифту, а демон крутит самому себе молитвы. Представьте себе, молитвы! Лишь бы Азирафель очнулся, посмотрел, что творится и принял правильное решение. Метатрон уже исчезает в лифте, но ангел неуверенно мнется на пороге. Секунда — их взгляды пересекаются. Кроули старается сохранять «привычное для демонов хладнокровие», не двигается, словно восковая статуя, и ждет-ждет-ждет. Азирафель поджимает губы и отворачивается, что-то говоря себе под нос. По всей видимости, это было обращено к Метатрону, потому что тот тут же вылетел из лифта, принявшись о чем-то с ним спорить. Ангел смотрит себе под ноги, неуверенно переминаясь на месте, в то время пока Метатрон активно жестикулирует руками, что-то пламенно рассказывая. Азирафель качает головой: не ясно что, но он отрицает, за что получает раздраженный мах в свою сторону, и лифт закрывается без него. Кроули не может сдержать довольно-облегченной улыбки, видя, что его ангел неуверенно идет к нему. Чудо свершилось. Они стоят, не говоря друг другу ни слова, но вместо этого передают все свои эмоции и переживания взглядом. Демон с легкостью на душе замечает, что у его ангела вновь ясный, пускай и блестящий от слез взгляд. Это вновь Азирафель, это снова его лучший друг за все эти шесть тысяч лет. — Прости меня. — выдает вдруг он, сжав руки в кулаки и опустив взгляд. — А что, извиняющегося танца не будет? — в открытую усмехается Кроули, приопуская очки, только чтобы лукаво подмигнуть ярко-желтым глазом Азирафелю. А у того вновь слезы накатывают, и вновь какое-то душащее стеснение… — Иди ко мне, ангел. — демон раскрывает руки в сторону, и Азирафель не противится: мягко вплетается в объятия, утыкаясь носом куда-то в плечо. — Что, не понравилось на белой стороне и вновь решил выбрать серую сторону? — Нашу сторону, Кроули. — ангел поднимает голову, улыбаясь дрожащей улыбкой, и демон крепче стискивает его в объятиях, не позволяя отстраниться. Он больше не уйдет, даже не попытается уйти обратно на работу в Рай. Больше никаких должностей, никаких войн… — Я от нее никогда не отказывался. — и неуверенно привстает на цыпочки, чтобы коснуться губ Кроули своими. Демон не сдерживается и расплывается в предовольной ухмылке, убирая ладони на щеки Азирафеля. А наблюдающая за всем этим Нина через стекло магазина гордо кивает головой. Око за око, Кроули! Личная жизнь за личную жизнь.